Настоящее Лукоморье

Далеко от больших городов, среди полей и лугов расположился городок Лихов, в котором нет ни железной дороги, ни аэропорта, а люди добираются до него по шоссе на автобусе или автомобиле. Вокруг Лихова, кроме уже упомянутых полей и лугов, есть только берёзовые перелески, зато примерно в ста километрах к северу начинается густой-густой, порой даже почти непроходимый, лес... Но о нём в этом повествовании пойдёт речь дальше. Пока же давайте вернёмся в симпатичный городок, где много небольших, одно- или двухэтажных, деревянных домиков, окна которых украшены яркими ставенками и резными наличниками, улицы летом утопают в зелени, а зимой всё покрывается пушистым снегом.

Жила в Лихове большая семья Бахаревых – мама, папа и, что редко встречается в наше время, пятеро детей. Обитали они всемером в трёхкомнатной квартире, но, теснота, в которой им приходилось существовать, нисколько не влияла на их взаимоотношения, и вряд ли в городе можно было найти более дружную семью.

Глава этого замечательного семейства Никита Бахарев был мужчиной ещё отнюдь не старым и довольно симпатичным, высоким и крепким, широколицым и сероглазым, с густыми тёмно-русыми волосами и небольшой бородкой, спокойным и покладистым по характеру. В городке его знали, как мастера на все руки. Если требовалось что-либо починить, построить, подправить, соорудить, то чаще всего обращались именно к нему. Плату за свою работу он брал минимальную, а для неимущих заказчиков трудился порой и совсем бесплатно, чем сильно раздражал некоторых своих соседей, не любивших бескорыстие, если оно проявлялось по отношению не к ним, а к другим людям.

От кого Никита не слышал никогда упрёков за своё великодушие, так это от жены, Ольги – женщины замечательной во всех отношениях. Она редко сердилась, никогда не злилась, к людям, как правило, относилась с теплотой и добротой. Никто не видел Ольгу унылой, хотя ей, хозяйке большого семейства жилось, конечно, нелегко.

– Почему вы, Ольга Алексеевна, всё время улыбаетесь? – спросила однажды у неё, с трудом скрывая раздражение, соседка Венера Ильинична, когда они встретились на лестнице.

– Просто я счастливая, – коротко отвечала Ольга.

– Не понимаю я, в чём ваше счастье? – хмыкнула соседка.

– В детях, конечно, – отвечала ей Ольга. – Странно, что вы, заслуженный педагог, этого не понимаете.

Не найдя, что ещё сказать, Венера Ильинична ушла с поджатыми губами.

– Кажется, я её обидела, – сказала Ольга с сожалением.

– Переживёт, – отозвалась появившаяся на лестнице пенсионерка Раиса Никаноровна, не любившая Венеру Ильиничну за то, что та ставила двойки её внуку.

– Всё-таки неудобно, – пробормотала Ольга и направилась к своей квартире.

Уже закрыв дверь, она слышала, как Раиса Никаноровна сплетничала с ещё одним соседом, адвокатом Пенкиным.

– Дура эта Бахарева, – сказала пенсионерка. – Нищету плодит и улыбается довольная.

– Красивым женщинам можно быть глупыми, – заметил адвокат с усмешкой.

– Много ей толку от её красоты? Слух есть, что когда-то на Ольге миллионер хотел жениться, но она выскочила за нищеброда Никитку. Я же говорю, что она дура. А теперь, если даже эта блаженная опомнится, никто её не возьмёт с пятью детьми.

– Как знать? – не соглашался Пенкин. – Всё-таки у Ольги необычайная и редкая красота.

По поводу Ольгиной красоты адвокат был не одинок в своём мнении. Многие мужчины поглядывали на жену Никиты Бахарева с восхищением. Она была высокой и стройной, с небесно-голубыми глазами, густыми ресницами, белоснежной кожей и заплетёнными в толстую косу светлыми волосами, у которых был платиновый оттенок. Когда эту красивую женщину спрашивали, чем она красит свои волосы, она искренне отвечала:

– Ничем. Это мой натуральный цвет.

В общем, как бы ни относились соседи к Никите и Ольге, их пятеро детей родителями гордились. А родители, в свою очередь, были довольны своими детьми.

Старший сын Никиты и Ольги, Сева, с малых лет проявлял интерес к технике, а к четырнадцати годам так поднаторел в любимом деле, что давал советы отцу. Учился мальчик неровно: если по физике, математике и информатике у него всё получалось, то по остальным предметом он имел довольно скромные достижения. Внешне Сева не выделялся среди сверстников: это был порывистый в движениях, худой, долговязый, русоволосый, сероглазый и остроносый подросток. И вёл он себя, как многие мальчики его возраста. Порой случалось ему и драться – чаще всего из-за того, что он никому не давал в обиду ни сестёр, ни младшего брата, притом, что сам над ними частенько подтрунивал.

Севина сестра Лида была младше его всего на год. Читать она научилась совсем маленькой, а когда пошла в школу, стала сразу круглой отличницей. Родители часто ставили её в пример остальным детям. Сама Лида постоянно поучала братьев и сестёр, но они на её поучения почти не обращали внимания. Лицом старшая дочь очень походила на маму, но была ещё слишком худенькой и угловатой, поэтому пока что мало кто замечал её красоту.

Близнецы Маша и Даша, совершенно одинаковые с виду пухленькие девочки с торчащими рыжими косичками, родились через три года после Севы и через два года после Лиды. Школьные учителя хвалили близняшек Бахаревых за понятливость и ругали за отсутствие прилежания. У них обеих, как в поговорке, в одно ухо влетало, а другое вылетало. Больше всего этим жизнерадостным девочкам нравилось шалить, а с особым удовольствием они морочили людям головы своим внешним сходством. Только маму близняшкам не получалось разыграть, поскольку она единственная никогда их не путала. Маша, будучи старше сестры на пятнадцать минут, главенствовала в этом весёлом тандеме.

А самым младшим членом семьи был Алёша, появившийся на свет через два года после близняшек. Мальчик со светлыми кудрями, чистыми голубыми глазами, румянцем во все щёки и наивной улыбкой выглядел, как настоящий ангел. Мало кто из чужих людей мог заметить в его глазах хитрые искорки, и уж точно никто посторонний не догадывался, на какие проделки способен этот милый с виду ребёнок. Зато об этом хорошо знали в семье и школе. Правда, молодой учительнице шалун Алёша почему-то нравился, и она снисходительно относилась к его выходкам, однако иногда ему удавалось допечь и её. В общем, по части проделок младший брат сумел превзойти даже своих сестричек-близняшек, с чем те никак не желали смиряться.

Все семеро членов семьи Бахаревых, несмотря на разность характеров, были людьми творческими, и каждый из них имел увлечение, связанное с музыкой. Никита по этому поводу не раз говорил детям:

– Наследственность. У меня в роду все на чём-то играли – папа на баяне, мама на рояле, а дедушка на свирели. Поэтому и вы все получились музыкальными.

Его дедушка не просто играл на свирели, а был активным участником ансамбля народных инструментов. Когда Никита лишился в десять лет родителей, то его дедушка, взяв вместе с бабушкой опеку над рано осиротевшим внуком, обучил среди всего многого прочего игре на свирели.

Ольга не имела музыкальных родственников, зато у неё самой был великолепный певческий голос. По мнению многих знавших её людей, она могла бы стать профессиональной певицей, но никогда к этому не стремилась. Впрочем, если бы даже Ольга захотела в своё время заняться серьёзно пением, ей бы это не удалось. Она так же, как и Никита, рано лишилась родителей, но, в отличие от него, попала не к добрейшим бабушке и дедушке, а очень строгим дяде и тёти. Родственники девочки-сироты, пока она жила с ними, запрещали ей петь, а, сбежав от них, она сразу вышла замуж, и у неё появилась куча забот, явно не располагавшим к серьёзному занятию пением.

Сева с малых лет старался подражать отцу, поэтому и выучился играть на свирели. В конце концов, мальчику самому это понравилось, и он принялся старательно оттачивать своё музыкальное мастерство. Со временем уже трудно было решить, кто играл на свирели лучше – отец или старший сын.

Занятая учёбой Лида долгое время совсем не находила времени для музыки. Но, когда ей было около двенадцати лет, выяснилось, что у неё неплохой певческий голос. Девочка начала петь и скоро почти не уступала в пении маме.

Что касается близняшек Маши и Даши, то они увлекались танцами. Обе девочки были пластичными и хорошо двигались в такт музыки. Некоторое время они ходили в школьный танцевальный кружок, где делали успехи, но были изгнаны оттуда за какую-то свою очередную проделку.

А Алёше всегда нравилось стучать по барабану, как палочками, так и руками. Постепенно он даже самостоятельно научился отстукивать мелодии песен. Потом у него стали получаться совместные музыкальные номера с отцом и старшим братом.

Когда Сева учился в восьмом классе, Лида – в седьмом, близняшки – в пятом, а Алёша – в третьем, их папа сказал однажды за обедом, что у него появилась идея, каким образом можно использовать их общие музыкальные таланты, чтобы принести пользу людям. Никита пообещал в ближайшее время всё обдумать и сообщить о своих планах остальным Бахаревым. Однако он отложил на некоторое время это объяснение, потому что на следующий день ему предложили работу на три месяца в другом городе, пообещав за это хорошую плату. Как раз закрылось предприятие, на котором Никита трудился более десяти лет, и он, став безработным, перебивался случайными заработками. Так что, это предложение оказалась весьма кстати, хотя главе семейства не хотелось уезжать от жены и детей, а им не нравилось расставание с ним.

Поездка получилась удачной. Спустя три месяца Никита благополучно вернулся домой и привёз очень неплохой заработок.

– Купи Оленька, всё, что считаешь нужным, – сказал он жене, когда отдавал ей банковскую карту. – Начальство мною осталось довольно, и мне сказали, что скоро у них для меня найдётся новая работа. Поэтому деньги у нас ещё появятся. А ты, когда будешь делать покупки, не думай, пожалуйста, только обо мне и детях – о себе тоже не забывай.

Ольга улыбнулась и мягко попросила мужа:

– Давай свою грязную одежду, я её постираю.

Перед тем, как положить одежду Никиты в стиральную машину его жена, как обычно, проверила, не забыл ли он что-то в карманах, поскольку были случаи в начале их семейной жизни, что в стирку, по его невнимательности, попадали документы, деньги и мелкие вещи. На этот раз Ольга обнаружила в кармане рубашки мужа яркий клочок бумаги.

– Что это? – спросила она.

Никита смутился:

– Всего лишь лотерейный билет. Не понимаю, зачем я его купил. Как-то это само собой получилось. Ты же знаешь, моё отношение к подобным вещам. В выигрыш у меня никогда не было веры. Только зря деньги потрачены…

– Ничего страшного, – перебила его жена. – Нет повода сокрушаться. Мы от этой твоей покупки не обеднеем. Пусть лежит себе этот билетик – он же есть не просит.

Она убрала лотерейный билет в первую попавшуюся книгу и сразу же про него забыла.

Ближе к вечеру семья собралась в большой комнате. Настроение у всех было приподнятое, а в таких случаях Бахаревых тянуло к музыкальному творчеству. В этот день на них на всех напало вдохновение. Сначала папа и старший сын сыграли вместе на свирелях «Турецкий марш» Моцарта. Потом мама и Лида спели дуэтом русскую народную песню «Весна-красна». И, в конце концов, Маша и Даша изобразили под барабанный аккомпанемент Алёши нечто похожее на испанское фламенко. Ни у кого из членов семьи не испортилось настроение даже, оттого что после последнего номера прибежала снизу разгневанная пенсионерка Раиса Никаноровна, явился сверху раздражённый адвокат Пенкин, и пришла из соседней квартиры заслуженный педагог Венера Ильинична.

Выйдя из квартиры, Никита и Ольга принялись извиняться перед соседями.

– Это просто наглость с вашей стороны! – возмутилась педагог. – В доме, где живут приличные люди, вы устраиваете настоящий бедлам!

– Целыми днями от вас нет покоя! – поддержала её пенсионерка.

– В конце концов, я вынужден буду обратиться в опеку, – пригрозил адвокат.

Бахаревы могли бы сказать, что по закону не запрещается шуметь в разгар дня, и что вряд ли у опеки найдётся повод придраться к ним, однако они всегда предпочитали не ссориться с соседями.

– Извините, пожалуйста! – извинилась ещё раз Ольга.

– Мы сегодня больше не будем шуметь, – пообещал Никита.

Когда им удалось успокоить соседей, они вернулись к детям.

– Концерт окончен? – спросил Сева.

– Окончен, – с грустью ответила мама.

– На сегодня окончен, – уточнил папа и улыбнулся.

– Ты что-то придумал, пап? – встрепенулась Лида.

Он ещё раз улыбнулся – на сей раз ей персонально и сказал:

– Ещё до моего отъезда на заработки мне приходило в голову, что у нас может получиться неплохой музыкальный ансамбль.

– Какой ансамбль? – спросила у него удивлённая жена.

– Ну, что-то вроде старинной скоморошьей ватаги, – предположил глава семейства.

– Вроде чего? – спросили вместе Маша и Даша.

Судя по недоумённому взгляду Севы, он тоже понятия не имел, что из себя представляет «скоморошья ватага». Что уж было ждать от девятилетнего Алёши? Одна Лида, как всегда, всё знала.

– Скоморохи – это бродячие артисты, – пояснила она учительским голосом, – которые существовали у нас в давние времена. А ватагой, кажется, тогда коллектив называли.

Папа кивнул ей.

– Совершенно верно, умница наша! Скоморохи, собравшись в ватагу, бродили по разным населённым пунктам и веселили народ.

– Надеюсь, ты не предлагаешь и нам вести бродячий образ жизни? – хмыкнула Ольга.

– Нет, конечно. Мы просто будем выступать в соответствующих костюмах и репертуар себе подберём подходящий. Ну, а инструменты... У нас уже есть две свирели и деревянные ложки…

– Ещё имеется барабан! – громко напомнил Алёша.

Глянув на него, папа с сомнением покачал головой.

– У русских бродячих артистов барабанов не было.

– Можно заменить барабан бубном, – подсказала Лида. – Это ведь тоже громкий инструмент?

– Если даже не громкий, Алёшка его таким сделает, – хмыкнул Сева.

– Бубны могут звучать громко, как барабан, – сказал папа. – И, самое главное, скоморохи ими пользовались. Так что, пусть твоим инструментом станет бубен.

– Ладно, пусть, – согласился мальчик.

– Надо будет ещё приобрести свистульки и сопелки, – продолжил, подумав, глава семейства. – Трещотки я сам попробую сделать. А назовём наш ансамбль… да просто «Скоморохи». Можно было бы нам назваться «халдеями», но это, пожалуй, грубовато, да и двусмысленно.

– А кто такие «халдеи»? – заинтересовался Алёша.

– Так называли скоморохов, когда хотели выразить к ним пренебрежение, – ответил отец.

– А ты, папа, скоморошью тему хорошо изучил, – заметила Лида.

– Разумеется, – отозвался он. – Вы же знаете, что у меня серьёзный подход к любому делу.

Сева указал на близняшек.

– А девчонки пусть пляшут.

– Конечно, – согласился с ним отец.

– А как нам танцевать? – растерянно спросила Даша.

– По-русски, конечно, – ответила ей мама.

– Но мы всего полгода были в танцевальном кружке, – сказала Маша, – и не успели за это время ни одного танца выучить до конца.

– Но танцевальные движения-то вам удалось выучить, – заметила Лида.

Папа поддержал её:

– Очень даже удалось, судя по тому, что Маша и Даша нам здесь временами демонстрируют. А танцы вы, девочки, можете и сами придумать.

– Но это будут не совсем правильные танцы, – сделала вывод Маша.

– Да, неверные танцы, – согласилась с ней Даша.

– Ну, и что? – отозвался папа. – Вы же не в балет поступаете, а будете изображать бродячих артистов.

– Вряд ли бродячие скоморохи танцевали правильно, – сказала мама с усмешкой.

Близняшки переглянулись и заулыбались.

– Мы свою «Барыню» поставим, – решила Маша.

– Может быть, лучше «Сени»? – предложила ей Даша.

– Ставьте и «Барыню», и «Сени», и вообще все танцы, какие пожелаете, – предложил близняшкам папа. – Можете, не только танцевать, но и петь...

Лида ревниво его перебила:

– У нас есть кому петь, пап.

– Тебе, конечно, – хмыкнул Сева.

– Мне и маме, – отчеканила Лида, окинув его уничижительным взглядом.

– Но мы хотим не только танцевать, но иногда подпевать себе, – заявила Маша.

– Есть такие русские песенки, под которые можно приплясывать, – поддержала её Даша.

– По моему, русских песен так много, что нам несложно их будет поделить, – заключила мама.

Её дочери в ответ закивали: близняшки с готовностью, Лида неохотно.

– Итак, женская часть нашего семейства будет петь и плясать, – заговорил опять глава семейства, – а мужская – играть на музыкальных инструментах. А ещё, все, у кого получится, пусть сочиняют скоморошины.

– А что это такое? – спросила у него жена.

– Ну, это были такие шуточные песенки, в которых высмеивались людские недостатки. Ну, вот, например, что я недавно сочинил:

Как живёт царь Горох?

Он совсем не так уж плох.

У него всего сполна,

Не хватает лишь ума.

И Горохова царица

Глупа так же, как ослица,

А царевна, их дочка –

Настоящая квочка.

Ольга укоризненно покачала головой.

– По-моему, у тебя не очень получилось.

– Пожалуй, ты права, – смущённо согласился с ней муж и, улыбнувшись жене, добавил: – Ладно, над скоморошинами мы можем поработать все вместе. Но, а как вам сама моя идея?

– По-моему, папа, твоя идея – супер, – изрёк Сева.

– Пожалуй, идея стоящая, – решила Лида.

– У нас должно получиться! – убеждённо воскликнула Маша.

– Обязательно должно! – поддержала её Даша.

– Блеск! – коротко выразил своё мнение Алёша.

– А ты, что по этому поводу думаешь, Оленька, – спросил Никита у жены.

– Думаю, что концертные костюмы для нас всех я смогу сшить. Но как быть с обувью?

Никита понял, что она так же, как и дети поддержала его затею. Радостно улыбнувшись, он сказал:

– Думаю, нам стоит обуться в лапти.

– И где же их взять? – озадачилась Ольга.

– А что такое лапти? – поинтересовалась Маша.

– Это обувь из лыка, – ответила Лида.

– А что это такое, лыко? – спросила Даша.

Последний вопрос оказался сложным даже для круглой отличницы.

– Ну, это, кажется, древесная кора… – неуверенно начала она.

– Лыко – материал из нижней части древесной коры, – уточнил отец. – Именно из лыка плели обувь, которая называется лаптями.

– Но ведь сейчас такую обувь не делают, – заметил Сева.

– Представьте себе, делают, – возразил ему папа.

– Лапти в наше время? – удивилась Лида. – Кому они теперь нужны?

– Например, нам, – напомнил ей старший брат.

– Совершенно верно, – согласился с ним отец. – Лапти могут быть концертным или театральным реквизитом, ещё их покупают, как сувениры. Кстати, из лыка мастерят не только старинную обувь, а так же всякие штуки вроде сумок и игрушек. Я слышал, что и у нас в районе, в одной из деревень, есть мастер, работающий с лыком и берестой. Найти бы его. Может, удастся с ним договориться, и он сплетёт нам лапти?

– А ведь с завтрашнего дня у нас городской фестиваль народного творчества, – вспомнила Ольга. – И ярмарка тоже будет.

– Верно! – встрепенулся Никита. – Вот где мы и найдём этого мастера. Он наверняка привезёт в Лихов свои изделия.

– А если его изделия нам будут не по карману? – забеспокоилась Ольга.

– Я попробую с ним договориться, – пообещал ей муж.