Наследие соколов

Смерть пахнет горелой соломой и железом.

Святослав понял это, едва почуяв тонкую струйку дыма, просочившуюся под дверь кельи. Он вскочил с жесткой лежанки прежде, чем осознал причину своего беспокойства. За окном монастыря стояла глухая ночь, безлунная и черная, как вороново крыло.

— Вставай, Алёша, — прошептал Святослав, тряхнув за плечо соседа по келье. — Что-то неладное творится.

Алёша, послушник на год младше, сонно заворочался.

— Отстань, Свят. Опять тебе чудится? Третий раз за неделю...

Ответить Святослав не успел. Снаружи раздался крик, оборванный на полуслове, а следом — звон оружия.

Монастырь Святого Преображения, приютивший Святослава пятнадцать лет назад, никогда не подвергался нападениям. Глухие леса Заволжья, в которых затерялась обитель, должны были уберечь от бед. Так говорил отец Мирон. «В этих стенах, отрок, тебя никто не найдет».

Почему-то сейчас эти слова вспомнились с пугающей ясностью.

— Горим! — донеслось из коридора, и в следующий миг дверь кельи распахнулась.

На пороге стоял отец Мирон. Седая борода растрепана, на лбу кровоточащая ссадина, в руке — тяжелый посох, которым он обычно ходил в дальние деревни.

— Святослав, быстро ко мне! — В голосе старика не осталось ничего от обычной мягкости. — Остальные в подземный ход, к реке! Быстрее!

Святослав метнулся к наставнику, по пути схватив с гвоздя свой кафтан.

— Что случилось? Кто на нас...

— Некогда! — оборвал его отец Мирон, хватая за плечо и таща за собой по коридору. Не к лестнице, ведущей вниз, а к узкой двери в конце перехода. К настоятельским покоям, куда послушникам вход был заказан.

Снизу доносились крики, лязг металла и треск пламени. Кто-то взывал к Господу, кто-то проклинал нападавших на языке, которого Святослав не знал.

— Они пришли за тобой, — процедил отец Мирон, втаскивая юношу в келью настоятеля. — Я надеялся, что этот день не настанет. Глупец...

Удар сапогом — и половица отъехала в сторону, открывая тайник. Старик выхватил оттуда сверток, завернутый в вытертую до белизны кожу.

— Слушай внимательно, отрок. Времени нет. Ты должен бежать через северный лаз.

— Я не брошу вас! — вскинулся Святослав, чувствуя, как в груди поднимается злость и что-то еще, чему он не знал названия. Словно чужая сила билась в нем, требуя выхода. — Дайте мне оружие!

— Молчи и слушай! — Отец Мирон тряхнул его с неожиданной для старика силой. — Ты не понимаешь. Это ордынские охотники за душами. Шаманы кровавого круга. Им нужен ты.

— Почему? — прошептал Святослав, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

— Потому что ты — последний из рода Соколовых. — Старик вложил сверток в руки юноши. — Твой отец был... не простым человеком. Вы все не простые. Кровь Сокола течет в тебе. Они чуют ее.

Отец Мирон замолчал, прислушиваясь. Шаги и крики доносились уже из соседнего коридора.

— Нет времени объяснять. Кирьян Застава ждет тебя у Трех Дубов, это в двух днях пути на северо-восток. Он все расскажет. А теперь...

Договорить настоятель не успел. Дверь в келью с треском слетела с петель, словно пробитая тараном. На пороге стоял человек в черном халате с красной вышивкой. Плоское лицо рассекал уродливый шрам, левый глаз затягивала бельмом мутная пленка. В руке он держал изогнутый кинжал, с которого капала темная жидкость.

— Нашелся, птенец, — протянул он с сильным акцентом. — Долго же ты прятался.

— Беги! — крикнул отец Мирон, бросаясь на нападавшего с посохом.

Старик двигался с неожиданной для его возраста скоростью и ловкостью. Посох описал в воздухе свистящую дугу, целя в голову ордынца. Но тот оказался быстрее. Он скользнул в сторону, пропуская удар, а затем его кинжал сверкнул в воздухе.

Отец Мирон захрипел, пошатнулся, но не упал. Одной рукой он зажимал рану на боку, другой опирался на посох.

— Сквозь огонь и кровь, — прохрипел старик, глядя на Святослава, — возродится Сокол. Беги!

Святослав попятился к потайной двери, скрытой за шкафом. Сверток в его руках внезапно стал горячим, почти обжигающим ладони. Что-то внутри него пульсировало в такт сердцебиению юноши.

— Не уйдешь, — прошипел ордынец, переступая через корчащегося от боли настоятеля. — Шестнадцать лет искали мы тебя, последыш рода Соколовых. Шестнадцать лет...

Святослав рванул ручку потайной двери. Заедает! Он дернул сильнее, чувствуя, как паника подступает к горлу. Ордынец был уже в трех шагах, занося кинжал...

И в этот момент что-то сломалось внутри Святослава. Словно плотину прорвало. По жилам хлынул жидкий огонь, в глазах потемнело, а затем зрение внезапно обострилось, как никогда прежде. Он видел каждую морщинку на лице врага, каждую каплю пота, стекающую по его виску. Видел замедленное движение кинжала, рассекающего воздух.

Сверток в руках Святослава сам собой развернулся, являя странный предмет — небольшую подвеску из потемневшего серебра с изображением сокола, камнем падающего на добычу. В тот момент, когда ордынец занес кинжал, подвеска словно ожила — глаза сокола вспыхнули холодным синим огнем.

Из груди Святослава вырвался крик, но не человеческий — это был клекот хищной птицы, заметившей жертву. Тело пронзила острая боль, словно каждая кость ломалась и срасталась заново. Перед глазами поплыло, но когда зрение прояснилось, мир вокруг изменился.

Он видел тепло, исходящее от тел. Видел биение сердца врага — частое, испуганное. Видел, как расширились от ужаса зрачки ордынца.

— Невозможно... — прошептал шаман, отступая. — Без обучения, без ритуала... Ты не можешь...

Святослав не понимал, что происходит. Он посмотрел на свои руки и увидел не руки — крылья с острыми когтями на концах. Его тело покрывали перья цвета вороненой стали с золотистыми проблесками.

Инстинкт хищника взял верх. Святослав прыгнул, но не как человек — он метнулся вперед со скоростью молнии, целясь когтями в глаза врага. Шаман отшатнулся, взмахнул кинжалом, но лезвие лишь скользнуло по перьям, не причинив вреда.

Когти Святослава вспороли воздух в миллиметре от лица ордынца. Тот отпрянул, споткнулся о тело отца Мирона и упал на спину. В его глазах читался неприкрытый ужас.

— Высшее Слияние... без подготовки... — прохрипел он, пытаясь отползти. — Хан должен знать...

Святослав навис над ним, чувствуя, как в груди клокочет ярость. Одним движением когтей он мог разорвать горло врага. Что-то внутри него — дикое, яростное — требовало именно этого.

Но другая часть, человеческая, удержала его. Святослав видел, как умирает отец Мирон, как истекает кровью единственный человек, заменивший ему семью.

— Беги... — прошептал настоятель, глядя на полуптицу-получеловека, в которого превратился его воспитанник. — Они все идут... ищи Заставу...

Через окно донеслись крики. Еще шаманы. Их было много — не меньше десятка, судя по голосам.

Святослав в последний раз взглянул на отца Мирона, потом на трясущегося от страха ордынца. Затем одним движением выбил окно и вылетел в ночь.

Его тело двигалось само, повинуясь древним инстинктам, заложенным в крови. Крылья рассекали воздух, унося его прочь от горящего монастыря. Он поднимался все выше, в спасительную тьму ночного неба, чувствуя на перьях прохладу высоты.

Внизу остался объятый пламенем монастырь — единственный дом, который он знал. Но Святослав не оглядывался.

Зов крови вел его на северо-восток, туда, где среди древних дубов ждал человек, знающий правду о его происхождении.

Человек по имени Кирьян Застава.

***

Велимира терпеть не могла ночные дежурства у Трех Дубов. Место глухое, от заставы далеко, волки воют так, что кровь стынет. Но приказ есть приказ — Кирьян-наставник велел караулить днем и ночью, не смыкая глаз.

«Птенец вот-вот вылупится», — сказал он три дня назад, почесывая седую бороду. «И либо прилетит к нам, либо навеки угаснет род Соколовых».

Девушка поправила колчан со стрелами и сильнее закуталась в подбитый мехом плащ. Середина весны выдалась холодной, особенно по ночам. Она потерла ладони, согревая их, и вдруг замерла.

Чутье — звериное, острое — кольнуло под ложечкой. Кто-то приближался. Не человек. И не зверь, но... что-то среднее.

Велимира мгновенно натянула тетиву лука, прицеливаясь в темноту между деревьями. Ее зрачки расширились, приобретая вертикальную форму, как у кошки. В темноте она видела почти так же хорошо, как днем — дар ее тотема, рыси.

Между деревьев мелькнула тень — слишком большая для обычной птицы. Существо двигалось рывками, словно не контролировало свой полет. Оно ударилось о ветку, закувыркалось и рухнуло в заросли папоротника в десяти шагах от Велимиры.

Девушка бесшумно двинулась вперед, не опуская лука. То, что лежало в папоротнике, хрипело и дергалось. Перья — стальные с золотом, когти на крыльях, изогнутый клюв... Но форма тела — человеческая.

— Сокол? — прошептала Велимира, опуская лук. — Неслыханно...

Существо дернулось, попыталось встать и снова рухнуло. Затем по телу пробежала дрожь, перья начали втягиваться, когти укорачиваться. Через несколько мгновений перед ней лежал уже не зверь, а юноша лет семнадцати в разорванной рясе послушника.

Бледное лицо, темные волосы, упрямый подбородок. На шее — серебряный амулет с соколом. А во взгляде — дикая смесь страха, ярости и непонимания.

— Кто ты? — прохрипел он, пытаясь отползти. — Что со мной происходит?

— Ты превратился в того, кем всегда был, — спокойно сказала Велимира, присаживаясь на корточки рядом с ним. — Наследник рода Соколовых. Тотемник.

Святослав попытался подняться, но тело не слушалось. Каждая мышца горела огнем, словно он пробежал десять верст без остановки.

— Отец Мирон... монастырь... — Воспоминания обрушились на него волной боли. — Они убили всех. Из-за меня.

— Ордынские шаманы? — Велимира напряглась. — Сколько их было?

— Не знаю. Много. Один сказал, что искали меня шестнадцать лет.

Девушка выпрямилась, прислушиваясь к ночному лесу. Ее рука инстинктивно легла на рукоять короткого меча.

— Нам нельзя здесь оставаться. Если они напали на монастырь, скоро будут искать тебя по всей округе. — Она протянула руку. — Можешь идти?

Святослав принял помощь, пошатываясь, встал. Перед глазами плясали черные точки.

— Кто ты? — спросил он, разглядывая странную девушку. Она была немногим старше его, с русой косой до пояса и необычными глазами — в темноте они отливали золотом, как у хищника. Одежда не женская — кожаный доспех с нашитыми металлическими пластинами, штаны, заправленные в высокие сапоги.

— Велимира из ордена Рысьего Когтя, — представилась она. — А ты — Святослав Соколов, последняя надежда ордена Воздушного Клинка. Кирьян-наставник говорил, что ты объявишься. Старый лис как всегда оказался прав.

Она резко повернула голову, принюхиваясь.

— Идем. Здесь опасно.

— Куда?

— К Заставе. Там безопасно... относительно. — Она усмехнулась. — Если выживешь первую неделю тренировок.

Святослав не двинулся с места.

— Я ничего не понимаю. Что такое тотемник? Почему меня ищут? Что со мной только что произошло? Я... я превратился в птицу!

Велимира раздраженно фыркнула.

— Поверь, сейчас не время для долгих объяснений. Скоро рассвет, и если ордынские ищейки вышли по твоему следу, нам нужно быть как можно дальше отсюда. — Она смягчилась, увидев растерянность в его глазах. — Слушай, я понимаю, что тебе страшно и ничего не ясно. Но сейчас главное — выжить. Остальное объяснит Кирьян. Он ждал тебя пятнадцать лет.

Откуда-то издалека донесся волчий вой. Велимира напряглась.

— Это не волки. — В ее голосе послышалась тревога. — Шаманы Нижнего Круга. Они вызвали духов-ищеек. — Она схватила его за руку. — Бежим!

Они бросились через лес. Велимира двигалась с невероятной ловкостью, перепрыгивая через поваленные деревья и едва касаясь земли. Святославу было тяжелее — после превращения каждый шаг давался с трудом. Но страх гнал его вперед.

— Быстрее! — бросила через плечо Велимира. — Они приближаются!

Вой стал громче, к нему присоединились новые голоса. Казалось, целая стая преследует их.

— Я не успеваю, — выдохнул Святослав, чувствуя, как ноги наливаются свинцом. — Уходи без меня!

— Даже не думай! — Велимира остановилась и решительно развернулась к нему. — Соколовы не сдаются. Это первое, что ты должен запомнить.

Она огляделась, быстро оценивая обстановку.

— Придется драться. — Девушка стянула с плеч плащ и бросила на землю. — Слушай внимательно. То, что произошло с тобой у монастыря — Слияние с тотемом. Сейчас ты слишком истощен для полного превращения, но...

Она не договорила. Из темноты на поляну выскочил первый волк — огромный, с горящими алым светом глазами. Следом за ним показались еще три таких же.

— Это не настоящие волки, — быстро пояснила Велимира, выхватывая меч. — Духи нижнего мира, порабощенные шаманами. Их нельзя убить обычным оружием.

— Тогда как...

— Я справлюсь. Смотри и учись.

С этими словами Велимира закрыла глаза и глубоко вдохнула. По ее телу пробежала дрожь, а когда она снова взглянула на волков, глаза девушки полностью изменились — янтарные, с вертикальными зрачками. Ее руки удлинились, на пальцах проступили изогнутые когти.

— Созвучие, — прошептала она и с нечеловеческой скоростью метнулась навстречу волкам.

Святослав застыл, потрясенный увиденным. Велимира двигалась, как дикая кошка — текуче, смертоносно. Первый волк прыгнул ей навстречу, но она нырнула под него, разворачиваясь в прыжке и вонзая когти в его брюхо. Тварь завыла и рассыпалась черным пеплом.

Двое других атаковали одновременно с флангов. Велимира отбила одного ударом меча, второго встретила когтями. Но четвертый зашел сзади и прыгнул ей на спину.

— Сзади! — крикнул Святослав, бросаясь на помощь.

Он действовал инстинктивно. Схватив толстую ветку, лежавшую под ногами, он с силой ударил духа-волка. Ветка прошла сквозь тварь, не причинив вреда, но отвлекла ее внимание. Хищник развернулся к Святославу, обнажая клыки, с которых капала черная слюна.

— Не бойся! — крикнула Велимира, расправляясь с третьим волком. — Почувствуй свою кровь! Призови тотема!

Время словно замедлилось. Волк прыгнул, растопырив когти. Святослав видел его приближение, как в замедленной съемке. В груди разгорался знакомый огонь, но слабее, чем в монастыре.

«Сокол, — мысленно позвал он, сжимая амулет на шее. — Помоги мне!»

Ответа не было, лишь боль в мышцах и горящий жар в венах. Волк был уже в воздухе, в прыжке к его горлу...

И вдруг амулет на шее вспыхнул синим пламенем. Зрение Святослава резко обострилось, время еще больше замедлилось. Он увидел мельчайшие частицы праха, из которого состояло тело духа-волка. Увидел его пустые глазницы, в которых тлели угли чужой воли.

Руки Святослава не превратились в крылья, но ногти удлинились, став похожими на когти хищной птицы. Движение — быстрое, точное — и его рука пронзила грудь духа-волка, сомкнувшись на пульсирующем сгустке тьмы внутри.

— Вырви его сердце! — крикнула Велимира, сражаясь с последним волком. — Это их якорь в нашем мире!

Святослав сжал пальцы, разрывая черный сгусток. Волк задергался, завыл нечеловеческим голосом и рассыпался прахом, оставив в руке Святослава тлеющий уголек, быстро остывающий до черного камня.

— Что это? — выдохнул он, разглядывая странный предмет.

— Шаманский камень подчинения, — ответила Велимира, подходя ближе. В ее руке были зажаты три таких же. — Амулеты, через которые ордынцы управляют духами. — Она с удивлением посмотрела на Святослава. — Впечатляет. Частичное Созвучие в первый же день. Твой отец гордился бы тобой.

Она бросила камни на землю и растоптала каблуком сапога.

— Это лишь разведчики. Скоро будут настоящие охотники. Идем, до Заставы еще половина ночи пути.

— Я даже не знал своего отца, — тихо сказал Святослав, следуя за девушкой через лес. — Отец Мирон нашел меня младенцем на пороге монастыря.

Велимира бросила на него быстрый взгляд через плечо.

— Твой отец был Вознесенным. Воевода Сокол. Величайший воин ордена. — В ее голосе звучало уважение. — Он погиб, защищая тебя и твою мать от ордынских шаманов. Она успела спрятать тебя в монастыре перед тем, как... — Велимира осеклась. — Прости. Не мне рассказывать эту историю. Кирьян был другом твоего отца. Он все объяснит.

Они шли молча. Лес вокруг постепенно редел, впереди виднелась река, серебрившаяся в предрассветных сумерках.

— Застава за рекой, — сказала Велимира. — Но прежде чем мы придем туда, ты должен знать одну вещь.

Она остановилась и серьезно посмотрела на Святослава.

— В ордене не все будут рады твоему появлению. За эти годы многое изменилось. Есть те, кто считает род Соколовых проклятым. — Она понизила голос. — Ходят слухи, что кто-то из ближнего круга предал твоего отца. И этот предатель до сих пор не найден.

— Почему ты мне помогаешь? — спросил Святослав.

Велимира отвела взгляд, глядя на восходящее солнце.

— Потому что шестнадцать лет назад твой отец спас моего. Ценой своей жизни. — Она повернулась к Святославу, и в ее глазах он увидел решимость. — И еще потому, что если легенды верны, ты — единственный, кто может объединить все рода тотемников против надвигающейся тьмы.

Она протянула руку.

— Идем, наследник Сокола. Время пришло.

Святослав посмотрел на свои руки, все еще испачканные черным прахом духа-волка, затем на серебряный амулет, тускло поблескивающий в лучах рассвета. В его сердце боролись страх и решимость, скорбь по единственному дому, который он знал, и странное, необъяснимое чувство, что он наконец-то идет туда, где должен быть.

Он принял протянутую руку.

— Веди меня к Заставе.

***

Кирьян Застава смотрел с высокой башни на восток, где первые лучи солнца окрашивали небо в кроваво-красный цвет. Старый воин потер шрам, пересекавший его лицо от виска до подбородка — подарок от ордынского шамана шестнадцать лет назад, в ту ночь, когда пал род Соколовых.

За его спиной послышались шаги.

— Дозорные докладывают о вспышке силы у Трех Дубов, — произнес молодой воин в доспехах с нагрудным знаком в виде волка. — И еще... монастырь Святого Преображения сожжен дотла сегодня ночью.

Кирьян медленно повернулся. Его глаза — холодные, как северное небо — сузились.

— Значит, началось, — проговорил он. — Созывай Круг Наставников, Ярополк. Птенец вылетел из гнезда.

— Вы уверены, что это он? — с сомнением спросил Ярополк. — Прошло столько лет...

— Я чувствую его кровь, — ответил Кирьян, касаясь старого шрама. — Как и те, кто сжег монастырь. Хан Бурундай не остановится, пока не получит последнего Соколова.

Он отвернулся, снова глядя на горизонт.

— Вознесенный вернулся. Готовьте Заставу к войне.