Навеки

В студентах Олег гулял с девушкой, которую звали Катей. Ну, дело молодое – он и с другими девушками встречался. Но тут связь длилась дольше обычного: с год приблизительно. Хотя закончилась тем, чем заканчиваются большинство из них: расставанием.

Инициатором был Олег.

Вообще говоря, могли помириться – и Катя прикладывала к тому определенные усилия, – но он не захотел. Гордый был. А чего не быть, если девятнадцать лет и вся жизнь впереди?! К тому же раньше как-то так получалось, что девушки первыми давали от ворот поворот. Вот Олег и решил – разнообразия ради – бросить кого-нибудь по собственной инициативе: для приобретения жизненного опыта, так сказать. И бросил.

А через пару месяцев узнал, что Катя вышла замуж. А еще через год – что воспитывает ребенка. Но поскольку точная дата рождения ребенка осталась неизвестной, Олег не мог узнать, от кого малыш. Да и какая разница: родился-то в браке – следовательно, и зарегистрирован на законного мужа.

Эка невидаль! Олег и сам через пару лет женился.

Жена ему попалась... самая обыкновенная. Господи, а какими еще бывают жены?! От мира сего. Крикливая и глуповатая... Например, нервно реагировала, когда Олег, надевая ботинки, случайно заступал с полового коврика на чистый пол. Сразу начинала орать:

– Куда прешь?! Я только вымыла.

Хотя Олег и заступил-то всего на полсантиметра.

И по другим вопросам имелись – как бы лучше выразиться? – хронические разногласия.

Естественно, это началось не сразу, а спустя некоторое время: после того, как семейная жизнь вроде бы устаканилась, родились дети и с жилищным вопросом разобрались. Но с возрастом разногласий накапливалось все больше и больше.

Возможно, поэтому Олег – к тому времени уже Олег Палыч – частенько вспоминал о той брошенной девушке. Какой она была ласковой... как заразительно засмеялась, когда Олег по ошибке назвал косметическое молочко косметическим творожком... какие у нее были упругие ягодицы... У жены к тому времени они стали гораздо хуже.

В общем, Олег Палыч вспоминал, вспоминал и как-то так – незаметно – пристрастился к этому делу.

Во время секса представлял Катю на месте жены. А поскольку совместное ведение домашнего хозяйства мало располагает к любви – фантазировал. Даже не стал заводить любовницу, поскольку – совершенно очевидно – та не смогла бы дать то, что давало свободное воспоминание.

Похоже, Олег Палыч любил ту девушку – Катю. Тем более, что у них мог быть общий ребенок. Хотя вряд ли...

Нет, он отдавал себе отчет, сколько прошло времени. Прекрасно понимал, что девчонки больше не существует – что в прежнем виде она живет лишь в его памяти, – но не мог остановиться. День за днем обнимал, целовал, раздевал – ту, восемнадцатилетнюю... Понимал, что обнимает фантом, и все равно – целовал и раздевал.

Осознавал, что страдает инфантилизмом, что стыдно взрослому мужику витать в облаках, – и все равно!

Интересно, что другие фэнтезийные женщины его не интересовали: никакие там Клеопатры и Мэрилин Монро, – лишь одна, единственная и незабвенная.

С другой стороны, именно развитое воображение спасло брак. Какое дело, кто сопит под боком, если вообразить можно что угодно?!

Как-то так – незаметно – прошла жизнь. А потом дочери выросли, повыходили замуж, разъехались. А потом жена неожиданно – буквально ни с того ни с сего – умерла. Никто больше не кричал, встречая мужа с работы:

– Опять на чистый пол заступил? Сколько можно?! – и другие подобные гадости.

Олег Палыч получил шикарную возможность воображать сколько душе угодно. И привычно погружался в прошлое, чтобы в миллионный раз раздеть девушку, которой давно не существовало. Хотя с возрастом ему больше нравилось просто вспоминать: выражения глаз, смешные недоразумения, прически и наряды подруги...

Это не мешало пребывать в реальности, со всеми ее обыденными заботами, сложностями и противоречиями. Красочные фантазии являлись чем-то вроде окошка в иномирье – светлым пятном в ничем не примечательной биографии.

А потом и Олег Палыч умер. После регистрации в Небесной Канцелярии, о которой нет смысла распространяться ввиду того, что она упоминается в огромном количестве источников, – услышал от ангела-консультанта:

– Ступайте вон в ту дверь. Вас ожидает жена.

Жена?

Признаться, на посмертную встречу с женой Олег Палыч не рассчитывал. То есть не то, чтобы был против, но не предполагал, что такое возможно. И тут указанная ангелом дверь – клубящаяся, из цельного облачного блока – отворилась.

За порогом стояла Катя. Восемнадцатилетняя – такая, какой он ее запомнил.

Собственно, и сам Олег пребывал на тот момент девятнадцатилетним. Видимо, это было общее правило: после смерти люди приобретали образ, соответствующий времени своего физического расцвета. Даже одежда соответствовала прошлому: к примеру, на Олеге были кеды, которые сейчас никто не носит.

Короче говоря, при виде бывшей возлюбленной у него перехватило дыхание. Из горла вырвалось нечто нечленораздельное.

Как ни странно, ангел-консультант разобрал, что намеревался вымолвить умерший, и пояснил в спину:

– У нас тут свой документооборот и свои правила. Женой считается та, с которой совершил больше всего сексуальных действий. Причем не важно, происходили они в реальности или в воображении.

И тогда помолодевший Олег бросился к Кате, а она бросилась в его распахнутые объятия. Они крепко обнялись и поцеловались, а потом – не в силах оторваться друг от друга – пошли по облакам.

– Как я по тебе соскучилась! – пожаловалась она.

– А я по тебе! – пожаловался он.

– Я сына тогда родила! От тебя, – сообщила Катя.

– Так у меня сын?! – вскричал потрясенный Олег. – Где, где он?

Катя игриво улыбнулась и ответила:

– Не здесь: наш сын пока жив. Но лет через тридцать, а лучше сорок, ты с ним обязательно познакомишься... Вот, пришли...

И продемонстрировала уютные, хотя небольшие, облачные апартаменты со всеми удобствами: шкафчиком для ежедневных мыслей, дезодорирующим озонным душем и двуспальной кроватью из перистых облаков.

– Мне здесь уже нравится!

Как зачарованный, Олег шагнул в новое жилище, в котором ему предстояло стать счастливым, и тут услышал нечто до боли знакомое:

– Сними кеды! Куда ты в них на чистый ковер... приперся?