На черной-черной улице...

Пионерлагерь «Юность Пролетарки», Калининская область. 1988 год, июль

– …и тогда прямо из сидений вылезли страшные черные руки, обхватили пассажиров и задушили их! – Костя Первухин, вожатый второго отряда, закончил очередную историю, резко сомкнув ладони будто бы вокруг чьей-то воображаемой шеи и прорычав последние слова.

Кто-то из девчонок взвизгнул, мальчишки же мужественно сдержались, но было хорошо видно, как расширились их глаза. А Женька Акимов так даже отстранился назад, чуть не упав с бревна, на котором сидел.

– Ну как? – Первухин обвел глазами притихших воспитанников. – Страшно?

Поначалу он услышал только легкое потрескивание костра. Искры взлетали в синеющее ночное небо, на окрестных соснах плясали оранжевые блики. Пионеры замерли, а потом разразились многоголосым гомоном.

– Жу-уть! – протянула Людочка Колычева, от волнения дергая собственные косички.

Ей вторили остальные девчонки, кто-то даже начал тихонько всхлипывать.

– Ерунда! – безапелляционно заявил Мишка Вдовкин. – Чьи это были руки? Как они поместились в сиденьях?

– Наверное, весь этот зловещий автобус был потусторонним существом, – пожал плечами вожатый.

– Автобусы не живые, – возразил Сева Дронов.

Петька Чалышев не просто любил слушать усатого и патлатого Первухина, мастерски обращавшегося с гитарой и знавшего массу жутких историй, но и безоговорочно ему верил. Он мечтал, когда вырастет, стать ученым и расследовать всякие загадочные случаи. А пока Петька накапливал их в своем детском багаже, запоминая вплоть до мельчайших деталей, чтобы потом пересказать ребятне из своего калининского двора. Его приятель Мишка Вдовкин, напротив, относился к рассказам вожатого со взрослым скепсисом, но это не мешало обоим мальчишкам дружить и общаться.

– Я думаю, что этот автобус приехал прямиком из ада, – предположил Петька, вызвав недоверчивое хихиканье девочек.

– Или в него вселились чернобыльские мутанты, – подхватил Первухин, делая страшные глаза.

– Ладно, теперь моя очередь, – заговорила Аллочка, вожатая первого отряда. – Эта история произошла в далекой Англии…

– Не так уж она и далеко, – возразила Ленка Кислицына.

– Это не так уж и важно, – сказал Костя, которому нравилась Аллочка. – Давай дальше.

– Одна девочка по имени Элли играла вечером с подружками недалеко от леса, – тряхнув пшеничными локонами, продолжала вожатая. – И вдруг ей показалось, что она увидела свою младшую сестру Молли, которая должна была находиться дома. Элли ее окликнула, но та не ответила. И тогда девочка решила догнать сестру. Та двигалась очень быстро, и Элли даже пришлось бежать. Когда она все же настигла Молли, то окликнула ее еще раз. Та снова не ответила, продолжив идти по дороге вглубь леса. Элли похлопала ее по плечу, и сестра резко обернулась…

У Аллочки не получалось так хорошо играть интонациями, как это делал Первухин, но пионеры все равно сразу же притихли. Беря пример с Кости, вожатая обвела детей таинственным взглядом и вновь заговорила.

– Оказалось, что это вовсе не Молли, а какая-то незнакомая девочка. Она была бледной, как простыня, а у ее глаз не было ни белков, ни радужки. Полностью черные глаза, в которых отражалось сумеречное небо, затянутое тучами! Потом странная девочка улыбнулась, а Элли почувствовала невыносимый страх. Она закричала и бросилась прочь, не разбирая дороги. Ей хотелось лишь одного – поскорее добраться до дома. Когда она прибежала, ее уже ждали взволнованные родители. Взрослые вызвали полицию, те прочесали лес, но не нашли ту странную девочку. Кто это был, никто так и не выяснил.

Повисла гнетущая тишина, и по спине Аллочки побежали мурашки – ей показалось, что дети смотрят на нее непроницаемо черными глазами. Но очень быстро девушка поняла, что это всего лишь обман зрения, и всему виной темнота.

– Я слышал, такое заболевание есть, генетическое, – подал голос Первухин. – Зрачок во весь глаз. Не помню только, как называется.

В истории Аллочки было что-то такое, что вызывало неприятное чувство дискомфорта. Если он, Первухин, дурачился, пугая пионеров, то девушка рассказала свою историю так, будто она и вправду происходила в далекой Англии. Или не особо далекой.

– Страшно, – пожаловалась Людочка Колычева.

– Уже поздно, – спохватилась третья вожатая, Ира Полонская. – Давайте-ка, тушите костер и собираемся.

– Но ведь королевская ночь! – возразил кто-то из ребят.

– И что? – не терпящим возражений тоном отрезала Ира. – Это не значит, что мы будем сидеть до утра. Напомню, завтра закачивается смена, и вы разъезжаетесь по домам. А перед этим надо выспаться.

Мальчишки принялись заговорщицки переглядываться – какой там сон, когда они уже запаслись зубной пастой, чтобы намазывать ею девчонок! За ночь она засохнет, вот смеху-то будет с утра!

– Собираемся, дети, – Первухин решительно встал. – Мне нужно отлучиться, на все про все вам пять минут.

Он уже давно хотел покурить, и припасенная импортная сигарета буквально жгла его через карман. Но при детях Костя не курил, и не потому, что это было строго запрещено – ему не хотелось подавать дурной пример.

Хрустя сухими опавшими ветками, он отошел подальше, пока разговоры детей и девушек-вожатых не остались на грани слышимости. Достав сигарету, он прикурил ее от подаренной дядей-моряком бензиновой зажигалки и затянулся.

Выдохнув, Костя почувствовал, что не один – видимо, кто-то из мальчишек отошел оправиться и решил не отходить от него далеко, чтобы не было страшно. Чертыхнувшись, Первухин спрятал тлеющую сигарету огоньком в ладонь и обернулся. На него смотрел незнакомый мальчик лет десяти на вид, в темных, практически черных глазах которого отражалось звездное небо.

– Ты из какого отряда? – спросил Костя. – Что здесь делаешь? Где все твои? Кто у тебя вожатый?

Мальчик ничего не ответил, молча буравя Первухина черными провалами глаз. С ними резко контрастировала бледная кожа, почти белая. Странный парнишка улыбнулся, и вожатого Костю словно накрыло лавиной страха.

Ему показалось, что он сейчас умрет, не сойдя с места, ноги не слушались, сигарета выпала из внезапно вспотевшей ладони. Первухин закричал и, сделав над собой невероятное усилие, смог развернуться в сторону погашенного костра. Он рванулся туда, спотыкаясь о корни, задевая о стволы сосен и всхлипывая, как ребенок.

Пионеры, сгрудившиеся вокруг Иры и Аллочки, закричали от страха, когда мимо них по все еще тлеющим углям промчался Костя с перекошенным от ужаса лицом.

– А ну бегом! – первой пришла в себя Ира. – Все в корпус! Давайте!

Перед тем, как помчаться следом, она обернулась в сторону темного леса и увидела бледную фигуру, секунду спустя скрывшуюся за деревьями.

Наутро за Костей Первухиным приехала скорая помощь. На третью смену он уже не вернулся.