Начало

Сергей ненавидел свои ботинки. В их начищенной до ослепительного блеска поверхности уродливо плясали отражения мраморных стен «Гипериона». Иногда, походя мимо, он ловил в них чей-то взгляд — и тотчас же отводил глаза. Смотреть в них было все равно что видеть собственное унижение, одетое в дурацкую золотую униформу.

Его мир был разорван надвое. Наверху — придушенная тишина, пахнущая деньгами и дорогим парфюмом. Внизу — сырой, честный запах земли и металла. Он был шлюзом между этими реальностями. Его часы, золотые, как и всё здесь, отсчитывали секунды с тоскливой точностью метронома.

«Ключ!» — донёсся из чёрного зева колодца голос, сорванный на крик. Сергей вздрогнул. В наушниках, вцепившихся в уши, бушевал новый трек. Но сегодня было иначе. Музыка рвалась не из динамиков, а из самого нутра, вытесняя разум. Барабаны бились в такт с собственным сердцем, а гул в трубах под землёй вплелся в басовую линию.

Он уже не слышал ничего, кроме этого гула. Пальцы сами защелкали сложный ритм, ключ в его руке отбивал его по чугуну крана. И тогда сталь в его ладони вспыхнула. Не просто светом — всплеском. Холодным, неоновым, как свет софитов на пустом танцполе в три часа ночи.

Он ахнул, и пальцы сами разжались. Ключ, оставляя в воздухе светящийся шлейф, бесшумно нырнул в темноту.

Из глубины, сквозь грохот в ушах, прорвался яростный вопль:

—Эй, Золотой! Совсем глохнешь? Я устал орать! Ключа жду!

Сергей, не отрывая взгляда от пустоты, куда провалился ключ, тыкнул пальцем в циферблат.

—Три... три секунды, — его собственный голос прозвучал чужим. — Похоже, я... Я её услышал.

Сильный толчок в плечо заставил его очнуться. Перед ним стоял начальник участка, его лицо было бледным от бешенства.

—В наушниках своих опять утонул? — его шёпот был страшнее крика. — Министр на 48-м этаже, слышишь?! Уже двадцать минут как он там в заточении! Весь «Гиперион» у меня на ушах!

Он вцепился Сергею в плечо,и золотая нить на спецовке жалобно затрещала.

—Пять минут. Если вода не пойдёт — мы оба полетим в ту самую трубу, по которой ты любишь барабанить. Дошло, Моцарт?

Сергей медленно перевёл на него взгляд. В ушах всё ещё стоял тот самый гул, будто в самой сердцевине мира завелся гигантский камертон.

—Она... не из наушников, — выдавил он. — Она оттуда.

Начальник застыл. Казалось, даже тиканье его часов остановилось. Он смерил Сергея долгим, тяжёлым взглядом.

—Отдай сюда свои наушники, — тихо, но очень чётко приказал он. — С тобой явно что-то не так.

Назавтра его снова выдернули из ритма тычком в спину.

—Звёздам тоже иногда пахать надо, а не только светить, — прозвучал за его спиной голос прораба.

Сергей лишь кивнул.

—Жаль, только моя — не светит.

— Держи, — прораб отступил в сторону, пропуская вперёд девушку. — Это Света. Будет тебе светить. И подстраховывать.

Он понизил голос,наклонясь к Сергею:

—И держи себя в руках. Она, между нами, родственница начальника участка. Так что... сам понимаешь.

Она была в такой же спецовке, но розовые шнурки на её ботинках кричали о неповиновении.

—Ну что, золотой мальчик, — она окинула его насмешливым, но живым взглядом с ног до головы. — Покажешь, как тут ключи волшебные в дыру кидать?

Он уже обернулся, чтобы рявкнуть «Отвали!». Но увидел её взгляд — ясный и освещённый изнутри каким-то своим светом.

—Отстань... — пробормотал он, глядя в пол.

—А я по-другому и не умею, — парировала она, и в уголках её губ заплясали веснушки. — Особенно с теми, кто ходит в золотых сапогах-скороходах.

Сергей ничего не ответил. Он лишь молча повернулся и первым пошёл вглубь подвала.