Нагайка

***

Сверкала желтизной

лежащая листва,

И взгляд, перемещаясь,

падал выше.

И сердце билось громче,

тише,

Шуршали мысли -

сущность естества

Пополнилась частицей

мирозданья.

Изогнутыми буквами

лежим,

Смятенье правило

и каждый недвижим,

И голоса у листьев —

причитанья.

Поскольку пепел

не зажёг сердец

И никому не слышно

нас как будто,

Мы ждём земли,

она нужна кому-то,

И этот кто-то

добрый молодец!

Он снегом листья

похоронит скоро,

Весной мы станем

потихоньку гнить.

Что это значит?

Жить, нежить?

Земля наш дом,

земля и горы.

Измокнем мы, иссохнемся

и в пыль,

Нас превратят лучи твои,

о Солнце!

Путь не закончен,

всё вернётся!

И где был сон, там снова

станет быль.

ГОЛУБЬ

Как ангел, крылами побьётся в стекло,

Голубь в окно, несмышлёныш пискун.

Пугливо летает по крышам рябым,

Нервно глядит повертев головой.

Гнездо потерял и не видит следа,

Оперьен и волен, опека родных

Закончилась раньше чем он ожидал,

В мире пропал для него ориентир.

Не волк, чтобы рыскать, к земле припадая,

Но в небе опасностей тоже полно -

Ястреб голодный в засаде в ветвях,

Кошка крадётся не слышно ступая.

Вот он растерян, но резок и бодр,

Только зияющий чёрным чердак,

Его одного приютит в эту ночь.

С утра аппетит, станет крепче крыло.

В полёт. Пропитанием занят, родных,

Он встретит на площади, бьётся фонтан,

Люди бросают раскрошенный хлеб.

Воркуют, вокруг голубиный язык,

К вечеру к стае прибьётся.

Чужой.

***

В ослеплённом месиве нагромождённых чувств,

Вместо слов пророков — лепет кликуш.

За границей смысла, растрёпанной каруселью,

Отдаваться смеху, предаваться зелью.

Спохватившись о порядке вспоминать -

Не кому берёзу лелеять, не кому берёзу ломать.

***

Чёрная кошка, на автобусной остановке,

Трётся о мои ноги, лежит весенний снег.

От голодного мяуканья, становилось не ловко,

Чёрствость не достоинство.

По весне,

Проталины у обочины, к вечеру морозит.

Другим она не стала надоедать,

Усердно трётся об ноги — есть просит.

В пакете сырые яйца, надо дать.

Разбитое яйцо, у тающего подножья

Прореженного сугроба — зернистых снежинок сплав.

Кошке хоть в алтарь — тварь божья!

Облизываясь идёт, и снова — мяу!

***

Клочья шерсти в крови, рваная плоть,

Память свежая старым — для действий ключ.

Если раньше опора — голод и злость,

На сегодня нора и сквозь ветви луч.

Этот лес на холмах волка помнит щенком,

Волк вздыхает, рычит, верит только чутью.

Вдруг вставая с места рывком

Он идёт согнувшись напиться к ручью.

Кость последней охоты и шкуры клок,

Голод режет желудок, хрипит в груди.

У деревьев голых — треск сорок.

Кто в лесу затаился — пора уйти!

Он покинул логово, брёл наугад,

И внезапно стал подводить нюх.

Бил озноб, была слабость в ногах -

Волк упал, но за двух шёл дух.

Проводил по истоптанным тропам вслед,

Уходящим, плывущим в реке долой,

Жизнь всего только, вход в смерть.

Понял волк зная, идёт домой!

***

Поучись у деревьев спокойствию,

Гладит ветер верха пирамид.

И хотя их спокойствие двойственно,

Ветер к листьям незримо пришит.

Кучерявит порывом всех сразу,

И трепещут они перед ним,

В неизменно послушном экстазе,

В танце свойственном всем молодым.

А когда они к осени так же,

Попытаются ринуться в пляс,

Будут все веселее и краше,

Ветер против чудес и прикрас.

Разметает по лужам, дорогам

Бросит в траву и под ноги нам.

Не бывать на ветвях недотрогам,

Приминать их дождям и снегам.

НАГАЙКА

Когда вас приготовят для восприятия,

И слова словно ветром задует в мозг.

Голос внутри зазвучит, голос предателя.

Заслуживающий не быть выслушанным,

а получить розг.

Способ устаревший, сравнимый с вином и хлебом.

Практически забытый, забитый и поставленный в уголок.

Неиспользуемый, но абсолютно признанный целебным!

Чтобы исправить внутри вас, враждебный вам мирок.

Ведь никакая не шутка, присказка о нагайке,

Которая никому и никогда не вредит!

Не оставляйте в беде, чем можете помогайте!

Старый дедовский способ, любую дурь победит!