Нашествие разумных голубей

Куиблтаун никогда не был местом, где можно было ожидать скучного дня. Его улицы, вымощенные камнями, которые порой шептали загадки, когда на них наступали, были пропитаны магией, сочившейся из подземных каналов, словно пар из перегретого чайника. Утра часто начинались с легкого землетрясения, вызванного каким-нибудь амбициозным магом, тестирующим заклинание в своем подвале, или с внезапного появления марципанового фонтана в центре города. Но этим утром, после недавнего спасения Паркметра времени — артефакта, управлявшего парковочными местами и, в некотором роде, течением времени в городе — Куиблтаун был необычайно тих. Тишина была настолько осязаемой, что даже уличные коты, обычно занятые охотой на невидимых врагов, переставали пялиться в пустоту, словно ожидая чего-то.

Уилфред «Уили» Спеллберн стоял на центральной площади, сжимая свою волшебную палочку, слегка погнутую после последней стычки с инквизитором Гримблом. Палочка, унаследованная от дяди — мага со склонностью к экспериментам с взрывными рунами — имела привычку испускать искры, которые пахли подгоревшим тостом. Волосы Уили, взъерошенные и не поддающиеся никаким заклинаниям для укрощения, напоминали гнездо, построенное голубем с дурным вкусом в архитектуре. Его мантия, когда-то ярко-фиолетовая, теперь выцвела до цвета, который можно было описать только как «магический серый», с пятнами шоколада, оставшимися от инцидента с фонтаном, который он случайно создал неделю назад. Несмотря на всё это, Уили чувствовал себя почти героем после спасения Паркметра, хотя городской совет наградил его лишь нерешительным «спасибо» и угрозой штрафа за «несанкционированное временное нарушение».

Рядом с ним стояла Мира Стрийткастер, уличная волшебница, чей плащ был усеян столькими карманами, что они звенели от скрытых амулетов, свитков и как минимум одного живого ежа, которого она называла «на экстренный случай». Мира была высокая, с острыми чертами лица и глазами, способными заставить замолчать даже самого наглого торговца. Её волосы, собранные в небрежную косу, были пробиты серебряными прядями, что она объясняла не возрастом, а «слишком частыми столкновениями с идиотскими заклинаниями». Сегодня она выглядела особенно напряженной, её пальцы барабанили по рукояти собственной палочки — изящной, сделанной из ивы и покрытой рунами, слабо светящимися зелёным.

На плече Уили восседал Арчибальд, говорящий голубь и бывший маг, чья трансформация в птицу была результатом неудачного эксперимента десятилетия назад. Его перья, некогда блестящие, теперь слегка растрепались, а одно крыло было испачкано крошками круассана, украденного из ближайшей пекарни. Арчибальд имел склонность говорить с театральной важностью, будто всё ещё был магом с длинной бородой, а не голубем с слегка кривым клювом. Он был единственным говорящим голубем в Куиблтауне — или так он думал до этого момента.

— Что-то не так, — сказала Мира, останавливаясь у одного из парковочных мест, всё ещё мерцающего остаточной магией после вчерашнего хаоса. Её голос был тихим, но полным подозрения, которое Уили научился не игнорировать. — Посмотри на голубей. Вчера они были повсюду. И не просто клевали крошки. Они наблюдали за нами.

— Наблюдали? — фыркнул Арчибальд, распушив перья от возмущения. — Пожалуйста, Мира, я единственный голубь с интеллектом в этом городе! Эти пернатые простофиги, наверное, наелись магических отходов из канализации. Или пили из того проклятого пруда за рынком.

Уили почесал затылок, оглядывая стаю голубей, собравшихся вокруг статуи Великого мага Квентиса, чья бронзовая мантия была подозрительно чистой, будто её кто-то отполировал за ночь. Перья голубей искрились необычным серебристым блеском, а их глаза — маленькие, чёрные и пронзительные — словно изучали его. Один из них, крупнее остальных, с оперением, напоминавшим аристократический парик, шагнул вперёд. Он выпятил грудь и заговорил голосом, звучащим как профессор Академии магии, читающий лекцию об этикете заклинаний:

— Уилфред Спеллберн, предполагаемый маг! Мы, Союз Просветлённых Голубей, требуем немедленной аудиенции!

Уили раскрыл рот, его палочка чуть не выпала из рук. Мира выхватила свою палочку с быстротой, намекающей, что она готова превратить голубя в блин. Арчибальд, шокированный, потерял равновесие и свалился с плеча Уили, приземлившись с недостойным ворчанием.

— Что?! — взвизгнул он, размахивая крыльями. — Союз?! Просветлённые?! Вы же просто голуби! Клюёте крошки, пачкаете статуи и строите гнёзда из мусора! Как смеете претендовать на интеллект?!

Голубь — явно лидер — посмотрел на него с таким презрением, что даже инквизитор Гримбл, известный ледяными взглядами, почувствовал бы себя пристыженным. Он вытянул клюв и заявил:

— Мы эволюционировали, трансмутированный глупец! Благодаря бездумному заклинанию твоего друга, — он кивнул на Уили, — мы обрели дар разума. И теперь требуем прав! Равенства! Более чистых карнизов! И немедленного удаления этих отвратительных сетей против птиц, которые вы, люди, вешаете на здания!

Толпа голубей загомонила в поддержку, некоторые даже начали скандировать: «Карнизы! Карнизы! Долой сети!» Уили почувствовал, как его лицо заливается краской, пока Мира прожигала его взглядом, способным поджечь мантию. Горожане, собравшиеся поглазеть, начали перешёптываться. Некоторые хихикали, другие ворчали о «очередном провале Спеллберна», а предприимчивый торговец уже продавал «амулеты против говорящих голубей» с импровизированного лотка.

— Уили, — сказала Мира, её голос опасно тих, будто она пыталась не взорваться. — Что. Ты. Снова. Натворил?

— Я… не знаю! — запинаясь, ответил Уили, сжимая палочку, пока костяшки не побелели. — Может… когда я ударил по Паркметру тем заклинанием «Хаос максимус»? Я просто хотел запутать Гримбла! Думал, заставлю его потерять ботинки или что-то вроде того!

— Запутал Гримбла и дал разум каждому пернатому в городе, — проворчала Мира, потирая виски. — Браво, Уили. Новый рекорд. Теперь у нас есть голуби, требующие гражданских прав. Что дальше? Крысы, требующие профсоюзов?

Будто в ответ, из ближайшего переулка раздалось низкое, гортанное рычание, за которым последовал скрежет, напоминавший марш армии грызунов. Из теней вышли десятки крыс, ведомые одной особенно крупной особью со шрамом на морде и выражением, наводившим на мысли о слишком долгом просмотре магических драм в канализации. Крыса встала на задние лапы, размахивая хвостом, как дирижёрской палочкой, и заговорила голосом, звучавшим как у уличного торговца, продающего проклятия на чёрном рынке:

— Спеллберн! Стрийткастер! Мы, Синдикат канализационных работников, требуем переговоров! Лучших условий! Меньше дезинфицирующих заклинаний, от которых мы пахнем лавандой! И сыра! Много, много сыра!

Толпа крыс взорвалась одобрительным писком, а одна из них — поменьше, но с неподдельным энтузиазмом — размахивала флагом, сделанным из куска ткани, украденного с ближайшего лотка. Горожане, уже на грани паники, закричали. Некоторые пытались отогнать крыс метлами, другие предлагали «накормить голубей, чтобы успокоить», а старик настаивал, что «это знак конца света», и начал раздавать листовки своей новой секты — «Братства магической канализации».

Арчибалд, несмотря на первоначальный шок, повернулся к Уили, его клюв отвис от возмущения.

— Крысы?! — взвизгнул он, размахивая крыльями. — Теперь и крысы заговорили?! Это возмутительно! Я был особенным! Единственным! Как смеют эти грызуны претендовать на интеллект?!

— Особенный или нет, у нас проблема, — сказала Мира, сжимая свою палочку так, что её костяшки побелели. — Если голуби и крысы разумны, что дальше? Кошки? Белки? Уличные фонари?

Как будто в ответ с ближайшего дерева раздался высокий, мелодичный голос, звучавший так, словно его владелец был аристократом, приглашённым на чай в королевский дворец:

— Собственно говоря, мы, Конфедерация Высших Белок, хотели бы обсудить доступ к качественным орехам и защиту деревьев от магических экспериментов!

Уили, Мира и Арчибалд разом обернулись, чтобы увидеть дюжину белок, выстроившихся на ветке, словно маленький парламент. Лидер, с лохматой коричневой шерстью и выражением благородной особы, держал маленький жёлудь, как скипетр. Её глаза сверкали интеллектом, который был одновременно очарователен и слегка пугающ.

— Это абсурд, — пробормотала Мира, потирая виски, будто пытаясь прогнать головную боль. — Уили, что ты натворил с этим городом?

— Я… не знал, что так получится! — вскричал Уили, его голос перешёл в писклявый регистр, из-за чего несколько голубей с неодобрением на него посмотрели. — Я просто хотел остановить Гримбла! Он собирался использовать Паркомат, чтобы отправить нас в то измерение с щупальцами!

Мира вздохнула, но прежде чем она успела ответить, из толпы горожан раздался новый голос — мурлыкающий, но властный, словно принадлежащий тому, кто знает, что он центр вселенной. Чёрная кошка с глазами, как отполированные изумруды, и шерстью, будто поглощающей свет, взобралась на ближайшую скамейку. Она выгнулась с грацией, от которой королева почувствовала бы себя неловко, и провозгласила:

— Мы, Фелинская Аристократия, хотим немного. Больше сна, меньше собак и абсолютную власть над всеми солнечными пятнами в городе. И, конечно, регулярные поставки рыбы. Свежей, не консервированной.

Толпа ахнула, кто-то захихикал, а один горожанин — вероятно, владелец кошки — крикнул: «Это же моя Мурлинда! Она всегда была наглой!» Но кошка, которую Уили уже мысленно окрестил «Императрицей Мурр», взглянула на него с таким высокомерием, что он почувствовал потребность извиниться за своё существование.

— Уили, — сказала Мира, её голос теперь был смесью усталости и сарказма. — Поздравляю. Теперь у нас голуби-профсоюзники, крысы-синдикалисты, белки-аристократы и кошки, желающие править нами. Это официально твой худший день.

— Это неправда! — возразил Уили. — Помнишь, когда я случайно превратил городской фонтан в гейзер из сиропа? Тогда за мной три дня гонялись пчёлы!

Мира посмотрела на него взглядом, способным превратить вино в уксус.

— Не напоминай, — сказала она. — Нам нужно разобраться в этом, прежде чем город превратится в зоопарк. Или, скорее, в парламент зоопарка.

Арчибалд, оправившись от шока, сел обратно на плечо Уили, выглядя странно заинтригованным.

— Знаете что, — сказал он, наклоняя голову. — Возможно, это не так уж плохо. Представьте: я, Арчибалд, во главе новой коалиции разумных животных! Я мог бы написать манифест! «О правах пернатых и мохнатых»!

— Только не начинай, — зашипела Мира, указывая на него палочкой. — Нужно остановить это, пока животные не решили, что хотят управлять городом. Или хуже — голосовать за новые городские власти.

Горожане, уже начавшие организовываться, добавляли хаоса. Некоторые, ведомые предприимчивым торговцем, пытались продавать «переговоры с крысами» состоятельным гражданам, обещая «сыр в обмен на мир». Другие, вооружившись сетями и метлами, пытались ловить голубей, что привело к буре перьев и возмущённых криков сэра Персиваля, назвавшего их «тиранами сетей». Особо воодушевлённый пекарь предложил «накормить всех животных круассанами», из-за чего крысы скандировали «Тесто! Тесто!», а белки требовали «орехи, не муку».

Уили, чувствуя себя мишенью для всех взглядов, попытался улыбнуться, но улыбка больше походила на гримасу. Он знал, что виноват — хотя бы отчасти — но понятия не имел, как это исправить. Паркомат времени был сложным механизмом, связанным с пространством, временем и, по слухам, настроением древнего дракона, жившего под городом. Последнее заклинание Уили должно было «слегка встряхнуть» его, но явно встряхнуло нечто большее.

— Мира, — прошептал он. — Что нам делать?

Мира посмотрела на него, затем окинула взглядом толпу животных и горожан, уже стоявших на грани открытого конфликта. Она вздохнула, но в её глазах мелькнула искра решимости.

— Сначала выясним, как далеко зашла эта магия, — сказала она. — Если дело только в Куиблтауне, у нас есть шанс. Если она распространилась на окрестные деревни… — Она замолчала, её лицо помрачнело. — Тогда у нас будет куда большая проблема.

Как бы подтверждая её опасения, с неба спикировал ещё один голубь, с оперением, напоминавшим военную униформу. Он приземлился рядом с сэром Персивалем и возвестил голосом, полным важности:

— Сэр Персиваль! Мы получили сообщение от голубей из Деревни Кривых Труб! Они тоже просветлели! И хотят присоединиться к нашему союзу!

Толпа ахнула, горожане закричали, а Уили почувствовал, как у него свело живот. Куиблтаун стоял на пороге межвидового хаоса, и он — как обычно — был в самом центре бури.