Нанизывающие жемчуг

Паб под Куполом назывался просто — «Красная Пыль». Стеклянный свод над головой был затянут инеем изнутри: ночью температура снова упала, и автоматы климат-контроля не успевали прогонять влагу. За прозрачными стенами медленно проплывали огни марсианского города — ровные, приглушённые, будто звёзды, решившие поселиться на поверхности планеты.

Артем, Аркадий и Иней сидели у круглого стола, заставленного кружками с тёмным пивом и тарелками с печенюшками, орешками, и... настоящими мясными сосисками — к радости друзей недавно пришел грузовоз с Земли.

— Не сходится, — в который раз сказал Аркадий и раздражённо постучал пальцем по планшету. — Совсем не сходится.

— Ты это уже говорил, — усмехнулся Артем. — Примерно раз двадцать с момента, как мы сюда пришли. Я понимаю что ты пьян, как и я, надо признать, но все же...

— Потому что это абсурд, — не сдавался Аркадий. — Поселение эпохи Позднего Таяния. Судя по барельефам и табличкам, они называли себя «нанизывающие жемчуг». Ювелиры. Мастера украшений. Элита древнего марсианского общества.
— И? — Артем сделал глоток.
— И мы не нашли ничего. Ни жемчуга, ни камней, ни раковин, ни следов мастерских. Ни одного сверла, ни одного шлифовального круга.

Иней молчала. Она обхватила кружку ладонями, и смотрела не на друзей, а сквозь прозрачную стену паба — туда, где за Куполом лежала холодная марсианская ночь. Свет фонарей отражался в её тёмных глазах. Она родилась на Марсе, под Куполом, получила редкое «марсианское» имя и с детства знала: здесь многое можно не увидеть, а услышать — сквозь пыль, сквозь холод, сквозь миллионы лет молчания.

— Может, всё вывезли? — предположил Артем. — Или разграбили ещё до Новой Эпохи?
— Миллионы лет назад? — Аркадий покачал головой. — Нет. Даже следов не осталось бы, но должны были сохраниться косвенные признаки. А их нет.

— Зато табличек полно, — тихо сказала Иней.

— Вот именно! — оживился Аркадий. — Таблички, барельефы, фрагменты стен. И везде — тексты. Песни, гимны, какие-то диалоги. Но это же странно для ювелиров, согласись?

Артем пожал плечами:

— Ну, может, они были… поэтичными ювелирами?

Иней едва заметно улыбнулась, но не Артему — своим мыслям.

— Дайте планшет, — сказала она.

Аркадий удивлённо протянул ей устройство. Иней быстро пролистала снимки: вытянутые символы древнего марсианского письма, похожие то ли на нити, то ли на цепочки. Повторы, ритм, симметрия.

— Вы обратили внимание, — медленно начала она, — что один и тот же знак используется и в слове «жемчуг», и в слове «песня»?

— Но это же омоним, — ответил Аркадий. — Или метафора.
— Это больше, чем метафора, — Иней подняла глаза. — Посмотрите на структуру фраз. Они не описывают предметы. Они описывают последовательность. Нить. Связь. Ритм.

Артем нахмурился:

— Хочешь сказать…

— «Нанизывающие жемчуг» — это не про камни, — продолжила Иней. — Это про слова.

В пабе на мгновение стало тише. Где-то за соседним столом засмеялись геологи, но их голоса будто ушли на задний план.

— В древнем марсианском, — сказала Иней, — «жемчуг» означает смысловую единицу. Образ. Мысль.
Девушка перевела взгляд с одного друга на другого.
— А «нанизывать» — соединять их в цепь. В песню. В поэму.

Аркадий медленно опустился на спинку стула.

— То есть…
— То есть это было поселение поэтов, — мягко сказала Иней. — Певцов. Хранителей языка.
— А мы искали мастерские, — добавил Артем, и расхохотался. — А надо было слушать! Могли бы и раньше догадаться!

Иней кивнула.

— Они не оставили украшений, они оставили тексты. Потому что для них это и было самым ценным.

Некоторое время они сидели молча. Над Куполом медленно проплывала бледная марсианская луна — маленькая, неровная, желтоватая жемчужина. Вторая затерялась где-то в сумраке.

— Знаешь, — наконец сказал Аркадий, — мне вдруг стало жаль, что их язык мёртв.

Иней улыбнулась чуть заметно:
— Он не мёртв. Мы просто ещё не нанизали все жемчужины.