Надежда

Сержант Артём Евсеев застегнул последнюю пуговицу форменной рубашки, поправил жетон на груди и вышел из дома. Утро начиналось как обычно: свежий воздух, легкий туман над асфальтом и чувство, что сегодня он снова сможет кому-то помочь. Евсеев любил свою работу. Не за зарплату, не за власть, а за ту тихую уверенность, что он на своем месте.

Патрульный день начался с вызова на перекресток у старой фабрики — ДТП, пьяный водитель врезался в столб. Когда Евсеев прибыл на место, мужчина в помятой рубашке что-то кричал, размахивая руками.

— Успокойтесь, — голос сержанта звучал ровно, без раздражения. — Вызов скорой уже сделан. Давайте проверим, не пострадали ли вы.

Пьяница попытался толкнуть его, но Евсеев ловко увернулся, прижал его к капоту и надел наручники. Без лишней агрессии, без унижений — просто работа.

— Вы мне ещё спасибо скажете, — пробормотал сержант, когда того усаживали в машину.

К обеду поступил новый вызов — пропала девочка. Родители в панике, соседи помогали искать. Евсеев обошел дворы, заглянул в подвалы, опросил местных. Он знал: в таких случаях важно не упустить первые часы. И нашел — малышка сидела на качелях в соседнем сквере, испуганная, но целая.

— Молодец, — похлопал его по плечу напарник. — Как ты её сразу учуял?

— Опыт, — улыбнулся Евсеев.

Но больше всего он любил вечерние смены, когда город затихал, и в его тени просыпалось что-то древнее. Иногда ему казалось, что он чувствует больше, чем должен. Что где-то за углом, в темноте, шевелятся тени, которых не видят другие.

В тот вечер он задержал грабителя, напавшего на женщину. Преступник оказался крепким, но Евсеев справился — один точный удар, и тот рухнул. Женщина благодарила, а сержант лишь кивнул.

— Вам не страшно? — спросила она.

— Нет, — ответил он.

И это была правда.

Когда он сел в машину, радио ожило:

— «Всем патрулям, внимание. На улице Гагарина обнаружен подозрительный предмет. Возможна связь с недавними взрывами. Осторожно, возможен… нетипичный вид взрывного устройства.

Евсеев завел двигатель. Он знал, что поедет.

А в зеркале заднего вида, на долю секунды, его глаза вспыхнули холодным синим светом.

Как у Тринадцатого.