Не ловите мух...

История о злодеях прошлого, о сплетниках и о необычных погодных явлениях.

Глава 1. По следу «Г.Г.».

Полли Уиннифред Трикк была легкой и воздушной, как пушинка, а учитывая, что ее примечательная внешность сразу же бросалась в глаза, то, скорее, как соринка.

Вы можете проморгаться, пытаясь избавиться от этой соринки, но образ слегка курносой, улыбчивой девушки с задорным блеском в глазах и едва считываемым коварством в уголках губ останется с вами надолго. Кое-кто и вовсе полагал, будто в Габен Полли однажды принес ветер. Возможно, даже восточный. Но скорее всего, ветер был северо-западным, учитывая, что родом она была из Льотомна, который еще называют городом Вечной Осени и который располагается, если верить карте, далеко-далеко на северо-западе от Габена.

И хоть в городе Полли была относительно недавно, все же, как и любая благовоспитанная мисс, прибыла она не по воздуху, подхваченная ветром вместе с опавшими листьями, а на поезде.

Что ж, на этом ее «благовоспитанность» заканчивалась. Так считал доктор Доу. О чем он не преминул сообщить ей в своей строгой холодной манере:

– Мисс Полли, я не уверен, известно ли вам это, но благовоспитанным мисс не пристало так громко смеяться. Вы же не хотите, чтобы кто-то услышал и подумал, будто в этом доме происходит что-то, – он поморщился, – забавное.

Полли прекратила смеяться и лукаво глянула на него:

– Прошу прощения, доктор, – сказала она. – И правда, нельзя допустить, чтобы кто-то решил, что в вашей обители мрака и угрюмости живут люди, которые способны смеяться.

Доктор Доу, как всегда, сарказма не уловил и совершенно серьезно кивнул.

Дело происходило ранним утром в гостиной дома № 7 в переулке Трокар.

Горел камин, напольные часы в углу только что отбили половину седьмого, а с кухни в гостиную полз запах тостов и омлета, которые готовила экономка доктора и по совместительству тетушка Полли, миссис Трикк.

Доктор Доу сидел в кресле у камина и предавался своим любимым утренним занятиям – в ожидании почтальона с газетой, пил кофе с корицей, курил вишневую папиретку и читал один из медицинских справочников, видимо, пытаясь найти там сухое и унылое определение смеху, как симптому какой-нибудь опасной и непременно неизлечимой болезни.

На лестнице раздались шаги, и в гостиную спустился зевающий и более взлохмаченный, чем обычно, Джаспер.

– Ты смеялась, Полли? – спросил он, забравшись с ногами на диван, чем вызвал неудовольствие доктора. – Дядюшка, как всегда, сказал что-то забавное?

– Джаспер, ты же знаешь, что я избегаю всего, связанного с забавным? – хмуро поинтересовался доктор, и Джаспер с Полли, не сговариваясь, хмыкнули.

– На этот раз, – сказала Полли, – доктор не причем. А развеселило меня вот это.

Она протянула мальчику прямоугольную картонку.

– Это вылезло из той штуковины в прихожей.

– А, метеокарточка, – сказал Джаспер. – Погодная сводка. Скука смертная и… – Он прочитал то, что на ней написано, и вдруг замолчал. Округлив глаза, мальчик уставился на Полли. – Они думают, что будет листветер?

Полли кивнула.

– Доктор сказал, что в Габене его еще называют «ветром из Льотомна». Это меня и рассмешило.

– Что тут смешного? – не понял Джаспер. – Из Льотомна прилетает ветер и приносит с собой листья. У вас там разве нет лиственных бурь?

– В том-то и дело, что нет. В Льотомне и правда бывает погода, которую в Габене я пока не видела. К примеру, пушистая мгла, когда улицы затягивает розовый пух с деревьев вязень, или меланхолина, когда весь город погружается в апатию. Бывают даже перьевые грозы и нотные дожди. Но про листветер я слышу впервые.

– Жаль, в Габене нет меланхолины, – прокомментировал доктор. – Этому безумному городу не помешало бы хотя бы изредка впадать в хандру.

– Но тогда все стали бы, как ты, дядюшка! – воскликнул Джаспер, и на лице доктора появилось мечтательное выражение.

Повернувшись к Полли, мальчик хмуро добавил:

– Кажется, в этом доме и так постоянно разгуливает меланхолина… и в городе уже давно ничего не происходило. Вот бы появился какой-нибудь безумный ученый! Или жуткий монстр! Или какой-нибудь маньяк, на худой конец! Очень скучно, никаких тайн!

– Меня мучает одна тайна, Джаспер, – сказал доктор. – Почему ты все еще в пижаме?

Джаспер демонстративно застегнул верхнюю пуговку своей полосатой пижамы и с важным видом сообщил:

– Это мой новый костюм, дядюшка. И в нем я теперь буду ходить всегда.

– Не будешь.

– Буду!

– Джаспер!

– Дядюшка!

– Доктор! – вклинилась Полли.

– Что? – раздраженно спросил доктор Доу. – Вы тоже намерены разгуливать в пижаме, как… какая-то кошка?

– Кошки не носят пижамы! – усмехнулась Полли. – Но кажется, я слышала, как стукнула крышка над почтовой щелью в двери. Газету принесли!

Полли и Джаспер переглянулись, а затем оба вскочили на ноги и ринулись в прихожую на перегонки.

Полли успела первой. На коврике у двери лежала стопка писем и… никакой газеты!

– Как же так! – возмутилась девушка. – Где моя «Сплетня»?

Из гостиной раздалось самодовольное:

– Вы хотели сказать: «Где “Сплетня” доктора Доу?». Что ж, она там, где и должна быть: у меня!

Полли и Джаспер вернулись в гостиную и замерли, не веря своим глазам. Доктор Доу по-прежнему сидел в своем кресле у камина и держал в руках… свежую газету.

– Как?! – воскликнула Полли. – Как вам удалось нас опередить?!

Доктор ничего не сказал, лишь глянул на нее с таким видом, как будто хранил невероятный секрет, который вознамерился забрать с собой в могилу.

Полли бросила взгляд на окно гостиной и все поняла.

– Вы подговорили мистера Уигли! Он передал вам газету через окно, пока мы… пока мы ходили… возмутительно!

Доктор Доу пожал плечами.

– «Возмутительно» – то, что вы постоянно крадете мою газету, мисс Полли, прекрасно зная, что я предпочитаю читать ее первым. Даже самое крепкое терпение когда-нибудь заканчивается.

Полли прищурилась.

– Ладно, доктор, признаю́: на этот раз вы меня переиграли, но в следующий я точно что-нибудь придумаю.

Джаспер вернулся на диван, Полли прошествовала к своему креслу и уселась с оскорбленным видом. После чего, многозначительно округлив глаза, глянула на Джаспера. Гордость не позволяла ей спросить самой.

– Что пишут, дядюшка? – поинтересовался Джаспер. – Там есть что-то про безумных ученых или каких-нибудь жутких монстров?

– Или про Зубную Фею? – добавила Полли. – Я слышала, что она вчера схватила очередного злыдня из банды Свечников, который промышлял поддельными почтовыми марками. Это точно должно было попасть на передовицу…

Доктор Доу покачал головой, с досадой дернул щекой и вдруг сделал то, чего ни Полли, ни Джаспер от него не ожидали. Он с отвращением опустил газету и швырнул ее на журнальный столик.

– Передовица испорчена. Ни одной статьи!

Полли потянулась было за газетой, но Джаспер ее опередил. Схватив «Сплетню», он уставился на передовицу и пораженно распахнул рот.

– Что там?! – нетерпеливо воскликнула Полли, но Джаспер только зашевелил губами, словно забыл, что еще нужно добавить к этому голос.

Устав ждать, пока он объяснит, Полли взяла у него газету и развернула ее передовицей к себе.

Первая страница была почти полностью пустой – на ней лишь чернели два огромных слова:

«МУХА ВЕРНУЛСЯ!»

***

Время ползло неимоверно медленно, и Джаспер не мог найти себе места от нетерпения.

Он то и дело залезал на ржавый гидрант, стоявший на тротуаре, и спрыгивал с него прямо в кучу листьев, которые сгреб к этому гидранту дворник.

На углу переулка Трокар и улицы Фили прохожих не было – до ланча оставалось всего несколько минут, и обитатели ближайших домов как раз устраивались с кофе и пирожными второй свежести у широко раскрытых окон гостиных.

Из ближайшего окна раздавались возгласы старого отставного генерала Грымма, который выстроил кофейник и чашки в боевые порядки на столе и как раз выдвигал их в атаку против целой батареи чайных ложечек. Очень коварных чайных ложечек, которые явно готовили какой-то хитроумный маневр.

Полли стояла у фонарного столба и, глядя на Джаспера, аккуратно – по краям – обгладывала чудо-чудесное под названием «Коронная сахарная коврижка Евфалии Трикк». Тетушкины коврижки были настолько великолепными, что просто не успевали растаять во рту – и правда: как тут растаешь, когда рядом Клара, которая пускает на коврижку многозначительные слюни.

Клара, домашняя пчела доктора и его племянника, была уже такой толстой, что не умещалась на ладони. Полли, привязав пчелу на тонкий поводочек, взяла ее с собой, чтобы она немного полетала, но та просто развалилась в руке, шевеля усиками и лениво пожуживая.

– Где же он? – спросила Полли. – Сколько еще ждать?

– Должен вот-вот появиться, – ответил Джаспер и снова забрался на гидрант. – Наверное, просто зашел к кому-нибудь в гости… А может, его кто-то перехватил?

– Вот еще! Надеюсь, нет! Ведь именно мы здесь торчим, чтобы его перехватить.

Полли поджала губы. Ее деятельной натуре претило просто ждать, но иного выхода не оставалось…

Как только они с Джаспером прочитали утреннюю газету, дом № 7 в переулке Трокар наполнился радостным визгом, недоуменным сопением и классическим докторским ворчанием.

Джаспер прыгал по гостиной и вопил: «Мои подтяжечки! Муха вернулся! Муха вернулся!». Доктор Доу требовал от него успокоиться и вспомнить о манерах, а Полли ничего не понимала – передовица совершенно сбила ее с толку: что еще за муха?!

Когда занудство дядюшки и негодующее сопение ничего не понимающей Полли немного привели Джаспера в чувство, мальчик все объяснил:

– Муха – это злодей! Известный городской злодей еще из той поры, когда Габен не был скучным и унылым местом, а злодеев можно было встретить, скажем, у цирюльника или на почте.

– Не преувеличивай, Джаспер! – одернул племянника доктор. – На почте злодеев встретить было нельзя.

На что мальчик тут же ответил:

– А как же вторжение Жуткого Латунного Монстра в главпочтампт? Внутри Латунного Монстра сидел злодей Механист! Он управлял им и похитил много бандеролей! Каждый раз, как ты меня отправляешь на почту, я надеюсь, что там снова появится Механист…

Доктор Доу покачал головой:

– Механиста ты бы там в любом случае не встретил, потому что он погиб во время схватки с полицией на одной из своих подпольных мастерских. Его обугленное тело вытащили из кабины подбитого Латунного Монстра и доставили в больницу, после чего он был похоронен на Чемоданном кладбище.

Джаспер приуныл. Злодеев, к досаде дядюшки, он обожал.

– А Муха? – спросила Полли. – Что с Мухой?!

Джаспер оживился и, ничего не говоря, бросился в свою комнату. Меньше, чем через минуту, он вернулся со стопкой открыток, которые тут же с гордостью продемонстрировал Полли. Доктор Доу лишь закатил глаза.

– Это моя коллекция, – сообщил мальчик. – Я их давно собираю – целую вечность.

Полли начала с любопытством перебирать открытки – на всех в очень театральных позах были запечатлены злодеи. Одна вызвала у девушки особый интерес.

– Тут подпись, – сказала она и прочитала вслух: – «Моему другу Джасперу от Горемычника». Что это?

Джаспер бросил быстрый взгляд на дядюшку, и, слегка замявшись, пробормотал:

– Ничего особенного. Просто мой добрый друг подписал мне открытку…

– Джаспер! – строго сказал доктор Доу. – У злодеев не бывает друзей. Особенно не бывает добрых друзей.

– У тебя тоже нет друзей, значит, ты тоже злодей? – огрызнулся Джаспер.

– В моем случае, отсутствие друзей – это осознанный выбор джентльмена, и я всегда говорил, что…

– Так что с Мухой? – перебила доктора Полли, пока он не вогнал ее в сон своими глубокомысленными рассуждениями о том, что такое понятие, как дружба, изобрели наивные люди, у которых переизбыток доверия, или еще чем-то в том же духе. – Я что-то не вижу его открытки…

– У меня нет открытки с Мухой, – грустно сказал Джаспер. – И ни у кого нет. Говорят, что такая открытка существует в единственном экземпляре. Все коллекционеры в городе за ней охотятся… Мечтаю ее заполучить!

– Коллекционирование чего бы то ни было, Джаспер, – вставил доктор Доу, – это признак невежества и плохо потаенной тяги к собиранию пыли. Доктор Креберпот и вовсе считает коллекционирование – манией и причисляет его к психическим расстройствам…

– Ты коллекционируешь редкие лекарства, которые покупаешь у мистера Лемони!

– Это не так. Я использую лекарства в своей работе. Ты ведь помнишь, что я – доктор?

– Не верь ему, Полли, – сказал Джаспер, – никакой он не доктор, а заядлый коллекционер – он коллекционирует лекарства! Ты бы видела, с какой любовью он переставляет свои баночки. Он даже ведет каталог!

– Каталогизация – это лишь следствие порядка и…

– Так что с Мухой?! – воскликнула уже в который раз Полли, теряя терпение.

Джаспер забрал у нее открытки и уселся на диван.

– Муха был из числа Злодеев Золотого Века, – сказал он. – Самым неуловимым из них. Он проворачивал очень ловкие ограбления – его так и не разоблачили.

– Он был единственным, кого не разоблачили, – уточнил доктор. – Двадцать лет назад Муха просто исчез, и никто не знает, что с ним случилось.

– А почему его называли Мухой?

– Он умел ползать по стенам домов, а еще у него была пара мушиных крыльев.

– Ты забыл про жужжание! – воскликнул Джаспер.

Полли удивилась:

– Жужжание?

– Порой он издавал звук, который вызывал… гм… определенный эффект. Услышавшие это жужжание люди были настолько обескуражены и сбиты с толку, что не могли ничего предпринять, кроме как стоять и смотреть в пустоту, хлопая глазами. Благодаря этому звуку, Муха успешно проворачивал многие из своих грязных дел. Муха в целом отличался от остальных злодеев Золотого Века. Прочие были манерными и церемонными, действовали эпатажно и театрально, обожали эффектные появления и затянутые самовосхвалительные монологи, в которых зачастую раскрывали весь свой план. Муха был не таким. Он был из тех, чье появление вы не заметите, равно как и его таинственное исчезновение. Никто никогда не слышал от него ни единого монолога, а еще у него не было хорошо поставленного и отрепетированного злодейского смеха. Он действовал скрытно, его не интересовали традиционные внешние проявления злодейства. Многие говорили, что его манеры оставляли желать лучшего, и поначалу сами злодеи относились к нему с пренебрежением из-за этого.

– Поначалу?

– Да, в какой-то момент они оценили его полезность. И хоть многие злодеи конкурировали друг с другом, Муха принимал участие в делах то одного, то другого злодея, которые могли быть даже заклятыми врагами, как, например, Замыкатель и Мраккс. Его таланты пользовались спросом, потому что он мог проникнуть куда-угодно, будь то банковское хранилище, почтовый дирижабль или опломбированный вагон поезда. Он действовал практично и приземленно. Грязной работенки тоже не гнушался – одним словом, Муха.

– Так куда же он делся?

– Это загадка, ушедшая вместе с Золотым Веком злодеев.

Полли задумчиво почесала кончик носа.

– Что же произошло? Ограбления прекратились сами собой?

Джаспер закусил губу.

– Вообще-то, Муха был хитрый и умный: он прекрасно понимал, к чему все идет и что он – следующий. Думаю, когда поймали Замыкателя, он собрал чемодан и сбежал из города.

– И вот он вернулся спустя двадцать лет… Зачем?

– Уверен, он решил завершить какое-то незавершенное дело! – воодушевленно сказал Джаспер. – Мне кажется, он хочет кому-то отомстить или планирует новое ограбление…

– Или же он просто решил навестить родственников, – безразлично предположил доктор Доу. – Или вернулся, потому что вспомнил о том, что забыл выключить утюг. Но если хотите знать мое мнение, со стороны «Сплетни» было крайне невоспитанно печатать один лишь заголовок и ничего не пояснять. Надеюсь, что в полуденном выпуске газетчики расщедрятся на хоть какие-то подробности…

…Полли тоже на это надеялась. Стоя на углу, в ожидании почтальона, она пыталась думать о Мухе, но Джаспер отвлекал ее своим «мальчишеством». Племяннику доктора Доу надоели прыжки с гидранта, и он начал подхватывать листья, а затем подбрасывать их вверх, имитируя лиственный дождь.

В последние дни он редко выходил из дома, почти все время проводя над учебниками и медицинскими справочниками. Домашнему обучению Джаспера вряд ли мог бы позавидовать какой-нибудь другой двенадцатилетний мальчишка, ведь доктор Доу учил его не каким-то детским глупостям, которые преподавали в школе, а вещам сложным и взрослым. Если не сказать, жутким. На столе в его комнате стояли банки с человеческими органами, и он дотошно зарисовывал их в тетрадь, во время приемов пациентов мальчик неизменно присутствовал в дядюшкином кабинете, у него даже имелся собственный операционный фартук.

Порой Полли казалось, что Натаниэль Френсис Доу хочет сделать из своего племянника не просто доктора, а такого же зануду, как и он сам.

И все же она знала, что пока что ему это не удалось. Джаспер по-прежнему был живым, непоседливым и до невозможности любопытным. Полли считала, что они с ним очень похожи: она так же скучала, так же изнывала от тоски – что уж говорить, если даже ее тайная опасная работа превратилась в рутину. Подумать только: последним ее уловом был поддельщик почтовых марок! Город будто бы и правда залег в спячку…

И тут появляется такая новость. Как она могла ее проигнорировать?

От известия о том, что в Габене объявился настоящий злодей – не контрабандист, не мошенник, не мелкий воришка и не скучный шантажист – а тот, чье прозвище некогда не сходило с передовиц, Полли словно и сама очнулась от сна, отбросила одеяло и оторвала голову от подушки.

Она должна разузнать о Мухе как можно больше и как можно скорее, а для этого обязана первой заполучить полуденный выпуск «Сплетни». Она не могла ждать даже когда доктор первым прочитает газету, а после соизволит передать ее ей…

– Полли! – громким шепотом позвал Джаспер, и она вздрогнула. – Он здесь! Мистер Уигли!

Почтальон, усатый обладатель фуражки и сумки на ремне, вышел из дома кошатницы миссис Брейдьяк, отцепил повисшую на его шинели кошку и, зашвырнув ее обратно в прихожую, поспешно закрыл дверь.

Отряхнув одежду, он двинулся вниз по переулку, в сторону дома доктора Доу.

– Мистер Уигли! Мистер Уигли! – не сговариваясь, заголосили Полли с Джаспером, и старый почтальон обернулся.

– О, мисс Трикк, мастер Джаспер.

– Вы ведь как раз несете нам почту? – спросил Джаспер, не сводя взгляда с его сумки.

– И свеженькая «Сплетня» тоже там? – добавила Полли.

Почтальон положил руку в перчатке на сумку и с подозрением поглядел на них.

– Кхех, кхех… Господин доктор предупреждал, что вы попробуете заполучить его газету, он даже выдал мне подробные инструкции на такой случай.

Полли и Джаспер застыли.

– Что? Какие еще инструкции?

– Кхех… Он велел ни за что не отдавать вам его газету, а еще… – Мистер Уигли принялся рыться в карманах. – Где же она у меня была?.. Ах да! Вот же она. – Развернув какую-то бумажку, он прокашлялся и прочитал строгим манерным голосом, пытаясь повторить голос доктора Доу: «Я снова переиграл вас, мисс Полли. Я разочарован, Джаспер».

Полли надула губки.

– Почему вы ему подыгрываете, мистер Уигли? Это же просто газета!

– Кхех-кхех… это не просто газета, мисс Трикк, – возразил почтальон, важно вскинув указательный палец. – Это газета по подписке!

– Мы ему ее передадим, мистер Уигли, – начал было Джаспер, но почтальон упрямо покачал головой.

Полли решила действовать хитрее.

– Дорогой мистер Уигли, – сказала она, кокетливо улыбнувшись и глянув на старика из-под ресниц. – Вы сегодня так хорошо выглядите. Если бы я вас не знала, то приняла бы за солдата: какая выправка, а форма, а эти превосходно расчесанные и подкрученные усы!

Старик пожевал губами и ответил:

– Лесть и обольщение не пройдут, мисс Трикк.

– Тогда, быть может, чаевые? Уверена, пара фунтов несколько смягчат вас…

– Подкуп также не пройдет. Стыдитесь, мисс Трикк! Я ведь официальное лицо Почтового ведомства!

Полли отчаялась: она могла купить «Сплетню» в любой газетной тумбе, беда в том, что ближайшая такая тумба стояла аж на Бремроук. К тому же азарт не позволял ей прочитать другую газету – ей непременно нужна была именно газета доктора.

Кажется, у нее не осталось вариантов и пора было пойти на крайние меры.

У Полли при себе было оружие, которое практически всегда действовало безотказно – этот почтальон сейчас пожалеет, что сам не отдал газету!

Полли глянула в глаза мистеру Уигли, а затем ее лицо вытянулось, губы задрожали, и она… заплакала.

Почтальон опешил.

– Мисс… э-э-э… Трикк… Вы что это, в самом деле?

– Ми-и-истер Уи-уигли-и-и… – провыла Полли, не забывая трагично всхлипывать. – Я так хотела почитать газету-у-у… а вы-ы-ы… вы такой жестокий…

Почтальон испуганно глянул на Джаспера, лицо которого являло собой саму суть осуждения.

– Поглядите, что вы наделали, мистер Уигли, – укорил он почтальона. – Полли такая ранимая. У вас вообще есть сердце?

Сердце у мистера Уигли имелось, а еще он оказался обезврежен и обезоружен. На случай женских слез инструкций у него не оказалось. И буря, кажется, лишь грозила усилиться. Полли Трикк начала трястись и принялась утирать слезы пчелой, которую держала в руке.

– Мисс Трикк, прошу вас…

– Я та-а-ак хотела ее почита-а-ать, а вы мне ее не дае-е-ете…

Почтальон неуверенно почесал подбородок.

– Я… я дам вам газету. Прошу вас, только не плачьте, мисс Трикк.

Полли всхлипнула и поглядела на него влажным взглядом.

– Вы и правда мне ее дадите?

– Кхех… Думаю, ничего страшного не произойдет, если я вручу газету племяннику господина доктора и его… ну… возлюбленной.

Тут уж опешила Полли. Она покраснела до корней волос и, забывшись, даже прекратила плакать.

– Возлюбленной? Доктора? Фу!

Джаспер вклинился, пока она все не испортила:

– Да! Полли – возлюбленная дядюшки. Она почти-почти уже моя тетушка! Так что с газетой, мистер Уигли?

Почтальон раскрыл сумку и, достав газету, протянул ее Полли.

– Только прошу вас, не забудьте передать ее господину доктору.

– Конечно-конечно, – ответила Полли. – Спасибо вам, мистер Уигли! Вы такой добрый! Вы – самый лучший почтальон в Габене!

Почтальон скромно потупился.

– Хорошего дня, мисс Трикк. Мастер Джаспер.

– Хорошего дня!

Почтальон развернулся и пошагал к соседнему дому.

Слезы Полли мгновенно высохли, на губах появилась коварная усмешка. Все-таки мужчины такие доверчивые и предсказуемые…

– Так когда ты успела заделаться возлюбленной дядюшки, Полли? – со смехом спросил Джаспер.

– Не говори глупостей, Джаспер. Доктор Доу не умеет любить.

– Может, у вас там всякие любовные письма, поцелуйчики и прочие гадости? – не унимался мальчик – кажется, его эта тема всерьез зацепила, в то время как Полли от смущения готова была провалиться сквозь землю.

Джаспер хмыкнул.

– Тетушка Полли… хи-хи…

– Ой, заткнись, Джаспер! – буркнула Полли.

– Не злись, тетушка Полли, я буду очень послушным племянником.

– Не ври, ты не умеешь быть послушным.

Джаспер на миг задумался, а затем кивнул.

– И правда. Так что там в газете пишут?

Полли быстро прочитала передовицу, перевернула страницу и изучила разворот.

Сложив газету, она с разочарованным видом направилась к дому. Джаспер попрыгал на носочках рядом.

– Ну что? Что там Муха учудил?

– В том-то и дело, что пока ничего, – ответила Полли. – Они мало что знают, хотя понаписывали всякого. Если выжать эту статью, как мокрую тряпку, то из нее выпадет всего пара капель полезности. Муху видели в нескольких местах в Тремпл-Толл. Он забрался в гостиницу на Чемоданной площади и в меблированные комнаты на Бремроук.

– Что ему там было нужно? Вряд ли он присматривает себе жилье.

– Да уж, вряд ли. Столько усилий, чтобы добыть эту газету – и так мало сведений!

– А что в полиции говорят?

– Они отказываются комментировать, хотя старший сержант Гоббин все же расщедрился на заявление, что никакой Муха никуда не возвращался. Стандартное полицейское вранье, проще говоря.

– Сомневаюсь, что они поймают Муху.

– Да уж, насколько я могу судить, полиция Габена уже не та, что двадцать лет назад. Тогда констебли арестовали или убили всех злодеев, а нынешние могут арестовать разве что собственные носки за нахождение утром в неположенном месте.

– К тому же Муха неуловим, – напомнил Джаспер.

– Был неуловим, – сказала Полли. – Тогда в Габене не было меня.

Джаспер остановился и с восторгом воззрился на нее.

– Это значит, что ты отправишься на охоту за Мухой?!

Полли испуганно огляделась по сторонам.

– Ты можешь еще громче об этом кричать?

– Прости, Полли. Так что? – тихо спросил Джаспер. – Ты уже решила, что будешь делать?

Они подошли к дому № 7, и Полли вставила ключ в замочную скважину, но прежде, чем открыть дверь, пристально поглядела на мальчика.

– Знаешь, Джаспер, у тетушки Полли вдруг появилось непреодолимое желание пуститься в нечто опасное и рискованное. И она ни перед чем не остановится, но добудет для тебя уникальную коллекционную открытку с Мухой.

***

Гостиница «Габенн» на Чемоданной площади была местом суматошным. Особенно сразу после того, как на вокзал прибывал очередной поезд.

У стойки регистрации толклись, ожидая заселения, новые постояльцы. Весь проход был заставлен багажом. По этажам носились дети и собачонки, а в коридоре на втором этаже по стене полз чей-то сбежавший ручной спрут. Не смолкая, хлопали двери номеров, трезвонили колокольчики у стойки, то и дело кто-то восклицал: «Коридорный!».

Коридорных в гостинице было лишь трое, а один из них и вовсе представлял собой кота по имени Уинслоу, который, как ни странно, так же носил форму и шапочку. Уинслоу провожал постояльцев к их номерам с ключом в зубах и не уходил до тех пор, пока в кармашке его мундирчика не окажутся чаевые. Багажом кот себя не обременял, полагая, что он выше того, чтобы тащить куда-то чемоданы, ковровые сумки и саквояжи. Впрочем, хозяин гостиницы, господин Гаррет, и не рассчитывал, что Уинслоу справится с этим – для доставки багажа к номерам у него были два сына, которых он про себя порой называл: Старшее Разочарование и Младшее Разочарование. Разочарования вечно что-то портили, «исполнительность» для них была словом из какого-то древнего забытого языка, а о манерах они вспоминали лишь в те моменты, когда отец лупил их по бестолковым головам увесистым томиком «Правил обхождения с постояльцами уважаемой гостиницы»…

– Мисс, вы уверены, что вам нужен именно этот номер? – спросил коридорный, пыхтя и отдуваясь под весом затаскиваемого по лестнице громадного чемодана новой постоялицы.

Полли улыбнулась.

– Конечно, уверена. Все это так волнительно, Томас!

– Вы правы, мисс, – сказал коридорный и, поставив на ступеньку чемодан, поправил форменную темно-красную шапочку, после чего потер руки в перчатках и снова взялся за свою ношу.

Полли коридорный Томас сразу понравился. Этот молодой человек походил на причудливого зверька, который зачем-то обрядился в бордовый мундирчик с двумя рядами блестящих пуговиц и форменную шапочку. А еще он был милым и обходительным. В отличие от другого коридорного, его старшего брата, который следовал за Полли, очень немелодично насвистывая какую-то песенку и лениво придерживая шляпную коробку (которую он уже пару раз ронял!). Этот едкий и развязный хлыщ увязался за ними, явно надеясь на часть чаевых, хотя в его помощи нужды не было. Шляпная коробка в его руках принадлежала даже не Полли…

– Да уж, – протянул он. – Вы бы видели, мисс, с каким лицом наш Томас рассказывал о незваном госте. Он трясся и заикался. Тыкал пальцем и не мог двух слов связать. А как на его носу подпрыгивали очки! То еще зрелище! Хе-хе…

– Это не удивительно, Фредди, – заступилась за Томаса Полли. – Не каждый день такое увидишь.

– Я и правда перепугался не на шутку, мисс, – признался Томас. – Как увидел его, так и застыл. Жуткий он, и словами не передать.

– Так он жил в шестнадцатом номере?

– Что вы, мисс, конечно, нет! Должно быть, через окно забрался.

– Ох, я так заинтригована! Вы видели легендарного злодея Муху!

– Прямо достижение, подумаешь… – проворчал Фредди. Было ясно, что он завидует брату. Несмотря на показное безразличие, Фредди Гаррет и сам хотел бы увидеть Муху, а тут все носятся с Томасом, а не с ним – кому такое понравится.

– А вы можете рассказать, как все было, Томас?

Они поднялись на третий этаж, и коридорный решил сделать новую передышку. Снял запотевшие очки в круглой оправе и принялся вытирать их платком.

– Был поздний вечер…

– Ну все, началось, – пробурчал Фредди – кажется, он эту историю слушал уже в тысячный раз.

Томас продолжал:

– Я шел по коридору, направляясь к мисс Уинспилл из двенадцатого номера, чтобы передать ей новые чернильные ленты для ее пишущей машинки (мисс Уинспилл – писательница, она пишет новый роман), когда вдруг услышал музыку. Это было странно, потому что она доносилась из пустого номера. Я отпер дверь и вошел. В номере было темно, а окно распахнуто настежь. Работал старый музыкальный аппарат «Колвер», хотя до того момента я думал, что он сломан. Выключив аппарат, я уже решил было закрыть окно, и тут услышал шорох над головой. Я задрал голову и увидел его под потолком… это был Муха!

Полли драматично ахнула.

– Как он выглядел?

– На нем были узкое темно-коричневое пальто, котелок и кожаные перчатки. Лица я не видел, потому что оно было скрыто под маской, похожей на противогазовую, – с длинным хоботком и круглыми выпученными глазницами под проволочными сетками.

– И что сделал Муха, когда понял, что вы его обнаружили?

Томас поежился.

– Он приставил длинный палец (у него их на каждой руке было всего лишь по два) к маске, издал: «Тс-с-с!», прополз по потолку, выбрался в окно и исчез.

– Поразительно!

– Я бы сказал, скучно и неинтересно, – вставил Фредди, но его никто не слушал.

Томас продолжал:

– Я бросился вниз и все рассказал отцу. Сначала мне не поверили – отец решил, что я выдумываю. Фредди вот вообще сказал, что я спятил.

– Ври больше! – вскинулся Фредди. – Я сразу поверил!

– Ну да! А не ты ли советовал отцу надеть на меня смирительную рубашку, которая осталась от мистера Корчча из девятого номера?

– Но в итоге вам все же поверили, Томас? – спросила Полли.

Коридорный кивнул.

– Мы поднялись в номер и нашли на потолке царапины – они остались в тех местах, где Муха за него цеплялся. Отец вызвал полицию. Двое прибывших констеблей опросили всех, кто был в гостинице, обыскали ее от подвала и до чердака, но других следов присутствия незваного гостя не нашли. Один из них, мистер Пайпс, пришел в ярость и обвинил меня во вранье – грозился даже упечь в «собачник», но другой, старый мистер Лоусон, был испуган. По описанию он сразу же понял, кого я видел. Он сказал своему коллеге, что это был Муха, что срочно нужно стряхивать пыль со старых протоколов и оповестить все тумбы, но тот велел ему не говорить чепухи – мол, никакой Муха не вернулся. Они ушли. А когда утром в газете появилось сообщение о том, что в городе объявился Муха, уже никто не сомневался, что я сказал правду.

Томас взял чемодан и потащил его по коридору. Полли и Фредди пошагали за ним. Открыв номер с бронзовой табличкой «16», он занес чемодан и поставил его у входа, после чего зажег лампу.

Полли оглядела комнату – обычный гостиничный номер: кровать и небольшой столик со стулом. На полу – дырявый от моли ковер, на тумбе в углу стоит нечто древнее: латунный механизм с рогом и шестью цилиндрами – видимо, это был тот самый музыкальный аппарат «Колвер», о котором говорил Томас.

Полли задрала голову и посмотрела на потолок – помимо бурых пятен от протечки и трещин, оставленных временем, его действительно покрывал узор из царапин. Следы цепочкой тянулись из угла в угол, от окна – к двери, к дальней стене и к той стене, у которой стоял музыкальный аппарат.

– Как думаете, что ему здесь было нужно? – спросила Полли.

Братья-коридорные переглянулись.

– Не представляю, мисс, – ответил Томас. – Все это очень странно.

– Странно, да…

– Вы очень храбрая, раз решили остановиться в этом номере. А вдруг Муха вернется?

– Тогда он пожалеет, что решил без приглашения сунуться в номер к даме, – Полли подмигнула Томасу, и тот ожидаемо покраснел.

– Вызов коридорного вот здесь. – Он указал на шнурок, свисающий из медного кольца на стене у кровати. – Если вам что-нибудь понадобится…

– Благодарю, Томас. Держите. – Полли протянула ему бумажку в пять фунтов, и оба брата выпучили глаза от подобной щедрости. – Это вам за помощь с чемоданом и за вашу историю.

Коридорные рассыпались в благодарностях, после чего ушли, закрыв за собой дверь, и тут же устроили свару из-за чаевых в коридоре.

Полли не обращала на это внимания. Ее посетила мысль:

«Музыкальный аппарат работал не случайно…»

Она подошла к тумбе и, изучив его, потянула за рычажок. Тут же что-то зазвенело, один из цилиндров пришел в движение, и из рога потекла негромкая мелодия, настолько устаревшая и нафталиновая, что у Полли засвербело в носу и ей захотелось чихнуть.

«Что же тебе здесь было нужно? Зачем ты приходил?»

Наверху раздался отчетливый щелчок.

Полли поглядела туда, откуда он прозвучал, и улыбнулась. Квадратная ржавая решетка под потолком с двумя коваными буквами «Г» («Вероятно, это значило – Гостиница “Габенн”») была открыта, повернувшись до того на петлях.

Подставив стул, Полли забралась на него и вскарабкалась на тумбу, которая тут же качнулась под ней.

Встав на носочки, она потянулась к нише воздуховода и сунула внутрь руку, повозила там. Достав ее, поморщилась – пальцы и ладонь были все в пыли и паутине.

– Конечно же, пусто, –проворчала Полли. – Ты что-то забрал отсюда… Ты ведь именно за этим и проник в гостиницу, верно? Вот только что именно это было?

Полли закрыла решетку, и та вновь скрыла тайник.

– Что ж, это лишь самое начало расследования, – утешила она себя и, спустившись на пол, заперла дверь на ключ.

Еще раз осмотрев номер, Полли подошла к окну. За ним простиралась Чемоданная площадь, на другом конце которой высилось здание вокзала. В центре площади стоял, ожидая пассажиров, пришвартованный дирижабль «Фоннир». По мостовой вокруг него ползли экипажи, тротуары были заполнены прохожими в темных костюмах.

«Все же это была неплохая идея – остановиться здесь на какое-то время, – подумала Полли. – Отсюда вести расследование намного удобнее, чем из дома, да и риски меньше».

Кто-то осудил бы Полли за желание остаться в номере, который посещал злодей, назвал бы это легкомысленным, но она была уверена, что Муха сюда больше не вернется. К тому же какое-то время ей здесь в любом случае придется провести: если бы она съехала тут же, как вселилась, это вызвало бы ненужные подозрения. Так отчего же тогда не воспользоваться представившимися обстоятельствами?

То, что в номер зайдет кто-то из служащих гостиницы, она не беспокоилась: недаром еще у стойки регистрации отказалась от уборки, попросила оба ключа и доплатила за «не беспокойство».

Полли подтащила чемодан к кровати и, открыв замки, откинула крышку. Братья-коридорные, загляни они внутрь, были бы весьма удивлены, если не сказать, испуганы содержимым. Хотя все же вряд ли они поняли бы, что именно представляет собой багаж новой постоялицы.

Начать с того, что в чемодане лежали приспособления для слежки и наблюдения: бинокль, переносной перископ, лупа со сменными линзами, фотографический аппарат, пачка стеклянных пластин к нему и коробочка химикалий для проявки. Тут же хранились: небольшой фонограф с запасными цилиндрами, «Подслушиватель Бэббита», кожаный чехол с набором отмычек и потайной фонарь «Штурм-фитиль, опять же, Бэббита». Само собой, здесь была и одежда: свернутое черное пальто и широкополая шляпа – для тех случаев, когда не стоило привлекать к себе внимание. Особое место в чемодане занимали прямоугольный кофр-ранец на ремнях и застегнутый на пуговицы костюмный чехол.

Достав из чемодана чехол, Полли пробормотала: «Еще не время…» – и положила его на кровать. Следом она извлекла наружу папку с бумагами и сложенный план Тремпл-Толл.

Выбрав наиболее подходящую стену, она развернула карту и закрепила ее при помощи канцелярских кнопок, а затем, вооружившись красным карандашом и булавками, принялась делать на плане пометки. Вскоре она с этим закончила и, поставив стул напротив стены, уселась, разглядывая свою работу.

На плане появилось пять отметок – места, где был замечен Муха. Повезло, что он объявился пока что только в Тремпл-Толл – не хотелось бы завешивать всю стену. В том, что Муха не посещал другие районы города, Полли убедилась, изучив газеты из Сонн, с Набережных, Гари и из Старого центра. Везде были заметки о том, что его видели в привокзальном районе. Оставалось надеяться, его дела им и ограничатся.

– Газетчики в последнее время работают из рук вон плохо, – сказала Полли, не сводя взгляда с вычерченных на плане улиц, переулков и площадей. – Они просто не в силах ничего раскопать – заставляют любопытствующую девушку саму повсюду бродить и все вызнавать. Ну и что тут поделаешь? Куда отправимся дальше? Ах да… – Она поморщилась. – Меблированные комнаты. Хочется верить, что там будет хотя бы какая-нибудь зацепка.

Полли снова задрала голову и уставилась в потолок, где виднелись царапины, оставленные пальцами незваного гостя.

– Ты наследил, Муха. А это значит, что по-твоему следу можно пройти. Вот и проверим, не растерял ли ты за двадцать лет свою… неуловимость.

***

«Меблированные комнаты господина Жубера» на улице Бремроук были одним из тех мест, к порогу которого прибивались приезжие, если у них не было денег даже на плохонький номер гостиницы «Габенн». Впрочем, здесь квартировали и местные – разорившиеся, выброшенные на обочину, лишившиеся всего.

В меблированных комнатах не было коридорных, не было горничных или кухарки. Здесь были лишь Жильбер Жубер и его супруга Лоретта, личности крайне отталкивающие. У обоих – сальные волосы, толстые потные лица, разморенные багровые носы и мелкие прищуренные глазки. Они походили на брата и сестру, и в какой-то момент Полли показалось, что так и есть. При этом кто из них более омерзителен, она понять не могла.

В гостинице «Габенн» вестибюль так же отсутствовал, но здесь и вовсе был лишь темный тесный подъезд. Покрытая грязными пятнами и застывшим свечным воском, обклеенная старыми газетами стойка, за которой сидела Лоретта Жубер, карманом отрастала от стены. Сам господин Жубер присутствовал тут же – разместил свою бесформенную расплывающуюся тушу на табурете у двери. Занимался он тем, что отчищал тряпкой кровь с волосами от короткой дубинки.

– Так говорите, мисси, вы комнатку подыскиваете? – спросил он, с легким прищуром глядя на посетительницу и превозмогая одышку.

– Да, сэр. Все так. Я ехала в Уиллабет, но уморилась в дороге и проспала свою станцию.

– Бедняжечка вы наша, – осклабилась госпожа Жубер, лениво выдирая пухлыми пальцами шерсть из стоящего у нее на коленях чучела кота.

Полли сглотнула и продолжила:

– Проснулась я лишь здесь, когда поезд прибыл в Габен. А следующий поезд в Уиллабет отходит только завтра. Я искала место, где можно переночевать, и на вокзале мне посоветовали отправиться в гостиницу. Туда я и пошла, но там цены очень большие, и мне не хватило денег.

– Это да, старина Гаррет – бессовестная скотина. Они с сыновьями не просто обдирают чемоданников, а еще и чаевые требуют. Терпеть их не могу, этих любителей чая.

– Вот мы-то чай на дух не переносим, – поддержала хозяйка, пытаясь расшатать кошачий зуб в посмертно оскаленной пасти.

– Это я к чему, – пояснил господин Жубер. – Пройдоха Гаррет мог бы и сделать скидочку такой миленькой мисси. Но не огорчайтесь, милая девочка, у Жуберов отыщется для вас комнатка. Отыщется ведь, дорогая?

– Отыщется-отыщется. Как раз освободилась на четвертом этаже – только вынесли того гуталинщика на помоечку – крысам на потеху.

– Много мы с вас не возьмем – не переживайте. Всего фунтик.

– Всего фунт?! – поразилась Полли. – Так мало?

– Обычно мы берем два, – сказал господин Жубер, но тут я ничего с собой не могу поделать – запали вы мне в душу, мисси. Такая красоточка и с такой печальной историей.

Хозяин беззастенчиво оглядывал Полли с головы до ног, плотоядно приоткрыв рот. И при этом его не особо смущало, что здесь присутствует его супруга.

– Мне только одну ночь у вас провести, – жалобно сказала Полли.

– О, вам у нас понравится. Гостеприимство Жуберов известно во всей Саквояжне.

Он тяжело поднялся на ноги и сунул дубинку за пояс. После чего подковылял к стойке и вытянул руку ладонью вверх. Супруга тут же оставила чучело в покое и, выдвинув из стойки ящик, принялась громыхать в нем, перебирая сваленные без какого бы то ни было порядка ключи. Найдя нужный, она положила его на ладонь мужа, предварительно подув на него и облизав, отчего Полли всю передернуло.

– Следуйте за мной, мисси. Жильбер Жубер покажет дорогу.

– А вам не нужно записать мое имя?

– Без надобности. Мы не ведем учет – слишком часто наши дорогие постояльцы сменяются. Еще чернила переводить, да и Лоретта писать не умеет.

Толстяк направился к лестнице, и Полли шагнула за ним. Прежде, чем поставить ногу на ступеньку, она обернулась. Лоретта Жубер глядела на нее не моргая и улыбалась. Ее взгляд Полли очень не понравился, но выбора не оставалось, и она последовала за хозяином меблированных комнат.

Поднимались они долго – господин Жубер едва переставлял ноги. Звук его гулких тяжелых шагов эхом расходился по лестнице. По ступеням, испуганные, разбегались какие-то насекомые, но не всем удавалось спастись – то и дело башмак толстяка давил их с мерзким чавкающим хрустом.

Чем выше господин Жубер и Полли поднимались, тем отвратительнее это место становилось. Она будто оказалась под подкладкой пальто какого-то бродяги. Главным постояльцем здесь была вонь: прелые, сладковатые запахи вызывали тошноту, но Полли держалась, стараясь глубоко не вдыхать. Редкие засмоленные лампы высвечивали прогнившую обойную ткань неопределенного цвета, и было непонятно, где на ней пятна, а где полустертый узор. На стенах лестничных площадок между дверями антресольных комнат висели поднятые и закрепленные веревкой койки.

Постоянно оборачивающийся, чтобы полюбоваться на Полли, господин Жубер отметил ее интерес к этим койкам.

– Мы их опускаем, когда в клоповничек набивается столько народа, что мест в комнатах не остается. Такое часто бывает. В бурю мало кто хочет оказаться на улице. Болтают, что скоро грянет листветер – здесь будет не протолкнуться. Поскорее бы…

– Я слышала, что он начнется совсем скоро. Но я надеюсь, что к тому времени уже сяду на поезд.

Господин Жубер издал что-то нечленораздельное, но явно похожее на сомнение.

Они были уже на третьем этаже, когда до Полли донесся стук захлопывающихся дверей. Как будто по коридору прошел порыв ветра.

– Что это? – спросила она.

– О, любимый звук, – хохотнул толстяк. – Мыши забиваются в норы. Боятся меня – и правильно делают: кое-кто задолжал оплату за комнату. Ну, ничего: ночью мы с моей Лореттой пройдемся по всем этажам и клещами повытаскиваем всех мышей из нор. Устроим настоящую мышиную охоту.

Глядя в складчатый лоснящийся затылок хозяина меблированных комнат, Полли решила, что лучше момента, чтобы завести разговор о том, что ее в действительности сюда привело, придумать сложно.

– Господин Жубер, – добавив в голос испуганную дрожь, начала она, – а он не вернется?

– Кто не вернется?

– Ми-мистер Муха, – запинаясь будто бы от страха, сказала Полли. – О котором писали в газете.

Господин Жубер остановился и резко обернулся. Его лицо исказилось в гримасе негодования.

– Треклятый Муха! – процедил он. – После его посещения мои комнаты полдня осаждали эти писаки из «Сплетни». Пытались выудить сведения, толклись, выспрашивали. Так и знал, что не нужно было вызывать фликов, да Лоретта велела. Они-то газетчикам и проболтались, точно говорю. Сюда заявилась целая свора вонючих фликов! А этот старый хрыч Лоусон пристал, как репьях, и все допытывался, что я знаю о Мухе. Идиот трухлявый – его давно нужно вышвырнуть взашей из Дома-с-синей-крышей. Откуда ж мне что-то знать о злодейском Мухе?

Гневно топнув ногой, он продолжил путь. Полли не отставала.

– А вы его видели? Мистера Муху?

– Не видел. И на том спасибо. Его Скрипник видел – это постоялец из девятой антресольной комнаты. Муха к нему в комнатку-то и забрался.

– А зачем мистер Муха приходил?

– Мне-то почем знать, мисси, – раздраженно сказал господин Жубер. – И что за любопытство такое?

– Я прочитала, что он страшный злодей. Как бы он не вернулся и не сделал что-то ужасное.

Толстяк хохотнул.

– О, он не вернется. Можете не бояться, мисси, – Жильбер Жубер такую красотку Мухе не отдаст.

Наконец они оказались на четвертом этаже. Господин Жубер открыл третью по счету от лестницы дверь и пропустил новую постоялицу вперед.

Потревоженное ее появлением, в воздух поднялось со стен настоящее облако моли, но, когда толстяк зажег керосиновую лампу, моль испуганно разлетелась кругом и снова уселась на стены. Комнатка была небольшой: особой «меблированности» в ней не наблюдалось: узкая кровать с торчащими пружинами и худым перьевым матрасом, подушка, перевидавшая, должно быть, не одну сотню голов, и рваный шерстяной плед. Больше в комнате ничего не было.

За спиной Полли щелкнул замок. Она обернулась и попятилась.

– Господин Жубер! Что вы делаете?!

Толстяк, усмехаясь, медленно двинулся к ней.

– О, какая же ты красоточка…

– За-зачем вы заперли дверь?

– Чтобы нас не побеспокоили, разве не ясно? Сюда нечасто забредают такие красоточки – как бы я мог упустить шанс попробовать на вкус твои губки.

Полли уперлась спиной в стену и в ужасе воззрилась на него.

– Я… я буду кричать!

– Кричи… Крики этих бедняжек, которые попадают ко мне без пенни в кармане, так меня радуют. Слезливые заплаканные бедняжки, вырывающиеся и вопящие.

– А ваша супруга?

– О, она не против, поверь мне. Она знает, что мое любимое блюдо – это влажный от слез поцелуй, вот только она не может мне его приготовить. Старушка Лоретта не умеет плакать. Приходится, обходиться такими, как ты… Сюда порой заселяются глупенькие бедняжки – бесправные, беззащитные, перепуганные, часто от кого-то бегущие. Я делаю им скидочку, но взамен забираю их пропитанные слезами поцелуи.

Он подошел вплотную к Полли, и она вжалась в стену. Свет лампы, едва пробивающийся через закопченный плафон, омывал половину уродливого лица хозяина меблированных комнат. Полли уже могла различить каждую щетинку, каждый волосок, торчащий из носа. Толстяк поднял руку и упер ее в стену сбоку от головы Полли. Отмечая страх и отчаяние в ее глазах, он улыбнулся еще шире и облизнул губы.

Полли зевнула.

Господин Жубер недоуменно моргнул.

– Уэауэ. – Полли снова зевнула, на этот раз прикрыв рот ладонью. – Прошу прощения, вы что-то говорили. Я прослушала. Стало скучно.

– Ты… что это… – ничего не понимая, залепетал толстяк.

– Я обычно не слушаю гнусности, – с улыбкой сказала Полли – куда только делся ее былой страх. – Вы любите слезы, господин Жубер? Вынуждена огорчить: я плачу, только когда сама этого хочу. И сейчас что-то не хочется.

– Какая дерзкая кошка! – рявкнул Жубер. – Это что-то новенькое. Но мы еще поглядим, останется ли в тебе хоть немного дерзости после того, что я с тобой сделаю.

– Ладно, уговорили, – все тем же безразличным голосом сказала Полли. – Позвольте только задать вам один вопрос прежде, чем вы воплотите свои страшные угрозы в жизнь.

– Какой еще вопрос?

– Девятая антресольная комната находится между вторым и третьим этажами? Или третьим и четвертым? Может, между четвертым и пятым?

– Между четвертым и пятым, – машинально ответил господин Жубер.

– Замечательно! Это я и хотела узнать!

Полли вскинула руку и стремительно оплела ею руку господина Жубера, которую он по-прежнему упирал в стену. После чего резко дернула ее и в тот же миг, поднырнув, выскользнула из несостоявшихся объятий хозяина меблированных комнат. Потеряв опору и равновесие, толстяк провалился вперед и ударился лицом о стену.

Схватившись руками за разбитый нос, он заорал что-то неразборчивое.

Полли приставила ладонь к уху.

– Что? Что вы там мямлите? Можете повторить?

– Др-р-рянь! – заревел господин Жубер. – Ты больше не выйдешь из этой комнаты!

Не обращая внимания на текущую из носа кровь, толстяк выхватил из-за пояса дубинку и двинулся на Полли.

Она осталась стоять на месте, глядя на него с легкой улыбкой. Господин Жубер поднял дубинку.

– Ты поплатишься за то, что сделала!

– Сколько угроз… – сказала Полли, и Жубер ударил ее дубинкой. Вернее, ему так показалось.

За миг до того, как дубинка коснулась макушки Полли, она скользнула вперед и в бок. Поравнявшись с толстяком, она одной рукой схватила его за жилетку, другой нанесла быстрый и хлесткий удар по шее, при этом с силой ударила его ногой под колено.

Господин Жубер грохнулся на пол. Дубинка выкатилась из разжавшейся руки. Его брюхо заколыхалось, как суп, на который подули.

Полли нависла над распростертым хозяином меблированных комнат. Прием уличной драки «Косоглот», которому обучил Полли ее строгий и непримиримый наставник мистер Партридж, никогда не подводил. Помнится, она никак не могла освоить его. Она ненавидела Партриджа за его безжалостные методы обучения – в процессе громилы, которым она была брошена, ее лапали, избивали, пару раз едва не убили. Но много позже Полли поняла, что без этого приема и прочих «маневров Партриджа» она уже давно была бы мертва. Все страдания, которые она испытывала, обучаясь расправляться с негодяями, стоили того. Они стоили хотя бы этого прекрасного мгновения. Мерзкий Жубер лежит на полу, царапает досками пол, стонет и истекает слюной и кровью. Бесценно…

– А теперь слушай меня, выродок, – сказал Полли, поставив каблук на горло толстяка. – Ты думал, что твои гадкие делишки останутся в тайне? Думал, что в твои лапы попалась очередная безвольная жертва?

– Кто… кто ты? – прохрипел Жубер.

– Зачем тебе мое имя? Вы же не ведете учет. Тебе хватит и того, что меня послала сюда Зубная Фея.

Толстяк задрожал от ужаса и выпучил глаза.

– Ты ведь знаешь, кто это, не так ли?

– Мсти… мсти…

– Что ты там бормочешь?

– Мстительница… в маске.

– Верно. Мстительница. Ее работа мстить. За тех, кого мучают, кого грабят, кого похищают и убивают. И прямо сейчас она готовит новую месть. Тому, кто сует свои грязные лапы к несчастным слабым женщинам, которые останавливаются в неких меблированных комнатах. Слушай меня внимательно, жирный урод. Я здесь, чтобы предупредить тебя. Если еще раз прикоснешься хоть пальцем хоть к одной постоялице, Зубная Фея придет за тобой и заберет все твои гнилые зубы. Ты понял меня?! Говори!

– Я… я понял!

– Зубная Фея следит за тобой. И за твоей женушкой. Ты говоришь, что она не умеет плакать? Поверь мне, Зубная Фея ее научит, если придет сюда.

– Я кля… клянусь! Больше ни разу!

– Вот и проверим.

Полли убрала ногу и, наклонившись, достала из кармана толстяка ключ от комнаты.

– Я так благодарна вам за оказанное гостеприимство, господин Жубер, – сказала она прежде, чем выйти за дверь. – Провожать не нужно. Я сама найду выход.

Заперев толстяка, Полли направилась к лестнице и вскоре нашла нужную антресольную комнату.

– Мистер Скрипник? – Полли постучала в дверь на лестничной площадке.

– Кто там? – спросили из-за двери.

– Мистер Скрипник, я пришла к вам за сведениями.

– У меня нет для вас никаких сведений.

Полли была к такому готова.

– Я могу вам за них заплатить.

Дверь приоткрылась. В щели показался расширенный от удивления глаз.

Полли достала из кармана бумажку в десять фунтов и продемонстрировала ее жильцу.

– Проходите, – сказал он и, открыв дверь, отошел в сторону.

Комнатка точь-в-точь напоминала ту, что выделил Полли господин Жубер. Разве что потолок в ней был низким, а две стены сплошь заросли ржавыми трубами. На кровати лежало залатанное одеяло, подушки не было – ее заменял большой и неимоверно грязный плюшевый медведь. В углу стоял выключенный автоматон. Механоид был довольно необычным – всем своим видом он напоминал мальчика лет десяти. До сего момента Полли и не догадывалась, что такие бывают.

– Как господин Жубер вас пропустил? – спросил постоялец.

– Он был очень любезен и с радостью указал, где ваша комната.

– Гм.

Мистер Скрипник был невысоким и очень худым человеком лет пятидесяти. Серый костюм висел на нем, как платье на вороне. Тронутые сединой бакенбарды тоже провисли, редкие волосы по краям залысин походили на паутину. В руках мистер Скрипник держал открытую консервную банку и ложку – видимо, Полли оторвала его от ужина.

Окинув посетительницу подозрительным взглядом, он сел на кровать и продолжил скрести внутренности жестянки.

– Ко мне приходили констебли. И люди из «Сплетни». Но никто не предлагал заплатить за сведения.

– Ну, я не констебль и не из газеты, мистер Скрипник. Вы можете рассказать, что произошло?

Мистер Скрипник кивнул.

– Я проснулся посреди ночи от какого-то лязга. Уж думал, кто-то из Жуберов пытается проникнуть в комнату, но звук шел не от двери. Когда глаза привыкли к темноте, я различил нечто странное на той стене. – Он ткнул ложкой в стену слева от входа.

Полли подошла и принялась ее осматривать. Трубы и вентили… Ничего необычного…

– Вы разглядели его?

– О да, – дрожащим голосом сказал мистер Скрипник. – Я такого страха натерпелся. Лежал и не мог пошевелиться – лишь глядел, как он ползает по стене меж труб. Сперва я принял его за какое-то жуткое существо с выпученными глазами и длинным хоботом, но потом понял, что это человек в маске.

– Что он делал?

– Я же говорю: ползал среди труб. Как мне кажется, бесцельно.

– Он вошел через дверь?

– Нет, дверь была закрыта – я всегда ее запираю: не хочется, чтобы Жуберы заявились, пока я сплю.

Полли понимающе кивнула.

– Так как он сюда проник?

Мистер Скрипник указал на самую толстую трубу, идущую от пола и до потолка, – в ней была большая чугунная заслонка.

– Это дымоход, соединяющий все этажи. Жубер говорил, что он забит, и запрещал пользоваться печью. Думаю, Муха (его так назвал старый констебль) попал в комнату через него, потому что скрылся он через печной проем. На деле этот человек здесь был недолго – я видел его не больше минуты.

– Загадочное появление и столь же загадочное исчезновение, – прошептала Полли, разглядывая трубы. В некоторых местах ржавчина на них была содрана – видимо, именно здесь Муха цеплялся своими пальцами.

– В комнате нет музыкального аппарата? – спросила Полли.

– Что? – удивился мистер Скрипник. – Разумеется, нет. Здесь вообще ничего нет. Единственный варитель на весь дом, по одному крану с водой на этаж, да и вода там коричневая. Музыкальный аппарат, скажете тоже…

Полли нахмурилась. Муха был здесь не случайно, а это значит…

И тут ее взгляд наткнулся на еще одну чугунную заслонку – на трубе под самым потолком. В ней было кое-что странное. На маленькой круглой дверце выделялся выгравированный узор. Полли уже видела такой узор – в гостинице.

– «Г.Г.», – прочитала она. – Что это значит? Почему это здесь? Тут ведь не гостиница «Габенн»…

– Вы о чем, мисс?

– Мистер Скрипник, у вас есть стул? Мне нужно дотянуться до вот той дверцы на трубе.

Постоялец покачал головой.

– Стула нет, но вы можете встать на мой чемодан. Он крепкий – выдержит.

Мистер Скрипник отложил ложку с консервной банкой и вытащил из-под кровати большой темно-серый чемодан. Подтащив его к стене, он подал Полли руку.

– Благодарю. – Взявшись за руку мистера Скрипника, Полли забралась на чемодан и повернула вентиль на заслонке. Когда она потянула ее на себя, раздался мерзкий протяжный лязг.

– Я проснулся именно от этого звука, – сказал мистер Скрипник.

Полли заглянула в отверстие. Пусто. Судя по всему, Муха забрал то, что там лежало.

Достав из кармана пальто блокнот и карандаш, Полли вырвала страничку и приложила ее к заслонке, после чего быстро затушевала рисунок карандашом, перенеся его на бумагу.

– Думаю, больше я здесь ничего не узнаю. – Спустившись, она спрятала блокнот и карандаш обратно в карман. – Благодарю за помощь, мистер Скрипник.

Взяв протянутые десять фунтов, постоялец, нахмурил брови.

– Вы так и не сказали, кто вы, мисс, и почему разыскиваете Муху. Если вы не из полиции и не из газеты, то откуда же вы?

– Хорошего вечера, мистер Скрипник, – сказала Полли и покинула антресольную комнату № 9, оставив ее жильца наедине с его недоумением.

Спускаясь по лестнице, Полли думала. Сведений удалось получить совсем немного, и все же это уже была ниточка. Муха собирает что-то, спрятанное в тайниках с обозначением «Г.Г.». Вот только что именно он ищет? И что значит «Г.Г.»?

Полли чувствовала – она встала на след и пока что лишь оставалось гадать, куда же он ее приведет.

***

Уставшая и весьма раздосадованная, Полли вернулась в гостиницу, заперлась в своем номере и, отметив очередную точку на карте Тремпл-Толл, обновила записи в блокноте.

Таинственное обозначение «Г.Г.» пока что так и оставалось таинственным. Перед тем, как покинуть меблированные комнаты, Полли показала страничку с рисунком Лоретте Жубер, но та не знала, что это значит. «Этот знак всегда там был», – промямлила она, теряясь в догадках, отчего девчонка, которая совсем недавно ушла наверх с ее супругом, внезапно вернулась, одна, да и еще задает ей вопросы столь решительным тоном. Полли швырнула ей ключ, сказала, что подыщет местечко получше, и удалилась.

Расспрашивать самого Жубера смысла также не имело. Заслонка на трубе, как, впрочем, и сами трубы были такими ветхими, что их явно установили задолго до того, как он начал там хозяйничать.

Прочие указанные в газете места, где видели Муху, ясности в расследование не вносили, и в отличие от гостиницы и меблированных комнат, их даже нельзя было обыскать. Карниз дома на улице Харт, крыша дома на улице Сепсинн, стена дома на улице Даунинг… Свидетели, указанные в «Сплетне», отличались многословностью и эмоциональностью, но никто из них не видел, чтобы Муха куда-то забирался.

Места, в которых он появлялся, были отмечены на плане канцелярскими кнопками, под каждой стояло время, когда Муха их посещал.

Глядя на них, Полли чесала лоб в раздумьях: «Все эти перемещения не случайны. Он вернулся не просто так. Муха ищет тайники, отмеченные знаком “Г.Г.”, и забирает их содержимое. Что хранилось в тайниках? Деньги? Оружие? Клочки разорванной открытки с его изображением?..»

Время близилось к восьми часам вечера, и Полли решила на время отложить свои поиски. Она обещала тетушке, что сегодня точно будет присутствовать на ужине – не хотелось ее огорчать.

Заперев свой номер, она спустилась на первый этаж и, сообщив хозяину гостиницы, читавшему книгу за стойкой, что вернется поздно, села в кеб на площади и поехала домой, еще даже не догадываясь, что ужин ей придется пропустить. Снова.

В гостиной дома № 7 в переулке Трокар никого не было. Из кухни доносилось громыхание казанков и противней, которому подыгрывало вечернее вещание по радиофору. Готовка ужина была в самом разгаре.

Полли разожгла камин и завела кофейный варитель. Усевшись в кресле у огня, достала блокнот.

На лестнице раздались шаги, и доктор Доу в сопровождении какой-то дамы спустились в гостиную. Доктор проводил посетительницу до двери и вышел из прихожей в одиночестве.

– Мисс Полли.

– Доктор.

– Вы давно вернулись?

– Буквально только что. «Хноппиш» уже греется. Вы будете кофе?

Доктор покачал головой.

– У меня много работы. Хотелось бы успеть сделать ее перед ужином. Я буду у себя в кабинете.

Полли кивнула.

Доктор уже направился было к лестнице, но тут вдруг остановился и повернул к Полли голову.

– Я заметил, что в последнее время вы стали пить кофе, подозрительно напоминающий мой любимый кофе. Черный, с корицей и без сахара. Хотя прежде пили с сахаром. Это что-то значит?

Полли хмыкнула.

– Это значит, что у меня началась такая сладкая жизнь, что сахар еще и в кофе – это уж слишком.

Доктор какое-то время молча стоял, вероятно, пытаясь понять, шутит она, или нет, после чего направился в свой кабинет.

Полли опустила взгляд в блокнот. Вот только задумалась она вовсе не о Мухе и не о таинственном знаке, зарисованном на вырванной страничке.

«Он никогда не научится улавливать иронию, – со странной, неизвестно откуда вдруг взявшейся грустью подумала она. – Никогда не будет способен уловить шутку. Сладкая жизнь… ну конечно… И все же он прав. Почему я все это делаю? Почему начала пить такой же кофе? Почему мне так важно стащить его газету? Это все просто, чтобы позлить его? Но зачем мне его злить?»

Ответ напрашивался сам собой: Полли делала все это, пытаясь спровоцировать его, вызвать у него хоть какие-то эмоции. Может, если он будет злиться, его скорлупа треснет?

Ей вспомнились сегодняшний полдень и слова почтальона.

Если бы Полли сейчас увидела себя со стороны, то непременно отметила бы, как порозовело ее лицо.

«Возлюбленная господина доктора… это звучало так странно, так невозможно…»

Еще и этот Джаспер со своим «тетушка Полли». Она сказала ему правду: доктор Доу не способен любить. Что-то сломало его, что-то однажды сделало его… таким. Его невозможно починить.

Полли одернула себя. Почему ей не все равно? Почему она воспринимает его холодность так болезненно? Почему чувствует раздражение, когда отмечает, с каким трепетом и восторгом на него смотрят пациентки или просто проходящие мимо по улице дамы?

Неизвестно как, но он умел очаровывать. Видимо, все дело в его неприступности и безразличии. Наивные дамочки на такое падки. «Доктор Доу – настоящий джентльмен! – говорили они. – Он такой благовоспитанный! А какой он красивый! А какой у него голос!»

Полли с этим бы поспорила. Никакой он не благовоспитанный – стоило только узнать его получше, и сразу же открывалось, что он едкий циничный грубиян. И никакой он не красивый. Да, быть может, у него правильные черты лица, в какой-то степени даже роскошные, но это же всего лишь мертвая фотокарточка, стоящая на каминной полке. Да и голос у него весьма посредственный, а уж когда он заводит свое занудство…

Они просто не знали его так, как Полли. Уж она рассказала бы им, что это – мрачный, нелюдимый и законсервированный в банке человек, которого в женщинах волнуют лишь их болезни. Этим дурёхам не стоило так им восторгаться, да и вообще обращать на него особое внимание. Они заслуживали кого-то получше.

«Нет, это ты дурёха, Полли…»

– Полли? Ты вернулась? Что ты делаешь?

Она вздрогнула и подняла голову. Рядом стоял Джаспер. Полли так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила, как он подошел.

– Я думаю о деле Мухи, – солгала она. – А с тобой что приключилось?

Волосы Джаспера по неизвестной причине стали зелеными, его лицо покрывали такого же цвета пятна, а на воротнике рубашки зияли прожженные дыры. Пахло от него чем-то лекарственным.

– Я проводил эксперименты, – сказал мальчик. – Пытался смешать две сыворотки. Но их соединение оказалось очень… как дядюшка это называет?.. нестабильным.

– Что за эксперименты ты проводишь?

Джаспер улыбнулся.

– Это тайна. Если все удастся… нет, не скажу! Это тайна! Не расспрашивай.

Полли нахмурилась.

– Не припомню, чтобы у тебя были от меня тайны. Ты ведь знаешь, что можешь мне все рассказать? Я же не доктор Доу.

– Я знаю, Полли. Я потом тебе все расскажу, – он перешел на шепот: – Так ты уже выследила Муху?

Полли вздохнула.

– Я только в начале пути. Посетила гостиницу и меблированные комнаты. Муха пробирался и туда, и туда, чтобы что-то найти. Я обнаружила тайники и на обоих был знак. Вот этот.

Она протянула Джасперу страничку из блокнота с рисунком.

Стоило мальчику лишь увидеть знак «Г.Г.», как он тут же распахнул рот.

– Я знаю, что это! Я уже видел такой рисунок!

– Где?! Когда?!

Джаспер бросил один быстрый взгляд на дверь кухни, другой – устремил в потолок.

– Пойдем со мной, я тебе покажу. Только тише, чтобы он не услышал…

…– Что это за… штуковина? – потрясенно спросила Полли, во все глаза разглядывая то, что ей показал племянник доктора Доу.

Да уж, такого она точно не ожидала…

Джаспер провел Полли в чулан в прихожей. Прежде она туда не заглядывала и не представляла, что там хранится.

Через чулан проходили трубы – одна из них, для капсул пневмопочты, шла от стены прихожей и врастала в противоположную стену, другие «соединяли» пол с потолком. Почти все место в небольшой каморке занимали аккуратно расставленные ящики и коробки, на вешалке висело несколько костюмных чехлов.

В центре чулана в полу располагалась круглая крышка люка, и Джаспер, сразу, как они вошли, склонился над ней. Быстрым привычным движением он потянул за рычаг, и крышка поднялась. Тут же потянуло сыростью и характерными запахами канализации.

Полли глянула в проем – вниз вели металлические скобы-ступени. Видно было лишь три такие скобы, остальные терялись в темноте.

– Нам туда, – сказал Джаспер.

– Что это за люк?

– Ты разве не помнишь? – спросил мальчик, и Полли покачала головой. Что она должна помнить?

– Надеюсь, ты не боишься крыс, – широко улыбаясь, сказал Джаспер.

Полли поморщилась: все зависело от того, что именно это за крысы. Она не единожды сталкивалась с крысами размером с волкодавов, а еще слышала истории, будто в Габене водятся крысы, по сравнению с которыми даже городской кеб мог бы показаться спичечным коробком.

– Осторожнее, Полли, а то тебе искусают все пятки, – со смехом сказал Джаспер и полез в люк.

Полли осторожно последовала за ним. Скобы, как ни странно, не были ржавыми, словно их установили не так давно.

Путь вниз не был долгим. Вскоре ноги Полли коснулись каменной поверхности – на удивление, довольно сухой.

Джаспер зажег стоявшую в нише керосиновую лампу.

Полли огляделась. С первого взгляда обычный коллектор: выложенный зеленоватым кирпичом тоннель с низко нависающими сводами, на стенах закреплены трубы, сыро, холодно, воняет так, будто где-то поблизости разлагается пара грустных покойников. Грустных от того, что их последним пристанищем стало это место.

И тем не менее здесь было кое-что странное. Почти сразу Полли заметила

проложенный через тоннель и ведущий в обоих направлениях узкоколейный рельсовый путь. Чуть в стороне на рельсах стоял… стояло… что это такое, разобрать было невозможно – конструкцию, словно старый комод в чехле, скрывало от глаз большое полотнище.

– Ничего не вспоминается? – спросил Джаспер, подойдя к неведомой конструкции.

Полли покачала головой, и мальчик стянул полотнище.

Ее взору предстало нечто, напоминающее открытый экипаж. Черные лакированные борта были чуть скруглены книзу, на покатых крыльях на ножках разместились две круглые фары, еще пара фонарей висела сзади. Вытянутый «нос» махины оканчивался двухлопастным пропеллером, еще парочка поменьше на распорках торчали по ее бокам; в передней части кабины стояло ветровое стекло, через дверцы блестящими линиями проходили молдинги.

Экипаж был четырехместным: обтянутые кожей кресла, с них свисают ремни, как у ранца, на одном, у рычагов управления, лежат кожаные перчатки и две пары штурманских очков.

Махина эта явно приводилась в движение при помощи пара, о чем свидетельствовали котел, топка и несколько закопченных труб.

– Что это за… штуковина?

Джаспер округлил глаза.

– Это наш «рельс-мобилер». Ты ведь на нем уже ездила.

Полли решила, что он ее разыгрывает. Если так – шутка была несмешной.

– Когда это?

– Помнишь ограбление «Ригсберг-банка»? Дом на улице Клёнов? Тебя похитили агенты банка, но мы с дядюшкой тебя спасли и привезли домой на «рельс-мобилере».

Воспоминания были не из приятных. Полли помнила, как ее похитили и удерживали в подвале. Тогда она впервые ощутила на себе действие микстуры Зубной Феи, когда злыдни заполучили ее пистолет-«Москит». Все, что произошло после того, как в нее вонзилась ампула, было как в тумане. У нее так сильно болели зубы, что она не обращала ни на что внимания до тех пор, пока боль не затихла. Неудивительно, что она ничего не помнит об этом… этом…

– Ты сказал, он называется «рельс-мобилер»?

Джаспер закивал.

– Дядюшка использует его, чтобы добираться к своим пациентам, когда плохая погода, нужно срочно спасти кому-то жизнь или уморить кого-то своим занудством.

Полли наклонилась и осмотрела колеса – они очень походили на локомотивные: литые, с ободками-ребордами.

– Эти рельсы проложены под всем городом, – с гордостью сообщил Джаспер, словно лично, не покладая рук, их прокладывал. – Но большая часть путей заброшена, кое-где тоннели завалило или затопило.

– Откуда у доктора Доу этот «рельс-мобилер»?

– Эй! – возмутился Джаспер. – Он вообще-то наш общий. Я на нем даже один раз ездил сам. Только дядюшке не говори.

– Так откуда он?

– Не знаю. Он уже здесь был, когда я перебрался к дядюшке. Нужно его расспросить, но он не будет особо счастлив. Мы держим в тайне наш подземный экипаж.

Полли вспомнила, за чем они изначально спускались в канализацию.

– Мы отправимся куда-то на этом вашем «рельс-мобилере»? Туда, где ты видел знак «Г.Г.»? Мне взять пальто и шляпку?

– Пальто и шляпка не нужны.

Джаспер двинулся вокруг экипажа и поманил за собой Полли. Остановившись у задней его части, он поднес лампу к дверце багажного отделения и указал на что-то.

Рыжий свет вырвал из темноты латунную табличку, на которой было выгравировано: «“Рельс-мобилер” для ускоренного перемещения под городом. Прототип»; и ниже стоял уже знакомый Полли символ.

– Думаю, эта отметка… ну, вроде как подпись создателя «рельс-мобилера», – сказал Джаспер. И тут он вздрогнул. – Муха же не придет за нашим «рельс-мобилером»? Полли?

Полли задумчиво покусывала губу.

– Сомневаюсь, что он явится, Джаспер. Меня беспокоит другое.

– Что?

– Мне нужно выяснить, откуда вообще «рельс-мобилер» взялся у доктора. Он может знать, что такое или кто такой этот «Г.Г.».

Джаспер кивнул.

– Тебе будет непросто разговорить дядюшку – перед ужином он всегда особенно ворчливый.

Полли вздохнула.

– А ты что будешь делать? Не хочешь помочь мне выведать у него тайну «Г.Г.»?

Джаспер насупился.

– Я не могу, Полли. Мне нужно изучить один редкий справочник, который я с трудом раскопал в книжной лавке «Переплет». А потом провести еще один эксперимент.

– Это совсем на тебя непохоже, Джаспер. Ты предпочитаешь учебу раскрытию тайны?

Он поглядел на нее так пристально и так строго, что вдруг напомнил ей своего дядюшку.

– Как ты не понимаешь, Полли. Это уже не учеба.

Полли пробрал озноб от того, как он это сказал.

– Ты меня пугаешь, Джаспер. Что происходит?

– Помоги мне накрыть «рельс-мобилер». Нужно возвращаться, пока никто не заметил, что нас нет.

***

– Доктор? – Полли постучала.

– Я очень занят! – раздалось из кабинета.

Полли возмущенно сморщила носик: «Он всегда занят, когда мне что-то нужно».

Она открыла дверь и заглянула в кабинет.

– Я только хочу кое-что узнать и… – Полли запнулась. – А что это вы такое делаете?

Доктор глянул на нее с раздражением.

– Вообще-то, это очень невежливо вторгаться к джентльмену в кабинет – особенно после слов «Я очень занят».

Доктор Доу сидел за своим столом и вел учет стоявших перед ним склянок с пилюлями. Полли знала, что ему накануне доставили две коробки редких лекарств то ли из Дженоби, то ли еще откуда-то из тех краев, которую он очень ждал, и догадалась, что именно здесь происходит.

– Занимаетесь своей коллекцией? – Полли усмехнулась, а доктор предсказуемо поджал губы.

– Каталогизирую новые лекарства. Мисс Полли, я и правда очень занят. У вас что-то срочное?

Полли как ни в чем не бывало прошла через кабинет и уселась на стул, предназначенный для пациентов.

– Как я и сказала, мне нужно кое-что узнать, и я сразу же оставлю вас с вашими пилюльками в покое.

– Это как-то связано с вашим интересом к злодею Мухе? – с подозрением спросил доктор, и когда Полли кивнула, добавил: – Мне непонятно, почему вы так всем этим заинтересовались. Джаспер сказал, что вы пообещали раздобыть для него коллекционную открытку Мухи.

– Я сказала, что сделаю все возможное, чтобы ее раздобыть, – уточнила Полли.

– Мне кажется, здесь что-то еще. Поиск открытки – лишь предлог. Вы снова ввязываетесь во что-то сомнительное и безрассудное. И мне это не нравится.

– Вам ничего не нравится, доктор, – заметила Полли. – Но вы правы. Дело не только в поиске открытки. В городе в последнее время ничего не происходит, и я изнываю от скуки.

– Быть может, вам стоит найти себе какое-нибудь занятие? Вы рассказывали, что когда-то занимались доставкой открыток…

– Ну так я ведь и доставляю открытку! Джасперу. А вообще я так взбудоражена!

Доктор вздохнул, и, пока он не выдал, что именно думает о дамской взбудораженности, Полли воскликнула:

– Все эти злодеи Золотого века! Которые будто бы остались во вчера, но вдруг один из них решил вернуться. Неужели вы сами не заинтригованы?

– Нет. Я не знаю, что вы задумали, мисс Полли, но должен напомнить: связываться со злодеями опасно. Пусть Мухой занимается полиция.

Полли наделила доктора колким взглядом, но он даже не поежился.

– Когда вы стали таким?.. Помнится, вы лично участвовали в различных неоднозначных делах…

– После дела Месмериста мне хватило различных неоднозначностей на всю жизнь. И я рад, что с тех пор ничего странного и подозрительного меня не находит.

Полли кивнула. Упомянутое дело оставило на докторе сильный отпечаток. После него он стал другим – ушел с головой в свою врачебную практику, а еще посадил Джаспера на цепь.

– Меня беспокоит ваше неумное любопытство, – продолжил доктор Доу.

– О, вы беспокоитесь за меня? Это так… приятно.

Полли могла бы поклясться, что услышала, как неожиданно треснула скорлупа Натаниэля Френсиса Доу. Доктор слегка покраснел, и все же возразил:

– Я сказал иначе. Ваша тяга встревать в опасности не приведет к добру.

– Я могу за себя постоять. Как вы помните, я разоблачила призрака с платформы «Драппгейт».

– Вы были на волосок от смерти. К сожалению, я не могу вам запрещать что-либо, как Джасперу. Ну да ладно. Вы ведь оторвали меня от дел не просто так?

– Верно. Я должна предупредить, доктор. Прошу вас, только не злитесь.

– Не злиться?

– Джаспер сказал, что вы будете недовольны.

Доктор Доу ожидаемо нахмурил брови.

– Что он сделал?

– Он мне показал…

– Что показал?

– Ваш «рельс-мобилер», – негромко ответила Полли, ожидая бури, но бури так и не последовало. С виду доктор никак не отреагировал.

– Надеюсь, он сказал вам, что пользоваться им могу только я? Большинство джентльменов считает, что дамы неспособны водить экипажи, но большинство джентльменов – бестолочи, которых и самих нельзя пускать за рычаги. Вот только, как вы могли заметить, «рельс-мобилер» – не простой экипаж. Это опасное изобретение, все особенности которого недостаточно изучены. Он обладает характером, управлять им весьма сложно, к тому же мне не хотелось бы, чтобы вы проводили время в канализации. И главное, мисс Полли: от того, что «рельс-мобилер» стоит под домом, временами зависит чья-то жизнь. Он должен всегда быть на месте, потому что никто не знает, когда он может мне понадобиться. Вы понимаете это?

– Вы не злитесь?

– Я буду злиться, если вы воспользуетесь моим «рельс-мобилером», несмотря на все мои доводы. Поэтому мой ответ: нет, вы не можете отправиться на нем туда, куда вы там решили отправиться. Возьмите кеб.

– Но я и не думала куда-то на нем ехать, – возразила Полли. – Я к вам зашла по другому делу.

Было заметно, что доктор сдержал вздох облегчения, лишь приложив определенные усилия. И все же он уточнил:

– По делу… Мухи?

– Возможно.

– Как мой «рельс-мобилер» связан с Мухой?

– Пока не знаю. Может быть, и не связан. А что это вообще за штуковина? Как она у вас оказалась?

Доктор пожал плечами.

– Когда я только поселился в этом доме много лет назад, я исследовал его от чердака и до подвала. Спуск в канализацию был заперт, но мне удалось открыть люк. Я обнаружил что под домом проложены рельсы, и мне стало любопытно, для чего они. Как вскоре выяснилось, их использовали для тайного перемещения под городом. А под домом миссис Перкс я нашел и «рельс-мобилер». Он был в плачевном состоянии, но с помощью одного из своих пациентов (он довольно умелый механик), мне удалось починить его и вновь поставить на рельсы. С самими рельсовыми путями было сложнее – я истратил едва ли не все состояние, доставшееся мне в наследство от матери, чтобы привести их в порядок, хотя удалось очистить и починить лишь три линии. К счастью, мне их хватает, чтобы добираться к своим пациентам.

– Я увидела на багажнике «рельс-мобилера» этот знак. – Полли продемонстрировала доктору страничку из блокнота, и он кивнул.

– Когда я нашел подземную железную дорогу, меня мучил вопрос, кто ее проложил. Я понял, что «рельс-мобилер» стоял под соседским домом не просто так. Понимаете, он будто бы стоял там, как на некоей…

– Станции?

– Да. Хотя позже я выяснил, что над его «платформой» располагалась старая мастерская.

– Мастерская была там, где сейчас дом миссис Перкс?

– Верно. Я решил, что соседка должна знать что-то, и отправился к ней. За чаем с шерри, который делает миссис Перкс весьма разговорчивой, она рассказала, что, когда вселялась около пятнадцати лет назад, там и правда была мастерская. Ничего о подземных рельсах она не знала и лишь назвала имя того, кто был прежним владельцем ее дома. Его имя совпадает с инициалами на «рельс-мобилере».

– Вы помните это имя? – взволнованно спросила Полли.

– Разумеется. Человека, который владел домом по соседству, зовут Германн Грызлобич.

Полли почувствовала, что вот-вот задохнется от охвативших ее эмоций. Этого просто не могло быть!

– Вы сказали, Грызлобич?!

– Да. Германн Грызлобич. Я так и не узнал, кто это. Что случилось, мисс Полли?

Полли вскочила на ноги.

– Вы мне очень помогли, доктор. Кажется, теперь я знаю, как продолжить поиск открытки для Джаспера.

Доктор Доу недоуменно на нее посмотрел и сказал:

– Я надеюсь, вы будете…

Полли, не слушая, бросилась к выходу из кабинета.

– …осторожны, мисс Полли, – договорил доктор, когда она скрылась за дверью, и, осуждающе покачав головой – нет, ну насколько же несносная особа! – вернулся к своим склянкам.

***

В гостиничном номере пахло кофе.

Коридорный Томас был так любезен, что принес постоялице не одну, а целых две чашки кофе. Черного и густого, как смола, кофе, слегка присыпанного корицей.

Две чашки кофе. Чем горче – тем лучше. Это была не просто традиция – это был ритуал, который она исполняла всякий раз перед тем, как собиралась это сделать.

– Могу я поинтересоваться, мисс? – спросил Томас, передав небольшой круглый поднос с двумя чашками постоялице, которая, к его удивлению, ждала свой кофе не в номере, а в коридоре. – У вас гость? Или обе чашки для вас?

Полли многозначительно подмигнула ему и, вручив чаевые, скрылась в номере, заперев дверь на ключ.

Томас был прав – одна из чашек предназначалась не для Полли. Вот только знать ему об этом не полагалось.

У Полли была подруга – настолько близкая, что в ином случае Полли могла бы поделиться с ней самым сокровенным, что творилось у нее на душе. «В ином случае» – это если бы ее подругу хоть сколько-нибудь волновали терзания и переживания Полли, или если бы она не была черствой, ехидной злюкой. Подруга родилась и выросла в Габене – чего же удивляться ее несносному характеру. Непоколебимая, жестокая, никто не мог ее обидеть или задеть, у них с Полли было мало общего – более непохожих людей еще попробуй вообрази, и все же…

Все же у нее никогда вдруг не возникало «неотложных дел», она появлялась по первому зову Полли, хоть и всегда ненадолго опаздывала. Это были довольно странные отношения: они никогда не разговаривали, более того даже не встречались – Полли выпивала свой кофе, не дожидаясь, пока подруга придет, оставляла вторую чашку и уходила…

Вот и сейчас она, поставив поднос на столик, взяла свою чашку и сделала глоток. Нестерпимо горький кофе постепенно вытравливал страхи. Еще глоток – сомнения тают, как масло на раскаленной сковороде. Еще парочка – и исчезают ненужные эмоции.

Поставив пустую чашку на прикроватную тумбочку, она положила рядом карманные часы, откинула крышку и отжала на них кнопку. После чего подошла к кровати и расстегнула пуговки на костюмном чехле. А затем начала снимать платье…

Меньше, чем через пять минут женщина, которая совсем не походила на Полли, вдела ремешок под подбородком в пряжку и застегнула кожаный летный шлем. На ней уже были черная куртка с меховым воротником, какие носят пилоты, и черные облегающие ноги штаны, заправленные в высокие сапоги. На бедрах были закреплены две кобуры: в одной покоился гарпунный пистолет, в другой – едва ли не самое страшное оружие во всем городе – «Москит», стреляющий ампулами с раствором, действие которого вызывало ужас у различного отребья из-под подкладки Габена.

Она надела перчатки, а следом на спину кофр-ранец, затянула лямки и два поперечных ремня.

Часы зазвонили. Женщина в черном выключила и спрятала их в карман, а затем взяла чашку с кофе и подошла к окну. Щеколда со скрипом выползла из паза, створки распахнулись – холодный осенний ветер тут же занес в номер сорванные с деревьев листья.

Глядя на подсвеченную огнями фонарей Чемоданную площадь, женщина в черном пригубила чуть остывший, но не менее жгучий кофе. Впереди ее ждало страшное место, которое было намного хуже меблированных комнат, – место, о котором в городе предпочитают лишний раз не говорить и не задумываться. Чего там – она сама посещала его лишь однажды, да и то как могла старалась забыть то, что в его стенах произошло.

След таинственного «Г.Г.» вел ее именно туда. Безумие… настоящие безумие по собственной воле туда отправляться. Впрочем, выбора не было.

Забравшись на подоконник, она в последний раз оглядела номер, опустила на глаза большие летные очки и прыгнула в окно.

Зубная Фея отправилась на охоту. На подоконнике осталась стоять пустая чашка.