Наука Превыше Всего!

Металлические, проржавевшие яйца робо-существ, укрытые между руин пятьсот лет как сгоревшего в пламени мира. Война за солярку, вэдэшку и керогазы. Почкование летающих в небе дредноутов на антиграве и паровых двигателях. Архимаги-технологи, ищущие секрет вечной смазки и повышения выхода фракции при перегонке слёз еретиков. Секс в скафандрах и триста непорченных гаек за виноградную ягоду, выращенную в Садах под Куполом.

(ну как вам ещё описать этот сеттинг?)

I

Таверна «Набитые Кишки» («Ventriculum magnum» на высоко-научном наречии здешнего говора) в пригороде Двух Тупиков возле Купола.

– Дрянь твой куб – и та брага в нём трижды в прогрессии! Чтобы ты сам, и твои все до трижды десятой зиготы потомки «слёз» больше не нюхали! – грохотал бас подпившего гостя, стучавшего кубком из рога трёхрогого свинобыка по столу.

– Вот пьянь… – поморщился даже с лица не сменивший улыбки хозяин питейной, хукая ртом в дорогущий, ушедшего века стеклянный стакан о шестнадцати гранях, и протирая его мягкой тряпочкой, – куб как куб – сам святой Архифлегмий конструкцию ту утвердил и затем освятил, и уставы те выгонки вывел в священном числе. Дед так гнал, гнал отец, гоню я. Ты берёшь ещё кубок, или кликнуть гвардейцев Его МегаДизельства, что какой-то дурак сквернословит про нашего графа? Вон – сидит их тут целый деци́мус… и все ещё трезвые, злые.

– Ах ты ведро без болтов, ах ты… флюс ты паяльный! – насупившись, пьяный задира умолк, озираясь на гвардию графа Всех Выжженных Пустошей, чьи чугунные латы с блестевшими лампами от эполет из сплетений шнуров гибких солнечных светоловителей скрипели вдали за одним из столов у оконца (почётное место, откуда все гости без линз могли зрить на восход всех отлунных обломков на небе и пролёт паровых поднебесных дредноутов на антиграве, и их почкование). И вновь повернулся к хозяину.

– Ну давай уж… «алкидной слезы» неразбавленной… кубок.

Он облапал себя по карманам, ища там остатки финансов. Присоски на робоклешне осторожно нащупали гайки, вакууммируя их к своим пальцам, и железо со звоном посыпалось на стол.

– Два, – уверенно молвил хозяин, взяв в руки кувшин из желудочной камеры робо-осла, – десять гаек за каждый. Я добрый сегодня.

– Да Тесла тебя побери, спекулянта! Десять стоит «Чумазый дух дизеля»! – возмутился задира, – а «алкидные слёзы» лишь…

– Эй, почтенный деци́мус комма́ндус Компрессий! – негромко окрикнул хозяин главу стражи графа, – тут это… один грубиян…

– Да ты тише! По десять так десять… – задира утих, и на стол стал вываливать гайки, усердно считая им нужную сумму. Хозяин трактира ощупывал каждую, пробуя те на зубок через верхний резиновый клапан в своей пластошкуре – нет ли мягких, отлитых свинцом с пожелезеньем гнусных подделок.

– На тебе «слёзы алкидные». Пей, и молись самому Архифлегмию, что наш граф дозволяет брать брагу из собственных кухонь мне в куб на возгонку.

– С зерном, говорят? – спросил кто-то ещё из гостей.

– С настоящим… – мечтательно выдохнул третий, – ведь правда, Омметрус?

Хозяин кивнул утвердительно.

– В Садах возращённым – клянусь самим Теслой. «Слёзы» с неё – так и капают, вот поклянусь дефлегматором, век мне не гнать их, коль лгу…

– А правда, что там, под тем Куполом, жить можно даже без «шкуры»? – кто-то из слушавших их разговоры вмешался, похлопав себя по руке, где блестела тончайшая прочная сетка скафандра из мягких волокон и полимеров, прозрачная как то стекло, что видна была кожа – защищавшая здесь организм от токсинов и Смерти Лучей пластошкура.

– Истинно так – клянусь Вечною Смазкой! – хозяин набожно себя осенил её знаком, послюнявив все пальцы и ими ведя по лицу сверху вниз и от уха до уха, – а Садах есть вода не из куба.

– Брехня! Где вода не из куба? – воскликнул гостивший тут мастер починки и снадобий, – мне вэдэшки не видеть до смерти, если где-то на Пустошах воду без Смерти Лучей найти можно в земле!

– Да под Куполом может и воду умеют добыть без очистки. На то он и Купол – что сделан был прежде ещё до Погибели Мира, свят-свят…

– Железная Плесень не съела его за века. Может вправду там воду наш граф добывает особую? – сказавший слегка покосился на стражу, хлебавшую «Мощь Архидизеля» – и бесплатно, особою милостью графа Всех Выжженных Пустошей.

За стол с шумом сел прибывший гость из земель Его Светлости Графа всех Водных Источников с Зеленью. Он подозвал к себе юного служку, лениво втыкавшего в кубик из крашеных в шесть цветов граней, усердно крутя его дольки, пытаясь собрать воедино их в целое.

– Эй, малой! Принеси-ка меню!

– Сразу видно – не с Пустошей ты. Пальцы целые, «шкура» не ношена. Ну откуда меню тебе в этой тошниловке? – фыркнул негромко цедивший «алкидные слёзы» страдалец без гаек, кто вздумал грубить тут трактирщику, вставив соломинку в верхний резиновый клапан своей пластошкуры.

– Ну так мне же сказать двое граждан с утра на вокзале, что тут лучшее место во всех Двух Концах есть… – потянул с огорчением гость, говоривший с заметным картавым акцентом. И протянул свою руку к пожатию, представляясь.

– Я есть херр Рашпиль, верноподданный графа Всех Вод и Зелёных Просторов. Прибыть к вам починять ваш реактор у светлости графа Люмена из дома Октан.

– За пороченье графского дома Цетан у нас каторга, парень… – предупредил гостя кто-то негромко, косясь на шумевшую стражу.

– О Майн Готт, святой Тесла… – гость слегка озадачился, – у вас что – диктатур? У нас в Водах и Зелени есть демократия. Если граф говорит всем проголосовать, так мы все голосуем. Ну и климат у вас в этих Двух Бесконцах…

– В Тупиках Двух, – поправил его наконец-то собравший свой кубик парнишка, – тебе, дядя, чего? Супа, каши, винишка? Или сразу уж «слёзы еретиков»?

– А это за хрень что такой? Тьху – то есть что за напиток?

– Этилгидроксид разумеется, дядя… – пацан задрал нос, козырнув своим знанием перед богато одетым пришельцем не с Пустошей.

– Вот уж не думать, что так чистый спирт называется нынче у вас тут. Ладно – а каша какая? Пшено или рис?

– Хватил ты уж, дядя. Из пластика ферментированного! – фыркнул пацан, ковыряясь в зубах, – меню тебе, рис… Мы же в Пустошах! Тут все в «шкуре» с рождения, воду из куба берём, а тебе как на Водах и Зелени всё подавай.

– Ну и место у вас, о Майн Готт, Святой Тесла… – гость поёжил плечами, – а что – чистых зон не осталось совсем тут? Все в «шкуре» ходить, я смотрю, одни фильтры… и Купол ваш этот…

– Ну так это же Пустоши – с самой Погибели Мира… дырища из дыр, – фыркнул гостю один завсегдатай трактира.

– И что у вас – живности даже совсем никакой? – спросил гость.

– Робо-крысы есть, робо-ослы.

– Да тут каждый третий есть робо-осёл в этом городе… – буркнул трактирщик негромко.

– Есть ещё тараканы из кремния, но та пакость разумная слишком, и прячется словно как те вон еретики – и с огнём не отыщешь.

– Говорят – их в час Мира Погибели сплавило там с микросхемами, – вновь подал голос хлебавший «алкидные слёзы», вклинившись в речь всех завсегдатаев.

– Вот у нашего Лорда в Садах есть живая мыша́! – сказал с гордостью гость, – маленький, серый, пищит! Есть, спать, срать даже с запахом!

– А вдруг у неё… ик! А вдруг у неё там внутри этот… ик! его как там… ну – ферментатор? – спросил у пришельца пьянчуга.

– Ну не знаю, я хвост ей не мять…

Гость огляделся по залу скучающим взглядом.

– А как вы тут с этим вот… с женщинами? Есть тут шлюз у вас хоть ну какой, чтобы «шкуру» с ней снять? Ну – как вы это делать с фемин ваш тут в Пустошь?

Выпивоха с уже покрасневшим как вишенка носом ткнул в бок гостя локтем.

– Ты это… Коль девок те надо, они сюда сами придут уже ближе к полуночи. Если что, лучше кличь к себе Функцию. Она хоть и кривая на глаз, зато есть настоящая сиська одна! А Амплитуда хоть девка красивая, зато всё из резины, вот Теслой клянусь! – заговорщики он прошептал гостю на ухо.

– Шлюз тебе, ага – как же! – гоготнув, рассмеялся хозяин трактира, – это только под Куполом если…

– Да – на Выжженных Пустошах только богатые могут с бабёнкой без «шкуры», кому по карману шлюз-камеру снять на часок.

– Или на ночь… – пьяновато поддакнул второй собеседник.

– Ты хватил! Это уж не богач, а какой целый граф! На ночь…

– О Майн Готт, Святой Тесла… Ну а люду простому как это, друг с другом на Пустошах? – любопытствовал гость отнюдь вовсе не без интереса, взирая на модный хронометр в левом запястье, прирощенный к коже.

– Ну как уж? Храни Тесла Великий, что возят нам смазку для нижнего клапана в «шкурах». Ре́зьбы в гермозащите состыковал, клапан открыл – и…

– А если тот клапан того – заржаветь, разрази его Плесень Железный? – научавшийся здешнему говору гость озадаченно чухал затылок.

– Ну тогда… Тогда Тесле молись, чтобы была вэдэшка у лекаря где в закромах!

– Да ты не сцы – у тебя пластошкура с иголочки, новая! – хлопнул трактирщик заезжего гостя по шее.

Посетители дружно заржали.

– А вэдэшка-то, кстати, кончается… – буркнул со вздохом дел смазочных мастер.

– Нет – вот дожили: баб надо тулить в скафандре! – возмущённо залил свою горечь обиды «алкидной слезой» прежде споривший с куба хозяином гость, – а Его МегаДизельность только налог на фильтра́ повышает!

– Кто там что про Его МегаДизельность? – глава стражи был чу́ток на ухо, оторвавшись от третьего кубка с халявным напитком.

– Ничего-ничего! – лебезливо запел перепуганный вдруг отчего-то хозяин трактира, – мы тут это… все хвалим почтенного графа за мудрый налог на развитие Пустошей!

– Это правильно. Передам Его светлости, что народ одобряет, – глава стражи ткнул пальцем ввысь к небу, и опять приложился к напитку.

– Ну ты ляпнул, хозяин… – насмешливо хмыкнул парнишка, – ща они там из Купола снова на воду поднимут акциз, или опять дефлегматор обрежут на четверть, а требовать будут гайчонку как с полного. Мы же в ноль снова выйдем едва за такие налоги…

– Цыц ты, умник! – хозяин пугливо обвёл зал глазами, притишив свой голос, – если граф наш узнает, что я без его дозволения сам нарастил дефлегматор и поднял число, а плачу как за прежнее – знаешь, куда нам его он засунет по самые фланцы без смазки?

– Да уж понял куда… Маск его разрази, олигарха с АйКью ниже плинтуса! – фыркнул пацан возмущённо.

Хозяин испуганно дал говорливому слишком помощнику по уху, чуть не зажав его в пальцах присосок.

– Нет, с тобою я точно на каторгу влипну, ты – умник… Мало – нашего Лорда хули́шь, так ещё и кого призываешь тут вслух, Неназываемого! Ох, и за что я тебя тут кормлю, остолопа?

– Так а кто тебе, дядя, число считать будет, и дефлегматору гнать КПД выше нормы? – хмыкнул мелкий, хрустя на зубах пластик-яблоком из аскорбинки с глюкозой, – Сурьябраман сам Чандрасекар быть может?

– Ты уж, умник… И в кого ты такой уродился в семействе хоть, Штангель? У нас все же считали на пальцах, как дед твой с папашей.

– Во! А то всё пацан да пацан… Раз я умный – по-взрослому будем на деле вести калькуляцию. Мне уж двенадцать во, кстати, уже не в игрушки играю. Хочу…

– Бабу что ли? – округлил глаза его дядя.

– Да сдалась она мне… – пацан шмыгнул носом, крутя в руках кубик и опять его быстро собрав воедино, – по механике книгу хочу. И ещё по теории поля.

– Угодим мы с тобой так на каторгу, умник… Ладно-ладно, достану. Мне Лорд Хранитель Премудростей должен за «слёзы» немало, его и тряхну. Будет тебе твоя поля теория, огородник ты мелкий… – хозяин «Набитых Кишок» потрепал племяша любя за ухо жменей присосок, – так, глядишь, и растить помидоры сам сможешь без гумуса может быть. Или Вечную Смазку мне сделаешь вдруг?

Штангель хмыкнул, считая в уме теорему Ферма. Что уж дядя тот знает про поле Ландау и второй закон Ньютона?

– Ладно, дядя – нам срать на налоги Его МегаДизельства. Ща тебе я устрою некислую прибыль за вечер!

– Девок что ль позовёшь за пол-стоимости?

– Ну зачем? Астрономия – сильная штука!

Он раскрыл занавески на окнах трактира, и громко воззвал к гостям в зале:

– Эй, почтенная публика – с носа от каждого двадцать каких-то гайчонок – и я вам покажу щас такое, что вы не видали! Клянусь Теслой, не видеть мне гумуса более!

Присоски со звоном ложили на грубые доски столов вожделенные гайки. Даже глава ночных стражей Его МегаДизельства тоже со вздохом достал кошелёк, развязав узелок на завязке. Хозяин «Набитых Кишок» торопливо сгребал восьмигранники в собственный, лыбясь как кот на сметане в картинках из прошлого.

– Ну – чаво там, пацан? – кто-то громко ворчал, глядя в звёздное небо, где медленно плыли средь лунных обломков зиявшие рдением полураспада их боеприпасов и топлива исполинские мега-дредноуты прошлого на антиграве, в чьих чревах ещё полыхал кислород из реакторов синтеза, выжигая в огне весь космический мусор вокруг их телес. Самый крупный из них, обращаясь вокруг своей плоскости, двигался чуть по иной траектории, и из его раскалённого чрева как будто из кокона стал выплывать обновлённый, почкованный меньший его дубликат, автособранный тем из любой там доступной материи – расправляя огромные крылья антенн и панелей своих батарей как живой мотылёк или шершень.

– Свят… ик! – пьяный спорщик с хозяином громко икнул, утирая лицо горстью мокрых присосок клешни, – свят-тая Мария-Кюри… Как красиво же…

– Ну и что – ну, почкуется эта жестянка летучая, Вольт ему в задницу… – буркнул глава ночной стражи, подозрительно зыркая сквозь психолинзу на мелкого, – за что двадцать монет-то, засранец?

– А ты глянь туда, дядя, – насмешливо хмыкнул пацан, указуя на тот сектор неба, где плыло скопление лунных обломков, – вон туда, на небесную ось!

В темноте, разрываемой блеском зияния рдевших дредноутов, среди мертвенно бледных кусков астероидов вдруг показалось округлое тело, похожее чем-то на яблоко с кусаным боком.

– Чтоб меня интегралами драли… – опешив, шепнул глава стражи, раскрыв рот в изумлении.

– Свят… Свята-ая Мария-Кюри! О Майн Готт! Это же она есть? Она самая? – гость из Вод и всей Зелени тронул парнишку за локоть.

– Mors Stella! – указующе взняв к небу палец сказал громко мелкий помощник трактирщика, – до сих пор на орбите летает средь мусора. Раз в полвека лишь видно, как главный дредноут почкуется и траекторию тем изменяет!

– Говорят же, она в час Погибели Мира в Марс врезалась…

– И Луну она прежде – чах-чах! – и в обломки…

– Да сказки всё то! Никакой Луны не было! – фыркнул помощник главы ночной стражи, – с сотворения мира обломки летали по небу!

– А вот нет, я читал в старых книгах, что была Луна! И что к звёздам летали мы даже, Луну ту топтали. И звезду эту сделал сам Маск, будь неладен он трижды! – говоривший то сплюнул под ноги.

– А мне дед один в прошлую пятницу как-то сказал, что сам видел Луну… сказал тихо хозяин трактира.

– Врёшь – никто не живёт столько много, и даже светлейшие Лорды! – мотнул головой глава стражи, подозрительно щурясь, – и чего он ещё толковал, этот дед твой?

– Ну не знаю, я книг не читал. Его ваши же те, из Дневной дуболомы, и забрали под землю на каторгу…

– И поделом. Взял ещё сеять ересь, смутьян, – фыркнул главный из стражников, зыркая грозно сквозь психолинзу на притихших гостей заведения – и обратился к трактирщику:

– Эй, Омметрус – ещё мне с парнями по «Дизеля Духу»! И покрепче!

– Я принесу! – отозвался парнишка, стремясь мимо дяди на кухню.

– Ты хоть не сцы им там больше в их пойло, паршивец! – шепнул ему родственник на ухо, убирая набок психолинзу – чтобы канал не прослушали стражи.

– Ну дай хоть им плюну раз, дядя… – взмолился пацан, – из-за таких вот живём мы вот в этом вот… где наука вся и оказалась.

– Ладно, раз… Но не больше!

– Это всё Маск виноват… – буркнул кто-то ещё из хлебавших напитки.

– Тсс, дурак! Ща вон стража услышит, как ты поминаешь его, и без разбора там – хвалишь иль хулишь его – за ересь нас всех в катакомбы на каторгу всунет… – шепнул тому гость из земель Лорда Вод и Зелёных Просторов, уже ставший въезжать в политический строй здешних Пустошей. И вновь посмотрел на хронометр – близко ли полночь.

Наливая по кубкам халявное пойло для стражи, парнишка ещё раз взглянул за окно, где средь звёзд вдруг мелькнула крылатая тень. Или то показалось?

В кармане приятно тянули к земле своей тяжестью тридцать промасленных гаек с нетронутой ржою резьбой, что недавно, два дня лишь назад получил он от странного с виду пришельца не с Пустошей – древнего деда с седой бородищей, кто дал их взамен за ту странную просьбу – и присовокупил пусть виды видавшую, но со всеми страницами целую книжку о ракетостроении. Странный дед… как же он там назвался?

Но что-то случилось под солнцем и звёздами в эту вот ночь – это парень вдруг понял преясно. И щедро плюя в кружки грозных носителей власти опять взнял глаза в небеса, ища то, что ему показалось в их черни – где некогда к звёздам взмывали ракеты, и даже парили пожравшие мир в Час Погибели Левиафаны – как молвили старые книги, какие ещё не сожгли.

II

Чертоги под Куполом. Графские залы семейства Цетанов, Хранителей Выжженных Пустошей.

Купол взмывал ввысь к ночной черноте, из-под стекла и ажурных металлоконструкций искрясь ярким блеском огней освещения. Генераторы атомной станции в недрах обители графов всех Выжженных Пустошей были доселе сильнейшим источником мощности даже пять тёмных столетий спустя от Погибели Мира – и служили объектом внимания всех окружавших угодья семейства Цетанов варлордов с иными владетелями, алчно целивших к сим робоклешни с присосками. Впрочем, пока безуспешно.

Стража с лязгом раздвинула робоклешни́ с алебардами и штурмовыми мушкетами из водосточных труб и водопроводов – дань уважения прошлым, суровым безжалостным войнам за дизель с вэдэшкой, когда не хватало уже истощавшихся старых запасов и дронов, и лазеров – пропуская наверх по взмывающей по шестерёнкам и роликам лестнице-самоподъёмнику чью-то бегущую тень, произнёсшую правильный отзыв уже уходившего дня. Скрипя старым, запрошлого века ещё экзоскелетом, в шлюз-камеру резво вбежал пожилой говорун с психолинзой на обруче вкруг головы, разгоняя рукой облака кислорода из клапанов сдувки, снимая с лица фильтр-маску. В чертоге Его МегаДизельства шло совещание первых министров с иными советниками. Граф Люмен из семейства Цетанов плескался в роскошной, наполненной мыльною пеной купальне, внимая словам счетовода налогов и податей.

– Милорд… Ваша Дизельность… – зашептал вестносец хозяину на ухо, чья рука уже щупала груди роскошной девицы, плескавшейся с графом в нагретой углями из книг по механике ванне размерами в десять на десять локтей. Грудь, кстати, была настоящей. Как и вторая, и всё остальное в девице.

«Три квартала бы пить могли целых два цикла отлунных обломков…» – подумал вдруг с завистью старый слуга-говорун – глядя, как их хозяин второю рукою из золота и фибергласса изящно суёт в рот второй столь же сочной девицы багряную гроздь винограда.

«Из Садов под Стеклом... Триста гаек за ягоду! Чтоб я так жил, как наш олух!»

– Что тебе, Генри? Не видишь, я занят?

Рука их хозяина вновь стала тискать девицу уже под водой с мыльной пеной, какую вздували пять хоботов розовых робослонят вокруг ванны.

– Итак, Лорд-Калькулятор, ввести с понедельника новый налог на открытие Вечной незыблемой Смазки для всех механизмов. Народу внушить, что всё это приблизит открытие оной. Уважаемый Архимагус-Технологус, почтенный Копрофагус, как обстоит…

– Я Сапрофагус, Ваше Светлейшее МегаДизельство… – осторожно поправил владетеля тощий старик в древних круглых очках и изысканной шляпе под вид половинки реторты и дефлегматора.

– Да какая в том разница? Ваши безрукие лаборантусы наконец-то подняли нам выход для фракции «слёз»?

Архимагус-технологус отрицательно покрутил головой.

– Закон Архифлегмуса трудно нарушить, мой граф. Но лаборантусы будут стараться, клянусь святым Теслой и Вечною Смазкой!

– Как уж три века стараются без толку… – тихо шепнул бывший рядом с махавшим их графу посланником Пятый Голосопи́сец его МегаДизельства.

– Ясно. Налог на развитие точных наук в десять гаек на нос, – граф с блаженной улыбкой лежал среди ванной, жуя виноградинку.

– Как обстоят дела с правопорядком, Лорд-Исправитель? – даже не глянув на тщетно махавшего Его МегаДизельству вестника граф обратился к стоявшему подле наполненной ванны помощнику – первому над всею стражей и сыском в столице. Тот козырнул, встав по струнке.

– Как раз задержали мои молодцы чужеземца на площади – из Вод и Всей Зелени некоего обывателя херра Рашпиля – кто…

– Шпион? В Катакомбы его… – граф лениво куснул виноградинку, зажатую между грудей леворучь от него возлегающей в ванне девицы.

– Никак нет – нарушитель порядка, бесстыдный пьянчуга. Залез с сапогами в фонтан питьевой, и туда помочился подобно гвардейцу из Каменных Лбов на их праздник второго дня крайнего месяца лета – а потом…

– Да полно – и так мы туда все отходы сливаем, где чернь одна пьёт. Штраф в семь десятков непорченных гаек и…

– Ваша Дизельность – он нарушал тишину, пьяный там поноси́л ваш светлейший дом графов Цетанов – что-де в ваше мудрейшее архиправление в городе нет даже банки вэдэшки, когда она срочно нужна! Что-то про баб и скафандры вопил, как его наши люди вязали – и чего-то про функцию с амплитудой.

– Еретик-математикус?

– Никак нет – инженер-теплотехникус из соседнего графства. Так изысканно там он бранился, что придворный лингвистус от зависти выпал в осадок, просил чужеземца того в составлении энциклопедии помощь ему оказать.

– Варвары… – ухмыльнулся Его МегаДизельство, высунув ноги из пены – и робослонята усердно принялись чесать ему хоботом пятки, – а ещё просвещённым народом себя называют, культуре нас учат с законами. И чего говорил этот Рашпиль?

– Гмм… Посылал вас и вашего папеньку с мамой в…

– Довольно… – Его МегаДизельность шлёпнул вторую девицу по мягким частям ниже спинки, поднимая волну в пенной ванне, – энциклопедию им подавай ещё… Штраф в две – нет – в три сотни непорченных гаек за подрывание скреп и устоев великой незыблемой нации жителей Пустошей, за очернение авторитета семейства Цетанов – и депути… декрети… депрати…

– Депортировать? – подсказал графу тихо Второй Голосописец Его МегаДизельства, наклонившись поближе к вздымавшейся пене.

– Да Вольт ему в зад! – сплюнул граф на пол косточку, – всыпать десять плетей и немедленно вытолкать вон из столицы! Что там с сыском еретиков?

– В городе в пятницу взяли какого-то странника без документов и клейм, чужеземца по виду. Сдали страже его по доносу, что смуту де сеет в народе.

– Шпион?

– Никак нет – сумасшедший наверное. Древний старик с бородищей до пояса. Сам нездешний – все пальцы целы́, и других запчастей не имеется.

– Точно шпион… В чём его обвиняли?

– Нёс какое-то всем, что сам помнит Луну в небесах, что наука превыше всего, и наполнилась чаша терпенья у древних отцов всепознания, и…

– Понятно – обмотка совсем прохудилась у старого, – граф покрутил у виска, фиберглассовым пальцем в сияющем золоте, – в Катакомбы, копать Архи-Мощь.

– Уже роет.

Вестник набрался решимости, подойдя снова ближе и влазя в их речь.

– Ваше Светлейшее Дизельшество – в Катакомбах под Куполом каторжники Главного Исправителя только что вырыли робо-яйцо!

– Ну и что? – зевнул граф, скаля зубы из платины, – в прошлом месяце эти поганцы отрыли там робо-яйцо пневмозухии – так гвардейцы пол-цикла обломков ловили ту пакость в туннелях, три тонны бензина испортили прежде чем выгнали.

Он обернулся к стоявшему подле помощнику.

– Лорд Исправитель – сжечь их вместе с яйцом тройной дозой напалма!

– Ваше Дизельшество – а кто будет нам отрывать ту Великую Мощь? Да и священный огонь может так же попортить отрытые стержни могущества, – Высочайший И Главный Лорд-Накопитель Всех Мощностей и Энергий в уме стал считать, сколько ТВЭЛов времён до Погибели Мира придётся опять извлекать из уже похудевших за графство Его МегаСветлости прежних хранилищ НЗ, дабы тем компенсировать их недостачу, когда каторжане и их единицы находок ещё уцелевших под Куполом в Ямах таких же стержней из урана сгорят в жарком пламени бензонасосов.

– Купим у брата, – и сочная ягода брызнула соком в губах у девицы, заструившимся прямо на грудь той.

– А на каторгу Лорд-Исправитель с утра возьмёт новых мужланов по городу. Мало ли кто учудит чего после похмелья? Изобретёт там чего…

– Сделаем, Ваше Дизельшество! – козырнул своей левой рукой из чугуния Лорд-Исправитель, вытянувшись в струнку перед графом.

– Да ваш братец… кхм… – Лорд Всех Мощностей и Энергий на миг поперхнулся, осёкшись, – Ваш Единозиготный Брат-Лорд Гаусс младший-Цетан уж скорее удавится, чем продаст нам ещё десять ТВЭЛов. Он же сам метит в графы, и Теслой Клянусь – не дождётся, как вы устремитесь в обитель Великого Сервера Душ и Идей!

Из-под пены меж ног Его Светлости вынырнула третья девица, и старый слуга в офигении даже потряс головой – представляя, что делала та в этой ванне. Но весть, что он нёс, принудила его взять тут слово.

– Ваше Дизельшество – это не просто яйцо! – вмешавшись в речь лордов зашептал говорун графу на ухо, уронив психолинзу в волнении на пол, – возможно, что это яйцо тетракрылого Левиафана!

– Бред плешивого робо-осла!!! – возмущённо воскликнул Первейший Хранитель Заряда к Разъёмам со знаком Святого Трезубца на одеянии, – Тетракрылых Левиафанов поела Железная Плесень три века назад до единого!

– Трижды Бред! – поддакнул тому Третий Голосопи́сец его МегаДизельства, – вы вообще представляете Левиафана яйцо? Да оно будет с камеру шлюза размерами! И как бы оно пролежало без смазки… – он осенил себя жестом Великого Блага Всесмазки, – в той яме? Там Коррозия, Влажность и Кислород, трижды прокляты будут Железо Едящие!

– А если он из нержавейки, милорд? Я слышал, как сто лет назад в землях племени са́курасакэ в краю моих предков в земле откопали одно из тех древних чудовищ. Говорят, что когда-то… – начал было речь Высочайший И Главный Лорд Накопитель Всех Мощностей и Энергий.

– Бред – сам Тесла свидетель, – поморщил нос граф, не переставая кормить одну девку и щупать другую под пеной из хоботов робослонят, пока третья вновь скрылась в воде между ног Его Светлости, – ты представляешь, почтенный Ампер-сан, как дорого стоил бы тот Левиафан из Троих не боящейся стали?

«Не дороже уж ванны твоей, остолоп ты с АйКью ниже плинтуса…» – подумал посланец, убирая подальше от глаз психолинзу, чтобы мысли его не прочёл вдруг сам граф, в чью тупую башку сей девайс был внедрён от рождения – благо его первородству.

Он-то помнил, как дед их владетеля граф Килогерц прежде лично въезжал на коне в зал собрания лордов наук, повелев вместо поисков способов срочной очистки земель на их Пустошах лишь повышать число флегмы в кубах архимагам-технологусам, и давать больше выхода «слёз» для казны – а папаша, светлейший граф Гидроочисток (ошибка писца-имячея – уже, впрочем, последняя – занёсшего имя младенца-наследника в списки из стали великого дома Цетан, и успевшего то разослать всем соседним домам и вассалам), сумевший разбить всех врагов в бушевавшей войне за солярку и слить земли разных варлордов и прочих разбойников в целое сборище прежде враждебных уделов, просто клал на науку с болтом, закрыв все немногие школы с хранилищем книг. Но уж младший из рода Цетанов, Его МегаСветлость Люмен (вот ирония в имени просто, Святая Мария-Кюри!) переплюнул их всех – топя ванную книгами точных наук и на них жаря утром взращённую в Куполе дичь, а народ облагая налогом на фильтры с вэдэшкой.

(Клапан, кстати, давно не работал… Ещё с той поры, как был нужен ему, когда был он чутка помоложе, в правление папеньки графа)

– Лорд-Исправитель – спалите их к Маску – и дел-то… Ну что, мои сладкие – кто хочет ягодку? – Его МегаДизельство вновь обратился к девицам, кормя их как птичек и брызгаясь пеной, пока робослонята её надували пузырчатой белой волной на роскошные стройные формы красоток.

Старый слуга вдруг поймал себя в этот момент на той мысли, что давно уж пора бы свалить прочь из Купола хоть да куда бы подальше – Святая Мария-Кюри тому трижды свидетель, что мысль эта была как раз своевременной, нужной.

И так он и сделал, едва только выйдя из шлюза под хохот красоток и бульканье пены купальни Его МегаДизельства.

III

Катакомбы под Куполом. Каторжная яма еретиков.

В темноте Катакомб лишь блестели остатки работающих светодиодов из прошлого, откопанных узниками из руин основания Купола и приспособленных к освещению каторжной ямы, в которой они из обломков бетона с асфальтом кирками старались добыть артефакты Великого прошлого века до Мира Погибели. Стража не лезла вглубь ямы, лениво шагая вокруг по периметру их котлована, хлебая «Мощь Дизеля», взятого утром в трактире из куба Омметруса, учтиво налитую им пацаном из обслуги – пока сам десятник помчался наверх известить их светлейшего графа о странной находке, чтобы в чертоги Его МегаДизельства срочно послали гонца.

Тут в яме присели на тубусы ТВЭЛов двенадцать усталых мужчин разных лет. У большинства стража прежде сняла «пластошкуры» перед трудом в этой яме, дабы пресечь тем возможность побега – но ум еретической мысли и тут находил себе узкую тропку сквозь мрак – и поверх грязной кожи лежала свинцовая плёнка защитных костюмов, добытая из расколупанных древних аккумуляторов прошлого, тут же валявшихся в яме. Пара узников – явно как старшие здесь средь других – меж собою порой толковали на нео-греческом вперемешку со здешними говорами. И лишь тринадцатый – совсем уже древний старик, весь заросший седой бородою до пояса и волосами по плечи – ковырялся с киркой среди камня, отбивая кусок за куском от породы, сковавшей обломками купол огромного робо-яйца, чья макушка была метра два в поперечнике.

– Зря стараешься, деда. Не трать уже силы… Ща припрутся Его МегаДизельства люди, и спалят тут всё вместе с нами и ентой находкой, – ворча, пробубнил глухим голосом главный тут из каторжан лет под сорок, – угораздило же это тебе раскопать вместо ТВЭЛов тут в яме…

– Помоги-ка мне лучше отрыть его, парень, пока стража не бдит, а сжигальшики там где-то дрыхнут в казармах, – обернулся к тому вдруг старик, властным взглядом буравя товарища с каторги, с кем двое суток рыл яму под Куполом в поисках ТВЭЛов. Тот вдруг безмолвно ему подчинился, взяв вторую кирку и затюкав по глыбам бетона с торчавшими точно клыки арматурами в серой породе.

– Эй, братан, подсоби! – подозвал он ещё одного из двенадцати узников.

Три кирки застучали по камню с утроенной силой – но и так двое братьев никак не могли обогнать старика, с нечеловеческой силой рубившего крохкий бетон, очищая от груды обломков под ней погребённый неведомый всем им предмет.

– Из Троих не боящейся стали… – прошептал восхищённо старшой над узилищем, рассмотрев скорлупу исполинского робо-яйца.

– Как тебя звать? – вдруг спросил каторжанина дед, прекратив колупать киркой камни и обернувшись к тому.

– Да Мо́ос я назван – а прозвище, стало быть, Камень. А вон брат мой, Андроид – младшой.

– Тоже прозвище?

– Ну так… – младший из братьев насмешливо хмыкнул, – папаша решил перед всеми чутка побахвалиться, первосвященнику щедро занёс мешок гаек – а тот в книгах святых покопался, и дал мне тем имя АндрАИ – человекоподобный искусственный разум. Ну какой тут язык это вымолвит?

– Он тебе, стало быть, и предрёк на роду, что ты с детства в науку полезешь, тебя она первого тем призовёт, – буркнул Камень, круша острой киркой бетон, – и меня за собою утянешь потом, дуралей. А сидели бы мирно на ферме своей гидропонной, и хлебную водоросль тихо выращивали. Нет – потянуло нас изобретать…

– Ваш конвертер тут? – глянул старик на гудевший в углу аппарат, хитро скрытый от стражи кусками породы.

– Наш конечно же, чё уж тут врать. Хоть какое тепло с освещением будет, – кивнул головою Андроид.

– Мы с братом тут заправляем компанией нашей, – опять взял речь Камень, – все люди хорошие, еретики – нет убивцев там или ворья, как бывает на каторге, все тут одиннадцать рыл.

Старик быстро обёг взглядом яму, считая сидельцев Его МегаДизельства.

– Вроде лишний тут кто-то…

– Ну так место хорошее – быстро находятся люди копать Архи-Мощь… Тебя вот, дедуся, за ересь забрали на улице эти дубины, – сказал братец Камня, переглянувшись с тем взорами.

– Да был тут и двенадцатый прежде – один стукачок… – хмыкнул Мо́ос, разоткровенничавшись перед тринадцатым узником, – казначеем нам вызвался быть, сам же тырил тайком сухари с концентратом из общей бадьи он, собака – и страже на нас настучал, когда мы здесь конвертер с парнями сварганили. Ну – мы его и того…

– В концентраты? – спросил вдруг с угрюмой ухмылкой старик.

– Ну зачем? – ковырнул в зубах Камень, – запихнули в конвертер. Хоть какая-то польза, светлее хоть стало тут в яме. Страже сказали – построил он крылья как птичьи и улетел. Зато вот его вместо нам дали того дурковатого податей сборщика, кто калькулятор решил изобресть, не уведомив власти.

– И не простой, а логарифмируюший! – пискнул фальцетом былой сборщик податей, сидя на куче бетонной щебёнки и чистя кирку.

– Голова в общем парень, хоть и дурак дураком. Зато вот какая компания нашему бывшему недругу, током ударенному. Вон – трясётся весь, дёрганый. Был десятником в страже у графа, ересь в народе выискивал – и пролез поменять без электрика лампочку в нашем узилище, дурень…

Тот, услышав, как речь завели и о нём, повернулся лицом к говорившим.

– И узрил я там свет в миллионы Кандел! И сказал он мне се: «Идь до тех, кого гнал ты, дурак непросве́щенный – и дай им сей свет, что несу я для мира! Во имя Ампера, и Вольта, и Ома Святого!»

– Во – поехал обмоткой совсем, как его коротнуло в чертоге владетеля… – покрутил у виска грязным пальцем брат Камня, – говорят ведь мудрейшие книги: «проверь сперва фазу!»

– А ты, дед, за что угодил в Катакомбы? Слышал, тоже за ересь научную взяли тебя дуболомы Его МегаДизельства? Что изобрёл ты хоть?

– Много что… Я летал прежде к звёздам, дал людям речь с ви́деньем вдаль и сквозь сети, научил излагать вдвое больше обычного. Создал повозки без робо-осла самобеглые, летел через вакуум в тёмной норе под землёй… творил чудеса и чудовищ…

Андроид присвистнул, крутя у виска грязным пальцем.

Старик на миг смолк, прикоснувшись ладонью к яйцу.

– Меня сдал людям графа парнишка один, из трактира который на Двух Тупиках. Я сам ему дал тридцать гаек, дабы тот на меня им донёс как на злостного еретика – чтобы к вам сюда в яму попасть, и найти кое-что, что осталось от прошлого мира… Ибо так предначертано – и когда меня вскоре не станет, и уйдут в Сервер Душ и Идей и за мною те вставшие, он уже понесёт светоч знания миру и людям…

– Ну даёшь ты, старик! Это кто же себя сам сдаёт, чтобы в Яму попасть Архи-Мощь для его МегаДизельства рыть без скафандра? – Камень округлил глаза, с удивлением глядя на их собеседника, – ты, походу, чудней вольтанутого нашего Малого!

Тот услышал, что речь завели про него, и вновь принялся пророковать во весь голос:

– И узрил я там свет в миллионы…

– Да замолкни уж, жертва пробоя! Достал… Тут ведь жить нам осталось быть может едва полчаса, а ты всё пророкуешь. Вон, как деда совсем взволновал… – грозно рявкнул Андроид.

– Да – заткни уж обмотку! – поддакнул ещё один из каторжан, – эй, братва – есть хоть «слёзы» ещё в нашей банке?

– Есть! Я с утра дефлегматор и куб заряжал!

– Хоть давайте уж выпьем для храбрости. Гореть заживо та ещё дрянь, коротни им обмотку, уродам безграмотным…

«Слёзы еретиков» зажурчали по чашкам из крышечек тубусов ТВЭЛов, давно неактивных. И лишь тринадцатый, этот старик, так и стал с киркой в длани у робо-яйца, вполовину уже ими вырытого, трогая дланью сегменты блестящей как свет скорлупы.

Камню вдруг показался его лик знакомым – вот так, стоя в профиль. Где-то в прошлом, в истлевших уже святых книгах он видел его, только бывшего много моложе. Те же скулы, глаза, возвышавшийся лоб. И он осторожно, взволнованно, тихо спросил у того:

– Кто ты? Как имя твоё, человек?

Старик обернулся к тому, встретив взгляд сотоварища, ученика.

Его имя давно не звучало уже под Луной, а потом под её лишь обломками – и пугало иных, служа грозным проклятьем из века ушедшего, из времён до Погибели Мира. Его кожа от частых прыжков через время сквозь лёд гибернации анабиоза покрылась морщинами свыше того, что давал ему возраст – в бесконечных попытках исправить идущий в погибель и хаос их гибнущий мир, за который он был до сих пор бесконечно ответственен, как отец его многих творений. Его лик стал иным – но не суть.

– Моё имя… – он запнулся на миг, словно с трудом выговаривая, – Элан… Элан Рив Ма…

Не дослушав того, Камень бухнулся перед назвавшимся на колени, не взирая на впившийся в кожу бетон. Подле в священнейшем трепете пал ниц и брат его, Первозванный к науке АндрАИ.

– Илон!!! Сам Илон!!! Святой Илон Маск!!!

Они обернулись к уже допивавшим остатки «слёз» узникам.

– Братья – святой Илон к нам вновь снизошёл из обители Теслы Великого! Возрадуйтесь, люди науки, ибо грядёт снова царствие знания!

Двенадцать пар рук – измождённых, в мозолях и ранах от кирок, все в серой бетонной пыли и ожогах от Смерти Лучей – протянулись к нему, возвышавшемуся над коленосклонившимися учениками.

– Учитель, воззри на творящийся в мире позор и безграмотность!

– Наука вся попрана, умным быть смертью грозит лишь!

– Варлорды и графы воюют за дизель с вэдэшкой, а люди страдают и жрут лишь один ферментированный пластик!

– Всё знание нынче идёт лишь на выгонку спирта и поиск несуществующего perpetuum uncto!

– Воззри, как учёные люди презрев Лучи Смерти копают им древний источник энергии, себя защищая чем в силах их разума от радиации…

– …а эти не знавшие ни интеграла позорища жгут все священные книги минувшего!

– …и взяли себе всю воду́ питьевую, всех с натуральными сиськами девок и весь виноград! – пискнул былой сборщик податей сквозь мольбы и крики товарищей с каторги.

– Воззри, вот во что без великого знания мир превратился – где не верят в Луну!

– Где на каторгу гонят всех тех, кто построил конвертер, колонну ректификации и даже обычную Нюберга лампу!

– И калькулятор! – вновь пискнул былой сборщик податей.

– Помоги же, Учитель! Верни назад знание в мир!

Он ласково трогал их руки в мозолях с рубцами, тянувшиеся к знаниям, одобрительно хлопая тех по плечам, дав братьям знак встать с колен ввысь.

– Внемлите же, чада науки, гонимые дети её! Переполнена чаша терпения троицы Вольта, Ампера и Ома святого – ибо деяния недругов наших наполнили сердце великого Теслы неистовой яростью, нетерпением к власть попирающим тем нечестивцами – кто не в силах сложить с единицы до ста по прогрессии Гаусса, и жжёт книги древнейших времён о полётах на небо с законами Ньютона! Где теорию поля Ландау принимают за агрономию!

Он умолк на мгновение, глядя на братьев по вере.

– Но мы вернём всё назад!

Катакомбы наполнились криками каторжников, сотрясавших в ладонях кирками.

– Долой мракобесие!

– Сделаем науку великою снова!

– Знания или смерть! – друг за другом из уст его новых адептов рождались звучащие лозунги символа веры.

– Нет Бога кроме Прогресса, и Илон Маск есть Пророк Его!

– Всем мужикам по вэдэшке, всем женщинам сиськи! – шутя пискнул былой сборщик податей – но его не расслышали в общем поднявшемся гаме, ликуя явлению Неназываемого, Илона Маска.

Стража вокруг котлована, игравшая в кости на гайки, заволновалась, вместо звуков ударов кайлов о бетон вдруг услышав призывы к неповиновению.

– Эй вы там, еретики! Ну-ка стихли – и рыть Архи-Мощь для Его МегаДизельства! А не то лишу ужина! – рявкнул помощник десятника, – а на ужин как раз макароны из целлюлозы в честь дня рождения Светлости графа!

Пророк дал знак смолкнуть, что вновь хочет что-то сказать.

– Ша, братва, ша! Ну-ка тихо! – вскочив на гору старых ТВЭЛов взволнованный Камень ввысь вскинул кулак, заставляя товарищей смолкнуть, – ща Илон нам слово толкнёт! Говори же, Учитель, мы внемлем!

Он встал на отвал из бетонных отщепов, обернувшись у отрытому робо-яйцу.

– Долго взирал я на то, как катился мир в тьму и безграмотность. Я пытался исправить не раз ход истории, правя умы и сердца, направляя. Но увы – неизменна природа людей. И пришёл срок исправить весь этот бардак…

– Но как же, Учитель? – спросил тихо Андроид, – нас только двенадцать, имеем лишь кирки в руках и те знания в бошках, кои добыли в слезах и мозолях.

Вместо ответа Пророк протянул свою руку, указуя на исполинский светлеющий конус из нержавейки, что торчал из бетонного крошева.

– Наука – великая сила… Вот он – предвестник минувшего. Вот он, мой первенец… Наисильнейший и Вечный.

Осколки бетона хрустели под поступью учеников, подходивших за ним вслед к яйцу. Учитель притронулся пальцами правой руки к скорлупе, нажимая на тайные точки с сокрытыми датчиками, и ввёл личный пароль пробуждения.

– Здравствуй, XÆA-12b, дитя моё…

Из глаз старика побежали двумя ручейками слезинки. Скорлупа яйца треснула, разделяясь по шву меж сегментов.

– Когда-то до Мира Погибели мы сотворили Левиафанов – Робо-драконов невиданной мощи. Титанов небес, затмевающих солнце сиянием плазмы, чей рёв сотрясал, а великие крылья несли их к планетам быстрее любых гиперзвуков и дронов…

Из разлома скорлупок послышался скрежет, и когтистая лапа из сотен подвижных сегментов взметнулась на свет, вслед за коей явилась триокулярная голова всевеликого хищника, сканируя всех окружающих подле Пророка. Распахнулись огромные крылья – все восемь – затемняя мерцание светодиодов под сводами ямы.

– Ешь, мой мальчик, расти. Ибо твой час пришёл…

Металлы яйца были пищей для робо-дракона, сжиравшего их на глазах и растущего, когда гибкое тело из тысяч сегментов без устали множилось, самовыстраиваясь и удлинняясь. Когтистые лапы тянули к себе в жёрнов пасти лежавшие тут же отрытые ТВЭЛы, уже зажигавшие в чреве чудовища пламень рождавшего там термояд токамака. Пламя термитного залпа, пока раскалённая плазма ещё не достигла пылающей глотки, как тонкий всережущий скальпель пронзило конструкции сводов под Куполом, раскромсав арматуры и сталь швеллеров и двутавров как стебли соломы коса – пока сам Пророк с обретёнными учениками отступал от рождённого робо-дракона, давая расти исполину из прошлого, воспрять и расправить ему свои крылья.

– Так вот как они прежний мир за семь дней весь спалили дотла… – прошептал кто-то громко.

– Увлеклись мы немного… – смущённо сказал Святой Илон, краснея, – допустили невиданный всплеск криворуких подделок и копий,Made In China и прочий позор от любого бездарного власть поимевшего, возомнившего всуе себя новым Теллером и Оппенгеймером с Наполеоном. И сгорел мир в огне всевражды – и истлели, сгнили за эти века все драконы небес… но один сохранился… мой Первенец, Лучший. И теперь он воспрянет, и светом священного пламени вычистит эти конюшни невежества.

Пока онемевшая стража застыла как в ступоре, теряя из робоклешней свои плети с дубинками, а Пророк и Двенадцать молчали, в Катакомбы ворвался летучий отряд выжигателей. Впереди бежал старший, в асбестовых латах и с помпой наперевес, на конце коей рдел огонёк от горелки, куда робо-макаки по оба плеча от носимого бака с бензином ещё не качнули его загущённую смесь прямо в сопло. Вслед за ним торопились ещё десять младших крематоров-стражников. За плечами последнего вместо насоса с качающей топливо парою робо-макак висел старый, пружинный, с огромным раструбом из панциря черепахи проигрыватель, с пластинки которого в скрипе иглы доносился возвышенный Вагнер, взлетая под своды в полёте валькирий.

– Вы чуете этот вот запах, ребята? – подбадривал старший крематор товарищей, – это бензин, сынки! Люблю этот запах в полуночь! Так пахнет…

Он замер на миг, увидав среди ямы огромную тварь, чьи железные крылья уже разломили ажурные швеллеры сводов, раскрыв выход к небу.

– О-о… – просвистел ошеломленно старший крематор, опустив свой насос к сапогам.

Струя полыхавшего впламень термита разрезала огненной нитью и сталь, и асбест их брони – как полёт ослепительной молнии. С грохотом пали на пол сотни мелких фрагментов, оставив крематоров голыми, прикрывавшими пальцами робоклешней и присосок тестикулы в кружеве тлевших волос, в ужасе глядя на робо-дракона.

– Бегите, глупцы… – чуть прищурясь сказал им Пророк с неким едким смешком – и одиннадцать голых крематоров, сверкая розовыми ягодицами как детвора от прививки все ринулись в двери, из коих явились.

Пророк встал во весь рост на навале бетонной щебёнки, пока робо-дракон пожирал своей пастью остатки откопанных ТВЭЛов и швеллеров металлоконструкций, на глазах разрастаясь всё выше. Плазма в тысячи Кельвинов ярко зияла в его нержавеющей глотке, покрытой бетонокерамикой в коконе вихрей магнитного поля. И в тени его крохотным контуром, тёмной фигуркой виднелась тень Илона Маска, Пророка Прогресса – сурового и неизбежного, круг за кругом менявшего мир от эпохи к эпохе.

– Сделаем же науку великою снова! Пусть притеснители наши сильны, но на нашей святой стороне будут правда и знание! Один муж седой древности как-то изрёк, что великое древо свободы порой поливать нужно кровью любящих его – и его угнетателей…

Братья молчали, внимая словам их Учителя. И взмывали ввысь крылья, все восемь огромных железных чешуйчатых арок – застилая свет звёзд из дыры в Катакомбах.

– Ну что, братья – не пора ли навести шороху в этом олигархическом зажравшемся садоводчестве? Наука превыше всего!!!

– Да он совсем уже выжил из слизи, этот Та́у Икс Зет 114/2100100100500 из 5120-го «Омикрон»! – в возмущении хлопнул клубком долгих синих щупалец с присосками по монитору из психотропных проекций их мыслей Мю Дельта Ипсилон 211/710010010800, – мы послали его подсобрать нам статистики малость об обществах прямоходящих ноль-ноль-примитивусов – а он стал и сам как они!

– Совсем слизью потёк… Их же вайбов словил, возомнил себя Маск знает кем, цельным мироустройщиком! – поддакнул ему Пси Гамма Дельта 525/3100100200, – а у него тут в том цикле сверхновой защита диплома, жена на сносях без пособия, и пять сот головастиков вот-вот проклюнулся!

– Решено – возвращается прямо сейчас же! – сказал твёрдо первый, хватая зачётку стажёра-просрочника Та́у Икс Зет 114/2100100100500.

– Святой 01100111 01101111 01100100, какой срам… Представляю, что скажет на это директор… – весь зеленея, в альдебаранском стыде закрыв щупальцем лик с тремя сотнями глазо-фасеток, сказал офигевший от новости Пси Гамма Дельта 525/310010020.

Два куратора-старшеклассника обернулись к корпевшему над переделанной трижды домашкой юнцу из начального класса.

– Альфа Омега Зед сорок четвёртый! Что скажет на это директор?

Мелкий вскочил, взлевитировав в воздух со стула и щёлкнув хвостом.

– Он скажет: «Переэкзаменовка на осень сверхновой!»

– Молодец! Переписывай дальше.

Щупальце Мю Дельта Ипсилон 211/710010010800 прикоснулась к экрану, и тронуло «кнопку» нейронным пучком своей мысли.

– Учитель?

Двенадцать застыли, увидев, как главный исчез в яркой вспышке, не оставив ни пепла, ни даже свечения Черенкова на месте себя. Лишь трибинокулярный гигантский проснувшийся робо-дракон в ожидании замер под сводами их Катакомб.

– Учитель? Пророк?

Но в ответ не раздалось ни звука. Лишь бились сердца у Двенадцати, падали вниз с перекрытий куски швеллеров с арматурой, и где-то у входа в узилище тщетно качали напалм из своих бензобаков две робо-макаки – и попав в перегиб борозды на пластинке кольцом повторялся отрывок «Полёта Валькирий» из Вагнера.

Мир застыл в ожидании.

Бывший гонитель учёных с АндрАИ дотронулись справа и слева до рук их старшого.

– Слышь – ты самый из нас башковитый ведь, Камень. Чё мы делать-то будем теперь? – спросил брата Андроид, – скоро те выжигальщики снова вернутся, или граф пару стержней в реактор от страха впихнёт, и отправит всё к Тесле и Теслиной матери…

– Верно. Что ты хоть скажешь, а – старший?

Одиннадцать братьев застыли в волнении, внемля молчавшему Камню.

Моос взволнованно вытянул руку к проснувшейся твари, и робо-дракон опустил к нему голову, подчиняясь преемнику Первопророка.

– Я скажу, мои братья в науке – что сделаем знания великими снова. И пришёл час очистить от скверны невежества землю. Ибо как говорил сам Святой Илон Маск: «Великое древо свободы порой поливать нужно кровью любящих его – и его угнетателей…».

Он обратился к Малому и Первопризванному.

– Приведите Преемника. Ибо когда нас не станет, он будет нести свет науки в мир людям. Вы знаете, где отыскать паренька.

Братья кивнули. Робо-дракон, повинуясь движению мыслей хозяина, вскинул ввысь хищную голову и возвопил к небесам рёвом всех технологий минувшего с будущим, знаменуя рождение новой эпохи.

– Час настал. Ибо как говорил сам Святой Илон Маск: «Наука превыше всего!!!»