Наследник

Темнота, вокруг одна темнота. Непроглядная, жадно пожирающая свет фонаря. В бледном, рассеивающемся луче видно пыль, которая медленно кружится, совершенно не планируя оседать обратно на дно.

А сверху давит бесконечная толща воды. Наваливается на позвоночник и заставляет ноги утопать в иле. Там, впереди, прямо на грани слабого круга света что-то шевелиться, но...

Василий просыпается раньше, чем ему удаётся разглядеть невиданного обитателя глубин. Ему вообще не нравятся такого рода сны. Да и с чего ему вообще снится морское дно? Или океанское? Никогда ведь не был любителем большой воды. Да что там говорить, никогда даже в отпуске на море не был! Никогда не интересовался всякими там исследованиями и обитателями неизведанных глубин. Жил обычной жизнью простого менеджера по продажам, и это его полностью устраивало.

Хотя, конечно, его дед в своё время отличился. Он плохо знал ту часть семьи. Мать в своё время прекратила общаться с дедом, обзывая его весьма нелицеприятными словами. Да и с внуком дала увидеться всего несколько раз. Запомнился он Василию седым стариком, чрезвычайно худым и с внимательным, странно поблёскивающим взглядом.

После вот таких вот снов Василий всегда вспоминал деда. Служил он на подводных лодках, где-то в океане. И был исследователем этих таинственных глубин. А когда вышел на пенсию, то заперся в собственной квартире, выгнав всю родню. Мама говорила, что после его смерти, книгами была завалена абсолютно вся квартира. Было невозможно там пройти! И содержание этих книг было неприятным в том плане, что содержали в себе много паранормальщины, или словесных изливаний всяких вдохновенных людей. Чем дед занимался перед своим уходом так никто толком и не понял. Квартиру вычистили, привели в нормальный вид, и продали. Жизнь потекла своим чередом, посыпая пеплом времени прошлое. Но прошлое больше походило на зверя, которое дремало и просто ждало своего момента.

А Василий старался жить дальше, не обращая внимания на странные сны. В конце концов, это были всего лишь сны, просто немного реалистичнее, чем они должны были быть, вот и всё.

Накануне того дня, когда ему должно было исполнится ровно тридцать три года, произошло сразу несколько странных событий.

Он был в приподнятом настроении, всё таки День Рождения - приятный праздник, как ни крути. Он даже выбил на работе выходной, и планировал провести день с пользой. Настроение, конечно, изрядно подпортил вновь тот сон. Вот только в этот раз он завяз в иле по щиколотку, и кроме кого-то неизведанного на грани слабого, светлого пятна, он увидел, что что-то огромное и тёмное опускается сверху. Он проснулся за секунду до того, как его раздавило. Проснулся в липком поту и с бешено стучащим в груди сердцем. Ему понадобилось несколько минут, что бы в себя прийти, да и всё утро он проходил хмурый. Впрочем, пара чашек кофе, да звонки от немногочисленных друзей, которые уточняли где они собираются, быстро заставили его отвлечься.

Но уже вечером, когда он отдыхал, в его дверь позвонили. Открыв, он увидел курьера. Вроде как в форменной одежде, но никаких знаков отличий на нём не было. Он был абсолютно... никакой? Взгляд ни на чём не цеплялся. С дежурной улыбкой курьер протянул ему коробку, и исчез в тот же момент ,когда Василий опустил взгляд на посылку. А когда поднял глаза, то курьера уже не было, слышались только торопливые шаги вниз. Недоумённо хмыкнув, он закрыл дверь и прошёл на кухню, попутно раздирая упаковку. Посылка оказалась в небольшой деревянной коробке, на которой не было обратного адреса. Только адрес доставки. Василий же улыбался себе под нос, решив, что друзья решили подшутить над ним. Наверняка, когда он откроет коробку, ему в лицо выпрыгнет игрушечный паук, или нечто вроде этого.

Поэтому, поставив коробку на кухонный стол, он в первую очередь занялся ужином, если уж и пугаться, то только на полный желудок. Телевизор умиротворённо бубнил на заднем плане, пока мужчина готовил себе ужин. Насытившись, он бросил взгляд в сторону окна - за стеклом уже совсем сгустилась вечерняя темнота. Поставив посуду в раковину. он вытер руки и взялся за коробку. Открылась она легко ,и он в недоумении уставился на простую книжицу в тёмном переплёте. На вид она выглядела очень старой.

Василий всё ещё верил в то, что это просто дружеская шутка. Но внутри него что-то вкрадчиво шептало о том, что это совсем не так.

Когда он взял книжицу в руки, по спине пробежали мурашки. Василий облизнул пересохшие губы, после чего открыл её.

Так и есть.

Это был дневник. И Василий знал, кому он принадлежит.

***

29 марта 19... года

Погружение прошло успешно, подняли около тонны материала со дна, и судя по всему, осталось намного, намного больше, исследования продвигаются медленно. Мешает большое количество ила, да и океан неспокоен всю последнюю неделю, и только в зоне Станции! Но это нужно сделать.

4 апреля 19... года

Раскопки остановлены, после того, как подняли статую, начался такой шторм, что Станцию пришлось экстренно прикрывать, оставив минимум персонала. Я тоже остался. Нас здесь всего десять человек, хватит, что бы поддерживать Станцию в рабочем состоянии, и продолжать исследования. Хотя и не таким темпом, как ранее. Никакие примечательные артефакты не были найдены, поэтому Видящие утратили интерес к этим раскопкам. Насколько мне известно, они сейчас заняты Африкой, там тоже что-то нашли.

5 апреля 19... года

Занимаясь анализом структуры камня Статуи, я случайно расколол её основание. И нашёл странный зелёный камень, неправильной формы. Словно волна когда-то застыла, и от неё откололи этот кусок. А потом отшлифовали и придали странную, неправильную форму. Камень словно светиться, если поместить его в полумрак. На ощупь гладкий, и слегка тёплый. Если долго держать его в ладонях, то начинает казаться, что он пульсирует. Видящие всегда пишут в своих указаниях, что бы любой камень, похожий на драгоценный немедленно передавали им.
Не знаю, что они ищут, но сначала я исследую этот камень, а потом направлю отчёт о находке. Не думаю, что его просто так спрятали.

10 апреля 19... года

Я не понимаю, что это. Анализ камня показал, что это органическое соединение. Мало того, все исследования говорили о том, что камень... живой? Как такое может быть? Без всякого сомнения, я не буду докладывать Видящим об этом. Тем более связи нет. Шторм продолжается, и солнце совсем не видно. Мы с остальными собираемся в столовой, так как только там работает аварийное освещение. Ну и ещё в лабораториях, где я провожу своё время. К моему облегчению, у остальных нет такого уровня допуска, поэтому я могу уединяться.
В последнее время это происходит всё чаще.
Я хочу понять, что это за камень. Хотя, конечно, назвать камнем его сложно. Мне все сложнее оставлять его, или прятать. Стараюсь держать его в кармане поближе к телу. Мне кажется, что это правильно.

15 апреля 19... года

Роман Валерьевич, наш медик, отметил, что я сильно похудел. Он вообще сильно беспокоиться об остальном экипаже. Изоляция, бесконечный шторм, отсутствие связи, скудность еды это всё негативно влияет на психическое состояние команды. Я вполне комфортно чувствую себя в лабораториях, но не собираюсь нарушать установленные правила.
Конечно, я понимаю, что вокруг происходит что-то не то.
Но я не могу допустить, что бы кто-нибудь нашёл камень.

24 апреля? 19... года

Я уже не выхожу из лаборатории. За иллюминатором тьма, и такое ощущение, что кто-то на меня смотрит. Здесь хорошие двери, и пару дней назад я слышал дикие крики. Не знаю, что там произошло. И не хочу знать. Запас еды и воды у меня здесь есть. Мне нужно отсюда выбраться. Любым способом. Океан не успокаивается, я слышу плеск волн о стены. Он злится, и я не могу понять почему. Неужели причина в том, что мы вскрыли те развалины? А развалины ли это были? Что они несли в себе? И почему были погребены на дне океана? Столько вопросов, жаль, что большую часть ответов мы никогда не получим.

Мне всё сложнее концентрироваться, и камень пульсирует день ото дня всё сильнее. Хотя я не уверен, даже какое сегодня число.

Мне нужно найти выход.

***

Василий оторвал взгляд от пожелтевших страниц, после чего решительно захлопнул книжицу. Он не хотел читать дальше. Он совершенно не хотел касаться этого! И почему дневник ему прислали только сейчас? Почему он теперь должен с этим разбираться?

Он совершенно не хотел отрываться от своей спокойной и размеренной жизни. Не хотел впутываться в тайны деда, лезть в какие-то дела.

Но мысли теперь упрямо лезли в голову, накатывали одна на другую, словно волны.

Василий прикусил губу, выдвигая ящик стола и решительно пряча дневник под ворох старых квитанций. После чего решительно закрыл его и отправился в комнату.

Нет, он не будет в это ввязываться! Ни при каких условиях!

***

Но как бы Василий не старался об этом забыть, ему всё равно лезли в голову строки из дневника. Нет, в его жизни не стало происходить каких-то таинственных событий, и ему не стало снитmся нечто другое.

Зато у него проснулось любопытство. Ведь там было ещё несколько страниц.

Часть дневника была нечитаемая - залита водой, и чернила расползлись некрасивыми кляксами. Но ведь дед как-то смог выбраться? Он ведь был живой. Василий иногда прикрывал глаза и удивлялся тому, какой ясный образ вставал перед закрытыми веками. И, казалось, что дед с каким-то ожиданием смотрит на него. Василий встряхивал головой, и упрямо гнал от себя все эти мысли.

Он не хотел, упрямо не хотел быть причастен к какому-то мутному прошлому своей семьи.

Тем более дедов дневник напоминал какие-то записки сумас шедшего, а не нормального человека. Как в старых книжках со сказками, или этих многочисленных мистических историях, которые заполонили интернет. Да кто вообще поведется на это в здравом уме и твёрдой памяти?

Не взирая на трезвую голову, внутри Василия что-то скреблось и переворачивалось. Вкрадчиво шептало ему о том, что есть доля правды в твёрдом почерке на жёлтых страницах. Но мужчина продолжал разумом отрицать это.

Вокруг текла обычная жизнь, а он ощущал себя словно рыба, которую выбросилj на берег, и теперь она жадно хватает ртом воздух. Он старался концентрироваться на своей реальной жизни, и если на работе ему удавалось переключатся? то когда он возвращался домой, он всё равно думал о дневнике. Его мучило типичное человеческое любопытство: что же там дальше? Может, стоит отнестись к этому, как к занимательной книжке, и не более того? Может быть дед писал приключенческие романы, а это просто формат такой. Конечно, Василий был не из тех, кто много читает. Иногда пока ехал в метро, мог занять себя электронной книгой, но не более того.

Когда он заходил на кухню, его взгляд невольно падал на ящик стола, где под ворохом квитанций лежал дневник.

И в один из вечеров, когда он ужинал, его руки сами потянулись к ящику. Пальцы открыли его, достали потрепанную книженцию и перелистнули на страницу, на которой он остановился в последний раз.

***

Апрель??? 19... год.

Выхода теперь нет. Я в этом полностью уверен. Аварийный генератор в лабораториях работает с перебоями. Иногда свет гаснет, и включается аварийная подсветка. Помещения наполняются красным, призрачным светом. И тени танцуют на стенах. Я давно не слышал никого из команды. Иногда за дверью отсека раздаются шаги, словно кто-то подходит и тоже замирает там, слушает моё дыхание. Я даже не помню, когда последний раз выходил. На запросы по рации никто не отвечает.

На такой случай у Видящих тоже есть инструкция. Она лежит в маленьком, неприметном металлическом ящичке, который прикреплён к стене, рядом с аптечкой. Они стараются предугадать любой поворот событий, и именно поэтому так называется их организация.

Я присоединился к ним только из-за своего непомерного желания соприкоснуться с чем-то, что лежит за гранью обычного человеческого понимания. И я до сих пор ни разу не пожалел об этом.

Апрель. 19... год.

Не могу заниматься исследованиями. Мучает чувство безысходности. Этот дневник - своеобразная отдушина. Но я рад, что остался один. С другим человеком я бы не смог столько времени провести один на один.

На самом деле, когда мы поднимали со дна материал, кто-то из команды чем-то заразился. Один из этих десяти, которые остались здесь, со мной. Хотя я не уверен уже, что их было десять. Может быть больше? Или меньше?

Специально перечитал начало дневника, хотя и умудрился залить его водой. Даже не помню как. Да, нас десять, включая меня. Была срочная эвакуация, остались только те... и я. Что бы продолжать исследование. Хотя меня настойчиво и приглашали улететь отсюда, но... Как я мог бросить свою работу? Нет, тут я руководствуюсь не тем, что важно для Видящих, а тем, что важно именно для меня. Видящие всегда всё держат в тайне. И если находят какую-то технологию, которая может быть полезна для человечества, внедряют её максимально медленно и незаметно. Громко проводят исследования, что бы люди не догадались, что всё давно уже изучено и готово к запуску.

Например... Хм. Например этот недавний скачок в технологиях.

Мощные операционные системы, тонкие экраны, которые подчиняются только прикосновению пальцев.

Кажется, что это какая-то магия. А это просто чья-то технология, которую принесли извне.

Только присоединившись к Видящим, я понял, что человечество, в общем своём, является ребёнком, который только-только развивается. У нас столько путей для развития! У нас столько возможностей. Но с любым наследным знанием следует поступать осторожно.

Март. 19... год

На самом деле я не уверен, какой сейчас месяц. Часы сбились, поэтому сложно отследить время. Я стараюсь ориентироваться на свои биологические часы, но они не подскажут точную дату.

Шторм продолжается, и он никогда не закончится. Скорее всего это какая-то временная ловушка, которую мы сами же и распечатали. Может быть это был способ сохранить сокровища. Сокровище. Да, одно единственное.

Не знаю, чем этот камень является на самом деле. Реликвией, или может быть частицей какого-нибудь забытого божка? На самом деле я никогда не верил в сверхъестественные сущности. В то, что можно развиться, получить превосходство над своими сородичами - вполне. Благодаря природным способностям, или каким-то технологиям. Но и только.

Я заметил, что мои мысли немного проясняются во время письма, поэтому стараюсь писать как можно чаще.

Возможно, этот дневник последний зритель моей жизни, так почему бы и нет? А если я выберусь отсюда, я позабочусь о том, что бы Видящие не прознали о нём.

И я постараюсь спрятать камень как можно дальше.

Наверное Март. 19... год

Я скучаю по своей семье. У меня жена и дочь. Жене я всегда говорил, что занимаюсь исследованиями океана. Ловлю редких рыб, и ныряю на такие глубины, которые ей и не снились. Отчасти я не вру. Всегда нужно говорить частицу правды, тем более если это позволяет кодекс Видящих. Дочь у меня ещё совсем маленькая. Смешная девчушка со светлыми волосами. Когда она родилась я чувствовал себя на седьмом небе. Жена и дочь - вот мои главные драгоценности. И только ради них я пошёл на эту работу. Впрочем, мой талант тут тоже сыграл большую роль.

Мне всегда удаётся смотреть немного глубже, чем остальным. Это редкое качество. Именно поэтому Видящие дали мне допуск третьего уровня.

Не могу много писать здесь о них. Да и желания особого нет. Если вдруг случится так, что эти записи всё таки попадут к ним, у них будет меньше причин заниматься моей персоной.

О них нет информации в открытых источниках. Это закрытая, тайная организация, которая была создана несколько сотен лет назад, когда цивилизация начала стремительно развиваться. Хотя, может быть и это тоже неправда. Возможно, это их манипуляция, что бы отвести взгляд рядовых сотрудников.

Я стараюсь никогда не исключать всех вариантов.

Мои исследования всегда удачны. Не буду так же их здесь описывать. Нельзя давать лишних козырей.

Освещение снова гаснет, поэтому пока прекращаю писать.

Март 19... год???

Я занимаюсь камнем. Или нет? Не знаю, что это такое.

Я впервые в жизни не знаю, что нашёл!

Он определённо живой. Я стараюсь абстрагироваться от своих эмоций во время исследования, но я не могу не отмечать возникающие чувства. Например, у меня появилось ощущение, что на меня кто-то смотрит. Достаточно странно, ранее я такого не исследовал. Хочу отметить, что это нервирует, и заставляет оглядываться. Со временем я понял, что этот взгляд он скорее... изучающий? Словно я сам смотрю на себя.

Я могу сколько угодно строить предположений на этот счёт. Но это явно выше моего понимания.

К слову, кто-то скрёбся в дверь с той стороны. Этот звук напугал меня до мурашек, и я долго смотрел на дверь. Потом всё стихло, и я вернулся к исследованию, но не мог выбросить этого из головы. В иллюминаторе тьма, с зеленоватыми всполохами волн, которые бьются о толстое стекло. Я хотел бы думать, что это были спасатели, но у них есть коды доступа. Они смогли бы войти, не взирая на то, что я разбил панель управления.

О, я не писал об этом?

Панель управления - плоский экран с цифрами и справочной информацией. Я с огромным удовольствием врезал в неё свой кулак. Я ещё застал то время, когда всё было кнопочным, и это было привычнее, чем эти новомодные штуки, которые готовы сломаться от любого скачка напряжения.

А ещё я это сделал для того, что бы избежать проникновения с той стороны.

Запись тем же днём, но немного позже, торопливым почерком

Они ломятся сюда! Я только задремал, прямо за столом, как в дверь начали ломиться. Грохот стоял такой, что заложило уши. Словно били тараном, как минимум. Конечно, меня это испугало до замирания сердца. Я думал оно и вовсе остановится. Но грохот так же быстро стих. Я даже больше испугался тишины, которая наступила после. И никаких шагов я не услышал. Словно они так и стояли за дверью.

***

Василий проснулся в собственной кровати, весь в липком поту.

Его сон изменился. Теперь он находился в помещении, озарённым красными всполохами света. Он знал, что вокруг этого помещения, маленькой металлической коробки - сплошная вода. И только под ногами вязкий ил, который медленно всасывает в себя эту коробку. И кто-то стучится прямо с той стороны двери.

Именно этот стук, эхом отдающийся в ушах и разбудил его. Василий жадно хватал ртом воздух и он некоторое время не мог прийти в себя.

Уже позже, за утренней чашкой кофе, он в задумчивости смотрел на ящик стола, в котором был спрятан дневник. Даже открывать не требовалась, что бы знать это. Но почему он совершенно не помнил о том, как лёг спать? Он с поражающей чёткостью помнил каждое слово, написанное почерком деда.

Когда он немного пришёл в себя и проснулся, он усмехнулся самому себе под нос. Это ведь надо быть таким впечатлительным! Чьи-то бурные фантазии дали такой эффект. Да ещё эти Видящие... дед наверняка окончательно погряз в своём мире, и поэтому до конца своей жизни был затворником, вот и всё. Как все эти писатели, которые в итоге посчитали нужным лучшим исходом уйти в себя, отрезав от реальности тем или иным способом.

Но любопытство... любопытство теперь горело внутри него ярким огнём.

***

В дневнике оставалось немного страниц. Пара десятков, и все они были написаны неровным, округлым почерком человека, который очень торопиться записать свои мысли. разграничений на даты уже не было, только на полях стоял год. Вернее года.

Василий нехотя пробегал глазами по строчкам, перелистывал страницы заледеневшими пальцами. В нём боролось любопытство и желание откинуть от себя эту книжку, а лучше сжечь. У него были все основания считать собственного деда выжившим из ума, хотя на обложке даже не было подписи, кому принадлежал дневник.

Человеческий разум, сталкивающийся чем-то выходящим за рамки его понимая, всегда старается найти рациональное объяснение всему, что происходит. Да, Василий прекрасно понимал разумом, что это просто какие-то фантазии, и не более того. Но эмоционально, сердцем, он реагировал так, словно всё это было правдой. Словно его дед не мог врать и придумывать такого. Словно это всё было на самом деле.

Василий старался гнать эти мысли от себя, но выходило откровенно плохо.

И опять же, на работе он хорошо отвлекался. но когда приходил домой... Ему было неуютно ложится в собственную постель. Пусть он и поменял бельё, и проветрил всё, но ему казалось, что стоит ему только лечь, как он снова попадёт в липкие объятия плохого сна.

Он смотрел телевизор, играл в игры на телефоне, и всячески старался оттянуть неприятный момент. Но его организм нуждался в отдыхе, поэтому ему так или иначе приходилось укладываться спать.

Он долго не решался продолжить чтением. Переваривал всё прочитанное, даже строил какие-то предположения, но старался быть рациональным в своих размышлениях. Он не мог понять, почему чужие слова и история так его задевают. Может быть потому, что это был его дед? Которого он, по сути, и не знал никогда толком. И у матери теперь и не спросишь толком, что произошло в её отношениях с родным отцом. Мама давно и прочно болела, и Василий навещал её в специализированном интернате каждую неделю.

Вновь взяться за дневник его сподвигло письмо, которое пришло на его личную электронную почту. Ту самую электронную почту, которую знали только пару человек от силы. Он нигде не светил её, и держал в уме, она была его чёрным ящиком на крайний случай.

Письмо пришло со странного домена, который, на первый взгляд, напоминал просто хаотичный набор букв:

"Уважаемый Василий! Бесконечно скорбим о Вашей утрате. Ваш дед был выдающимся сотрудником, и внёс неоценимый вклад в исследование и развитие нашей организации и нашего дела! Разумеется, мы присылали нашего представителя на его похороны, что бы он отдал последнюю дань уважения этому выдающемуся человеку! Все вещи, которые принадлежали нашей организации мы, разумеется изъяли. Сами понимаете, это было необходимо. Но насколько мы понимаем, там не было вещей, которые принадлежали бы Вам, или были бы дороги Вашей семье. Но, сообщаем, что одна вещь, которая принадлежала нашей Организации, так и не была найдена. В связи с этим, просим Вас отыскать эту вещь и вернуть её в Организацию, во избежание непредвиденных последствий.

Наш представитель прибудет к Вам. когда вы закончите поиск. Без всякого сомнения награда будет достойной.

С уважением."

Что больше всего не понравилось Василию, так это то, что не было почти никаких имён. Создавалось полное впечатление безликости обращавшегося, или обращавшихся к нему.

Его разум продолжал упрямо твердить ему о розыгрыше. О глупой шутке, но письмо, присланное на почту, которую не знал фактически никто, разрушало это иллюзию.

Он вообще ощущал себя мышью, которая бегает в лабиринте, стенки которого прозрачны. И нет возможности различить, где именно идёт эта стена, поэтому каждый раз тычешься в них носом.

Он не хотел быть с этим связанным. Не хотел вмешиваться в дела какой-то странной организации, быть связанным с дедом. Но прошлое на то и прошлое. Ты можешь откреститься от него, забыть и спрятать в самый дальний ящик, но рано или поздно, оно тебя настигнет. Особенно если это наследное прошлое.

Василий крепко зажмурился, в когда открыл глаза, то обнаружил себя сидящим за кухонным столом. Ноутбук был закрыт, а прямо перед ним лежал этот про клятый дневник. Он даже позволил себе мысленный смешок - а может и правда? Правда, что он про клят, и теперь его это преследует? Он как-то отстранённо наблюдал за тем, как руки дотянулись и открыли дневник. Нет, он совершенно не хотел читать. Но тело словно действовало самостоятельно, всё глубже увлекая его в прошлое.

***

19... ??? год

Он заговорил со мной. Заговорил! Это походит... у меня нет слов, что бы описать это чувство. Но, конечно, всё начиналось не так. Просто... взгляд? Словно кто-то смотрит через многогранную, зелёную призму камня. Взгляд не был враждебным, скорее любопытным, ожидающим.

Я не могу описать это.

Запись немного позже.

Я уже давно понял, что бесконечный шторм, и темнота за иллюминатором нереальны. Может быть наша станция давно уже пошла ко дну, а всё, что происходит вокруг - это всего лишь шутка головного мозга? И всё это мне только снится, и будет сниться бесконечно? Я очень скучаю по дочери и жене. Надеюсь, что когда я выберусь отсюда, пройдёт немного времени. Моя дочь не успеет вырасти, а я сойти с ума. Мне помогают держаться только мои исследования. Я всегда считал, что разум может преодолеть всё. Что он может устоять перед обманом и иллюзиями, которые уготованы каждому человеку. Что чувства можно отгородить от разума, и сохранять его чистым и свободным ото всего. Я всегда так считал.

Но что если я себя обманывал?

Без даты

Это не походит на беседу в полном смысле этого слова. Он, скорее, показывает мне какие-то образы, словно обрывки его собственных воспоминаний. Всё что я понял - это создание дремало в океанских глубинах, и его потревожили наши раскопки. Этот камень, который на самом деле не камень, действительно является его... глазом? Если я правильно понял.

Я испытываю к нему жалость.

Насколько я уразумел, это было нечто вроде тюрьмы. И этот бесконечный шторм вокруг - защита от тех, кто мог его освободить. По идее. от станции уже ничего не должно было остаться, но с течением времени охрана ослабла. Наверное вирус, который сразил членов команды тоже был к этому причастен.

Обмен мыслеобразами очень утомителен. Нужно потратить время, что бы осознать увиденное. Картинки застывают в памяти, словно приклеенные, и от них очень сложно избавиться. Я начал больше спать. Контакт можно прервать, если спрятать камень за пазуху. Не знаю, спит ли это существо. Он попытался показать, как он выглядит, но мой разум, видимо, ещё не готов к такому. Я почти ничего не понял.

Без даты

Они скребутся. Последние несколько часов, или дней? И это бесконечное поскрёбывание воистину может свести с ума. Хорошо, что здесь есть наушники. Красный свет теперь горит не переставая, и я чувствую, как отчаяние наполняет меня.

Я пишу только обрывки мыслей.

Я много чего не пишу здесь. Мысли иногда путаются, и словно цирковые лошади бегут по бесконечному кругу. Странное ощущение, как для меня, так точно.

Последующие записи являются бессвязными. Василий даже не пробовал расшифровать их, или вникнуть в их смысл. Было такое ощущение, что дед порядочно повредился разумом, но последняя запись была неожиданно чёткой и ясной, но по-прежнему без даты.

Я вскоре выберусь отсюда. В этом я уверен. Он сказал, что поможет мне, если я спрячу его глаз хорошенько. Он сказал, что ему понравилось со мной общаться, и ещё что-то про потенциал. Я посчитал это оговоркой, он ещё очень плохо воспроизводит нашу речь. Думаю, что у него не хватает... органов для правильной постановки звуков человеческой речи. Но он может помочь мне выбраться. Это главное. Я уже не могу больше здесь находиться. Это невыносимо. И я готов пожертвовать чем-то незначительным. Хотя сделки с такими созданиями всегда чреваты, я это понимаю. Но он заверил, что это не отразиться на моей семье. Это будет касаться только его и меня, не более того.

Осталось придумать, куда спрятать камень, да так, что бы Видящие не могли его найти.

Впрочем, у меня есть пара идей.

Не могу не думать о жене. Я так по ней соскучился! Нужно будет не забыть купить ей подарок, когда я вернусь. Наверное это будет какое-то украшение.

Обязательно вернусь.

***

На этом дневник деда заканчивался. Василий выдохнул и понял, что последнюю страницу читал на одном дыхании. Стоило ему закончить, как на него обрушился целый град вопросов. Как дед выбрался? Где он спрятал камень? И как самому Василию выпутаться из этого?

И это письмо от таинственной организации... Но больше Василий не чувствовал отчуждения.

Он задумчиво поджал губы, размышляя над последними строчками деда.

Конечно, последнюю часть жизни он провёл в отчуждении и уединенности. Наверное на него так же повлияла и смерть бабушки. И наверное поэтому у них с матерью так и не сложились отношения. Ведь не общались же, до самого конца. Но дед часто дарил дочери подарки. Дорогие и нет, он никогда не забывал о ней в праздники, и про внука тоже, хотя большей частью это были книги, которыми Василий почти никогда не интересовался. Наверное это был его способ пережить потерю.

Василий потер лоб, силясь что-то вспомнить. Ему казалось, что дед не просто так написал про подарок для бабушки. Особенно про то, что это будет украшение. Все бабушкины сокровища перешли по наследству к матери, и та хранила их в специальной шкатулке. В висках мужчины поселилась пульсирующая боль и он поморщился, вставая, что бы поставить чайник.

А ещё его жгло любопытство. Ему было интересно, как дед в итоге выбрался оттуда. Что стало с исследовательской станцией? А с тем... созданием?

Заварив чаю, он бездумно отправился в кладовку, где лежали вещи матери. Грудь неприятно кольнуло - а кому нравится осознавать ,что родственник находится на попечении профессионалов? И он ничего не в состоянии изменить. Как раз будут выходные, стоит съездить к ней, навестить. Василий, объективно, понимал, что ничего не может сделать против бол езни. Что ей действительно нужен профессиональный уход, но изнутри его всё равно грызло чувство вины.

Он бездумно перебирал вещи, пока не наткнулся на ту самую шкатулку с драгоценностями.

Он с любовью провел по резной крышке из тёмного, старого дерева. Пахло вкусно, и навевало воспоминания из детства.

Вздохнув, он щёлкнул замком, открывая её.

***

Василий столь же бездумно перебирал женские украшения. Для него они были всего лишь побрякушками, но именно эти вещи иногда могли так преобразить, что женщина становилась неузнаваемой. В памяти всплыло мутное воспоминание детства - мать собирается на какой-то приём. Элегантное тёмное платье обнимает её фигуру, а на груди в ушах сверкают тяжелым отсветом бриллианты. Высокая причёска подчёркивает линию шеи и плеч.

Мать тогда становилась отчуждённой, неродной. Чужой женщиной, которая случайно оказалась в их квартире. Как только она выходила, Василий бежал к окну, и прижимался к стеклу носом, смотря вниз. Там уже ждала большая, чёрная машина, в которой мать исчезала.

Он рано привык оставаться один. С ним некому было сидеть, поэтому он быстро научился готовить себе еду и самостоятельно справляться с уроками, а так же развлечением самого себя. Его детство сжалось до мира квартиры и игрушек, хотя мать никогда не отказывала ему. Но на ласку всегда была скупа, неверное, сама не получила ласки в своё время, вот и не могла подарить её сыну. Он с самого детства обладал некоей отчуждённостью от окружающего мира. И внутри, иногда, ощущал пустоту, которую не знал, чем можно было заполнить.

Василий отвлекся от своих не слишком радостных воспоминаний, и с интересом продолжал доставать украшения из шкатулки. Он делал это почти бездумно, словно по наитию. В итоге, осталась только одна вещь, лежащая на самом дне. Что-то типа ожерелья - зелёный камень, обрамлённый серебром, и на серебряной цепочке. Строго, спокойно и без всякого лишнего пафоса. Василий не помнил, что бы мать когда-либо носила это украшение. Он сглотнул горький ком, который неожиданно встал в горле, и аккуратно достал украшение, потянув его за цепочку. Подняв его перед самым носом, он заглянул в мутную зелень камня.

Мог быть это тот самый камень, о котором говорил дед?

Василий неожиданно ощутил себя донельзя глупым. Он рассмеялся над самим собой, после чего собрал драгоценности обратно в шкатулку и убрал её. Как это всё глупо! Просто до невозможности!

Он решил передохнуть и прилёг на кровать, мгновенно отключившись. Медальон остался в его руке.

***

Если бы он не помнил, как ложился в постель, то не смог бы различить, сон от яви.

И снова океанское дно, но больше на него не давила толща воды сверху. Не было тревожного предчувствия бе ды, или иной обеспокоенности. Наоборот было какое-то... умиротворение? Словно он попал в ту среду, в которой ему было комфортно. Вокруг была зеленоватая, глубоководная тьма с тем же размытым пятном света вокруг. Впервые он отдыхал в собственном сне, и позволял едва ощутимым токам воды касаться кончиков пальцев. Ощущение чужого присутствия возникло внезапно, и Василий нехотя вынырнул из своего расслабленного состояния. Он не видел того, кто был рядом, но чувствовал на себе его взгляд. Ему пришлось напрячь взгляд, что бы разглядеть размытые очертания фигуры, но это мало помогло.

А потом в его мозг начал ввинчиваться чужой голос. Абсолютно безликий, спокойный, монотонный и размеренный. Словно говорила машина, или тот, кто не умеет использовать эмоции при разговоре. Но Василий не понимал слов. Вот совершенно. И вроде моталось на краю сознания знакомые слоги и сочетания, но общий смысл он не мог понять.

Как и не мог понять, сколько прошло времени этого одностороннего разговора.

И проснулся он от единственного слова, которое набатом прозвучало в его голове:

"УЗЖАЙ"

***

После пробуждения, отголоски ещё звучали в его голове. Неприятная дрожь пробегала вдоль хребта, и вновь все простыни были мокрыми от пота. Василий не вполне осознавал, почему так напуган, и почему готов следовать чужом указанию.

Но в нём ничего не сопротивлялась этому.

Словно так и должно было быть.

С отпуском он быстро решил дело, но его грызло ощущение того, что он больше не вернётся в этот город. Чувство обреченности? Нет, скорее чувство того, что чему быть, того не миновать. И от этого было почему-то спокойнее. Путь его лежал в небольшой прибрежный город, ему это показалось правильным. Насколько он помнил, в этом-то городе и служил дед, Медальон с зелёным камнем он держал при себе, но так и не решался надеть на шею. Да, стоило ему только задремать, как голос возвращался, настойчиво что-то повторяя. И только прибыв в город, он начал различать слова. понимать их.

Его просили вернуть глаз. Неведомый хозяин артефакта упрямо повторял одно и тоже, говоря о том, что это решит большую часть проблем. По крайней мере будет спокойнее самому Василию.

Прибрежный городок был почти заброшен. Море было только частью - дальше оно переходило в океан. Оно было холодным и недружелюбным и Василию делалось здесь нехорошо. Как-то муторно было. Как здесь вообще люди живут? Правда они, наверное, привыкли к такому. Здесь было несколько семей рыбаков, с уставшими, обветренными лицами, и их нельзя было обвинять в недружелюбии. Они просто привыкли к жизни здесь, вот и всё. Оказавшись рядом с ледяными водами, Василий начал окончательно понимать неведомого собеседника.

Он очень хотел узнать, как дед смог выбраться. Спастись из цепких объятий бесконечного шторма и сущего кошмара? Казалось бы, его вопросу удивились, но поведали, что дед просто открыл иллюминатор. Дверь к тому времени почти была выломана, и оставалось очень много времени. Он долго не мог решиться на это, но кто может довериться невиданному созданию, которое вещает из тёмных, океанских глубин? Но у него был выбор. Всего два варианта. И именно поэтому он выбрал тёмную, зелёную воду. а не встречу со своими бывшими коллегами. Создание потратило последние силы, что бы отправить деда на берег.

Оно потратило много времени, что бы хоть немного восстановиться. Ловушка продолжала оставаться захлопнутой, но больше напоминало ловушку для крабов. Или клетку, из которой оно могло продолжать действовать, но не более того. И что бы получить свободу. ему нужно было получить свой глаз. Свою последнюю часть.

Оно не интересовалось людьми, и их жизнью. Хотя оно и отмечало нескольких выдающихся представителей их рода. Но им столько придётся ещё пройти, что бы достигнуть хотя бы десятой части тех знаний, которые были у создания! Но если Василий поможет, то оно обещает никого не трогать. Ничего не делать, а просто отправиться дальше.

Куда дальше оно отправиться Василий не очень понимал. Создание итак использовало, по его словам, весьма примитивный язык.

Столько вопросов!

Василий обратил внимание на то, что стоило появится ему в городке, как через пару дней здесь появились ещё люди. Они делали вид, что они туристы, но Василий понимал, что это не так. Они следили за ним. пытались уловить в его действиях какую-то подсказку. Ведь они наверняка не были уверены в том, что камень у него, хотя в его веща и успели порыться.

Зажатый с одной стороны созданием из глубин, а с другой стороны невиданной организации, которая тоже хотела получить артефакт, он понимал, что у него совсем мало времени на действия. И море. море звало его, накатывая ледяной волной.

***

Арендовать лодку было несложно. Как и уговорить рыбака выйти в оре как можно дальше. Для убедительности Василий вооружился фотоаппаратом. и его принимали здесь за чудака-фотографа. НУ а за деньги, которых здесь никогда не видели в достаточном количестве, ему разумеется согласились помочь.

Василий никогда не был в море, и чувствовал инстинктивный страх, смотря на то, как берег удаляется, превращаясь всё в более тонкую полоску. Но в то же время, мягкое покачивание лодки действовало умиротворяюще. Странные и противоречивые чувства, но он шёл по пути. Ещё дед обещал вернуть потерянное, и ему следовало выполнить условия договора. Хотя можно ли было верить словам и обещаниям создания, которое находится за гранью понимания человека? Как его вообще смогли загнать на дно, в руины неизвестной цивилизации, запереть там?

Василий усмехнулся себе под нос, прикрывая глаза и прислушиваясь к себе. Он сумел абстрагироваться от чужого голоса, который продолжал бормотать на краю сознания. Теперь даже сейчас, когда он не спал.

Интересно, а может быть он просто сошёл с ума? Может быть это у них семейное?

Неясное предчувствие заставило его оглядеться. широко открыв глаза. Вокруг была бесконечная сталь воды. Сверху нависало серое, клубящееся небо, и он передёрнул плечами. делая несколько снимков. Впрочем, стоило оглянуться назад, как он увидел несколько лодок, которые стремительно приближались к ним от берега. И он понимал, кто это был. Он оглянулся на старика-рыбака. после чего протянул ему деньги. Намного большую сумму, чем должен был, но они ему теперь не нужны были. Он ,словно марионетка, следовал чужим указаниям. Положив фотоаппарат на деревянную скамью, он встал ,после чего улыбнулся старику, и решительно шагнул за борт, крепко сжав в ладони зелёный камень.

***

Теперь он понимал, что это не сон. И он почему-то продолжал бежать. Вода приняла его в ледяные объятия, наполнило одежду влагой, и обернув в прохладный кокон, стремительно потянула куда-то в сторону и вниз. И если воды моря были тёмными. то вода океана была зеленоватой. Толи это была игра зрения, толи агония его разума. А может и то и то, откуда ему было знать? Становилось всё темнее и темнее, и вскоре он совершенно перестал различать что либо. Только иногда мелькали рыбы и... и всё. Потом и рыб не стало. Вокруг был только зеленоватая тьма, наполненная холодом. Когда чувство движения затихло, он разжал ладонь, хотя и не видел, как зеленоватый камень выскользнул, и кем-то подхваченный уплыл куда-то в сторону.

А через некоторое время, во мраке вод вспыхнули зеленые полосы. Камень вернулся на своё законное место, и от него пробежали зелёные, тонкие полосы. Василий без самого страха пытался разглядеть создание, но не мог. Оно словно не имело размеров, словно постоянно менялось, не давая разглядеть себя и сложить какое-то впечатление.

В голове Василия раздавались тягучие слова благодарности.

И рядом с зелёным камнем, начали тускло зажигаться другие, один за другим. всего девять штук.

Таких глаз он никогда не видел.

А потом они начали смещаться куда-то на верх, а зеленоватые линии обозначили какой-то провал, который был словно темнее. чем всё остальное вокруг.

Создание сказало, что не сможет отправить его назад. Но оно сможет забрать его с собой. Возможно ему понадобиться вечность, что бы осознать хотя бы крупицу того, что будет происходить вокруг. Но разве вечность - это плохо? Василий был вынужден согласиться, наблюдая за тем, как к нему приближается этот тёмный провал. Словно... пасть? Создание согласилось с ним, ответив, что это единственный способ единения. Оно не привыкло питаться чем-то живым, поэтому это действительно будет единение.

За секунду до того, как его разум поглотила тьма, которая была призвана для того, что бы потом развеется, он заметил, как едва заметно засветился десятый камень, чуть пониже остальных.