На осколках империи

Борис никогда не считал себя счастливчиком. Жизнь его прошла в Звёздном флоте — служба, миссии, приказы, бесконечные полёты. И всё же, где-то глубоко внутри он всегда чувствовал тоску. Тоску по тем временам, которые он сам почти не застал, но о которых говорили старые хроники: по Империи, когда единое пурпурное знамя держало галактику в порядке.

Империи больше не было. Распалась, истлела, стала лишь строчкой в учебниках. Но для Бориса она оставалась символом величия, которого больше не вернуть.

Выйдя в отставку, он продал всё, что у него осталось, и купил маленький подержанный шаттл старой серии. Решение было простое — лететь туда, где ещё не ступала нога исследователя. В дальний рукав, за пределы торговых маршрутов, подальше от политики и войн. Он знал: именно там он сможет найти следы прошлого.

На третьем месяце пути он заметил на карте крошечный планетоид — безымянный, замёрзший, лишённый атмосферы. Казалось бы, нечего там делать. Но нечто в холодной сфере льда и камня притянуло его внимание.

Посадка была тяжёлой — шаттл заскользил по хрустящему насту, и Борису пришлось вручную выравнивать корпус. Он вышел наружу, включив скафандр. Лёд отражал тусклый свет далёкой звезды. И среди белизны он заметил камень. Одинокий, обветренный, будто чуждый всему этому миру.

Подойдя ближе, Борис остановился. На каменной плите был вырезан символ — пурпурная орхидея. Символ Империи. Как? Откуда? Тут прятались последние партизаны?

Старый офицер долго смотрел на цветок. Сердце забилось сильнее. Казалось, вот оно — подтверждение того, что даже здесь, на забытом краю галактики, Империя оставила свой след.

Он достал из внутреннего кармана маленький свёрток. Засушенная орхидея — редкий реликт, хранившийся у него долгие годы. Когда-то он получил её от старого наставника, тоже офицера, который говорил: «Империя умрёт только тогда, когда последний её цветок исчезнет».

Борис осторожно положил хрупкий цветок на плиту.

И вдруг камень зашевелился.

Из-под льда и снега стала подниматься капсула, металлическая, покрытая инеем. Борис отступил, сердце ухнуло вниз. Стеклянный купол дрогнул, и изнутри показалось лицо. Девушка — спящая, юная, словно застывшая во времени. Орхидея... Капсула была запрограммирована! И он нечаянно угадал пароль!

Механизмы зашипели, и капсула открылась.

Девушка сделала вдох, тяжёлый, прерывистый, и медленно открыла яркие серые глаза. В них было что-то знакомое — гордость, сила, и одновременно хрупкость. Она посмотрела на Бориса и прошептала:

— Где я?..

Борис, ошеломлённый, не сразу нашёл слова. Но ответить всё же пришлось:

— На границе звёзд… в будущем.

Её губы дрогнули. Она поднялась, с трудом держась за край капсулы.

— Империя… — голос её сорвался. — Она выстояла? Отец… жив?

Борис закрыл глаза. Слова давались ему с трудом:

— Империи больше нет. Давно. Она пала. А твой отец… — он запнулся, но она поняла всё без продолжения.

Девушка опустила взгляд. Слёзы не вышли — лишь тихая, застывшая скорбь.

— Значит… всё кончено. — Она провела рукой по плите с орхидеей. — А я должна была быть мертва вместе с ними. Защитники спрятали меня здесь… в криосне. И сами погибли. Они не вернулись за мной.

Молчание висело между ними. Лишь ветер гудел за пределами шлема Бориса. Лидия — осознал он. Младшая дочь Императора. Последняя выжавшая в семье.

Он хотел сказать что-то утешительное, но вместо этого только протянул руку.

— Пойдём со мной. Я лечу в дальний рукав.

Она посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло решимость. Не угасшая принцесса павшей Империи, а та, кто готова жить дальше.

— Да, — сказала она тихо. — Если Империи нет, то хотя бы её память должна остаться. Я пойду с тобой.

Когда шаттл снова поднялся с ледяного планетоида, в кабине сидели двое. Пожилой офицер, тоскующий по прошлому, и наследница павшей династии, вернувшаяся из векового сна.

Они смотрели в холодное безмолвие звёзд. И каждый думал о своём: о том, что Империя погибла, но её осколки всё ещё сияют — в памяти, в символах, в людях.

И кто знает — может быть, именно на этих осколках однажды вырастет что-то новое.