Начальная партия

Ты лучезарен и велик,
Я нищ, невзрачен и потерян,
Мой век давно уже отмерян,
Как скучный и ненужный стих.

Твое могущество велико,
Ты можешь даже двигать скалы,
А я сижу, пью из пиалы,
Мое величие безлико.

О! Да! Конечно ты герой,
И лепестками путь осыпан,
Всегда обед горяч и сытен.
А я? Я сыт с лихвой молвой.

Ты нужен всем, я никому.
Я одинок, ты возвеличен.
Я низок, ну а ты публичен.
Мы вместе, лишь, нужны Ему!

Тишина.

Тьма.

Ничто.

Нет, не ничто. Всполохи. Яркие, багровые всполохи. Тьма прорезается этими всполохами. Создается впечатление, что идет фейерверк на темном, ночном небе. Беззвучный фейерверк. Звук придет. Придет через много-много лет. Через сотню, тысячу. Сегодня, завтра, кто знает.

Кто знает?

Правда? Ложь? Правда, ложь? Правдивая ложь? Лживая правда?

Кто знает.

Кто знает?

Нет фейерверка — ещё не придумали люди. Люди? А что это такое? Не что, а кто? Ну, тогда кто это такое? Нет неба. Просто простор. Простор, взрываемый миллионом ярких, искрящихся всполохов. Миллионы ярких искрящихся мгновений. Существующие миллион лет или два.

Кто сказал много?

Много?

Много ли? Что для космоса миллион, два, сотня, тысяча? Миг. Всего лишь миг бренного существования. А может быть вечность?

Вечность?

Миг?

Космос.

Два голоса. Без теней, тел и другой ненужной мишуры.

— Здравствуй, брат! — первый слегка озорной, яркий, искрящийся, жизнерадостный.

— Здравствуйте, — второй, твердый, уверенный, подобный обвалу или шуму прибоя, пессимистичный.

— Сыграем, брат?

— Сыграем.

— Во что, брат?

— Не знаю. Ты же у нас мастер на выдумки.

Молчание, всполохи, тишина.

— Вот.

В пространстве появляется что-то круглое, зелёно-голубое.

— Что это?

— Ну, не знаю. Пусть будет игра. А назвать её мы сможем и после.

— Нет, брат. Назвать нужно сейчас. Сам знаешь: как назовёшь, так и используешь.

Опять молчание.

Всполох...

— А давай назовём это «шахматы»?

— Ну и где ты видел, чтобы шахматами на круглом играли?

— А они что, уже созданы?

— Да, вроде бы нет.

— Ну, тогда какая разница, на чём играть. Сыграем и на круглом.

— Ну уж нет.

Круглое становится плоским и квадратным.

— Вот так-то лучше. — Произносит шум океана.

— Хорошо. Как скажешь. — Согласился бурный поток.

— Только что же она вся тёмная? Ты один играть собрался?

Вздох недовольства. Недовольства?

А может, послышалось?

Может и послышалось.

Может.

Доска становится поделённой на две части. Тёмную и светлую.

— Вот. Уже легче, — шлёпают ботинки по лужам.

— Хм... — рушится горный обвал.

— А давай так, — доска становится клетчатой, попеременно, — чтобы я к тебе в гости ходил, — после небольшой паузы, — ну и ты ко мне.

— Ну, давай, что ещё нужно, чтобы играть в твою игру?

— Нужны фигуры.

— Какие? Не томи, младший.

— А вот такие, — после с издёвкой, — Старший.

На доске стали появляться разнообразные фигуры. Много. Или нет. Кто знает. Счёта ещё не было. Один, два, три, остальное — много.

— Ну и?

— Что «ну и»?

— Учи играть.

— А! Ну вот это конь. Он ходит так.

Фигурка описывает Г-образную траекторию.

— Где ж ты видел, чтобы конь так ходил?

— А где ты коня видел?

— Хм, ну...

— То-то же, — продолжает, — это слон, он ходит вбок.

— Что-то пьяный слон у тебя получается?

— Какой? — искренне удивлён.

— Ни какой. Проехали. Давай дальше, кудесник.

— Странные речи твои, брат. В последнее время. Ну да ладно. Ничего. Это ладья, она ходит по прямой. Такая, знаешь, целеустремлённая башня.

— Давай, давай. У него уже и башни ходят. Скоро коровы полетят.

— А кто такие коровы?

— Кони, ходящие буквой «Г».

— Не понял, ну да ладно. Это король. А это — бог. Ходит, как хочет.

— Это ещё почему?

— Да потому, что ничто не может быть без высшей силы, так сказать, без пастуха. Даже игра.

— Нет уж, давай крылья ему обломаем, да, и назовём по-другому.

— Как?

— Пусть будет, например, ферзь.

— Будет, так будет, — скучающе.

— А это что за скопище?

— О! Это пешки или люди. Ходят плохо, воюют ещё хуже, но гонору...

— Тогда зачем они нужны?

— Понимаешь ли, дорогой брат, любая пешка при большом желании игрока может стать богом, ну или как его там, — заминка, — ферзём.

— Чую я, что кроется здесь какой-то подвох. Там посмотрим. — проговорил второй. — Играем?

— Играем! — весело отозвался первый.

Эпилог

— Что-то, брат, у тебя много ферзей развелось. Будда, Кришна, Геракл…

— Ну, так, я же придумал. А у хозяина игры всегда найдутся тузы в рукаве. Ну, если не тузы, так запасные боги. Играем дальше?

— ИГРАЕМ.