Нас спасут

— Видал, — старушка с лавочки ухмыльнулась, — Василиса Марковна на чем ездит? Пенсионерка, блин. Из семьдесят третьей...

Вася и Леша оглянулись на дорогущую иномарку. Из машины выбралась старушонка, прошла к багажнику, достала пакеты, закрыла машину, двинулась к подъезду.

— Здоро́во, соседушки!

— Здорово, здорово, — старушки покивали ехидно.

— Только посмотреть кто к ней ходит, — сказала старушка едва Василиса Марковна скрылась в подъезде. — Всяких возрастов — и стар, и млад, и в соку самом... В неделю по нескольку человек, мужиков-то!

— Может подарили? — Вася хмыкнул. — Что ж вы так сразу.

— Ну дась, — другая оглянулась на иномарку, фыркнула. — У ней нет никого. Кто такие подарки дарить будет... К ней тут и девок ходит табун, между прочим. Поменьше чем мужиков, но все ж...

— Я и детей видела! — отозвалась третья. — Срам-то какой! В могилу скоро, а она с мальчишками десятилетними!

— И с девчонками, — первая покивала с удовлетворением. — Сама видела, с этого места! И не одну!

Старухи замолчали, уставились на Васю и Лешу.

— Ну, это ваше тут дело, соседское... А у нас свое.

Они вошли в подъезд зачуханной хрущевки, поднялись до площадки между третьим и четвертым этажом.

— Не хило, конечно, старушенция поживает, — Вася выглянул в окно на сверкающую крышу автомобиля. — Мне бы так жить. Даже в хрущевке... Интересно как у нее в квартире? — он поднялся дальше, подошел к двери квартиры № 73. — А то я знаю таких — ездят на крутых тачках, а живут... Я звоню.

— Зачем? — Леша подошел за ним.

— Может на квартиру копят, элитную,

— Интересно откуда у старухи в хрущевке машина за...

— Лучше не надо. Подумай — откуда у старухи в хрущевке машина за? Сейчас опять куда-нибудь влезем. С тобой вечно приключения.

Но Вася уже нажал кнопку. Дверь открылась. Василиса Марковна стояла в полумраке загаженной прихожей — драные обои, зашарпанные полы, поломанные двери.

— Что стоите, хлопцы-парубки? Прохо́дите, али как?

Те прошли в прихожую, затем в мрачную комнату, освещенную дохлой лампочкой — убитая мебель, такие же драные обои, истерзанный древний половичок.

— Вы от кого? — старуха открыла заскрипевший ящик, вытащила два листа бумаги, штемпельную подушку.

— Забыл как зовут, — сказал Вася осторожно. — Такой высокий, сутулый, кажется...

— А, знаю, — старуха открыла подушку. — Пальцы.

— В смысле?

— Мне паспорта не нужны, А если что — по пальчикам быстро найду. Да не шугайтесь так... — старуха усмехнулась. — Почитайте сначала, потом думайте...

Вася взял лист, прочитал:

— Владелец оставленного отпечатка обязуется не разглашать факт пользования услугами полученными в квартире номер... Адрес... Кроме как лицам в отношении которых владелец уверен, что они также не разгласят факт пользования услугами полученными в означенной квартире, и, таким образом, не допустят появления в означенной квартире посторонних лиц.

— Все ясно? — старуха оглядела гостей строго. — Теперь деньги.

— Сколько?

— Вот сумма прописана, — старуха ткнула в лист пальцем. — Читать умеешь?

— Вижу... А что так дорого?

— А сколько надо? Как в среднем по рынку, только геморроя насколько меньше-то! Да и багаж бесплатно, хоть тонну... Взрывчатки, в эквиваленте... Вам только туда, или туда-сюда сразу? Скидка — двадцать процентов.

— Пока только туда, — Вася помешкал, достал бумажник, отсчитал за двоих.

Старуха протянула подушку, проверила чтобы отпечатки были оставлены добросовестно, приняла деньги, подвела Васю и Лешу к двери в смежную комнату, открыла.

— Адьос, камарадос! — протолкнула в комнату, которая оказалась совершенно пустой. — Бортового питания у меня, это правда, нет... Могу чайком угостить, — кивнула в сторону кухни, — но за отдельную плату.

— Да ладно. Не жрать пришли.

— Нон пуэри верба, сед вири! — старуха захлопнула дверь.

— И что? — произнес Леша через полминуты. — Удовлетворил любопытство?

— Ладно, домой, — Вася толкнул дверь.

Сделали шаг и остановились. Комната стала другой — тоже совершенно пустой. Такой же пустой была теперь вся квартира. Вышли в подъезд.

— Ты что-нибудь понимаешь? — Вася оглядел стандартный подъезд стандартной хрущевки, покрашенный теперь в другой цвет и изгаженный по-другому.

Сбежали вниз, выскочили во двор. Двор был другим. Скамейка, в числе прочего, стояла теперь в стороне. И старухи на ней сидели другие.

— О, опять из этого бомжатника, — прокряхтела крайняя.

— Да не злись так, злиться вредно для поджелудочной... Может людям переночевать негде.

— Всем переночевать негде?

— Ты что-нибудь понимаешь? — Леша огляделся. — И двор не тот!

— И город, — Вася оглядел номерные знаки машин.

Бросились назад, взлетели на четвертый этаж, застыли у дверей квартиры № 73, стали звонить. Никто не открывал.

— Надо было не жадничать, — сказал Леша, — и брать туда-сюда сразу.

— Да, но кто мог подумать?

— Иногда надо... А я, как дурак, опять с тобой попадаю.

— Тебя никто не тянул.

— Я один должен был оставаться?.. У тебя тут есть знакомые?

— Нет.

— Документов нет, денег теперь тоже. Мы попали.

— Будем ждать. Нас спасут.