Начать с прекрасного

Вообще-то, Сидоров не был алкоголиком. Он и в гостях-то почти не пил, а последний раз напился лет десять назад, по поводу дня рождения Фиделя Кастро, хотя так никогда и не узнал, как это относилось к нему лично. А вчера Петька, здоровенный бугай из соседнего дома, пригласил Сидорова обучить его играть в шахматы. Шахмат у Петьки не оказалось, и когда друзья пошли искать их в магазине, то вернулись с бутылкой водки и дюжиной бутылок пива. Сидоров так и не понял, какая связь между шахматами и пивом, но вскоре стало не до этого. Петька взял Сидорова на слабо – кто больше выпьет. Сидоров сначала отнекивался, но после вторых ста граммов вызов принял несмотря на то, что Петька был на голову выше и килограммов на сорок тяжелее.

Как именно проходило сражение, Сидоров помнил плохо, но он победил. Честно говоря, ему просто повезло – он давно бы свалился под стол, но зацепился курткой за стул и никак не мог упасть. Петька то хорохорился, то восхищался стойкость Сидорова, наконец, его речь стала неразборчивой, и он кувырнулся под стол. Сидоров проводил его туманным взглядом, горделиво пробормотал «Слабак!», и вместе со стулом кувырнулся вслед за Петькой.

Проснулся он под утро. Рядом храпел Петька. Правый глаз кое-как открылся, а левый почему-то нет. С третьей попытки Сидоров отодрал что-то налипшее на веко – это оказался засохший огурец. Сидоров уронил его на пол и со стоном опустил занемевшую руку. Он поворочался, вылез из-под стола, поднялся на ноги и, покачиваясь, побрел домой, размышляя о том, как встретит его жена.

Сразу идти домой Сидоров не решился. Он свернул в парк и уселся на скамейке. Было уже светло, но солнце еще не взошло. Между кустами висел туман. С листьев скатывались тяжелые капли росы и шлепались на землю, гулко отзываясь в голове Сидорова.

Кто-то подошел и сел рядом с Сидоровым. Он поднял глаза. Процесс получился медленный, и Сидоров сначала увидел стройные ножки, потом такую же стройную фигурку, симпатичное, если не сказать прекрасное, лицо, и наконец, длинные острые розовенькие ушки. Уши привели Сидорова в замешательство.

- Ты хто? – выдохнул он.

- Я эльф, - сказала незнакомка журчащим голоском.

- Ага… а эльфы это кто? – мысли в голове Сидорова все еще здорово путались.

- Ну как тебе сказать…

- Лучше не говори! – Сидоров испугался, что подхватил белую горячку.

Он стряхнул с листьев на ладонь холодной росы и умыл лицо. Незнакомка не исчезла.

- Так… - пробормотал он расстроено, - что тебе нужно?

- Мы, эльфы, существа возвышенные, - проговорила незнакомка, туманно глядя Сидорову в глаза. – Мы ищем по миру красоту и любовь, чтобы насладиться ими…

Она не договорила.

Услышав слово «красота», Сидоров рефлекторно пригладил волосы, а при слове «любовь» обнял незнакомку за талию.

- Я тоже! – белочки отошли на второй план, а острые уши незнакомки уже не вызывали у Сидорова вздрагивания.

- Луна… - продолжила незнакомка.

- Ага… - эхом отозвался Сидоров.

- Трава…

- Ага…

- Волшебство любви…

- Ага…

- Прикоснуться к прекрасному…

- Ага… - Сидоров обнял незнакомку обеими руками.

- Э-э… мне кажется у нас разные понятия любви, - сказала незнакомка отстраняясь.

- Ага… - машинально повторил Сидоров и попытался поцеловать незнакомку.

Отчасти ему это удалось, и он неловко чмокнул незнакомку в теплую щеку.

- Я говорила о любви к прекрасному, - холодно сказала незнакомка, отстраняясь еще больше.

- Ага… - сказал Сидоров и повторил попытку поцелуя.

Прекрасное задело его душу в этот утренний час. Ничего прекраснее этой румяной щёчки и даже длинного острого ушка он в данный момент себе представить не мог. В стремлении к этому прекрасному, он на секунду разомкнул объятия, чтобы обхватить свой идеал покрепче и… обнял пустоту. Незнакомка неуловимо выскользнула из рук и уже стояла рядом со скамьёй.

- А… а как же любовь? – обиженно спросил Сидоров. – Это колдовство чувств…

- Ах, колдовство любви, - незнакомка на секунду задумалась. – Моя бабушка научила меня этому колдовству!

Она подхватила с земли суковатую палку и треснула Сидорова по голове.

К счастью, палка оказалось подгнившей, иначе бы Сидорову несдобровать. На минуту он забыл о любви и как-то перестал стремиться к прекрасному, а когда вернулся к действительности, силуэт незнакомки уже растаял в тумане.

Прекрасное потому и прекрасно, что не досягаемо, философски подумал Сидоров. Хмель уже выветрился, жар души тоже ушёл, стало зябко и одиноко. Сидоров встал и пошел домой.

- Явился, наконец, - встретила его жена.

- Ага, - виновато сказал Сидоров.

- Ну заходи, раз явился, - жена посторонилась, пропуская Сидорова в квартиру. – Чай будешь?

- Чай?

Сидоров немного растерялся. Он ожидал расспросов и скандала, как ни как первый раз за всю семейную жизнь заявился домой под утро и с похмелья, но вместо этого жена, пряча глаза, ушла на кухню и стала греметь чашками.

- Где был-то? – спросила жена, когда Сидоров вошел на кухню.

Он рассказал про Петьку и спор.

Жена слушала вполуха, рассеянно помешивая чай в чашке.

- Дома ночевать надо, алкоголик, - назидательно сказала она, - а то бродят тут по ночам всякие остороухие красавчики в поисках прекрасного…

- Какие остроухие красавчики? – спросил Сидоров.

Жена прикусила губу, поняв, что проговорилась, и немедленно перешла в наступление.

- А почему от тебя духами несет? На стороне развлечения нашел?

Сидров подумал, и честно рассказал про встреченную в парке незнакомку. В конце концов между ними ничего не было, разве что прекрасное.

- Остроухая? – подозрительно спросила жена, выслушал его рассказ. – Точно?

Сидоров клятвенно заверил её в своей правдивости.

- Ну если остроухая, тогда ладно… - вздохнула жена. - Слушай, муженек, до работы еще больше часа, почему бы нам не… отдохнуть вдвоем?

***

Когда Сидоров шел на работу, он подумал, что хорошо начинать день с прекрасного.