Наброски об армии - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Мар Лимарев (самиздат)

Наброски об армии

Вместо предисловия

Армия – словечко, которым пугают нерадивых студентов перед отчислением. Армия – одно из самых нежелательных мест пребывания для всего мужского населения Необъятной в возрасте до двадцати семи лет. Армия – место, возвращаясь из которого, одни рассказывают победоносные истории о том, как лихо провели эти 365 дней в берцах, а другие стыдливо молчат.

Армия. Несмотря на то, что на момент моего призыва в ряды доблестной армии России, стоял 2014 год: «компьютер в каждый дом, мобильный в каждый карман», эпоха правового просвещения, жалоб в надзорные органы и Интернета, мой рассказ будет о военной части, в которой сохранился пусть и не такой лютый, как в восьмидесятых и девяностых, армейский уклад, но всё же включающий в себя как дедовщину, так и начальствующий беспредел вкупе с произволом. Я думал, что, попадая туда, я буду иметь какие-нибудь выгоды и привилегии оттого, что мне 22, а не 18, оттого что у меня высшее юридическое образование, оттого что я с пятнадцати лет увлекался спортом и акробатикой. Как я ошибался. Нет, разумеется, все вышеперечисленные вещи оказались весьма полезны, но отнюдь не гарантировали хорошей жизни. Ведь, как выяснилось путём проб и ошибок, хорошую жизнь в армии гарантируют следующие качества и умения:

- Агрессивность и борзость – но не стоит бездумно ими злоупотреблять. А вот умение в нужный момент вспылить, возмутиться и даже полезть в драку – почти бесценно. Особенно на ранних порах. Хотя я всё же изменю этот пункт. Назовем его – отсутствие страха вступить в драку или применить силу, а также готовность ставить на место обидчиков и разных идиотов.

- Умение отстаивать своё. Свои интересы, свою честь, банально своё имущество, всё, что принадлежит тебе. Всё это должно оставаться твоим и не передаваться в чужие руки.

- Стрессоустойчивость и умение выдерживать психологическое и физическое давление, нагрузки, боль. Крайне важно в армии. Без комментариев.

- Умение говорить, договариваться и следить за своими словами. Не имея этих навыков жить вообще сложно. А в армии – особенно.

- Смекалка и умение принимать решения в критической ситуации без времени на обдумывание. Тут постепенно вырабатывается особый, армейский вид смекалки. Но и общие «очки навыков» по данной способности – далеко не лишние.

- Умение управлять окружающими. Что именно это будет не так уж и важно. Манипуляции, уговоры или физическая сила? Важно одно – нужно в определенных случаях УМЕТЬ ЗАСТАВИТЬ ДРУГОГО сделать то, что тебе нужно.

- Умение разбираться в людях, в коллективе, видеть интриги, самому использовать их. Очень важно, так как ты 99,9% времени находишься в роте, которая состоит из сотни другой человек личного состава, а также офицеров и прапорщиков всех мастей. Всё это люди и их нужно знать и понимать.

*Опционально список может быть расширен. Но основное направление, я думаю, понятно.

Я пишу всё это не потому, что хочу славы или жду, что эти строки разойдутся по Интернету и принесут мне прибыль. Пишу отчасти для того, чтобы оценили важные для меня люди. А также потому, что до сих пор, спустя уже почти семь лет после прохождения службы в армии, я всё ещё не могу избавиться от некоторых плохих воспоминаний, преследующих меня моментов унижения и возмущения. Возможно, приятная ностальгия по определённым моментам и людям также имеет место быть. Я хочу попробовать закрыть своеобразный гештальт. А кроме того, описать часть открывшихся мне армейских тонкостей и хитростей, что может оказаться для кого-то полезным. Это делали до меня сотни и, наверное, тысячи людей, на которых армия произвела неизгладимое впечатление. Будь то Юрий Поляков с его бессмертным «Сто дней до приказа» или же Валерий Примост с его необычайными «Жидяра», «Штабная сука», «Мы – лоси», «730 дней в сапогах, или Жизнь пауков в банке». Но то – люди, умеющие писать, создающие потрясающие произведения. Я же всего лишь обычный парень и я попробую рассказать о том, что происходило лично со мной.

Всем наверняка известен такой языковой феномен, как армейский сленг. Не хуже тюремного, получается. Со всеми этими «дедами», «духами» и «слонами». Я попробую собрать часть слов и выражений, которые были в ходу в 2014-2015 г.г. конкретно в в/ч*****. Помните, что в других частях и в разные годы значения многих слов могут заметно отличаться. Так, рядовых солдат по «неуставному» у нас называли «слонами», в то время как в других частях, по информации от моих знакомых, их могли называть «бобрами», «рубанками» и так далее. Очень часто такие словари пишут в конце, я же приведу его в самом начале. Возможно, что-то врежется в память и читать последующие строки непосвященному человеку, незнакомому с армейской жизнью, будет проще.

АК 74 - автомат Калашникова и его производные, например АК74М (модернизированный), АКСУ - автомат Калашникова со складным прикладом укороченный и т.д.

Ашка –стационарная рация в карауле, устройство связи

Аккорд (дембельский) – процесс прохождения службы в наряде или на каких-либо работах для военнослужащего, который подлежит демобилизации (с более высоким спросом результатов работ по завершению в отличии от обычного наряда)

Азер - азербайджанцы, кавказцы и иногда другие призывники с востока (см. также чурка, черный)

БМП – боевая машина пехоты

БТР – бронетранспортер

Бобр – (абр.: боец охуенно быстрого реагирования) – каста армейской негласной иерархии, в которую входят военнослужащие, не обладающие выдающимися личными качествами, составляют основную массу военнослужащих (см. также «дух», «слон»). Выше «чуханов», «чмошников», но ниже «расслабонов» и «перцов».

Бушик – бушлат, зимняя куртка

БМТО – батальон материально-технического обеспечения

Вальтовать – отлынивать от работы (см. также «шарить»)

Валет – тот, кто отлынивает (см. также «шар»)

Выложить – сознательно проигнорировать приказ, просьбу, не выполнить поручение, то же что и «забить»

Взлётка – длинный коридор в основном расположении (см. «располага»)

Весенник – солдат, призвавшийся весной-летом

Газы!/Газик – противогаз и одноименная команда, означающая, что необходимо быстро надеть противогаз

Губа – гауптвахта (неформ. «гауптическая вахта») - помещение по типу следственного или штрафного изолятора для нарушителей распорядка или совершивших какое-либо правонарушение *срок, проведенный на губе, не засчитывается в срок службы

Губарь – заключенный губы

Госпиталь – больница для военнослужащих

Ганцы/Ганец – офицер

Гвоздь – пинок берцем в голень, вызывает яркие болевые ощущения

Дед – солдат срочной службы, отслуживший более полугода, не всегда занимает привилегированное положение в негласной иерархии

Дизель/дисбат – дисциплинарный батальон, более суровое место для армейских заключенных, чем гауптвахта, по сути, тюрьма в армии *срок, проведенный на дизеле, не засчитывается в срок службы

Дух – солдат в начале службы, находящийся почти в самом низу армейской иерархии (ниже только «чмо», «зашкваренный», «стукач» и т.д)

Дрочить – заставлять кого-либо выполнять нудную однообразную работу по несколько раз (например, дрочить на отбой-подъём, когда солдаты вынуждены повторять раздевание/одевание и отбой по многу раз на время), реже – заставлять заниматься принудительным физическим трудом, например, отжиматься за совершение проступка (см. «качево»), а также просто в каком-либо смысле заставлять человека делать что-то ненужное и требующее существенных нагрузок (пример во фразе: «старшина задрочил нас делать кантики»)

ДМБ (демобилизация, реже абр.: «дома моего бог») – собственно демобилизация, окончание службы и отправка солдата домой

Дембель – солдат, в отношении которого поступил приказ об увольнении со службы

Дежурство – то же, что и «наряд»

ДЧ (абр.) – дежурный по части, офицер, занимающий указанную должность, пока длится наряд (обычно сутки)

Зашквар/зашкварить/зашквариться – совершение проступка, который приводит к помещению военнослужащего в низшую касту армейской иерархии (в чмо, стукача, очкотера), а также действие, которым можно совершить такой перевод другого военнослужащего насильно (например, прикосновение к половым органам в душевой, в некоторых частях – касание красных предметов в туалете/комнате для умывания)

Замок (уд.на «о») - заместитель командира взвода

Забить – отнестись с пренебрежением, не выполнить приказ, просьбу, то же, что и «выложить»

Затянуть – применить повышенные требования к солдату или группе солдат путем установления большого числа ограничений или проверок, большого объема работы, придирчивости к спросу резульата, а также – понизить солдата в армейской негласной иерархии (см. затянуть расслабона) – буквально через затягивание ремня

Затяг – наличие большого объема трудной работы, необходимость строгого подчинения Уставу (например, во время каких-либо проверок)

Западло (впадлу) – пренебрежение к действию, которое является «неположенным» в той или иной касте армейской негласной иерархии, либо – порицаемый отказ от выполнения просьбы или приказа

Зёма – земляк

Запах – солдат, который ещё не принял присягу

Залёт – серьёзный проступок, иногда преступление или правонарушение, за которое предусмотрено наказание, а также в принципе – ошибка или порочащее действие (см. «косяк»)

Залётчик – человек, совершивший «залёт»

Карпом – караульное помещение (караул) в местах несения караульной службы, в РВСН – помещение в охраняемом периметре недалеко от шахты с ракетой

Комач – командир части

Комполка – командир полка

Косяк/косячить – проступок, ошибка / ошибаться, портить что-либо

Косячник – нерадивый солдат, часто допускающий ошибки на службе

Качево/качать – процесс подвергания военнослужащих высоким физическим нагрузкам

Кузнечики – физическое упражнение, в том числе выполняемое в процессе «качева», в виде выбрасывания ног назад из положения «на корточках» в упор лёжа и обратно

Кунг – кузов КАМАЗа, сам КАМАЗ

Канцуха – канцелярия роты

Канцеляр – военнослужащий, работающий в канцелярии

КО (абр.) – командир отделения из числа срочников или контрактников (обычно не ниже младшего сержанта)

Контрабас – военнослужащий по контракту

Кантик – окантовка, либо придание ровной (чаще квадратной) формы по периметру чего-либо (кровати, снега на плаце, волос на голове)

Каптёрка – комната в роте, в которой хранятся материальные ценности: комплекты формы и белья, наволочки, кокарды и т.д.

Лафа – ничегонеделание, легкая работа, пропуск работы, отдых

Ленинская (комната) – комната отдыха

МТЛБ (абр.)/маталыга (малая техника легкого бронирования) – бронированная техника на гусеницах

Масёл – младший сержант

Начкар – начальник караула

Нулёвый/нульцевый – новый, не бывший в употреблении

Неположняк/неположнота – военнослужащие, имеющие привилегированное положение в армейской негласной иерархии в силу личностных качеств (см. «перцы», «расслабоны», «рули»)

Нычка/ныкать – небольшой схрон, «заначка», где спрятаны какие-либо ценности, ныкать – прятать что-то

Наряд – дежурство, а также личный состав (обычно три человека), который непосредственно несет дежурство (например наряд по кухне, наряд по роте и т.д)

Нателка – нательное бельё

Очки (ударение на «о») – туалет, отхожее место

Очкотёр – военнослужащий, находящийся в одной из низших каст армейской негласной иерархии, чаще всего тот, кто чистит туалеты (иногда достаточно одного раза почистить туалет, чтобы быть переведенным в эту касту)

Обфоршмачиться – испачкаться (см. «фаршмак»), реже – перевестись в низшую касту армейской негласной иерархии, совершив порочащий проступок

Орбитальный полёт (орбита) – ситуация, когда военнослужащий, сдав один наряд, автоматически назначается на другой, потом на третий и так далее

Осенник – солдат, призвавшийся осенью-зимой

Параша – туалет, отхожее место, в переносном смысле – пустой треп, ложь, недостоверная информация, а также некачественная вещь

Парашник – то же, что и «очкотёр», а также нечистоплотный человек, уличенный в каком-либо проступке по части антисанитарии (съел гнилой продукт, подобрал с пола еду и съел и т.д)

ПКТ(абр.) – пулемет Калашникова танковый

Перец – одна из высших каст в армейской негласной иерархии, переход в которую совершается посредством «перевода», старше чем «расслабон», но ниже, чем «руль»

Перевод – процесс перехода (чаще в более высокую) касту в армейской негласной иерархии, происходит чаще всего через избиение переводимого военнослужащими, входящими в ту или иную касту (противоположное «затягу»)

Присяга – официальное принятие присяги о службе в рядах армии России, после чего военнослужащий попадает в негласную армейскую иерархию в касту «слонов»

Подменка – подменная форма, которую не жалко испачкать

Палево – ситуация, когда солдат попадается на каком-либо запрещённом действии, палить - заставать врасплох

ПХД (абр.: парково-хозяйственный день, полностью хуевый день) – день (чаще всего воскресенье), в который военнослужащие по приказу начальства производят массовую уборку

Полтора – поза, в которой солдат стоит на полусогнутых ногах, как если бы он сидел на стуле. Нагружает икры и колени, используется в процессе «качева»

Пригар – то же, что и «обфоршмачиться» (напр.: пригорел на «очках» (уд.на «о»)) , а также процесс, когда военнослужащего посылают выполнять неприятные или трудные работы (напр.: пригорел на таскание мебели)

Пиджак – офицер, закончивший военное училище или институт по военной специальности и не проходивший срочную службу, соответственно, не продвигался по иерархической цепочке среди казарменного общества.

Подшива – кусок белой материи, наволочки, реже – так называемый «подворотничок», которым подшиваются солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры - пришиваемая, якобы с гигиеническими целями (как индикатор загрязнения кожи), на обратной стороне стоячего воротника кителя.

РГД-5 – вид гранаты

Развод – построение перед убытием личного состава в караул или на несение дежурства, наряда

Расслабон - каста негласной армейской иерархии, в которую попадают военнослужащие в силу своих личных качеств и умения выдерживать давление со стороны, а также умеющие заставить других военнослужащих что-либо делать, в т.ч выполнять за себя какую-либо работу (заправка коек, стирка). Расслабон ниже, чем «перец» и «руль», но выше остальных каст – букв.от «расслабление», т.е такой солдат негласно освобождается от выполнения рутинной работы в казарме, но взамен обязан следить за порядком в расположении и организовывать уборку другими военнослужащими из более низких каст *негласная иерархия может отличаться от официальной и распределение людей по кастам происходит вне зависимости от их звания и должности, например, младший сержант может быть «очкотёром» или «слоном», в то время как рядовой, находящийся формально у него в подчинении, неформально может быть «расслабоном» или «перцом» и принуждать младшего сержанта к выполнению каких-либо работ, в том числе ради личной выгоды

Руль – высшая каста негласной армейской иерархии, человек из числа военнослужащих, являющийся негласным лидером в полку, либо в подразделении. Выше «перца», «расслабона» и других каст. Встречается как в единственном числе (руль всего полка), так и во множественном (руль первого дивизиона, руль второго дивизиона и т.д)

РХБЗ (абр.) - радиационная, химическая и биологическая защиты, в том числе средства защиты (см. «газик», «химза»)

РПК (абр.) – ручной пулемет Калашникова

Располага – основное расположение, помещение с койками для военнослужащих

СВД (абр.) – снайперская винтовка Драгунова

СЭС (абр.) – старший электрик-стрелок, обычно в звании ефрейтор, военнослужащий, занимаемый должность заместителя командира отделения, а также часто начальника караула

Салага/солобон – то же, что и «дух», «слон»

Слон (солдат, любящий охуительные нагрузки) – то же, что и «дух». С 2008 года ввиду перехода на одногодичную срочную службу система негласной иерархии, включающая запахов, духов, черпаков, шнурков, слонов, дедов и дембелей – вынужденно сократилась, но слоны тем самым с положения, предшествующего дедам – спустились до положения духов)

Суетёр – каста негласной армейской иерархии, куда попадают военнослужащие, которые «суетят», добывают какие-либо вещи, предметы, ценности (например, сигареты) военнослужащим высших каст. Со временем суетёр может быть переведён в расслабоны

Старый – старшина роты

Сопли – лычки на погонах ефрейторов и сержантов

Тормоз – человек, который «тормозит», тупит, мешая выполнению поставленных личному составу задач, то же, что «косячник», но при этом его порочащее поведение связано с неумением быстро сориентироваться, не отягощённый скоростью мысли

Тренчик – второй, маленький ремень под основным ремнем с бляхой

Тапок – простой кнопочный телефон

Трубка – любой мобильный телефон, в т.ч смартфон

Увал – увольнительное, отгул, который получает солдат, во время которого ему разрешено покидать часть

Увольняшка - увольнительная, документ, подтверждающий право солдата на увольнение

Фаршмак/форшмануть – см. обфоршмачиться

Фанера – грудная клетка

Фишка/следить за фишкой – следить за паливом, сама по себе фишка – это запретное действие, незаметно совершаемое вопреки Уставу (Напр.курить по фишке, сныкать по фишке, т.е незаметно)

Хэбэ, хабэ, х/б (абр.) - хлопчатобумажная (летняя) форма старого образца

Химза – средство РХБЗ, защитный костюм

Черпак – устаревшая каста негласной армейской иерархии после духа, но младше шнурка

Чухан/чмо – низшая каста негласной армейской иерархии, человек, не соблюдающий личную гигиену

Чурка/чёрный (надм.пренебр.) – солдат восточной, реже азиатской национальности, напр. азербайджанец, армянин, кавказец, турок

Чаполах/чаполаха – удар ладонью или ребром ладони по основанию шеи, затрещина

Шарить – отлынивать от работы, то же, что и вальтовать.

Шар – то же, что и валет, военнослужащий, который отлынивает от работы, в т.ч по причине болезни и нахождения в госпитале

Шнурок - устаревшая каста негласной армейской иерархии, старше духа и черпака, но младше слона и деда

Шнырь – то же, что и суетёр, солдат, выполняющий мелкие поручения военнослужащих из более высоких каст негласной армейской иерархии

Шмон/шмонать – обыск, обыскивать

Эргэдэшка (абр.) – РГД-5, наряду с Ф-1 вид гранат

Энш/Энша (абр.) – начальник штаба

Часть первая. Призывной пункт

Армия в современной России начинается по-разному: у кого-то с поступления на службу по контракту, у кого-то с задержания после бурного дня рождения. У меня она началась с завершения институтской тусовки по случаю окончания моего обучения на юриста в институте в двадцатых числах июня 2014 года.

Едва оправившись после празднования, я вместе с родными поехал на старую городскую площадь к шести утра, где меня после непродолжительного прощания вместе с такими же новоиспеченными призывниками разных возрастов, мировоззрений и национальностей, увезли на автобусе по направлению к местному распределительному пункту.

Прибыв на место, я нашёл своих однокурсников, и мы вместе пошли на заселение в казармы, в которых нам, ещё пока гражданским, предстояло обитать до момента так называемой «покупки» нас офицерами из разнообразных военных частей. Не знаю, по какому принципу происходит отбор, но кого-то отправляют служить почти сразу же, а кто-то мается на «призывном» неделями, а кто-то вообще уезжает по итогу домой, до следующего призыва.

Я лично торчал на призывном почти неделю. Успел с непривычки устать от постоянных утренних и вечерних поверок (это когда выводят на плац и устраивают перекличку с целью убедиться в том, что поименованный призывник не сбежал и не затерялся в недрах призывного пункта), конвоирования призывников на обеды и ужины, коротания времени в расположении и в кабинетах, где нам зачитывали фамилии новобранцев, которых наконец-то хоть куда-то определили.

Нам выдали новую форму, которая была плюс-минус по размеру и берцы, которые были выбраны гораздо тщательнее. - Чтобы не убить ноги, - как сказал мне каптёрщик, который их выдавал. Также выдали всё необходимое «оборудование» - вещмешок, плащ-палатку, котелок и уставные зеленые ремни. Кроме этого у меня с собой был стандартный армейский набор, который я собрал ещё на гражданке по советам друзей и статей из интернета: комплект мыльно-рыльных принадлежностей, в том числе несколько зубных щёток, много одноразовых станков, пена для бритья, а также немного наличных денег и блок сигарет LD. Сам я не курил и взял самые дешевые сигареты, резонно полагая, что в армии сойдёт и такое. На безрыбье, как говорится.

Позднее я вспоминал и улыбался тому, каким нестройным шагом «не-в-ногу» шли все эти вчерашние гражданские и я вместе с ними. Мы просто не подозревали, что очень скоро наш уклад жизни на ближайший год кардинально поменяется. К слову, на призывном царила абсолютно гражданская атмосфера, несмотря на присутствие офицеров и нескольких десятков бессменных дневальных из числа срочников, которым, как я позднее узнал, посчастливилось (именно посчастливилось!) служить здесь. Никаких тестостероновых разборок, драк или краж личного имущества не наблюдалось. Просто толпы сонных парней от 18 до 26 лет слонялись нестройными шеренгами туда-сюда в ожидании дальнейших действий.

На четвертый день пребывания в этом нехитром месте из сарафанных радио-источников я узнал, что меня собираются направлять в какую-то военную часть под Новочеркасском, что в Ростовской области. К слову, 2014, да и 2015 год знаменуются для русских людей периодом нестабильности в отношениях с Украиной, движухой с «присоединением» Крыма и вооруженными столкновениями на этой почве. Так что с одной стороны я радовался, что поеду служить на юг, где тепло, а не в какую-нибудь Сибирь или Забайкальский автономный округ (о котором написана ужасающая своей натуральностью и подробным описанием армейского быта в восьмидесятые годы повесть Валерия Юрьевича Примоста «Штабная сука»), а с другой стороны я несколько переживал, что вооруженные конфликты достигнут и военной части, где мне предстояло проходить службу.

Однако судьба (или чья-то начальствующая рука) распорядилась иначе и на очередном собрании мою фамилию зачитали в списке на отправку в в/ч ***** РВСН (Ракетные войска стратегического назначения), которая располагалась совсем недалеко, под Саратовом в закрытом военном городке С… . ЗАТО[1] С… был, скорее, поселком городского типа, но это меня тогда волновало меньше всего. Я не знал про эту часть и этот род войск абсолютно ничего. Только потом, непосредственно в части, я узнаю, что служить мне выпало в одном из самых лютых мест в России, где ещё сохранилась как дедовщина, так и произвол начальствующего состава. Но я всего этого пока не знал и спешил до отправки познакомиться с кем-нибудь из ребят, с которыми мне предстояло служить.

На вечерней поверке (нас должны были увозить на следующее утро) я заметил с виду адекватного паренька, который, как оказалось, тоже родом из Саратовской области, как и я. Звали его Серёга. Он подлежал отправке в ту же часть, так что мы разговорились и твёрдо решили сдружиться и тянуть службу вместе. Этому способствовали несколько факторов, во-первых, возраст и наличие в/о (высшее образование, в то время как основная масса призывников состояла из 18-19 летних мальчуганов, у которых ещё играют гормоны) у нас обоих, а во-вторых, совпадение характеров и незлобивость. На следующее утро в часть мы отправились вместе, разместившись рядом в неуютном кузове КАМАЗа.

Часть вторая. Карантин

После недолгой поездки мы въехали на территорию части. Нас вывели из кунга, и я только сейчас заметил, что таких кунгов[2] вместе с нами ехало ещё несколько: три или четыре. Построили на плацу, провели быструю перекличку и в колонне по двое запустили в здание «учебки». На самом деле, это здание не было учебкой в строгом смысле этого слова: там ничему особо не обучали и не готовили из нас сержантов. Обыкновенно, учебка – это место, иногда целая военная часть, где молодых призывников готовят полгода в младшие сержанты и потом только отправляют в полк сразу на должность командиров отделения – это я узнал значительно позднее. Мы же находились на так называемом «карантине». То есть, нас ещё не распределили по полкам, в которых нам предстояло нести настоящую службу.

Я успел услышать только несколько возгласов от марширующих рядом солдат: «ДУХИ ВЕШАЙТЕСЬ». «Классика» - подумал я. Мы побежали на второй этаж. После того, как нам открыл дверь дневальный, офицеры погнали нас в распалагу[3] и построили в два ряда, отдавая команды так, что я почувствовал себя не солдатом, а заключенным. Это ощущение усилило то обстоятельство, что был объявлен «ДОСМОТР» и нам приказали раздеться. Да-да. До гола. С этого момента стиль моего повествования несколько поменяется.

- ФОРМА НОЛЬ! СОЛДАТЫ, ФОРМА НОЛЬ!

- Петрович, они же не знают, что такое форма ноль.

- БЛЯДЬ ТОЧНО. РАЗДЕВАЕМСЯ ДОГОЛА!

После секундной паузы мы быстро начали скидывать с себя вещи.

- БЫСТРО БЛЯДЬ! НЕ ДОМА УЖЕ!

В этот момент я подумал, что соскучиться тут мне вряд ли дадут.

- ВЫЛОЖИТЬ ВСЁ ИЗ ОДЕЖДЫ! ВЕЩИ СЛОЖИТЬ ПЕРЕД СОБОЙ!

Судорожно выкладываю все вещи и думаю, интересно, телефон тоже отберут с концами или нет? Будто бы прочитав мои мысли офицер счёл нужным пояснить:

- Телефоны мы заберем и оставим у себя. Звонить тут не положено, как и фотографировать. Будем выдавать по воскресеньям. Сейчас можете написать смску родным, что приехали в часть, что всё хорошо и что выйдете на связь в воскресенье

(лять, я понял, что уже забыл, какой сегодня день недели и когда будет это самое воскресенье)

И мы, как и были, голые, начали судорожно набирать смски. Какой-то солдат, видимо помощник этого офицера, терпеливо ждал, пока мы закончим, и забирал телефоны, подходя по очереди к каждому. Когда все телефоны были сложены в коробку, по нашим вещам прошлись несколько офицеров, выворачивая карманы и прощупывая ткань. Видать, проверяли, не заныкал[4] ли кто запасной телефон. Впоследствии я узнал, что это можно было сделать и пользоваться им, пока никто не видит, не дожидаясь воскресенья. Но это было потом. Сейчас я стоял голый среди пятидесяти таких же, как и я напуганных пацанов, и трясся от холода и страха (кстати, мы с Серёгой разделились, и его, кажется, вместе с другой группой ребят загнали на первый этаж, или на третий). Во-первых, становилось прохладно, а во-вторых, я боялся того, что происходит, и мне было жутко некомфортно стоять полностью обнажённым, в то время как на нас глазели и офицеры, и другие солдаты, которые уже были в этой располаге раньше нас. Нам наконец разрешили одеться.

- Представлюсь. Я – капитан Короев, и я отвечаю за вас, пока вы находитесь в этой учебке. А это - рядовой Ярмолаев. Он тут за старшего, по всем вопросам обращаться к нему.

И потом, обращаясь к этому самому Ярмолаеву, дородного вида пареньку, похожему на довольного здоровенного кота:

- Бля, Саня, раскидай этих задохликов на отделения, раздай замкам[5], в общем.

После короткого знакомства капитан и ещё два офицера удалились, оставив нас в располаге одних. Ну как одних. Нас тут же обступили другие солдаты. Затянулась небольшая пауза, после чего они начали жать нам руки и хлопать по плечам. Это оказались такие же салаги, просто приехавшие на два дня раньше.

- Ну всё, хорош нежничать – заговорил Ярмолаев – начнем с того, что никакой я вам не рядовой Ярмолаев. Зовите просто Саня. В часть вы попали не из лучших, но прорвёмся. Позже объясню, что тут к чему. А пока собирайте вещи. Вещмешки и прочую хуйню – в канцелярию дальше по коридору, мыльно-рыльные – в ящики возле коек. Бля, койки. В общем, выбирайте себе место и располагайтесь. Я пока скажу шнырям[6], чтобы выдали вам полотенца.

Мы зашли в ряды коек и кое-как выбрали себе места, сложив вещи в прикроватные ящики. Я выбрал дальнее место ближе к середине и занял нижнюю койку.

Дальше было пояснение местных правил, после чего нас разделили на группы человек по десять, приставив к каждой замка – солдата, который уже отслужил сколько-то месяцев и должен был обучить нас армейским премудростям. Моей группе достался замок по кличке Зуб. С виду – типичный деревенский мужичок лет этак за тридцать, по факту – 25, отслуживший уже полгода. Кликуху свою, очевидно, получил за нефиговые такие промежутки между передними зубами. Несмотря на не очень лицеприятный внешний вид, он оказался отличным парнем и в следующие несколько дней действительно обучил нас необходимым азам, как то подшивание воротничков (до этого я последний раз держал иголку в руках на уроке труда классе этак в пятом…), заправка кровати (да-да, в армии есть целая техника, как правильно это сделать), как правильно прицепить петлицы и так далее.

Нет смысла описывать быт учебки. Распорядок дня практически одинаков для всей части (возможно, за исключением некоторых тонкостей в зависимости от полка):

- 6:30 – подъем и построение

- 6:35 – 6:55 – умывание, чистка зубов, бритьё

- 7:00 – заправка кроватей

- 7:05 – построение и поход на пробежку

- 7:05 – 7:45 - пробежка

- 7:45 – 7:50 – снова умыться после пробежки и одеться

- 7:50 - 7:55 – построение и поход на завтрак

- 8:05 – 8:15 – завтрак (да-да, десять минут, включая толкучку в очереди на получение еды)

- 8:15 – 8:25 – построение и поход обратно в казарму

- 8:25 – 9:00 – время на повторное умывание и добриться тем, кто не успел перед пробежкой, у остальных – свободное время на пообщаться и переподшиться

- 9:00 – 9.30 – ровняем кровати и стулья

- 9:30 – 11:30 – практикуемся в подшивании, слушаем лекцию от замка по армейским премудростям, учим армейские звания вплоть до верховного главнокомандующего:

солдаты и сержанты: рядовой (матрос) – ефрейтор – мл.сержант – сержант – старший сержант – старшина

прапорщики: прапорщик (мичман), старший прапорщик

младшие офицеры: лейтенант, старший лейтенант, капитан

старшие офицеры: майор, подполковник, полковник

высшие офицеры: генерал-майор, генерал-лейтенант (да-да, генерал-майор младше генерал-лейтенанта несмотря на то, что простой майор старше лейтенанта аж на два звания. А всё потому, что у майора одна звезда на погонах (хоть и большая), а у лейтенанта - две), генерал-полковник. Отдельно стоят генерал армии (на тот момент Шойгу) и верховный главнокомандующий (Путин).

11:30 – 13:30 – свободное (пока что) время

13:35 - 13:45 – построение и поход на обед

13:45 – 14:00 – обед

14:00 – 14:10 – построение и поход с обеда

14:10 – 16:00 – обучение поглажке формы, бесконечное пришивание-отпарывание чего-либо, например бирок на подсумки от противогаза и т.д.

16:00 – 18:00 – свободное (пока что) время

18:05 – 18:20 – построение и поход на ужин

18:20 – 18:30 – ужин

18:30 – 18:45 – построение и поход с ужина

18:45 – 19:30 – свободное время

19:30 – 20:30 – вечерний туалет, бритье, мытьё

20:30 – 21:30 – свободное время, если воскресенье – время на звонок домой

21:30 – 22:00 – вечерняя поверка и отбой

22:00 – 6:30 – сон (пока что).

В таком режиме мы должны были провести месяц до принятия присяги. Через две недели нас по очереди стали ставить в наряды. Дошла очередь и до меня. Мне выпало быть дневальным первой смены (драит располагу и стоит возле тумбочки дневального). Это оказалось не так уж сложно: просто в шесть вечера принимаешь наряд, становишься «на тумбочку» и даёшь разнообразные команды по типу «РОТА, НА УЖИН СТРОЙСЯ!» (дневального потом водят кормить отдельно), да бегаешь открывать дверь, если кто-то пришёл, предварительно глянув в глазок и старясь рассмотреть пагоны. Если пришёл сержант или прапорщик – нужно прокричать «ДЕЖУРНЫЙ ПО РОТЕ НА ВЫХОД». Предполагается, что должен выйти дежурный по роте (обычно какой-нибудь масёл[7]-контрактник) и подойти к вошедшему, узнавая у него причину появления в располаге или же просто для ознакомления с тем, кто зашёл. Если за дверью офицер от лейтенанта до капитана или майора (если майор не занимает специальную должность вроде замполита или замповооружению) – то крикнуть «ДЕЖУРНЫЙ ПО ЧАСТИ НА ВЫХОД!». Предполагается, что должен выйти дежурный по части, ДЧ (обычно лейтенант - капитан) и проделать то же, что дежурный по роте. А в случае, если к нам решил заглянуть какой-то высокий офицер, вроде шишки из управления части (полковник и выше) или же командир полка – нужно было крикнуть «СМИИИИИИИИИРНАА!», чтобы все якобы выполнили команду «Смирно!», то есть, замерли с приподнятым подбородком, как легавая собака над пойманной жертвой в ожидании охотника. В перерывах между подачей команд и открыванием дверей дневальный должен пидорасить вверенную ему часть располаги.

Таким образом, наряд состоит из:

- трёх дневальных по количеству смен, каждый отвечает за свою часть располаги (например, дневальный третьей смены отвечает за сушилку, комнату для оружия и «парикмахерскую» - зону, где стригутся военнослужащие, дневальный первой смены – за всю взлётку[8] и за лестницу, а дневальный второй смены – О УЖАС – за мытье туалета)

- одного сержанта-контрабаса[9] – дежурного по роте

- одного офицера – дежурного по части.

Самое сложное для меня было – определять время, чтобы кричать нужные команды ко времени, например к обеду. Часы были аналоговыми, со стрелками. А я всю жизнь смотрел время по циферкам. Но я быстро научился.

Нам тогда объяснили, что страшнее всего попасть дневальным второй смены, тем, кто отвечает за толчок. А страшно это потому, что в этой части тот, кто раз взялся за швабру и помыл туалет, или того хуже, сами очки отскоблил щёткой – тот сразу же считался зашкварившимся, обфоршмаченным[10] и очкотёром[11]. Это значит, что его, как в тюрьме, переводят в низший разряд солдат и могут потом в любое время разбудить и отправить драить очки за другого солдата, который не очкотёр. Поэтому все боялись быть дневальными второй смены… Но это всё будет в полку. В учебке же, как говорили, пригаров и зашквара[12] нет. Правда, мыть туалет мне так ни разу и не довелось.

С Серёгой я встречался иногда в столовой, когда отряды смешивались и можно было выйти из шеренги. Мы обменивались парой фраз, кое-какими новостями и шли обратно каждый в свой отряд.

Ближе к присяге нам выдали её текст и настоятельно порекомендовали его выучить.

Вот вскоре и сама присяга. Торжественное мероприятие с выводом чуть ли не всего личного состава на здоровенный плац, обилие офицеров не ниже полковника по рангу, а также куча гражданских людей на территории части, вполне себе неприступной в иное время.

Приехала и моя мама. Я же – стоял с автоматом в длиннющей шеренге, ожидая, когда офицер зачитает мою фамилию. По обоим флангам от меня слышатся голоса: солдаты наперебой зачитывают текст присяги с бумажки-памятки. Вот вызывают и меня. Я неуверенным (пока что) строевым шагом иду вперед, к столу, за которым сидят какие-то офицеры. Дойдя, останавливаюсь, и, держа автомат, начинаю наизусть читать текст присяги:

- Я, ТАОЙ-ТО ТАКОЙ-ТО, ТОРЖЕСТВЕННО ПРИСЯГАЮ НА ВЕРНОСТЬ СВОЕМУ ОТЕЧЕСТВУ — РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. КЛЯНУСЬ СВЯТО СОБЛЮДАТЬ КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, СТРОГО ВЫПОЛНЯТЬ ТРЕБОВАНИЯ ВОИНСКИХ УСТАВОВ, ПРИКАЗЫ КОМАНДИРОВ И НАЧАЛЬНИКОВ. КЛЯНУСЬ ДОСТОЙНО ИСПОЛНЯТЬ ВОИНСКИЙ ДОЛГ, МУЖЕСТВЕННО ЗАЩИЩАТЬ СВОБОДУ, НЕЗАВИСИМОСТЬ И КОНСТИТУЦИОННЫЙ СТРОЙ РОССИИ, НАРОД И ОТЕЧЕСТВО!

Ну как, читать… Я выкрикиваю каждое слово так громко, как только позволяют мне мои лёгкие и гланды. Потому что так нас учили, потому нам сказали, что чем лучше ты прочитаешь присягу, тем больше вероятность, что тебя запомнит нужный офицер, и ты пойдёшь служить в наиболее приличный полк. Ха-ха, пиздец. Как же мне это в итоге аукнулось – прочтёте в следующих главах.

Через пару часов ора и стояния по стойке смирно всё наконец-то закончилось. Нам разрешили пойти к родителям и выйти за пределы части. До вечера. Ровно в 21:00 надлежало возвращаться обратно.

Вижу маму и мою девушку. Объятия, поцелуи. Выбегаем скорее вон из части. Махаю на КПП[13] увольняшкой проверяющим.

СВОБОДА! На шесть часов. Потом – обратно. Но не сейчас. Сейчас мы идём по магазинам, а потом в квартиру, которую сняла мама. Что ж, я пишу здесь про армию, и поэтому не буду описывать, как я провёл эти шесть часов на гражданке. Скажем так, провел я их отлично. Но перед смертью, как известно, не надышишься.

21:00 – я в части. Мы все принесли много вкусной еды, в том числе целую гору сладостей. Их в армии жутко не хватает, даже чай пьётся без сахара, так что последнюю шоколадку я ел месяц назад…

- У вас час, чтобы схоботать[14] это всё! - говорит наш капитан. - Завтра вас распределят по полкам (ударение на «а», если что).

Нам хватило двадцати минут. Чтобы схоботать. Ещё через час со смешанными чувствами ложусь спать. Под шконкой[15] – вещмешок. Впереди полк. Что ж… погнали.

Часть третья. Полк

«…по призыву служат только рабы и собаки…» ©

- Бля, ребята, не повезло вам нихера

- Почему, товарищ прапорщик? – невинно вопрошаю я

- ОТСТАВИТЬ, СОЛДАТ ЁБАНЫЙ! Какое нахуй «почему, товарищ прапорщик»? Запомни, салага, ты должен говорить сперва «разрешите обратиться» и уже потом, если тебе разрешили – задавать свой вопрос. Всосал?

- Так точно, товарищ прапорщик

- Так вот. Не повезло вам нихера потому, что я вас сейчас отведу в самый затянутый[16] полк из всей части. Будете вы там умирать.

- Вот же…

- Ладно, не парьтесь, пугаю я вас. Нормальный полк. Единственный нормальный, если спросите меня. Ладно, дохуя разговоров. ПОСТРОООООИЛИСЬ! А теперь потопали за мной. Рррраз-два….ррраз-два

Знаете что? Прапор не врал. Насчёт пиздеца.

- Дерррррржи! – мне прилетает подсумок с противогазом внутри

- А? Что? Зачем?

- Ты чё бля, внатуре тупой, да? Видишь, бирка раздолбалась? Пришей нормально! Через полчаса проверю. Чтоб было готово, понял, а ни то…

- Да, понял я, понял – киваю я.

Этот борзый уходит. Гребаная колонча, метра два с половиной ростом… Читаю бирку: «рядовой Паршенов, 2 дивизион 1 отряд». Иду к Сухому – единственному, наверное, адекватному весеннику[17] в этом полку. Зовут Саша Сухов, потому и Сухой. Служит он с апреля (а я июльский: месяц в учебке, а в полку первый день…) но успел стать весьма успешным суетёром[18], судя по тому, что удалось разузнать.

- Паршенов? Это Шомпол, что ли? Да он такой же весенник, как и ты. В мае к нам попал. Ну, подумаешь, на месяц-два старше тебя, получается. Призыв-то один. Забей, выложи на него.

Ну уж нет, господин Сухой, зачем же выкладывать на человека. Я бирку пришью. Только свою. Противогаз-то хороший, да и сам подсумок хорош, почти нульцевый. Не то, что мой – весь рваный достался. Но так как раздавал прапор, я возникать не мог. Да если бы и не прапор, тоже вряд ли. Ну а теперь у меня хороший новый подсумок. И противогаз. Пошёл нахуй, Шомпол. Вот так-то.

- Слыш ты, урод! Куда дел мой противогаз?!

- Твой что? Ты о чём?

- УБЬЮ СУКАААА!

- Так, что у вас тут за возня? Ну-ка разошлись нахуй. – встревает какой-то старый. И вовремя. Я с этим Шомполом бы явно не справился, даже если бы хотел. А я не хочу. Я домой хочу. Выспаться хочу. Трахаться хочу. Да что угодно хочу, кроме этого всего.

- Шомпол, ты что, газик проебал?

- ДА ОН ЕГО У МЕНЯ СПИЗДИЛ БЛЯТЬ!!

- Шомпол. Ты что, - менторским тоном, вкрадчиво, смакуя каждое слово, протягивает дед – ты что, не знаешь, что в армии нет слова «спиздил». А есть только одно слово на этот счёт, Шомпол. «П-Р-О-Е-Б-А-Л» - вот какое слово. Так что пиздуй отсюда! А хотя стой. Сигарету мне. Живо.

Шомпол недовольно уходит искать сигарету для дедушки, бормоча проклятия. А дед подмигивает мне и тоже уходит. Да уж. Врага я себе нажил, жопой чую. Сука. Пять минут в полку…. Ёбаный рот того, а….

Так началась моя так называемая Золотая неделя в полку. Это время, когда духам живется относительно безопасно, потому что деды в это время присматриваются к ним и не трогают, даже на рутинный поиск сигарет не запрягают.

Прошло буквально два-три дня, как весь весенний состав отвозят на маточную позицию. Место вдали от полка, откуда потом нам предстоит разъезжаться в караулы на боевые дежурства. Но это потом. А сейчас нас туда посылают, чтобы мы немного пожили походной жизнью, посрали в деревенский сортир и сплотились. Ха. Сплотились, блять…

- Ты у меня, сука, будешь этот сортир драить! Понял?

- Сейчас не моё дежурство.

- Да мне похую! Бери тряпку!

- Нет.

- Бери, сссука!

И тут эта падла суёт мне эту помоешную тряпку, а я, как дурак, беру. Тут же выкидываю.

- Ну вот. А говоришь, не будешь. Всё, ты её взял…парашник. ХАХАХАХА

- Эм.

- Чё бля?

- Эм, говорю. Ты же её только что сам взял, мне из рук в руки дал. Долбоёб.

- Я тебе ёбну щас…

Уходит. Вот ублюдок. А я? Тоже хорош. Нахрена на автомате тряпку эту взял, спрашивается. Так вообще проблем бы не было никаких. Ну ничего. Не скажет. Сам же зашкварился тоже. Чуркобес ёбаный. Или кто он там... казах, что ли? Точно. Даже кликуха у него такая же – Казах. Ну да и хрен с ним, разберемся. Руки только трясутся почему-то.

Завтрак-работы-подшиться-работы-обед. Отбой. Наконец-то отбой.

- Вставай, военный. – продираю глаза оттого, что кто-то тихонько трогает моё плечо – вставай, говорю, подъём

- А? Ты кто?

- Дед-Пихто, бля

- А почему шёпотом, раз подъём?

- Надо так. Смотри, я сейчас в наряде. Надо чтобы ты сортир помыл.

- Чего? Нет, не буду нихуя мыть.

- Да я же тебя по-доброму прошу, по-хорошему.

- И что?

- И то. Вставай. Вставай-вставай, пойдём.

Идём к сортиру. Ну понятно. Не отъебётся же.

- Заходи.

Захожу. Дверь за мной мигом закрывается и подпирается чем-то тяжелым.

- Тряпка с ведром в углу там, боец. – слышится из-за двери.

Ну ладно, чувачёк, будет тебе уборка. Не шуметь, не сопеть… так… что у нас тут? Окно. Открываю. Тихо перелезаю на землю. Делов-то, этаж же первый. Набираю земли, закидываю в сортир. Ещё земли. И ещё. Руки как в дерьме. Забираюсь обратно, закрываю окно. Дверь всё ещё закрыта. Старательно размазываю грязь по полу сортира. Достаточно. Теперь помыться. Руки. Так. Теперь тапки. Так. Сортирный дневальный на выыыыыход. Тихонько стучусь в дверь. Шорох. Дверь приоткрывают. Протискиваюсь наружу.

- Ну чё, всё?

- Да, всё. Не заходи пока туда, хорошо?

- А чё?

- Ну, вода сохнет, сам понимаешь. Полы же мыл и всё такое…

- И всё такое, да. Понимаю. Очкотёр ты ёбаный. В следующий раз если попрошу, опять мне всё помоешь. Понял, чмо?

- Да, понял я, понял. Только не бей. Могу спать идти?

- Иди-иди.

Не заходит, чтобы хоть одним глазком посмотреть. Тупой идиот. Айкью ноль-семь, ровно как бутылка портвейна. Повезёт, если до конца наряда не проверит. Ладно, пофиг, сейчас спать. Выспаться, только бы выспаться…

- РОТА ПОДЪЁМ! ПОДЪЁМ БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯДЬ! РЕЗЧЕ СУКИ! - ох ля…голос мужской, это не иначе как ДЧ[19]. А. Ну да, так и есть.

- НУ КА ПОСТРОИЛИСЬ!

Мы строимся. Интересно, а чего бы так кричать? Ирония. Знаю я, чего.

- Вот перед вами хуесос и парашник, рядовой Залупа! ПОВТОРИ!

- ЕСТЬ! Я – хуесос и парашник, рядовой Залупа.

- Этот вот чмырь умудрился засрать весь сортир грязью, будучи в наряде! И СПАТЬ ЛЕЧЬ! СПАТЬ, БЛЯ!

- Это не я…

- ЗАТКНИСЬ, ССУКА!

- Есть.

Бред. На «заткнись» отвечать «есть». Сказано же, заткнись. Вот реально тупой. Ну так ему и надо, дважды подумает, прежде чем туалет предложит помыть. И трижды подумает перед тем, как меня парашником называть. Вот только как бы мне теперь тёмную не устроили… А ещё было бы неплохо, если бы ДЧ сейчас лютовать не начал. А то задрочит ведь. С этого станется.

- Ублюдки вы, вот вы кто. Салаги и ублюдки. Службу несете херово. Задрочить бы вас…

Нинада пожалустааааааааа

- Задрочить бы вас, по-хорошему то. Хотя нет. Из-за одного парашника всем отвечать западло. Эй ты! Ты был парашником до этого?

- Никак нет, товарищ кап…

- ЗАТКНИСЬ! Ясное дело, что не был. Парашник бы убрал туалет. Так, а знаете что… ТЫ! Рядовой Залупа! Выйти из строя! Ко мне!

- Йесть!

И тут капитан берет этого бедолагу за шкирку и тащит в сортир.

- Неет, пожалуйста, товарищ капитан, пожалуйста, я всё уберу! Клянусь!

- Уберешь. Ещё как уберешь. Сухой! Ко мне! – кэп зовёт Сухого…

- Есть! – Сухой бежит.

Все стоим как дураки смирно, потом выглядываем, пытаемся разглядеть… Тссс! Паливо!

Сухой возвращается.

- Значит так. Барыев теперь очкотёр и чмо. Его капитан загнал на очки.

По строю пошли волнения.

- Сухой! Как так? Его же капитан загнал. Так не считается, сам знаешь.

- Нет. Вы не поняли… Товарищ капитан меня заставил его на очки загнать.

- Бляяяяяя.

- Да.

Вот это новости. Вот это я называю карма. Интересно только, сколько человек может обходиться без сна. Он же меня зарежет нахер этой же ночью.

Все в шоке с этого инцидента, ходят тихие и смирные. Пидорасим пол тряпаками в располаге. Едим. Разговоров мало. Отбой.

Лежу. Жду. Страшно. Слышу, как встаёт кто-то. Напрягся. Готовлюсь драться.

Пронесло. Прошли мимо. В темноте не видно, кто. Слышу голос. Не разобрать… Койка Сухого вроде. Чёрт, как жаль, что не слышно ничего. Всё равно жду. Ай черт с ним, если зафоршмачат меня по беспределу, спящего, то пацаны может тоже сочтут, что не считается…

- РОТА ПОДЪЁЁЁЁЁЁЁМ!

Жив? Цел? Орёл? Вроде пронесло. Узнаю у пацанов, что ночью Сухой ходил к кэпу, говорил за этого очкошника. Кэп распорядился, чтобы прапор прямо ночью увёз его в полк. Фуфх. Живём. Пока что живём…

В полку после этой веселой истории я сперва отмазался перед тем идиотом, сказав, что всё помыл и не знаю, кто его подставил. Удивительно, но он поверил. Но даже если и нет, предъявить ничего он мне уже и не мог, он ведь был теперь опущенным, то есть, никем. Вот такие вот социальные лифты в нашем дружном отряде. А потом его и вовсе перевели в роту МТО[20] и он стал для меня более не опасен.

Часть четвёртая. Караул

«Боевое дежурство в РВСН является

высшей формой поддержания боевой готовности

и основным видом деятельности объединений,

соединений и воинских частей...»

Устав.

Подъём в три тридцать утра. Едем в первый раз в караул. В располаге суета: все пытаются собраться для отъезда.

- Военный, со мной заступаешь! – кричит мне ефрейтор Хиль, один из наших старых, - захвати побольше сортирки, её будет не хватать!

Бегу в туалет, забирать туалетную бумагу. Запихиваю её в вещмешок. Возвращаюсь в располагу и понимаю, что выбежал без ремня, оставил его на койке рядом с автоматом… Спиздили. Вот черт. Хорошо, что хотя бы автомат не украли. Из-за этого были бы проблемы у всей роты, так что меня пожалели не из добрых соображений. Что ж с ремнем-то делать? На разводе будут смотреть, если стою не по форме – залёт! Надо что-то решать. Вспоминаю, что у меня в канцелярии лежит мой старый слонячий ремень. Это нейлоновый уставной ремень, который носят совсем уж духи. В полку же все носят кожаные ремни с серебряной бляхой, начищенной до блеска. Делать нечего, приходится довольствоваться тем, что есть, чтобы не залететь.

Бирки с химзы[21] тоже спиздили! Всё произошло секунд за двадцать. Суки. Второпях пришиваю запасные.

- СТАНОВИИИИСЬ!

Едва успеваю наспех пришить бирки и вбегаю в строй.

- НАПРА-ВО! ШААААГОМ-АРШ!

Быстрым шагом выходим из казармы и идём на плац. Развод. Замечания по поводу ремня. Обход пятикилометрового плаца строевым шагом. Прыжки по кунгам и в путь-дорогу.

Звучит просто, да? Но когда ты там – всё воспринимается иначе. Каждый шаг даётся тяжело.

Выходим на плац.

- Строевым ммммарш! Левой! Левой! Раз-два!

Блять, неужели весь плац обойдем? Точно, херачим строевым по всему периметру необъятного плаца. При полной выкладке, со снарягой и автоматами. Не в ногу, стыдно то как.

- Так! По пяткам не бейте там!

- Чё вякнул, паскуда? Умирать будешь!

Оглядываюсь - деды. Сзади деды. Влип. Какой-то солдат впереди падает на колени. Его оттаскивают и избивают ногами офицеры. Наша колонна доходит до этого места. Черт! Спотыкаюсь и тоже чуть не падаю, лишь чудом сумев удержаться на ногах. Рытвина! Яма! Вот, почему споткнулся тот паренёк. Получаю удар чуть выше икры от деда сзади. Мерзкий голос:

- Чтобы не спотыкался, слонище ебаное!

Боже, как же мешают подсумки. Удар по локтю. Это мой автомат. Как же бесит. Удар по спине. Это уже каска внутри вещмешка дала о себе знать при очередном шаге. Чувствительный толчок справа, слева. Это размахивают локтями деды по сторонам от меня. Ещё удар. Этот уже специально для меня: локтем прямо по мышце. Спасибо, дедушка, то, что мне нужно прямо. Убью же гада...потом. Когда-нибудь. Сейчас ещё метров двести пройти. Это двести шагов. Продержаться. Не упасть. Не сломаться. В караул хочу! Скорее бы в караул!

- Лллевой! Лллевой! Ррраз-дваааа -

Бляяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя

В кунги все не просто запрыгивают, а залетают. Разительно отличается по скорости от городских маршруток с бабками. Все ломятся по машинам так, будто пол — это лава, и у них есть по три секунды чтобы не сдохнуть.

Делается это так: напротив нескольких кунгов мы стоим в шеренгах по двое. В каждый кунг запрыгивает сержант или какой-нибудь старый из срочников, распахивает дверь. Идёт команда - ПО МАШИНАМ, БЛЯДЬ! РЕЗЧЕ СУКИ ПО МАШИНАМ – и мы, как ужаленные, пытаемся забежать в кунг. Кто не знает, КАМАЗ – довольно высокий грузовик, и чтобы залезть в кузов, предусмотрена хлипкая металлическая лесенка, шириной сантиметров сорок, то есть, может подняться только один солдат за раз… Висит эта лесенка на высоте сантиметров шестьдесят-восемьдесят от земли. Мы – при полной выкладке, с набитым вещмешком (килограмм 10-15 веса), к нему пристёгнута плащ-палатка (1,5 кг), по бокам два подсумка с газиком (1 кг) и химзой (3 кг), а также за спиной у каждого автомат (АК74 3,6 кг либо РПК74 4,7 кг), если ты СЭС[22] – то дополнительно тащишь комплект приборов ночного видения (ПНВ - стальной ящик 20х30х50 см. весом 6 кг.) и, возможно, ещё какое-либо оборудование по типу рации (11 кг, но не у всех) или подствольного гранатомета (2 кг, тоже не у всех). Итого получается, на каждом плюс-минус по 25-35 кило снаряжения. Естественно, многие не сразу могут забраться на лестницу кунга. Тогда тебя хватает сидящий там сержант или старый и просто рывком закидывает внутрь кунга, немало не заботясь о мягкости твоего приземления. При этом за тобой сразу же летит следующий солдат и так далее. А если вас таких много? Случалось, что я залетал в кунг, в котором на полу, как мешки, друг на друге лежало человек двадцать солдат. Потом вслед затискивался офицер и закрывал дверь.

Шеф, трогай! Шеф трогает так, что вся эта груда хаотично брошенных друг на друга военных начинает крениться и падать, сыпется гора вещмешков, автоматов и подсумков, больно задевая всех, кто находится в кунге.

Старые каким-то образом привыкли к такому темпу и приловчились самостоятельно и очень быстро залезать в кунг. Они стремительно занимают все свободные места по бокам кунга (короткие и высокие «лавочки» без какого-либо намека на смягчающий материал). Ехать, собирая каждый ухаб, - пять часов. Хочется в туалет? Никого это совершенно не волнует. Обоссышься – опустят. Хочется сменить положение? Всем побоку. Кунг набивается очень плотно, вещи также скидываются в гору и занимают оставшееся место в «салоне», так что солдаты вынуждены в буквальном смысле сидеть друг на друге и стараться не шевелиться все пять часов, даже если тебе в грудь упёрся автомат или штык-нож. Ноги и руки затекают – мама не горюй. Говорят, был случай, когда солдату по приезду на позицию пришлось ампутировать ступню. В этой чудной атмосфере старые умудряются кричать на молодых, раздавать затрещины и сгонять на пол слонов, которым чудом удалось занять свободные места в кунге. Потому что НИПОЛОЖЕНОООО БИЛЯТЬ. И ты вынужден пять часов трястись на грязном полу кунга, занимая пять квадратных сантиметров, и думая о том, что тебе по приезду нужно будет отмыть вещмешок, плащ-палатку, оба подсумка и автомат от грязи. Но ничего, скучно не будет. Оплеухи и чапалахи[23] старых скрасят твою дорогу. Приятного пути, дружок!

Спустя пять часов ада, наконец-то, вот она – позиция. Прибыли. Вываливаемся из кунгов, помятые, некоторые в крови… Свежий воздух, благодать. Вокруг леса и поля! Почти что воля. Снова построение. Перегруппироваться. Получить паёк. Распределиться. И снова в путь, по караулам! В общей суматохе успеваю подобрать чей-то ремень с койки. Вот как это, оказывается, делается. Что там говорил замполит, рота — это большая семья? Ну а в большой семье, как говорится, клювом не щёлкают. Это я уже усвоил. Теперь есть, чем заменить слонячий ремень.

Мне, ещё одному слону по кличке Задохлик и Хилю достался второй караул. Не знаю, хорошо это или плохо, но мы уже в пути. На этот раз в кунге всего восемь человек. Сперва отвозят первую группу, а потом уже нас. С нами офицер – капитан Гончаров. Незлой мужик, ничего плохого о нём сказать не могу. Офицер является ответственным смены и должен будет привезти нас в караул, попить кофе, вздрючить тамошний расчёт и отвезти тех бойцов обратно, заперев нас в карауле на следующие четыре дня.

Караул это воля. Несмотря на решетки на стенах. Вы втроём, реже – вдвоём (тогда ваши смены дежурств будут несколько длиннее). Никаких офицеров нет. Им нужно только отзваниваться по ашке[24] раз в час, предварительно осмотрев местность через оптику на ПКТ в пулеметной башне или через амбразуры. С собой у вас еда: сухпаёк и вкусняшки, которые вы сумели намутить. Вода: огромный резервуар, который требуется предварительно наполнить вёдрами из колодца. Сделать это нужно, пока ещё не уехал офицер, ведь, уезжая, он закроет карпом и вы окажетесь заперты на несколько дней.

Идиллия? Не совсем.

- СОЛДААААТ! Что ты наделал, дебил?!

- А? что?

- Задремал, да? А вот посмотри в амбразуру. Кто это к нам идёт?

- Что? Никого не вижу.

- Вот чёрт. Он уже в патерне…

- САЛАМ, СУКИ!!! НЕ ЖДАЛИ?!

- Товарищ старший лейтенант…

Хиль получает сильный удар под дых и оседает на пол, а старлей прыгает ко мне

- ЛИИИИИИМАРЕВ! Это твоя сейчас смена, да?

- Так точ….

Моя очередь принимать животом кулак старлея. Сгибаюсь от боли – искры из глаз! В момент, когда я согнулся, он бьёт меня коленом в лицо. Попадает больше по лбу, так что нос не сломан, хотя больно чертовски.

- Получи, падаль!

Он бьёт меня ещё и ещё. Когда я падаю на пол, начинает дубасить ногами. К счастью, не в полную силу, иначе он бы меня растоптал. А я дрался последний раз лет в одиннадцать лет и по серьёзному вообще никогда не получал. Что ж, всё случается в первый раз.

Старлей опрокидывает нашу мусорку. Потом шкаф. Забегает в комнату отдыха. Слышатся удары. Это старлей нашёл Задохлика. Почему он не вышел сразу? Забоялся, что-ли.. Бах! Что-то разбивается об пол. Это положенный в каждом карауле видик (видеомагнитофон). Ну хотя бы телевизор не разбил, и то хорошо.

- Нехуй вам отвлекаться, раз дежурство несете хуёво.

Шмон продолжается.

- СНЯТЬ ОДЕЖДУ!

Мы раздеваемся. Старлей сминает в кулаке мои брюки, пинает берцы, наступает на носки. Ничего. То же проделывает с одеждой остальных. Потом «взрывает» шконку, разрезает матрас штык-ножом…

Мы стоим в трусах и не двигаемся. Старлей раздумывает, заставлять ли нас снимать трусы.

- Мылись последний раз когда?

- Товарищ старший лейтенант, мы пропустили баню перед караулом. Боюсь, больше недели назад – врёт Хиль. Оно и правильно, ведь в трусах, на поясной резинке у нас с ним привязаны телефоны. Маленькие легкие трубки-звонилки. Армейские трусы довольно просторные и в паховой области остается место, чтобы спрятать телефон. Конечно, если начать прощупывать, всё станет ясно. Но мало кто из офицеров не побрезгует делать это. Особенно если солдаты не мылись больше недели. Хитрый, хитрый Хиль.

- Ладно, хуй с вами, одевайтесь.

- Есть.

- Только объясните мне вот это!

- ???

- НУ НОРМАЛЬНАЯ ХЕРНЯ?! Я СПРАШИВАЮ: НУ НОРМАЛЬНАЯ ХЕРНЯ? ЭТО ЧТО?

Старлей тычет пальцем на проломленную половицу под шконкой. Там лежит мобила. Какая-то древняя нокия. Мы переглядываемся и становится понятно, что это не наша. Наши висят у наших членов, напоминаю.

Молчим.

- Чья трубка?

Молчание.

- Чья трубка, я спрашиваю?!

- Моя, товарищ старший лейтенант. – это Хиль решает спасти ситуацию.

- Ну доставай.

Хиль наклоняется, чтобы достать и получает пинок в живот. Прямо носком ботинка. Хиль падает, но не издаёт ни звука. Я бы точно закричал. Старлей сам достаёт телефон и растаптывает его. В пыль.

- Вот так-то, клоуны. Что ж вы такие пиздоквакнутые-то, а… Ты и ты – кивает на нас с Задохликом – по приезду в полк по наряду вне очереди.

Очаровательное получилось первое дежурство. Старлей уходит так же быстро, как и пришёл, а мы остаёмся убирать то, что он наворотил. Нести БД ещё два дня…

Вот так. Отвлекаться нельзя. Ганцы проверяют, как мы несем дежурство, и периодически взрывают караулы, отбирая запрещённые телефоны, мп3-плееры… Не забывая с наслаждением избивать и унижать личный состав.

По возвращению нас действительно ждал наряд в полку.

Часть пятая. Казарменный быт

«Чем бы солдат не занимался – лишь бы он заебался»

Непреложная суть армейской работы и нагрузок.

«Мне не нужно, чтобы в казарме было чисто.

Мне нужно задрочить тебя, солдат!»

Старшина.

Первый наряд в полку оказался не таким уж страшным. Мне снова выпала первая смена (в течение года я отдежурю раз двадцать, почти все из них будут первой сменой). Дневальных, даже молодых, особо не напрягают. Достало только мыть всю взлётку (размерами где-то 20х60 метров). Мыть приходилось почему-то руками. Швабры были то ли не положены, то ли это специальный вид издевательства над дневальными… Так или иначе, пояснице уже через пять минут приходит окончательный и бесповоротный, а так херачить надо больше двух часов. Представляю, какого приходится дневальному второй смены с его туалетами. Что, неужели выдадут зубную щётку, чтобы отскабливать очки от дерьма? Или зубочистку? Ну нахер. Не до шуток.

В общем, всё прошло относительно гладко. Наряд сдал – наряд приняли. Дальше – казарма.

- Один!

- Сигарету!

- Ты! Ко мне!

- Стоять!

- На, получи, сука!

- Где сигарета, военный, мля?!

- Ррраз-два, рраз-два… Полтора! Замер в полтора, гад!

- Эй, шакалы! Упор лёжа принять!

- ….

Казарма. Крики дедов, жалобный писк слонов. Гомон сотни голосов и каждый приказывает, угрожает, требует. Глухие звуки ударов. Всплеск воды и звучный шлепок – это дневальный из молодых, получил подножку и растянулся на взлётке, уронив ведро с водой. Когда в казарме нет офицеров – всегда «веселье». Бегаю и прячусь на задних рядах, пытаясь подшиться. Тех, кто подшивается, трогают реже. Поэтому я подшиваюсь уже четвертый раз…

- Ты! Встать! – заметил меня один из дедов -

Встаю.

- Кто такой, мля? - И что отвечать? Рядовой такой-то? Рядовой слон? - По уставу или по понятиям?

- А ты как жить планируешь, салага? По уставу или по понятиям?

- По понятиям.

- Вот так и отвечай. Ты кто?

- Пока что слон.

- Пока что? Ты чё, слонище, борзый что-ли?

- Не борзый, просто прагматичный.

- Чё?

- Выгоду стараюсь не упускать.

- Тогда метнись, найди сигарету, и живо. Если справишься, будет видно, что с тобой дальше делать.

- Хорошо.

- Эй, только смотри: сигарета должна быть не хуже Парламента, понял? Принеси мне ПИЗДАТУЮ сигарету.

- Понял. Могу идти?

- Бегом, мля! Две минуты времени!

Бегу в канцелярию, дожидаюсь, пока будет поменьше людей, а потом делаю вид, что роняю у шкафа свой военник[25]. Нагибаюсь, чтобы поднять его, и незаметно шарю рукой под шкафом. Там, на внутренним выступе, заныканная мной ещё три дня назад, сигарета. Ротманс. Вот чёрт. Это не Парламент и близко. Откуда вообще Парламент в казарме? Влип. Или это такая проверка?

Эврика, блин. Хочешь пиздатую сигарету за две минуты? Ну держи. Беру тонкий маркер со стола, зачеркиваю на сигарете надпись «Rothmans» и пишу «Parliament», а на другой стороне вывожу «Пиздатая». Прошло минута-сорок. Бегу к деду.

- Держи – протягиваю сигарету

Дед недоверчиво разглядывает её.

- Говно подсунул, военный? У Парламента другая бумага, сам знаешь…

- Ты сказал пиздатую, я принёс пиздатую.

Дед замечает надписи. Заливается хохотом. Я не знаю, как реагировать, стою с каменным лицом.

- АХАХАХАХАХАХАХ ШИКАРДОС! – хлопает меня по плечу – Военный, не обманул! И правда – ПИЗДАТАЯ АХАХАХАХАХ. Так и быть, живи пока!

Ухожу в располагу и слышу краем уха: - Этого слона особо не дрочите пока что…

Что ж, посмотрим.

Теперь режим дня для меня и остальных слонов выглядит так:

- 6:30 – подъем и построение. Нужно успеть соскочить с верхней полки раньше, чем с нижних встанут деды, иначе можно словить по почкам

- 6:35 – 6:55 – умывание, чистка зубов, бритьё – в очереди из ста человек на пять или шесть работающих умывальников. Причем слонам можно использовать только три, которые по правую сторону. По левую – для дедов. Перепутал? Получи.

- 7:00 – заправка кроватей (сперва заправь кровать своего деда, а потом те, которые в поле твоего зрения)

- 7:05 – построение и поход на пробежку (подгоняемые пинками расслабонов[26], в толкучке на выходе получая по почкам)

- 7:05 – 7:45 – пробежка (гвозди в голень, толчки и удары)

- 7:45 – 7:50 – снова умыться после пробежки и одеться (успей пропихнуться к умывальнику и не получить пизды)

- 7:50 - 7:55 – построение и поход на завтрак (все пятки и икры тебе до синяков пробьют позади идущие деды)

- 8:05 – 8:15 – завтрак (да-да, десять минут, включая толкучку в очереди на получение еды, будь добр отдать своё масло, булки (если их выдают) и вареные яйца – дедам)

- 8:15 – 8:25 – построение и поход обратно в казарму (отгадай, будут ли тебя пинать сзади?)

- 8:25 – 9:00 – время на повторное умывание и добриться тем, кто не успел перед пробежкой, у остальных – свободное время на пообщаться переподшиться (а также найти подшиву деду, подшить деда, насуетить сигарету, получить люлей, подраться с таким же как ты слоном, постоять в полтора)

- 9:00 – 9.30 – ровняем кровати и стулья (под удары блях дедов)

- 9:30 – 11:30 – прячешься в располаге от дедов, стараешься быть не пойманным и не посланным на уборку сортира

11:30 – 13:30 – свободное (пока что) время подготовка к обеду, уборка, мытье полов, выравнивание табуреток и создание кантиков на койках, получение люлей от дедов и драки с борзыми слонами

13:35 - 13:45 – построение и поход на обед (икрам и пяткам уже пофиг)

13:45 – 14:00 – обед (не облейся компотом, сынок)

14:00 – 14:10 – построение и поход с обеда (ноги мои ноги)

14:10 – 16:00 –поглажка формы, бесконечное пришивание-отпарывание чего-либо, например бирок на подсумки от противогаза и т.д.

16:00 – 18:00 – свободное время повторной уборки помещения и рожания материальных ценностей по приказу дедов

18:05 – 18:20 – построение и поход на ужин (для разнообразия тычки в спину вместо пинков)

18:20 – 18:30 – ужин (приятного аппетита)

18:30 – 18:45 – построение и поход с ужина (ай!)

18:45 – 19:30 – свободное время (тебе дадут полчаса подшиться и постирать форму в холодной воде). Также – время для воспитательной работы с провинившимися, которых отводят в сушилку.

19:30 – 20:30 – вечерний туалет, бритье, мытьё (не расплескай кровь)

20:30 – 21:30 – свободное время побычить с другими слонами и попыться кого-то прогнуть/отпихнуться от тех, кто хочет выехать за счёт тебя. Если воскресенье – время на звонок домой

21:30 – 22:00 – вечерняя поверка и отбой (если ты в синяках – прячься в сортире)

22:00 – 6:30 – сон (если деды добрые и тебе не устраивают тёмную).

Вот в таком режиме: две недели в полку, три дня в карауле, снова две недели в полку.. – и живём.

Шёл мой второй месяц. Били не то, чтобы часто. Я получал всего несколько раз. Первый – когда был плотно избит офицером в карауле. Второй – увесистый пинок под зад и падение на лицо, в связи с ним - когда полез за более целыми на вид подсумками при раздаче. Оказалось, не положено. Как говорится, всё самое лучшее – детям. Дедам, то есть. Третий раз – когда в столовой на меня прикрикнул однопризывник, из борзых. Пришлось погнать ответку, завязалась драка. Четвёртый раз – когда не сразу определил, кто передо мной, дед или весенник. Получил гвоздь. Голень - опухшая до сих пор. В остальном же прессинг шёл по большей части психологический, что вкупе с нехилыми и непривычными физическими нагрузками давало о себе знать неврозами и тревожностью: просыпаешься от малейшего шороха, дергаешься, бесишься от любой мелочи, то и дело вздрагиваешь, взгляд напуганный, мечется туда-сюда...

Часть шестая. Баня

«От мужчины должно пахнуть силой и уверенностью,

а не пивом и сигаретами»

Цитатки из Интернета

Из примечательного, разве что, баня. Помывка в полку это достойный отдельного упоминания образчик антисанитарии.

Баня была раз или два в неделю, по вторникам и четвергам, как повезёт. Режим выхода на плац – почти такой же как на караул. Довольно бодро вышагиваем до банного помещения и заходим внутрь.

- БЫСТРО! РАССРЕДОТОЧИЛИСЬ ПО БАНЕ КАК МУХИ ПО ГОВНУ!

Мы оседаем на лавочках, скидываем в неровные горки свою одежду. Трусы и майку надлежит сдать каптёрщику.

- ПОСТРОИЛИСЬ В КОЛОННУ ПО ОДНОМУ! СДАЁМ ТРУСЫ ВАШИ ВОНЮЧИЕ, БЛЯДЬ!

Строимся в колонну. Стараемся держать дистанцию, так как стоим голые. Но нет-нет, да кто-то обязательно заденет членом задницу впередистоящего… Сто пятьдесят немытых голых тел! Мылись последний раз – неделю назад, когда баня была в прошлый вторник. На улице август. Жара. От страшной вони слезятся глаза. Сто пятьдесят немытых членов, сто пятьдесят немытых задниц…триста немытых ног. Пот, грязь, кал… Офицеры, морщась, выходят в предбанник. Не хватит слов описать тот мерзкий, сладковатый, схожий с гнилью запах, который царит в армейской бане, когда там целый полк солдат. Хочется блевать, но нельзя. Едва сдерживаю рвотные позывы, стараюсь прищурить глаза, чтобы не так слезились, стараюсь не смотреть на десятки членов, задниц, на сгорбленные тощие фигуры или напротив, на жирные безобразные тела. Прыщи, родимые пятна, струпья, кривые ногти, какие-то язвы – этих явно надо в санчасть, - мозоли, гной, кровь, говно… О боже.

Покидали трусы и майки в угол, теперь идём в душевую. Ну как идём. Стоим, ждём, пока первыми зайдут неторопливые деды. Вот мы и в душевой. Просторная помывочная комната, видимость – метра три, а всё из-за не осевшего от прошлой роты пара. Вдоль стен с обеих сторон перегородки, вверху – душ. С собой у нас – мыльно-рыльные, иногда щётка или мочалка.

Можно занимать только определённые места. С самыми плохими кранами. Все рабочие оккупировали деды и наиболее борзые молодые. Армейский душ – это крайне забавная штука. Есть всего два доступных режима:

- ЛЕДЯНАЯ КАКАЯ! ХОЛОДНАЯ ПИЗДЕЦ ВЫКЛЮЧИТЕ, Я ОТМОРОЗИЛ ЯЙЦА!!!!

и:

- ЕБАТЬ ГОРЯЧАЯ! КОЖА СЛЕЗАЕТ! О НЕЕЕЕТ! ВЫКЛЮЧИТЕ, УМОЛЯЮ, Я ГОРЮ!!!!!!!!

Совместить нельзя. Кто поумнее – находит чарки и пытается смешивать вручную, кое-как обливаясь более-менее приемлемой водой и пытаясь намылиться. Если помылся – ждёшь, пока домоются деды и стараешься не быть последним при выходе. Несколько последних духов – убирают куски мыла, харчки с пола и другую гадость за дедами. Помывшиеся деды развлекаются: плескают из чарок ледяную, либо горячую воду на спины духам, пока те пытаются помыться.

Теперь – получить новое бельё. Снова в колонну по одному. Дедам – выдаются почти нулёвые трусы и майки по размеру. Духам – рваньё. Низким и маленьким – необъятные труханы и майка, размером с парашют. Высоким и крупным – ровно наоборот: малюсенькие трусики и маечка 20х30 см. На ходу обмениваемся друг с другом. Но один хрен всё рваное и старое. Зато относительно чистое… Ходить в этом придётся всю следующую неделю.

Одеваемся. Что? Исчезли сигареты или не досчитался петлиц и бляхи? Добро пожаловать в армию. Тебя в очередной раз обокрали более проворные сослуживцы. Можешь попробовать восполнить пропажу тем же способом. Только не ошибись с комплектом одежды. Не дай бог уведёшь что-то с дедовских вещей. И не спались. С лёгким паром, дружок!

Часть седьмая. Начкар[27]

Конец сентября. Осень действительно золотая: от опавших листьев, от лучей Солнца, отражающихся в лужах. У старых вышел Приказ, и они стали отдавать нам в столовой своё масло (такая традиция). Настроение у них чаще приподнятое, но и дрочить нас не то, чтобы перестали.

- РОТА, СТАНОВИИИИСЬ! – командует капитан Волохов – командир нашего дивизиона.

Что ещё за дела? Для поверки рано, для ужина – вообще не в тему: только что с него вернулись… Не к добру.

- Слушаем присвоения званий и назначения на должности. Кто слышит свою фамилию, громко кричит «Я!», делает два шага вперёд, получает вводные, преисполняется восторгом, кричит «ЕСТЬ!» и встаёт в строй. Всем всё ясно?

- Так точно, товарищ капитан – нестройным хором отзывается третий дивизион

- Начинаем. Согласно приказу такому-то рядовому Фаршмадинову присваивается звание ефрейтор. Фаршмадинов назначается заместителем командира второго отделения охраны и обороны… Рядовой Фаршмадинов!

- Я!

- Выйти из строя.

Фаршмадинов, здоровый, слегка жирный бугай-башкир, выходит из строя. За огромный рост и смуглую кожу парни дали ему кликуху Балу, как медведь из Маугли. Очень точно она ему подходит, скажу я вам.

- Ты теперь ефрейтор, сынок. Найти ему сопли!

Двое стариков из числа слонов срываются и бегут в канцелярию, за погонами с соплями – ефрейторскими лычками.

- Продолжаем. Рядовой Сухов!

- Я!

Ну, насчёт Сухого я не сомневался. Тут младшого в пору давать, не то, что ефрейтора.

Сухой выходит, ситуация повторяется. Только на этот раз должность у Сухого – командир отделения.

- Рядовой Лимарев!

Я аж замешкался.

- РЯДОВОЙ ЛИМАРЕВ!

- Я!

- Не тупим, солдат! Выйти из строя.

….

В общем, держу в руках погоны с лычками. Вспоминаю шутку про сына-ефрейтора… Ха-ха. Смешно. Третий месяц служу и уже назначение. Полагаю, это оттого, что люблю ходить в караул. Институтская закалка сослужила службу: выучил быстрее всех «боевую задачу», «боевое дежурство» и всё остальное. Ну и капитан Волохов любит «интеллигентных», как он выражается, солдат. Не знаю тогда, какого чёрта в ефрейторах делает Балу. Ну да и ладно, мне главное, что теперь я начкар, СЭС (старший электрик-стрелок) и заместитель командира первого отделения. И не нужно смеяться над должностью «старший электрик-стрелок». Учитывая, что в карауле нам надо включать и выключать периметр ЭЗ – электрического заграждения, а также ковыряться в разнообразных щитовых, «электрик» — это действительно часть должности. Ибо абы кому такую работу не доверяют. Как нам рассказывали, в какой-то год сэсом назначили идиота, который едва до ста мог сосчитать. Так вот он, не додумавшись надеть защиту, полез в щитовую. Три тысячи вольт покарали беднягу за его ошибку. От солдата мало что осталось.

Из минусов – теперь придётся таскать с собой оптику, хоть автомат мне и поменяли на более лёгкий. Сменил РПК на АК74Н, «ночник». А к нему, как видно из названия, полагается прицел с прибором ночного видения. Семикилограммовая стальная коробка… Ну хоть будет, что подставить под ноги в кунге на пути в караул…

Боже, надеюсь, ко мне не приставят дедов-рядовых… Хотя нет, не должны. Капитан Волохов умный мужик. Мой самый любимый офицер, с которым я стремлюсь быть в максимально хороших отношениях. И всё вот почему.

Капитан Волохов – спокойный и очень уравновешенный. И, самое главное, справедливый. Внешне - совсем маленького роста, 165 см примерно, но в форме. Накачан, подтянут, силён. Лицо умное, понимающее, но серьёзное. Несмотря на добродушный вид, его боятся и уважают. Причем не только личный состав, но и коллеги-офицеры, даже те, кто постарше званием. Капитан не любит дедовщину и вообще, какого-либо рода притеснение. Когда он в роте – живётся спокойнее. Да и дедам не на что сетовать – капитан Волохов самодеятельность, конечно, не поощряет, но и не запрещает, если ничего злобного нет и по фишке. К службе относится серьёзно. Несколько раз вывозил нас на стрельбы, гонял по полосе препятствий. Штурм сопок, бег по пересеченной, тактические маневры, разборка и сборка автомата, всё это, да и не только это – заслуга капитана Волохова. Почти всему по части службы в армии, той самой, функциональной службы, с навыками и умениями – обучил нас именно он. Пока все остальные офицеры забивали болт на своих солдат, наш капитан старался делать так, чтобы этот год прошёл для нас не в пустую.

В общем, по части караулов с этого момента у меня всё наладилось хорошо. Я часто оставался на дежурство с другим дивизионом, подменяя кого-нибудь из их заболевших начкаров или просто, в дополнение к новому составу. Ляпота.

Я обзавелся кое-какими привилегиями. Так, меня реже трогали деды, боясь лишний раз припахивать сообразительного молодого начкара. Но вот однопризывники, особенно неположнота[28], успевшие стать расслабонами, точили на меня зубы. Но пока эта ярость не могла вырваться наружу, и я чувствовал себя в относительной безопасности.

Купил новый телефон с mp3 и наушники. В казарме доставать боюсь. Повесил на резинку трусов и так и не расстаюсь с ним, ожидая поездки в караул. Там я смогу его спрятать и больше уже не буду волноваться, что останусь без связи.

К слову, за весь год службы офицеры не нашли у меня ни одной трубки, хотя разнообразные обыски и шмоны нон-стопом продолжались на протяжении всего года. Иногда нас раздевали до гола, иногда взрывали койки, надеясь найти в матрасах наши нычки и трубки. Многие парни лишились своего имущества, но не я. Я всегда был как минимум на шаг впереди ганцев по части конспирации и утайки.

Правда, был один старлей… Старший лейтенант Межинский. Сутулый, сухопарый, с резкими движениями. Будто бы всегда готовый ни то к броску ни то к тому, чтобы поставить незадачливому солдату гвоздь. Похожий на легавую собаку, вечно готовую к поиску телефонов и нычек. У него была какая-то невероятная чуйка на телефоны и другую запрещенку. Вот солдат вроде бы ничем не выдает себя. Мы точно знаем, что Межинский не может знать, у кого из нас в строю трубка. Он проходит перед строем, сперва в одну сторону, потом в другую, то принюхиваясь, то закрывая глаза и пытаясь каким-то непостижимым образом увидеть то, что скрыто от глаз. Бац! Он выхватывает какого-то солдата прямо из строя!

- Выкладывай.

- О чем вы, товарищ стршлтнант?! – вопрошает испуганный солдат

- Повторяю. Выкладывай сюда свою трубку. Доставай. Не заставляй меня тебя обыскивать.

- Но у меня ничего нет!

- Врёшь! – кричит старлей – а это что? А? – восклицает он, вытаскивая из потайного кармана на внутренней стороне кителя солдата телефон.

Мы в ступоре

«Вот же чертовщина» - думаю я, вспоминая про свой потайной карман, который я пришил как раз в то же самое место на кителе, что и у этого бедолаги. Но старлей, видимо, в этот раз удовлетворяется одной найденной трубкой и уходит. В этот раз пронесло…

У Межинского есть и какие-то своеобразные понятия о чести. Он может ворваться в караул в качестве проверяющего и сразу напрямую сказать солдатам:

- Я знаю, у вас есть минимум пара трубок. Я предлагаю вам следующее: вы честно подтверждаете, сколько их у вас, и если я не смогу их найти, я не буду вас заставлять их отдавать и сдавать вас тоже не буду. Можете при мне открыто ходить с трубками. Главное, не попадитесь остальным офицерам.

И начинается крайне веселое развлекалово. Межинский рыскает по караулу, заглядывая в каждую дыру (одно из условий – телефон нельзя прятать на теле. Он должен быть спрятан именно в карауле. Если телефон был в одежде изначально, Межинский даёт фору – позволяет спрятать) и буквально через две минуты находит первую трубку. Затем вторую… А третью найти не может. В конце концов он сдаётся. Солдат демонстративно вытаскивает телефон из тайника…и что бы вы думали? Межинский просит посмотреть, иногда – перекидывает песни по блютусу. И отдаёт.

Каждый раз смеюсь с того, какой это маразм. Взрослый мужик залазит под туалет, чтобы найти там тайник. Мда уж. Кошки-мышки, детские прятки. Ну хотя бы не салки… Но, с другой стороны, от службы в этой жестокой части можно и с ума сойти, вот они и придумывают себе развлечения. Только большинство любят избивать и мучить военнослужащих. А этот – играет в «спрячь и найди». Хотя бы не бьёт…

Часть восьмая. Письмо от любимой

Часть режимная, звонки только по воскресеньям, сотовые телефоны запрещены. Но зато я впервые освоил написание писем. Настоящих, бумажных, с конвертами. Как раньше. Писал маме домой, подругам, друзьям, брату. И конечно же своей девушке. Коротаю время в карауле с листком и бумагой, так как в казарме особо не попишешь. Успел ей отослать только одно письмо, в котором просил выслать фото. Увидел, что у других парней есть фото своих девушек в военнике и тоже захотел. Даже злобный Старшина, который не даёт никаких поблажек, заметив у кого-то из ребят фото в военнике (ты что! Неуставняк! Не положено так хранить!) – ну… наорёт, конечно, но ничего не сделает. Фото любимой – это святое. Такую даже если найдут, если вдруг выпадет у солдата – аккуратно сохранят и вернут обладателю. Вот и я такой: пришли пожалуйста, небольшого размера, чтобы в военнике мог носить!..

- ЛИМАРЕЕЕЕЕВ! А ТЕБЕ ПИСМЕЦООООО – довольным голосом кричит замполит, подполковник Круглов. Вообще, когда обращаешься к подполковнику, всё равно говоришь «товарищ полковник!» - хоть это и не совсем верно, но подполу приятнее.

- Я!

- Бегом в мой кабинет, получать!

Бегу. Письмо. От неё. Фото! Неужели! Наконец-то!

Отхожу на задние ряды, вскрываю конверт, читаю:

Дорогой Даня!

Как ты там? Я надеюсь, что у тебя всё хорошо. У меня тоже всё в порядке.

Хочу сказать тебе, что кое-что изменилось. Я любила тебя, правда. Но после последней встречи я поняла, что чувств уже нет. Прости. Я не могу быть с тобой.

Удачи тебе на службе!

Прощай!

Два года отношений – три абзаца, четыре строчки и «прощай». Спасибо, любимая, за честность. А ведь я ещё в апреле, за два месяца до призыва, говорил, что год это большой срок. Говорил, давай расстанемся, чтобы ты была свободной девушкой. Давай расстанемся, а потом, когда я вернусь, если ещё будет интерес, если ещё будут чувства…

Слёзы сами навернулись на глаза. Видать, от трагизма момента. Смахиваю. Перечитываю.

- СТАНОВИИИИСЬ!

Ещё не отошедший, мрачнее тучи, иду в строй. Меня подгоняют и бьют в живот. Я не замечаю. Даже не сгибаюсь.

Контрабас с нашего дивизиона, сержант Ткаченко стоит перед строем.

- Лимарев, ты чё какой смурной, бля?

Замечает письмо. Видимо, понял. Молчит. Остальные не заметили, вроде.

Дальше – ужин, построение, строевая подготовка из-за того, что спалились у какого-то офицера, что херово ходим строевым. Да уж, реально депра. Маршируем третий час, а мне хоть бы хны. Удары? Пофигу. Крики? Пофигу. Угрозы? Плевать.

Ну и ладно. Некрасиво, конечно, получилось, но мне ещё в караул собираться…

В армии довольно щепетильно относятся к расставаниям девушек с солдатами. Оно и не удивительно, ведь учитывая уровень стресса и нагрузок, которым подвергается молодой парень в армии, он и держится-то порой только на осознании того, что его ждут дома. Ну то, что мама и папа ждут это понятно, это родители, само собой разумеющееся. Поэтому в армии расцветает романтика. Ждать должна именно девушка. Отсюда и многочисленные истории про то, как вернувшись, бойцы тут же женятся на своих пассиях (часто едва успевших выскользнуть из-под любовников, но это детали, мелочи…). Так и получается, что иные солдатики только и держатся на мысли о том, что вернутся к любимой. И когда их эта самая любимая бросает, случается, что они вешаются, вскрывают вены, бросаются под БТРы…

Так, один знакомый рассказывал мне, как за время службы спас аж двоих таких брошенных Ромео. Одного в самом начале службы, когда вышел тайком покурить ночью в туалет. Услышал какой-то звук, хотел уже сбежать, но решил заглянуть. Увидел болтающегося в петле солдата, который шагнул с подоконника. Подбежал, схватил его и приподнял. Успел. Второй – эмоциональный неумёха, который решил порезать вены. Хорошо, что резал поперёк. В принципе, хватило бы и этого, руки-то он располосовал ого-го как. Но знакомый мой успел, зарядил пощёчину ему для бодрости и стянул незадачливому самоубийце руку ремнём повыше локтя.

Но у меня не возникло даже и мысли о таком. Я просто принял это как очередную вводную, как вынужденное изменение обстоятельств, усложнение обстановки. «Что ж, будем выживать без этого» - подход достаточно трезвый и рациональный. Потому что глупые и нерациональные в армии просыпаются с шваброй в заднице.

Часть девятая. Страшные истории

Страшные армейские байки, часть местного фольклора. Ну какая армия без местных историй о необъяснимых или необычных событиях? А тут и подавно: часть режимная, караулы, глухие места вдалеке от цивилизации.

Сейчас приведу парочку историй. Что-то нам рассказали деды, пугая нас перед очередным дежурством. А что-то произошло лично со мной. Вы скажете: адреналин, стресс, депривация сна – мало ли, что может померещиться? – и будете правы. Мне проще списать всё это на больное воображение, подстёгиваемое переутомлением и недоеданием. Откуда недоедание?

Да вот был у нас один случай. Привезли нас в караул зимой. Всё как обычно: пост сдал, пост принял. Набрали воды, затащили паёк, проводили офицера. Сидим запертые. Сидеть долго: «война» была. Да не та война, слава богу. Так называются особые караульные учения, когда на дежурстве проводишь не четыре дня, а две-три недели, выполняя при этом нестандартные задачи по типу вскрытия оружейного сейфа и постановки «в ружьё» на время, маскировки позиции, установки в ПКТ пулеметной ленты, общения с «дальними» по ашке – с высокопоставленными проверяющими, которые следят за тем, как хорошо мы знаем «боевую задачу» и отвечаем на каверзные вопросы об устройстве караула и боевой позиции.

Так вот. Сидеть нам вчетвером три недели. Столько суточных пайков и столько питьевой воды за раз запасти просто невозможно, поэтому в конце каждой недели нам должны были завозить продукты, отпирать караул, чтобы мы пополнили из колодца запасы питьевой воды. Вот только снега выпало столько, что ни одна маталыга[29] не могла проехать, а единственный вертолёт стоял то неисправный, то не заправленный.

- Второй караул. Приём!

- Есть второй караул.

- Не можем к вам направить провизию. Два метра осадков выпало, МТЛБ не может проехать. С вертушкой тоже никак – нет топлива. У вас осталось что-то из еды?

- Так точно. Есть сухари и черствые буханки с прошлых дежурств.

- А вода?

- Топим снег.

- Принял. Держитесь. Как только сможем, заедем к вам.

Вот так и держались две недели. Засохший хлеб жарили на батарее, воду добывали из снега, который кружкой зачерпывали из окна, насколько позволяли защитные решётки. Так что голодать в армии вполне возможно. Хорошо, что только раз такое было.

Ближе к делу. Разговор был о чертовщине, которая тут творилась. Начну с истории про наш караул, которая, по словам дедов, произошла буквально несколько лет назад, за несколько призывов до нас.

Караул тогда ремонтировали и отстраивали. Боевая позиция была открыта, периметр разобран, а электрическое заграждение, разумеется, отключено. Кстати, что это вообще за боевая позиция такая?

Представьте себе километровый прямоугольник. Это периметр, огромный трёхметровый забор посреди какого-нибудь поля. За ним – второй контур ЭЗ (электрозаграждения), на него идёт 1000 вольт. В глубине позиции – ещё один периметр, самый маленький, в центре которого стоит само караульное помещение – маленькое здание: под ним потерна, а на крыше пулеметная башня с пулеметом Калашникова танковым (ПКТ), двумя лентами по четыре тысячи патронов калибра 7,62 и оптикой для наблюдения. На заграждение маленького периметра подаётся 3000 вольт. А поодаль – люк, под которым ракета. Часть караулов были «обманкой», просто позиция и всё. Но в некоторых на самом деле были настоящие, боевые ракеты.

Так вот, всё открыто, разобрано. Суетятся солдаты. Красят, чинят, таскают, налаживают. А из соседнего села, которое километрах в пяти в стороне, к солдатам ходила бабушка – классический божий одуванчик. Пирожки солдатикам носила, общалась. Солдаты и рады. Им и угощение, и доброе слово. Любили бабушку, в общем.

Наступила осень. Ремонт завершился, караул приведен в боевую готовность. Правда, большой контур ЭЗ не подключен. Зато работают два остальных, которые на тысячу и на три тысячи вольт.

Солдатики дежурят. Всё как обычно: ефрейтор-срочник и два его товарища. И тут видят, что к караулу идёт эта самая бабушка. Они хватают громкоговоритель и кричат ей, да не стандартную фразу «объект находится под охраной Министерства обороны Российской Федерации! В случае попытки проникновения по вам будет открыт огонь на поражение!», а по-человечески ей говорят: «бабушка! Поворачивай! На заборе напряжение! Убьёт! Бабушка, пожалуйста!». А бабушка всё идёт и идёт. Открывает первые ворота, на периметре-то нет напряжения. Парни ещё громче ей орут, чтобы не подходила. Она ни то не слышит, ни то не понимает. Солдаты звонят на позицию, объясняют ситуацию, чтобы напряжение отключили, хоть и не положено - но тут замыкание! Бабушка дошла до второго периметра… Яркая вспышка, вскрик и запах палёного мяса… Парни плачут и паникуют. Одному на этой почве приспичило в туалет, полез в потерну. Остальные тут же слышат дикий крик и тоже спрыгивают вниз, помочь товарищу. Тот пятится назад и пальцем в дальний угол потерны тычет: «Там! Там!» - и тут все видят, что там бабка эта стоит. Мертвая. Стоит ли говорить, что караул закрыт люком и она ну никак, даже если бы выжила, даже если бы не было удара током, никак пройти не могла!

Говорят, офицеры минут через тридцать после этого приехали, караул открыли, а там все три солдатика сидят в углу, покачиваются, как сумасшедшие в дурке, и молчат. Один вроде бы потом выкарабкался, а двое действительно в сумасшедший дом отъехали.

Вот такие вот караульные байки. Да только в том месте, где якобы бабушка за ЭЗ схватилась, до сих пор проволока черная, как будто гарь так отмыть и не смогли.

Но это история «из уст в уста», как говорится. Дальше расскажу, какая чертовщина происходила лично со мной.

Моя смена, сижу за пультом, книжку читаю. До отчета ещё сорок минут. Приспичило в туалет. В этом случае полагается позвонить на позицию и отпроситься, мол, не просто так пост покидаешь. Звоню. Дают добро. Спускаюсь вниз. Туалет на другом конце караула, чтобы до него дойти, нужно пройти эту самую потерну – туннель, метров двадцать, потом по лестнице подняться на один пролёт и там будет туалет. Дохожу, делаю свои дела, возвращаюсь. А в потерне, к слову, оборудование ни к чёрту. Лампы освещения по бокам мерцают немного, видимо, разряжаются уже. Ну вот в таком мерцающем свете, конечно, может разное привидеться. Смотрю на стену, а там моя тень, да только странная какая-то, дрожит вся, как будто в свете свечи. Я останавливаюсь. И тут самое веселье – а тень-то продолжает идти. Идёт такая себе. Метр, два, три. А я-то на месте стою! У меня глаза из орбит чуть не вылезли. Волосы дыбом встали, по спине мурашки. Ну классика. Ну а тень, тем временем, заметила, видать, что что-то не так, остановилась. Ну наконец-то. А ничего, что в трёх метрах впереди меня и свет совершенно в другую сторону падает?! С меня оцепенение спадает, и я пулей улетаю в карпом. Закрываю люк. Руки трясутся. Сердце вот-вот из груди выскочит. Всё оставшееся дежурство писал в пакеты и бутылочки, тайком сливая из окна на землю под караулом…

К счастью, именно такая жуть со мной больше не случалась. Зато было много другой паранормальщины. Чего только стоят пропажи вещей в карауле. Бывает, держишь в руках какую-то вещь, скажем, ручку. Отвлекся на что-то, а у тебя в руках уже пусто! Будто реально прямо из пальцев вытащили. Потом появится минут через десять в каком-нибудь кармане или на столе. Дошло до того, что пропадали телефоны во время обыска. Офицеры всё вверх дном переворачивают, ничего не находят, уезжают. Мы только собираемся дух перевести, как тут телефон чуть ли не на глазах материализуется на самом видном месте, скажем, на пульте или на телевизоре. Просится объяснение, что на видные места и не смотрят особо, а ищут в тайниках и нычках. Но блин, а как объяснить то, что явственно помнишь, что сто раз возле пульта стоял, на телевизор смотрел, ничего не было…

Так что, когда у меня в очередной раз пропала пластиковая коробочка, в которой я симку и флешку с музыкой хранил, и которую я вот только что в руках держал, я паниковать не стал. «Чёрт-чёрт, поиграл – верни назад!» - и жду. И действительно, минут через пять чувствую, что нагрудный карман будто потяжелел. Расстёгиваю пуговицу – да, всё на месте. Хотя сроду не клал ничего кроме военника в этот карман…

Один раз у меня так целый китель исчез. Был обыск очередной, мы офицера заметили вовремя. Все успели попрятать свои трубки, а я мечусь, ищу китель, у меня там и плеер, и телефон… И найти не могу! Не говоря уже о том, что перед офицером при докладе нужно быть по форме одетым. В общем, меня отчитывают, что я не по форме, избивают, обшманывают[30], ничего не находят. Уезжают. Китель? Ой, а он вот, прямо на вешалке и висит. Вот только стоит ли говорить, что я к вешалке в первую очередь кинулся, когда искал? Пусто там было. Чертовщина.

Но заметили, что полтергейст этот, или чёртик – чаще помогает, а не вредит. Именно когда обыски проходят появляется, чтобы вещи от офицеров спрятать. Но порой и попроказничать не прочь…

Например, была такая история. Вот она уже жутковатая. По крайней мере, я тогда испугался не на шутку и на душе потом было очень тревожно и гадко. Особенно от осознания, что дежурить ещё несколько дней и никуда выйти из караула нельзя.

Поздняя осень. Глубокая ночь. Время, должно быть, два или три часа. Снова я за пультом. Только что сделал доклад и решил сделать кофе: дежурить-то ещё долго, а спать ни в коем случае нельзя. Делаю кофе, движения неторопливые. Знаю, если что, к пульту успею за секунду подскочить и ответить по рации. К слову, у нас ещё вечером случилось короткое замыкание, в результате чего пульт-то работает, как и рация, а вот лампочки все в карпоме перегорели. Конечно, есть фонарики, да и свечей мы зажгли достаточно. В общем, какое-никакое освещение есть. Плюс ещё из амбразуры ярко светит Луна. Луч лунного света пробивается через амбразуру и падает на пол в карауле. Я даже залюбовался. И вижу, сзади, за пультом, как раз там, куда падает лунный свет, сидит кот. Да, коты и кошки есть в каждом карауле. Так положено по Уставу, вроде как для поддержания морального духа солдат, ну и для психологической разгрузки. Домашнее животное всё-таки.

Свет падает на его глаза, и они блестят этим особенным образом, каким блестят глаза всех кошек в полумраке. Кот буквально сверкает глазами. Красиво. Зову его: «кс-кс-кс, иди, поглажу тебя!», а он, дурак, ноль эмоций. Только вперил взгляд прямо в меня и сидит. Недобро так смотрит, морщины на морде, прищур – вот-вот кинется на меня. Я снова «кс-кс-кс…». «МЯУ!» - мяукает в ответ кот. Я оборачиваюсь, и вижу, что наш Рыжик спал, свернувшись калачиком под табуреткой, а тут проснулся. Довольный потягивается и откликается на мой зов. А кто тогда там, в темноте? Метнул взгляд обратно за пульт. ПУСТО!

Стоит объяснять, что в карауле у нас один кот? И что второму просто не откуда взяться? И, что, если бы он даже был, – мы бы его заметили?! Я в панике. На душе стало тяжело как-то и страшно очень. Вот уж реально, как говорят – будто призрака увидел. Бужу всех. Меня отпаивают кофе, суют конфеты и печенье, успокаивают. В армии к таким вещам относятся с должным вниманием и ни один солдат никогда не скажет в такой момент: «Да брехня это всё, тебе привиделось». Знают, что не привиделось: сами сталкивались.

А за пультом, когда на следующий день решили всё осмотреть, нашли комья грязи. На улице осень и черная липкая грязь была повсеместно. Да только Рыжика мы на улицу не выпускали, когда дежурство принимали. А предыдущая команда до нас всё отдраила перед сменой, а мы всё проверили. Никак не могли пропустить. Окна? Кот выпрыгнул из окна, погулял и потом вернулся, принеся на лапах грязь? В осеннее и зимнее время на окнах стёкла, которые просто так не открыть. Кота никто не выпускал. Да и не объясняет это, почему я видел призрачного кота за пультом, который потом за секунду исчез, в то время как наш Рыжик лежал в другой стороне, в метре от меня под табуреткой…

Вот так. Да и вообще, всякие тени, силуэты и темные призрачные фигуры, то появляющиеся, то исчезающие – в карауле не редкость. Мы все без исключения это видели. Но почему-то не особо любим это между собой обсуждать. Потому что боимся, что тварь прицепится к нам и мы привезём её из караула домой.

Часть десятая. Армейские касты. Расслабон.

Конец декабря. Полк взбудоражен: нашему дивизиону выпало встречать Новый Год в карауле! Мы несказанно рады. И получаем нескончаемые подлянки от первого и второго дивизионов в отместку.

Зима – и большинство стариков уехали домой. В полку остались только бывшие губари[31], которым срок, проведенный на гауптвахте, не засчитался в срок службы, и они вынуждены в меньшинстве коротать остаток службы, опасаясь тех же молодых. Борзых, жестоких, вышколенных полугодом службы. Многие из них успели подняться в армейской иерархии. Кто-то стал расслабоном, а кто-то сумел подняться и до перца. Я же официально оставался слоном, так как не хотел продвигаться за счёт слабых. Но и себя в обиду старался не давать.

Намеренно задевший меня плечом и борзо бросивший «куда прёшь, слонище ёбаное» расслабон, из молодых (пока ещё из молодых. Но в январе всё изменится, и мы официально станем стариками, дедами), проснулся следующим утром без вещей и одежды. Ночью я прокрался к его койке, стащил все его пожитки, за исключением берец и военника, отволок это всё в сортир и спустил в очко.

Утром солдат, стоявший в трусах и берцах на построении, вызвал настоящий фурор и всеобщие смешки. А потом его задрочил Старшина. А потом Старшина задрочил весь полк. Но так или иначе, желание быковать у этого индивидуума явно поубавилось. Ровнёхонько до конца службы, ибо его за такой косяк перевели в очкотёры. Если бы узнали, кто спустил вещи в очко – тоже проделали бы и с ним. То есть, со мной. В армии никто не любит коллективную ответственность и любой, из-за кого прокачали полк – без разбору сразу превращается в мишень номер один.

Внесу ясность. В армии очень строгая и вполне конкретная градация военнослужащих по признаку наличия либо отсутствия у них стержня и тех или иных способностей. Обычно это борзость, похуизм, иногда смекалка и умение драться по любому поводу. Или без повода. Получается вот такая вот пирамида, только перевернутая:

Опущенные. Почти как в тюрьме. Их разве что не насилуют. По крайне мере, в нашей части. Сюда входят очкотёры, чуханы, чмошники, стукачи. Их презирают, унижают и припахивают делать самую грязную работу.

Слоны. Основная масса военнослужащих. Стадо, выполняющее оставшуюся работу в армии. Хотя и среди слонов не обязательно втухать наряду со всеми, если правильно себя поставить. Формально ты можешь быть слоном, но даже перцы не будут припрягать тебя на хозработы. Но это редкость.

Расслабоны. Это уже привилегированная каста. Не втухают наравне со всеми, но обязаны организовывать уборку и заставлять работать слонов. Имеют неплохой авторитет, борзые, злые, им многое позволено, и они этим охотно пользуются. Аналог тюремных блатных в армии.

Перцы. Ещё более привилегированная каста, чем расслабоны. Эти уже могут не гонять слонов на работы (для этого есть расслабоны). Слонов они посылают за сигаретами, устраивают казарменные развлечения по типу прокачки личного состава, редко ходят в столовую, так как покупают еду в чепке на деньги, которые отжали у слонов. Обычно не конфликтуют с расслабонами, но, если такое случается, расслабон обязан уступить. Коллективно посовещавшись, перцы могут затянуть неугодного им расслабона, то есть, лишить его привилегий, низложить до слона, а то и до очкотёра.

Рули. Высшая каста, которая пытается командовать всеми. Теоретически, руль вправе единолично затянуть как расслабона, так и перца, по попробуй-ка такое организуй.

Переход из касты в касту осуществляется посредством особого ритуала. На деле – простое избиение. Если зашквар и переход в опущенного происходит чаще всего вследствие каких-либо порочащих действий самого солдата (например, согласился помыть туалет), то тут достаточно даже другим слонам заметить это, как несчастный тут же низводится в ранг очкотёров.

Чтобы стать расслабоном или перцом – нужно пройти через определённое испытание.

- Военный, как смотришь на то, чтобы подрасслабиться немного? – вопрошает Столбов - расслабон, с которым я был в хороших.

- Рома, если ты намекаешь на моё расслабление, то мы же в караул едем через полчаса. Выбери другое время, чтобы по почкам мне надавать и пробить ноги. Тем более в располагу сейчас ганцы[32] понабегут.

- Да не переживай ты так. Позову не самых злых пацанов, мы тебя небольно отмудохаем.

- Ха-ха, смешно ну просто пиздец.

- Я хочу, чтобы ты в этот караул ехал уже расслабоном.

- Ладно, валяй. Но смотри, если не смогу ходить, сам меня потащишь. Знаем мы ваши «переводы в расслабонов».

Кивает. Уходит. Я успеваю снять китель, выложить всё из карманов брюк и морально приготовиться.

Приходят. Три расслабона, включая Столбова. В принципе, всё по правилам, переход будет считаться. Отходим в ленинскую комнату…

- Началось – подумал я, пропуская первый удар.

- АЙ БЛЯТЬ!

- Получи!

- Терпи ты! Не так всё плохо!

Звуки ударов. Минута. Ещё минута.

- Всё, хорош!

- Бля, вы мне все ноги отбили, идиоты, как я маршировать буду на сраном плацу?

- Заткнись, ты теперь расслабон зато.

- Брат!

- Давай руку, брат!

Все жмут мне руку.

- СТАНОВИИИИИИИИИСЬ!!!

Это старшина начал построение перед караулом. Все бежим в располагу. Я бегу, прихрамывая, и очень надеясь, что это не сильно заметно… Мда, теперь я вроде как расслабон.

Часть одиннадцатая. Дед

Новый год в карауле прошёл кайфово. Я намутил много вкусной еды, стол был поистине праздничным. Мои слоны в благодарность привели мои подсумки и вещмешок в надлежащий вид, скинули немного денег и радостно пидорасили караул всё дежурство. Я люблю своих слонов и забочусь о них, стараюсь брать на дежурство одних и тех же ребят, которым могу доверять.

Не обошлось в карауле и без чертовщины, как та история с тенью в потерне, которую я описал ранее. В целом, всё прошло хорошо, с докладами нас особо не дергали. Видимо, на позиции ганцы и сами отмечали явно не хуже нас.

После этого дежурства я остался и на следующее. Мне привезли двух слонов из другого дивизиона, а моих забрали. Ничего страшного. Эти новенькие тоже были адекватными ребятками без особых амбиций, знающие свои обязанности и не пытающиеся качать права. А я не припахивал их ни к чему помимо их обычных дел по караулу. Так и отдежурил два БД[33] подряд.

И тут новость. Забирают нас на маточную позицию и там оставляют ещё на несколько дней вместо того, чтобы сразу везти в полк. Объясняется это тем, что снега намело уж очень много и пока в нужном месте проехать нельзя.

Да уж, снега и правда до чёрта! Прыгаем в кунг, едем метров пятьсот и остановка. Вот блин. Вылазим с лопатами и ковыряем снег. Не очень приятно откапывать огромный кунг при температуре -30. Еле справились. Едем дальше. Проехали только километр и встали. Опять копать. Сломалась лопата. Копаю руками. Пусть и в перчатках, но капаться в холодном снегу по сорок минут – не кайф. Так и добирались до маточной: я машина би-би-си, метр едешь – два неси…

Вот и позиция. Ну что ж, в прошлый раз тут была веселая история с борзым ублюдком, который опрометчиво пытался заставить меня мыть сортир. Да, веселуха: вижу несколько злобных рыл. Но, с другой стороны, прошли мои первые полгода. Формально я дед, да ещё и начкар, а неформально – расслабон. Сейчас мы поговорим с вами-упырями по-другому!

Нас строит капитан и говорит:

- Ефрейторы, выйти из строя!

Выхожу, пробегаюсь взглядом по шеренге. Никого больше из ефрейторов нет. Разве что Балу, получивший недавно мосла, прячется во втором ряду, стараясь не светить погоны.

- Лимарев! Будешь ответственным за уборку. Организуйте дневальных и отпидорасьте взлетку, а потом на ужин.

- Есть, товарищ капитан!

- Ой, бля, Балу!

Балу замялся.

- Да у нас тут младший сержант! Не знал, что среди вас уже есть… А я тут ефрейтора назначил.

- Да ничего, товарищ капитан, пусть Лимарев организовывает.

На том и порешили.

- Ты и ты – бегом за швабрами в сортир. Да, и ведро воды налейте.

Командую слонами. Не очень люблю это, но что поделать.

- Ты! Ровняешь койки на той части располаги.

- Ты! Тоже самое, вон на той.

- Остальные! Наводим порядок в тумбочках. Ты! В ленинскую! Протри там все горизонтальные поверхности. Тряпка в шкафу у тумбы.

Вроде пока всё. Молодые пидорасят располагу. После назначим дневальных… Сидим с Балу и натираем бляхи тряпками с пастой Гои.

- Лимарев, ты ебать раскомандовался

- А ты чего не взялся?

- Да в падлу. Щас бы на ужин поскорее.

- Это да. Кого дневальными из молодых будем ставить?

И прочее, в таком духе. Три месяца назад убил бы этого гада. А сейчас ничего, общаемся как-то.

- Лимарев!

- Я!

- Ты дневальный в полку по прибытии. Завтра как приедешь, сразу заступаешь.

- Есть!

Ну обрадовал, капитан. Ладно, поглядим, что там да как.

Часть двенадцатая. Дневальный второй смены

Приезжаем кое-как в полк. К семи часам. В шесть была смена дневальных. Думаю: час прошёл, может быть, вместо меня назначили другого в наряд? – нет, ничего подобного. Вижу Серегу.

- Здорова!

Обнимаемся.

- Что, как? Ты дневальный?

- Да, первой смены. Я уже начал. Один тут час бегал. Заступаете ещё ты и Ашамбеков.

- Блин.

- Да. Жребий тяните между собой, уж извиняйте.

- Да ничего, понятно. Ты час как пашешь.

Ну ясно. Значит, будем тянуть жребий. Кому-то выпадет дневалить второй сменой, на очках. Ладненько.

Становимся перед офицерами. Я вытаскиваю палочку первым. Короткая. Стало быть, вторая смена моя. Ну отлично…

Все (кроме, разве что, неположняков) боятся второй смены, ибо можно пригореть на очках. Ну так и я не слон уже. Заставить чертей всё отдраить?

- Лимарев, бля, залупа от хуя.. - Это Старшина здоровается… - Будешь мне лично наряд сдавать! Понял?

- Так точно…

- Есть там два забитых очка… Так вот, их хуй выскребешь, я тебе говорю.

- Принял.

- Так вот, надо сделать так, чтобы они были белие-белие, как слеза младенца и без засора. Понял меня?

- Так точно.

Мда. Совсем грустно – сдавать наряд Старшине. Но разберемся. Запираю сортир, чтобы не сновали туда-сюда в грязных берцах. Поливаю пол из ведра. Как на палубе, бля. Думаю. Есть, конечно, вариант пойти запрячь молодых. Но не по-человечески будет в сортир их припрягать. Разве что уже опустившихся и, желательно, не прям чтобы молодого… Так, есть мысль. Зову слона, одного со мной призыва. Зовут Криня. Очкотер, но не чмо.

- Криня, поможешь?

- Да, Данил, без вопросов.

- Отлично. Я тебя сигареткой угощу. Работай пока. Может, найду кого тебе в пару.

Выхожу. Перед тем как перейти порог оборачиваюсь: Криня пидорасит очко специальной щеткой, благо не зубной. Закрываю за ним дверь.

Ищу по располаге второго такого же бедолагу. Запускаю. Слышу, как щётки елозят по кафелю с удвоенной силой.

Через час слушаю доклад:

- Данил, всё помыли, что смогли. Но там два очка, так они доверху полные, с ними вообще никак, мы пытались… ты уж извини.

- Ничего, бойцы. Меня старшина предупреждал об этой фигне.

Раздаю сигареты и пару конфет каждому. Совесть немного болит, но, с другой стороны, для них это обычное дело. Только другие расслабоны их избивают и не угощают сигареткой и конфетками… - Спасибо за помощь.

Что же делать с забитыми очками? Стою над ними и понимаю, что забились – это не совсем то слово. Там пиздец, а не забились. Дерьмо хлюпает прям на поверхности. Я не представляю, как это можно убрать. Стоп. Должна же быть какая-то служба для этого? Ассенизаторы, там…

Подбегаю к мослу-контрактнику, который сегодня дежурный по роте.

- Слушай, есть номер ассенизаторов?

- Нахуя тебе?

- Ты про очки не знаешь? Там пизда вообще.

- Ну так решай вопрос.

- Ну я решил, как бы. Мои очкотеры не справились, там реальный засор. Не для…кхм..ручной работы. Ты если не хочешь помогать, дело твое. Наряд то сдавать вместе. Старшина сказал, что сортир лично будет принимать.

- Бля.

- Ага.

- Щас посмотрю, вроде был где-то номер...

Через полчаса кричит дневальный третьей смены:

- Дежурный по роте, на выыыход!

Открывается дверь…

Наконец-то. Это приехал мой говноотряд. Ребята в комбинезонах с какими-то насосами, трубками…

- Показывайте!

- Да вон, там… первые два слева…

Наблюдаю на расстоянии, как мужички проталкивают прямо в говно какую-то трубку, что-то нажимают и дерьмо брызгает прямо на штаны ассенизатора! Ну, спецовка есть спецовка. И тут вся эта хрень начинает опускаться, издается характерный звук смываемого дерьма. То же проделывают и с другим. Вуаля! Очки больше не забиты!

Осталось запустить ребят убраться и наряд готов к сдаче…

- Не могу поверить, Лимарев.

- Мм?

- Всё заебись охуенно чистенько!

- Так точно, товарищ старший прапорщик.

- Прямо белие-белие, как я и хотел. Признавайся, сам отпидорил?

- Да какая разница, если работа сделана.

- И то верно.

Вот так и прошёл мой первый (и единственный, кстати) «страшный» наряд второй сменой. Почему другие не вызывают специальную службу, когда сталкиваются с таким, спросите вы? А я отвечу – просто не хватает времени подумать над тем, как решить проблему. Тем более, что по большей части такой наряд, в силу неиллюзорной возможности зашквариться – сильный стресс для солдат.

Часть тринадцатая. Стабильность

Вот так, с момента становления меня как расслабона-начкара и демобилизации последних дедов, наступила относительная стаби…..

Ан нет. В следующие полгода я понял одно. Самое страшное в армии не дедовщина. А отморозки своего призыва. Не то, чтобы я дрался каждый день и не мог заснуть, не встретив по утру очередную подлянку. Но всё же изрядно часто приходилось выкручиваться из неприятных ситуаций и всяческих подстав.

Например, перед очередными стрельбами нам раздали так называемые насессеры, плащ-палатки и котелки. Их надлежало не проебать до окончания стрельб, о чём мы были предупреждены заботливыми офицерами.

- Вы если проебете этот сраный насессер, вам пизда, солдаты. Понятно выражаюсь?

- ТАААК ТООООЧНО ТОВАРИЩ СТРШЫЙ ПРАПРЩК

- Хорошо. За утерю остального имущества тоже спрошу. Стоит эта фигня не прям дохуя, но бля, если что я с вас сдеру десятикратно.

Вот так. Умный, добрый, заботливый и справедливый Старшина. Для меня это звучало с подтекстом, как если бы старший прапорщик подмигнул неположноте и сказал: грабьте этих уёбков, подставляйте их, несите их вещи мне, а мы с них ещё и стоимость пропажи сдерём.

Ну да, ну да. Однако, предупреждён – значит вооружен. Я под разными предлогами бегал в канцелярию по пять-шесть раз на дню, каждый раз проверяя свои вещи. И делал я это, скажу я вам, очень не зря. Как-то раз непосредственно перед финальным построением и уходом на стрельбы я решил ещё разок заскочить в канцелярию и всё проведать.

И что бы вы думали? Заебись: из вещмешка пропал насессер. Ровно, как и котелок. Ну, котелок дело поправимое, я как раз заныкал запасной, так что пропажа была тут же восполнена. Но кто вообще мог додуматься воровать у своих? Канцелярия, ввиду наличия дорогого имущества, неслабо охранялась, и чужие точно не могли пройти. Значит, свои. И кто же мог додуматься подставить своего? Кто мог наплевать на гарантированный залет всего дивизиона и всеобщее качево? Да никто, блять, другой, как Воронин Ромка. Местный «каптёрщик», по совместительству неположняк и подлое злобное быдло.

Я умудрился быстро прощупать все остальные вещмешки. Все тридцать штук. И что вы думаете? Насессера нет только у меня. Ну держись, Ворона. Всё просто. Нахожу его вещмешок и забираю насессер. А ему кладу сложенную во много раз ветошь, по форме и по размеру похожую на него.

Наш капитан, зная о «высоких нравственных качествах» сослуживцев, решил за пять минут до ухода сделать контрольную проверку, чтобы уж точно убедиться, что мы не влетим за проёбаное оборудование.

- Всем положить вещмешки перед собой. Открыть. Убедиться в наличии насессера и котелка.

Ну всё логично, ибо плащ-палатка привязана за стропы к вещмешку сбоку, её и так видно.

Ловлю неприятный и злобно-весёлый взгляд Вороны. Открываю вещмешок. Хуйли ты скалишься, гнида? Вот он, мой насессер, вот он, мой котелок.

Этот идиот так изменился в лице, что я думал, он запаникует. Это ты ещё в свой вещмешок не заглядывал, паскуда.

- Воронин!

- Я!

- Что за дела, солдат?

- А?

- Что «а»? Где насессер?

- Он…он был…

- ВОРОНИН!

- Его укра…

- ЧТО?

- Потерял, товарищ капитан…

- Быстро. Ищи. Минута времени, солдааааат

- Йесть!

Убегает. Через минуту возвращается с насессером. Ну ещё бы. Вот и доказательство. Насессеры выдаются по числу солдат. И если он смог найти так быстро ещё один насессер… Понятно, что паскуду я вычислил верно. Ну держись, дружок, ты у меня до дембеля будешь веееесело существовать.

Вот такой у нас дружный и сплочённый коллектив. Я ещё много раз терял ремень, бляху, петлицу, носки, зубную щетку, даже погоны! – и каждый раз умудрялся восполнять пропажу до момента-икс. А ещё, очень часто я восполнял пропажи с запасом. За счёт этих ублюдков.

Но всё проходило не без курьёзов. Так, зимой, когда нам выдали перчатки, шапки и бушлаты, у меня пропали эти самые перчатки. Нульцевые, блестящие даже. Пропали несмотря на то, что я прятал их внутрь бушлата, заворачивал под подкладку или воротник. Ну нет же, кто-то умудрился вытащить.

И очень «удачно». Через пять минут построение на обед, где наличие этих самых перчаток будет проверяться заботливыми офицерами – ути бозе, не отморозит ли свои ручки солдатик…. На самом деле, как вы понимаете, уличённый в отсутствии перчаток солдат просто получал пизды и подматывался на деньги старшине.

Мне такого очень не хотелось, так что я просто пошёл в другую часть располаги к вешалкам, где висела одежда первого дивизиона. В армии каждый решает свои проблемы за счёт другого. Это непреложная истина, аксиома, если угодно. И я, без малейшего зазрения совести, аккуратно вытягиваю чьи-то перчатки. Отлично, проблема решена.

Три минуты до построения. В мою голову приходит мысль о том, что на построении могут проверить клеймо на перчатках…

Достаю маркер и бегу в комнату для умывания. Начинаю судорожно отстирывать клеймо, как замечаю, что рядом со мной уже минуту как тем же делом занят расслабон из первого дивизиона. Мы переглядываемся. Смотрим то друг на друга, то на перчатки. То друг на друга, то снова на перчатки.

- Таааааак. Тёма, а что это у тебя за перчаточки?

- Тот же вопрос к тебе, Данил.

- Ладно, не бзди. Давай глянем, вот будет смешно, если…

- У тебя случайно не 72-0675-11?

- Да…

- А у меня 73-0895-17.

- Блять.

- Твои?

- Да.

Ржём и кидаем друг-другу перчатки. Клеймение ставится не по фамилии, а по индивидуальному номеру. Мда, ну и фигня эта ваша армия.

Часть четырнадцатая. Перец

- Вставай, военный.

Меня аккуратно трогают за плечо. Резко просыпаюсь и хватаю чужую руку.

- Да тихо ты. Вставай, одевайся и пошли в ленинскую.

Стоят Сухой, Балу, Никита, Гошан, Рома Столбов и Миша. Два перца, четыре расслабона. Неположнота. Если с тремя из них я ещё в хороших либо в нейтральных отношениях, то другие трое – не иначе как враги мне. Ну, если мне решили устроить тёмную, то это самая странная тёмная на свете. Но скорее всего дело в другом…

Начинаю одеваться.

- Китель можешь не брать, а вот ремень не забудь

Всё ясно. Интересно, чем заслужил такую честь?

Тихонько всемером идём в ленинскую. Там сидят остальные неположняки, ещё человек пять-шесть, в основном перцы.

- Становись в центр, расслабь ремень максимально. Расслабил?

- Да.

- Вцепись в него посильнее – говорит мне Сухой шепотом – если уронишь – не быть тебе расслабоном.

Держу ремень. Все мускулы напряжены. Жду. Меня обступили со всех сторон. Ну же. Секунда. Ещё одна. Вот чёрт…

Вспышка боли в правой ноге! Это Балу зарядил мне коленом прямо в бедро. В ту же секунду на меня посыпался град ударов со всех сторон. Удар кулаком в плечо! Больно, сука! Ещё один! Удар в солнечное сплетение с локтя! Снова в плечо, снова коленом в ногу! ГВОЗДЬ! СУКА! Больно! Шквал ударов. Кричать нельзя. Отпускать ремень нельзя. Отвечать нельзя. Уклоняться нельзя. Можно только терпеть боль. В глазах темнеет, падаю на одно колено под градом ударов и тычков - это мне уже полностью отбили ногу…- но ремень не выпускаю.

Тишина. Удары стихли. Теперь все хлопают меня по плечу и жмут руку, кто-то обнимает. Даже ублюдки: Балу, Ник и Гошан...

- Приветствую тебя, брат!

- Брат!

Все жмут мне руку. Вот и всё, я больше не расслабон.

Едва ковыляю к своей койке, Миша помогает мне, как будто я хромающий инвалид. Решаю сперва умыться. Доходим до умывальной и понимаем, что в кармане брюк была ручка. Её разворотило от ударов, и паста вытекла в карман. Забыл вытащить… Миша подзывает дневального. А я снимаю брюки. Подходит дневальный, из молодых. Я говорю:

- Ручка протекла в кармане. Будь добр, отстирай брюки от пасты.

Молодой хотел было возразить, но почувствовал, как много боли в моём голосе и, кажется, понял, что сегодня в ленинской комнате сработал социальный лифт. Берет брюки.

- Я никому не скажу.

- Да что ты оправдываешься перед слоном?

- Миша, надо оставаться людьми.

- А если он всем расскажет, что ты такой мягкий?

- Тогда я выпотрошу его перед всей ротой. Сам знаешь.

Дневальный шумно сглатывает, услышав о возможных последствиях для себя в случае, если будет болтать лишнего. Уже начал аккуратно застирывать мои брюки. Молодец, расторопный.

Еле-еле доходим до располаги, я падаю в свою койку и отключаюсь.

Часть пятнадцатая. Неуставные взаимоотношения

В армейских реалиях не столь важно, как хорошо ты умеешь драться, как можно подумать на первый взгляд. Бесспорно, умение не растеряться в драке и держать удар ценится высоко. Но это далеко не самое главное. Важнее так называемый «стержень» и умение отстаивать свои взгляды и интересы, а особенно и перво-наперво - границы. Даже перед превосходящими силами противника.

Начало мая. Чуть более полутора месяцев до дембеля. И, как назло, пихают в наряд. Первая смена. Как обычно. Стою на тумбе, время от времени подбегая к входным дверям, чтобы впустить какого-нибудь офицера или напротив, выпустить оного. Как тут начинается веселуха. Построение, короткое объявление о том, что по распорядку следующим мероприятием ставят внеплановые стрельбы. Значит, нужно резко собираться, получать оружие и выезжать на позицию. Ну и плевать, думаю. Как тут двоих дневальных, которые дежурили со мной, снимают со смены. Весь мой (третий) и первый дивизионы в полном составе отчаливают на стрельбы. В казарме остаётся половина второго дивизиона и я. Половина второго дивизиона...

Второй дивизион называли «чёрным», потому что такого числа чурок, азеров, азиатов всех мастей и кавказцев, как там – в других дивизионах, да и что там, в других полках, не было. Основная масса борзой неположноты была прямиком оттуда. Надо ли говорить о том, в насколько плохих отношениях я был со всей этой братией?

Всё бы ничего. Но вместе с солдатами на стрельбы уехало и большинство офицеров, а те, что остались, предпочли либо уехать пораньше домой, либо, как дежурный по части, пойти в гости к друзьям и прибухнуть, оставив дежурство на единственном дневальном. То есть, на мне.

- Ыыыыы блять, Лыыыымарэв

- А хуйль ты тут так плоха помыл?

- А чего ето в распалаге так гриаазно?

- Эу воэнный!

- Мда, - не к добру, явно не к добру. Чую.

- Чё ты там лопочешь?

- Ара, не беси. Иди лучше спать ляг пораньше. Офицеров нет.

- Вот именно, что офицеров нэту, белий.

- Ти же знаешь, что белий в нашем дивизионе делать?

- Да мне похуй, я не в вашем дивизионе.

- Сейчас в нашэм. Один дивизион в казарма сэйчас…

- А ты, слоняра, вообще бы голос не подавал. Подрасслабишься, будешь что-то говорить, а пока помалкивай.

- Да он сам нарэваэтся, мужиги

- Ээээуууу дааа военный? Ты чего, думаешъ, ты такой крутой, да?

- Да нет, просто вы за своими слонами, я гляжу, особо не следите.

- Так может выйдем мах на мах, дохляк белий?

- С каких пор горцы дерутся мах на мах[34]? – отвечаю я, наблюдая, как вокруг горе-дуэлянта собирается целая толпа дружков.

- Пойдём-пойдём, в ленинский комната… мах на мах..

- Ну пойдём.

- Ви белие все – параша, запомни

- Ви белие усе парьяшя зяяяяпомни – передразниваю я чуркобеса, наблюдая, как он закипает, а сам иду на толпу этих ублюдков, которая расступается и пропускает меня к ленинской комнате.

Собственно, я изначально не питал больших надежд на что-либо в такой ситуации. Ну, может быть, всё же на то, что, несмотря на близость ленинки к спортгородку, меня не забьют гантелями или ещё чем. А ещё я всё же рассчитывал на то, что мои черные друзья не будут опускаться до заточек. Я был прав. Зачем, если я один белий против десятка чурок?

Не доходя до ленинской комнаты, ко мне подскочил один узбек и с богатырского замаха ударил по мне кулачищей.

От удара я уклонился. Он бы ещё от Самарканда замахиваться начал.

Чей-то второй удар сбоку я пропустил. Почка мне за это спасибо не сказала.

Я развернулся и ударил нападающего в челюсть. Почти без замаха, просто тычком, но тем ни менее, он упал. Я попал в подбородок, а удары в эту область довольно чувствительные.

На меня бегут ещё двое. Один, не иначе как насмотревшись фильмов с Джеки Чаном, прыгает на меня обеими ногами вперёд. Мда. Уклоняюсь и позволяю сударю упасть на жопу.

Подсечка. Меня сбивают с ног. Нехорошо. Крепко приложился затылком. Располага закружилась, но я сам успел поставить кому-то из них подножку, а на земле догнать второго чуркобеса кулаком в морду.

А потом меня просто запинывали ногами. Долго, смачно, с оттягом. Минут пять месили. Я сжался в позе эмбриона, стараясь напрячь все мышцы и спрятать голову, но шальной удар чьей-то немытой ногой нет-нет, да прилетал по моей макушке. Хорошо, что был уже вечер и все сняли тяжелые берцы, облачившись в тапки. Плохо, что был понедельник, и в баню мы должны были идти только завтра…

Хлопает дверь. Чурки разбегаются. Я отползаю в расположение. Вошёл ДЧ и прошёл в свою комнату нетвердой походкой, видимо, пьяный. Завидую. Хотя по нетвердости походки я его сейчас выигрываю. Доползаю до туалета. Боль пока не слишком сильная.

Зайти в кабинку. Закрыться. Снять китель. Проверить.Череп цел. Нос не сломан. Руки не сломаны. Ноги не сломаны. Печень? Плохо. Живот? Болит. Спина? Так себе. Руки и ноги не сломаны, но на них прямо на глазах начинают проступать синяки. Меня выворачивает наизнанку. Стараюсь блевать, издавая как можно меньше звуков… Здравствуй, болевой шок, а я тебя ждал. Надо бы помочиться. Заодно проверю, что там с почками. Ярко рыжая моча с небольшими сгустками крови. Отлично, отбили всё-таки. Вот зараза, месяц до дембеля…

Часть шестнадцатая. Заключительное дежурство

Прошла неделя после избиения меня чурками второго дивизиона. Ровно неделю я ныкаюсь в туалете во время вечерних поверок. Ровно неделю я хромаю и вздрагиваю. Ровно неделю почти 80% моего тела покрыто синяками. Дважды за это время нужно было выходить на плац и маршировать. Дважды я напросился в канцелярию помочь с бумагами и таблицами. Лишь бы не выходить в строй. Нет уж, увольте, не в таком состоянии. Не говоря про то, что мне бы, по-хорошему, надо бы начать ходить в столовую (эту неделю меня кормили товарами из чепка[35] приятели). Ответку за меня наши особо не гнали, так как не было подходящего момента, а попадать в карцер за драку перед самым дембелем никому не хотелось. Так что я никого не винил. Тут уж до дома бы дотянуть.

Перед поверкой нас строят и объявляют, что завтра едем в караул, подъем в 3:25. Мне достались двое молодых, которые позавчера прибыли в полк. Видимо, из расчёта, что я буду обучать молодое поколение. Ладно, разберемся.

Сижу в туалете, пока идёт поверка. Звук шагов. Я подбираю ноги, чтобы не было видно снизу. Кто-то прохаживается вдоль кабинок. Кто-то обутый в берцы. Значит, либо дневальный, либо кто-то из офицеров. Слишком уж неторопливый шаг. Офицер. Не попасться бы. Я ведь должен быть на поверке…

Ноги соскальзывают. Всё-таки я травмирован и не совсем владею своим телом. Влип.

- Солдат! Открыть кабинку!

Открываю, чего уж тут.

- Мать моя женщина! Лимарев, что с тобой случилось? – восклицает майор Стриженов – весьма честолюбивый и справедливый офицер, один из немногих, кто вызывает уважение, а не неприязнь. На него можно положиться. Меня не сдадут в комендатуру за то, что не явился на поверку.

- Молчишь? А ну быстро в кабинет дежурного.

Ясно. Он сегодня ДЧ. Осторожно выбираюсь из туалета и иду в кабинет дежурного, майор идёт за мной.

- КТО?

- Товарищ майор?

- Не дури. Кто это сделал?

- ??

- Синяки. Ты избит.

- Товарищ майор, обычные бытовые моменты. Казарма… сами знаете

- Что я знаю? Так нельзя! Это свинство! Одно дело – запрячь молодого, подзатыльник дать. Но избить старослужащего… Наглость. Повторяю. Кто это сделал?

- Товарищ майор, Вы же понимаете, что я не могу никого сдать. Мне месяц до дембеля. Не хочу быть ни сукой ни стукачом.

- Сукой? Стукачом?

- По понятиям выйдёт так. И последний месяц у меня будет не самым сладким.

- Да он у тебя и так не задался, солдат.

- Так точно…

- Знаешь, ты же сам сказал, тебе остался месяц до дембеля.

- Всё так.

- А если я пообещаю, что не буду ничего предпринимать до твоего ухода, а потом задрочу этих уродов? Если, конечно, они не дембельнутся раньше.

- Не все из них. Молодые там тоже были. Напали все скопом. – а какого черта, подумал я? Меня устраивает такой расклад.

В следующие пять минут я слил все фамилии, которые сумел запомнить. Майор понимающе кивал. Я думал, будет записывать. Но зачем? Всю эту чёрную неположноту он и сам прекрасно знал.

- Только помните, вы обещали.

- Никаких открытых действий до твоего ухода. Хорошо. По рукам?

Мы пожали руки. Осталось выйти из кабинета так, чтобы это видел не весь полк…

- РОТА ПОДЪЁЁЁЁЁМ!

Хорошо, что я лег спать одетым. Иначе я бы просто не смог быстро напялить на себя обмундирование.

- СТАНОВИСЬ, СТАНОВИСЬ! ЖИВО! Умываемся, получаем оружие и готовимся к отбытию на дежурство!

Ох, суета сует. Заключительное дежурство. Только бы не сплоховать. Трубка на месте, жрачка на месте, слоны на месте. Погнали… Только бы не сломаться напополам на плацу.

Прибываем на маточную. В этот раз без суеты забираюсь в кунг и жду, пока мои слоны сами получат паёк. Разве что за оружием их присмотрю. А, вот и они. Поехали…

Не важно, какой нас сопровождал офицер. Не важно, какую команду бойцов мы сменяли. Для меня это дежурство было последним, и я собирался отдыхать, есть от пуза и регенерировать.

После отъезда предыдущей команды мы отдежурили сутки без приключений. Меня даже к рации не вызывали. Но вот я прямо чувствовал, что что-то пойдёт не так. Хорошо, что в мою смену и хорошо, что я был готов к неожиданностям. Правда, не к таким.

Прохаживаюсь по караулу и по привычке заглядываю в амбразуру. Мать моя женщина – у самого ограждения метрах так в ста остановилась машина. Как же это мы её не услышали… Лезу в смотровую башню, попутно расталкивая слонов, чтобы проснулись. Мало ли что.

Камуфлированная четырехдверная нива стоит так, что номеров не видно. Открывается дверь и из неё быстро выбегают семь человек. В форме. С оружием. И в масках.

Такс. Ну ладно, допустим. Решили нас проверить? Беру громкоговоритель…

- ВНИМАНИЕ ВНИМАНИЕ! ОБЪЕКТ НАХОДИТСЯ ПОД ОХРАНОЙ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ! В СЛУЧАЕ ПОПЫТКИ ПРОНИКНОВЕНИЯ ПО ВАМ БУДЕТ ОТКРЫТ ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ! НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ ОХРАНЯЕМУЮ ТЕРРИТОРИЮ! ВНИМАНИЕ ВНИМАНИЕ…! – заканчиваю я кричать стандартную фразу, после которой проверяющие обычно махали нам рукой и разворачивались. Но не тут-то было. Мужички не обратили внимания на мой треп по громкоговорителю и рассредоточились вдоль ограждения.

- Первый двенадцатый Лимарев вызывает позицию… прием.

- Прием. Лимарев? Что там у тебя, до доклада ещё далеко.

- Товарищ сержант, у меня к караулу подъехала нива цвета хаки, из нее выбежало семь человек в масках и с автоматами.

- И?

- «Объект под охраной» прокричал по громкоговорителю.

- Ну молодец, чё. Мне зачем звонишь?

- Они не уходят. Рассредоточились вдоль периметра.

- Так. Странно. Сейчас проверю, кто из проверяющих в вашем районе, повиси минут.

- Есть. Жду.

Приказываю своим оболтусам смотреть в амбразуры. Чтоооо?? Подбегаю к амбразуре сам. Эти идиоты из нивы набросили на заграждение длинную деревянную жердь! Заграждение коротнуло!

- Лимарев!

- Я! - ну же, скажи, что это кто-то решил подшутить. Кому, блин, в здравом уме сдастся этот сраный караул?

- Капитан с тобой говорит.

- Товарищ капитан?

- Слушай внимательно. ЭТО. НЕ. НАШИ.

- И что делать?

- Устав помнишь?

- Товарищ капитан, по уставу я должен заряжать ПКТ, первый выстрел рядом, а потом…валить гостей.

- Заряжай.

- Что?

- Заряжай, но стрелять по команде. Давай, солдат! Связь не отключай.

ВОТ БЛЯТЬ. Это что ещё за дерьмо такое?

- Слоники, скажите мне хорошую новость, что страшные дяди в масках уехали.

- Никак нет! Данил, они перелезли через первый контур периметра!

- Закрыть бронешторы! Не ссать! Сидеть и смотреть в амбразуры через бронешторы!

Лезу в смотровую башню, открываю коробку с лентой от ПКТ. Черт, тяжелая, сука. Подношу поближе патрон из ленты – вроде боевой. Вставляю в ПКТ. Щёлк. Отлично. Смотрю в оптику на ПКТ и вижу, что ребятки уже перелезли и через второе ограждение. Дальше только третье ЭЗ и сам карпом.

- Лимарев!

- Я!

- Зарядил?

- Так точно!

- Кричи им ещё раз!

Хватаю громкоговоритель

- ВНИМАНИЕ ВНИМАНИЕ… АЙ ЧЁРТ С ВАМИ! МУЖИКИ! ЕСЛИ ВЫ МЕНЯ СЛЫШИТЕ, Я СВЯЗЫВАЛСЯ С КОМАНДОВАНИЕМ. НЕ ЗНАЮ, КТО ВЫ ТАКИЕ И ЧТО ВАМ НАДО, НО МНЕ СКАЗАЛИ ВАС УБИВАТЬ…

Слоны докладывают, что те перегруппировываются.

- Лимарев, стреляй в землю, рядом с ними!

- А если попаду в них?

- На месяц раньше на дембель поедешь! Стреляй, под мою ответственность!

Ох, Капитан, мне и так меньше месяца до дембеля…

Стреляю. ОГО БЛЯДЬ. Пули 7.62 идут мощной очередью, вспахивают землю совсем рядом с одним из этих ублюдков в маске. Земля поднимается в воздух метра на два, пылища, но я успеваю заметить, что этот боец прыгает в сторону и закрывает голову руками. Вспышка справа, урод вонючий!

- Я ВАС УБЬЮ ЩАС НАХРЕН, УБЛЮДКИ! ПОШЛИ НАХУЙ ОТСЮДА!

Снова стреляю в землю. Смотрю в оптику – дали по съёбам. Бегут к ниве. Один, два…да, все семеро. Вроде все. Главное, чтобы гранату в карпом никто не кидал…

Ух блять. Что же это было… Кому понадобилось? Что за дерьмо? Сердце колотится бешено. Успокоиться. У меня ещё два слона внизу.

- Ну как вам первое дежурство, мальчики?

Сука. Пятнадцать дней до дембеля…

Вместо эпилога

Вот и всё. После того дежурства мне негласно объявили благодарность, попросили особо не распространяться о случившемся. Но слухи всё равно дошли. О том, что на караулах, где есть боевая ракета (а таких из одиннадцати было три или четыре) – небезопасно.

Потом ещё был дембельский аккорд за два дня до дембеля, который я простоял в дежурстве. Все эти два дня без сна. Потом подъем в три утра – должен был заменять на построении перед караулом другого начкара. Потом, когда вернулся в полк, узнал, что мой друг, которому я доверил свои нехитрые пожитки из пары трубок и плеера – проебал всё это, когда его «неожиданно» погнали к старшине. Ну да и черт с ним. Обидно, конечно, но мне, не спавшему три дня, с незажившей ногой, чуть было не взятому в заложники две недели назад – было плевать. Я еду домой.

Потом пожал руку капитану. Хороший мужик, спасибо тебе за всё. Попрощался с молодыми, отдал свои ефрейторские часы новому начкару. Потом КПП, выход из части, остановка, автобус.

У меня был не самый лёгкий год. Я почувствовал себя зэком, который после отсидки вернулся на свободу. В сущности, так и было. Это была тюрьма, а не армия. Точнее, армия и есть тюрьма. Ты находишься против своей воли в месте, где тебя унижают, избивают и нагружают тупой работой. Хотя нет, это всё-таки не тюрьма. В тюрьме ты, если не чёрт последний, если ведешь себя прилично и следуешь простым правилам – нормально живешь. Да, камера, подъем и отбой, но есть и свободное время, прогулки. Работы? Так это по желанию. В армии же ты получаешь пизды, подвергаешься нагрузкам, унижениям, заёбываешься до полусмерти, грызешься с сослуживцами, залетаешь, снова получаешь, думаешь, как сохранить своё и не угодить на губу, устаёшь, работаешь, таскаешь тяжести, снова получаешь пизды – и так каждый день. Целый год. Вне зависимости от того, дед ты или молодой.

Да, я стал увереннее в себе. Да, я научился сносить побои и издевательства. Да, я научился отвечать за свои действия и призывать к ответу других. Было и много интересного. Походный опыт, опыт общежития, опыт круговой поруки, товарищества, хитрости и смекалки. Не могу сказать, что год был потрачен впустую. Но я бы не хотел, чтобы это повторилось. Я видел, как рядом со мной ломались люди, которые обладали меньшей смекалкой, меньшим здоровьем, меньшей психологической стойкостью, меньшей волей, и, наконец, меньшим везением. Простые ребята, которых точно также выдернули из их домов и семей.

Я считаю, что армия, такая, какой в 2014-2015 годах и в той части, в которой служил, застал её я, — это одна сплошная ужасная, злобная и циничная несправедливость! Мы не должны были терпеть такое. Какое преступление я совершил, чтобы гнить бесправным безголосым рабом, бесплатной тягловой силой - целый год?

Да мы же жили как псы. Но нет, господа, во мне не проснулось это тупоголовое злобное отношение к тем, кто отслужил в менее жестоких условиях или к тем, кого армия вообще обошла стороной, как к мягкотелым маменькиным сынкам. Напротив, я очень рад за вас, парни! И я очень сочувствую тем, кому пришлось ещё тяжелее, чем мне.

С другой стороны, уезжая из своего маленького городка в Москву с десятью тысячами рублей в кармане, до того, как я стал тем, кто я есть, человеком, живущим с любимой девушкой в столице и имеющим хорошую работу, человеком, который не перед кем не лебезит, я держал в уме одно:

ЧТО. ЕЩЁ. ПОСЛЕ. ЭТОГО. ДЕРЬМА. ОНИ. МОГУТ. МНЕ. СДЕЛАТЬ.

(октябрь, 2021 г.)

[1] Закрытое административно-территориальное образование

[2] Кузов камаза

[3] Место расположения личного состава, казарма

[4] Спрятал

[5] От «замкомвзвод» - заместитель командира взвода (из числа солдат-срочников)

[6] Солдат первого триместра службы, выполняющий поручения солдат с более высоким неуставным статусом (буквально от «шнырять»)

[7] Младший сержант

[8] Длинный коридор в казарме между рядами коек (буквально от «взлётная полоса» - за свою длину)

[9] Военнослужащий по контракту (обр. от созвучия «конрактник» - «контрабас»)

[10] Опущенный (по аналогии с тюремным жаргоном и тюремными порядками)

[11] Тот, кто трёт «очки» - чистильщик туалетов

[12] Порочащий поступок, основание для перевода в нижнюю касту военнослужащих (не по уставу)

[13] Контрольно-пропускной пункт

[14] Съесть

[15] Койка

[16] Уставной, строгий

[17] Солдат, призвавшийся весной

[18] Солдат, выполняющий поручения дедов, чем заслуживающий несколько более привилегированного положения, «растущий» по иерархии. Эти отличается от шныря – солдата «на побегушках»

[19] Дежурный по части

[20] Материально-техническое обеспечение

[21] Костюм химической и радиационной защиты

[22] Старший электрик-стрелок, начальник караула

[23] Удар ребром ладони по затылку

[24] Стационарная рация

[25] Военный билет

[26] Привилегированная каста военнослужащих, см. глоссарий

[27] Начальник караула

[28] Живущие не по уставу, а по понятиям, борзые

[29] МТЛБ (ногоцелевой транспортёр-тягач лёгкий бронированный), гусеничный бронетранспортер

[30] Обыскивают