Не мой отец

Не мой отец

Часть 1: Изменение

Меня зовут Елена, мне семнадцать лет. Наш дом всегда был олицетворением тепла и уюта, местом, где царили семейные традиции и любовь. Мои родители, Виктор и Светлана, создавали атмосферу, в которой каждый вечер превращался в маленький праздник. Мы собирались за большим деревянным столом, делились историями о прошедшем дне, смеялись и планировали выходные. Но однажды все изменилось.

Это было осеннее воскресенье. Листья за окном уже начали покрываться золотом и багрянцем, ветер тихо шуршал через ветви деревьев. Я вернулась домой после школьных занятий, чувствуя усталость и легкую тревогу перед предстоящими экзаменами. Дверь дома была немного приоткрыта, что само по себе было необычно — отец всегда проверял, закрыты ли все окна и двери перед сном.

— Папа? — тихо позвала я, заглядывая внутрь.

В гостиной никого не было видно. Свет от настольной лампы мягко освещал пространство, создавая уютные тени на стенах. Однако атмосфера казалась напряженной, как будто в воздухе висела невидимая тяжесть. Я подошла ближе и увидела отца, сидящего на кресле в углу комнаты. Обычно он был активным и общительным человеком, но сегодня казался отрешенным, его взгляд был устремлен в пустоту.

— Ты в порядке, папа? — спросила я, садясь рядом с ним.

Он медленно поднял глаза и ответил, но голос звучал холодно и безэмоционально:

— Да, всё хорошо, Елена.

Мама занималась приготовлением ужина на кухне. Она редко выражала свои эмоции, но обычно её глаза светились теплом и заботой. Сегодня же она выглядела подавленной, избегая зрительного контакта и двигаясь механически.

На протяжении следующих недель я начала замечать небольшие, но настораживающие изменения в поведении отца. Он перестал помогать мне с домашними заданиями, редко интересовался моими друзьями и увлечениями. Наши вечерние игры за столом заменились молчаливыми ужинами, где каждый был погружен в свои мысли. Виктор редко говорил, и когда говорил, его слова казались как будто автоматическими, лишёнными искренности.

Мама, напротив, казалась ещё более отстранённой. Она больше не пыталась поддерживать наши семейные традиции, перестала готовить любимые блюда и часто пропускала ужины, погружаясь в работу или смотря в окно с грустью в глазах. Я пыталась обсудить это с ней, но она лишь мягко уговаривала меня «не волноваться» и «давать отцу время».

Одним вечером, когда я возвращалась из школы, я заметила, что свет в коридоре мерцает. Обычно Виктор всегда следил за тем, чтобы все приборы были выключены перед сном, но сегодня свет оставался включенным. Внутри дома всё было тихо, за исключением тихого звона часов и моего собственного дыхания, звучащего громко в ушах.

— Папа, ты забыл выключить свет? — спросила я, подойдя к кухне.

Виктор лишь кивнул, не отвечая словами. Его лицо было напряжённым, а глаза — пустыми. Я почувствовала холодок страха, пробежавший по спине. Что-то здесь было не так.

С каждым днём ситуация ухудшалась. Еда в холодильнике начинала портиться быстрее обычного, приборы начали ломаться без видимых причин. Микроволновка издавала странные звуки, телевизор перерывался на экранах, а компьютер Виктора зависал без видимых причин. Я начала замечать, как вещи сами по себе перемещаются по дому: моя любимая книга, которая раньше всегда была на тумбочке, теперь лежала на полу, игрушки на столе исчезали и находились потом с других местах.

Светлана отрицала все мои подозрения. Она утверждала, что всё так же, как и раньше, и что Виктор просто устал. Но я знала, что что-то здесь не так. Дом, который раньше был наполнен теплом и светом, теперь казался мрачным и враждебным. Я начала ощущать постоянное напряжение, словно что-то или кто-то постоянно наблюдает за нами. Ночью звуки дома становились всё более зловещими: тихие скрипы половиц, шорохи в шкафах и странные эхом раздающиеся шаги, причин которым не было. Я начала ощущать, как воздух наполняется тяжестью, и каждый вдох становился всё более трудным. Мои сны превратились в кошмары, где я виделa тени, мелькающие за окнами, и ощущала постоянное присутствие чего-то или кого-то, кто наблюдает за мной из темноты.

Однажды вечером, когда мы сидели за ужином, я заметила, что Виктор не поднимал глаз с тарелки. Обычно он рассказывал о своём дне, делился мыслями и шутил, но сегодня его молчание было пугающим. Свет от лампы отбрасывал длинные тени на его лицо, делая его выражение ещё более безжизненным.

— Папа, ты давно не рассказывал как у тебя прошел день, — осторожно сказала я, пытаясь разорвать лед молчания.

Он медленно поднял голову, и его глаза встретились с моими. В них не было ни малейшей искры жизни, только холодная пустота.

— Всё нормально, Елена, — его голос был ровным и безэмоциональным, словно он просто повторял фразу из памяти.

Мама продолжала есть, но её взгляд был отвлечённым, как будто она пыталась найти утешение в своих мыслях. Я чувствовала, как напряжение в комнате нарастает, и сердце билось всё быстрее. Я решила, что больше не могу оставаться равнодушной к происходящему и решила провести собственное расследование.

Часть 2: Подмена

На следующий день я начала внимательно наблюдать за отцом. Он стал ещё более замкнутым, редко выходил из своей комнаты и всё чаще пропускал ужины. Я заметила, что он часто ходит на кухню и забывает выключить свет или оставляет воду включенной. Эти мелочи вызывали у меня тревогу, но я старалась не придавать им значения, надеясь, что всё пройдет само собой.

Из строя вышла почти вся техника в доме, и самое ужасное, что никто не собирался её чинить или заменять!

Мама продолжала отрицать все мои подозрения.

Когда Виктор пришел с работы, я заметила, что он выглядел ещё более уставшим и отрешённым. Он не улыбнулся и не поздоровался, просто сел за стол и начал есть. Я не выдержала и спросила:

— Папа, ты всё в порядке? Ты выглядишь таким усталым.

Он взглянул на меня, и в его глазах я увидела ту же холодную пустоту.

— Всё хорошо, — снова механически повторил он.

Я чувствовала, как страх начинает охватывать меня. Что-то или кто-то подменило моего отца. И теперь я точно в этом убедилась.

Часть 3: Открытие

Ночь наступила, и дом погрузился в темноту. Я лежала в своей комнате, пытаясь уснуть, но мысли о происходящем не давали мне покоя. Внезапно я услышала тихий шум, исходящий с кухни. Мое сердце забилось быстрее, и я медленно встала, чтобы проверить, что происходит.

Подкрадываясь к двери, я прислушалась. Звук был похож на работающую плиту, хотя Виктор обычно тщательно следил за тем, чтобы всё выключить перед сном. Я почувствовала, как холодный пот стекает по моей спине, и решила действовать. Осторожно открыв дверь, я увидела кухню, окутанную слабым светом от ночника. Плита была действительно включена, и слабый запах газа наполнял комнату.

Моё сердце бешено колотилось, а мысли метались без определённого направления. Я знала, что должна действовать быстро, но страх парализовал меня. Медленно подошла к плите, стараясь не издавать ни звука. Руки дрожали, когда я тянулась к газовому клапану. Внезапно я услышала тихий шаг за спиной. Обернувшись, я увидела отца, стоящего у окна с холодным, безжизненным взглядом.

— Папа, что ты здесь делаешь? — прошептала я, стараясь сохранить голос ровным.

Он не ответил. Вместо этого он сделал шаг вперед, и его глаза встретились с моими. В них не было ни искры жизни, только пустота и холод. Я почувствовала, как страх сжимает моё горло, и инстинктивно отступила назад.

— Почему ты стал другим? Что с тобой такое? — продолжала я, пытаясь найти в его глазах хоть что-то знакомое.

Он сделал ещё один шаг, и мне показалось, как его лицо постепенно исказилось, приобретая нечеловеческие черты. Его кожа в тусклом свете стала бледной и холодной на ощупь.

В панике я попыталась отстраниться, но мои ноги словно приросли к полу. Вспомнив о газовом клапане, я сделала последний рывок и схватила его рукой, быстро перекрыв газ. Огонь потух, и комната вновь погрузилась в тишину. Отец остался стоять передо мной, его глаза постепенно теряли свой зловещий блеск, возвращаясь к обычному виду.

— Что происходит, папа? — спросила я, дрожа от страха и усталости.

Отец смотрел на меня, его глаза были пустыми, но постепенно в них начинали мелькать какие-то эмоции, как будто что-то возвращалось в его сознание. Он нахмурился, будто пытался что-то вспомнить, но его лицо оставалось бесчувственным. Сердце сжалось от ужаса: тот ли это человек, которого я знала всю жизнь?

Он не ответил на мой вопрос. Молчание стало удушающим, и каждый его вдох, казалось, забирал последние остатки тепла из комнаты. Я почувствовала, как моё тело покрывается холодным потом, и мне хотелось кричать, но я не могла. В груди будто застыла глыба льда.

— Папа, — вновь произнесла я, но на этот раз его лицо стало снова пустым, как будто всё, что проявилось, исчезло в мгновение ока.

Он отвернулся, не сказав ни слова, и вышел из кухни, оставив меня одну среди затихающих звуков бытовой техники и слабого запаха угасшего газа. Мои колени подогнулись, и я сползла на пол, чувствуя, как дрожь охватывает всё тело. Он не был тем человеком, которого я знала. Это был не мой отец. Я нашла в себе силы подняться, чтобы настежь открыть окно и проветрить газ. Руки тряслись.

На следующее утро за завтраком я не могла избавиться от ощущения, что нахожусь в чужом доме. Отец сидел напротив меня, листая газету, как он делал каждое утро, но движения его были какими-то дергаными и неестественными. Он не задавал мне вопросов, не смотрел в мою сторону, будто его интересовали только строки на бумаге. Даже когда мама пыталась его разговорить, он лишь кивал в ответ, не произнося ни слова.

Еда на столе выглядела неаппетитно: яйца, которые приготовила мама, были недожарены, хлеб казался черствым. Я пыталась убедить себя, что это просто нервы, что мне всё это кажется, но тревога не отпускала. Чувство чуждости, исходящее от отца, стало почти осязаемым.

Вскоре я начала следить за ним. Я тихо наблюдала за тем, как он ведёт себя, когда думает, что его никто не видит. Он оставлял двери открытыми, не замечал, когда включал или выключал воду или свет. Однажды ночью я услышала, как он шепчет что-то в темноте, находясь в своей комнате. Это не были слова, скорее бессвязные звуки, похожие на странный шорох, который заставил мои волосы встать дыбом.

Я медленно подошла к его двери, прислушиваясь. Шорохи прекратились, и наступила мертвая тишина. Моя рука дрожала, когда я приоткрыла дверь. Виктор сидел на кровати, его спина была выпрямлена, а глаза были открыты, но он не моргал. Его взгляд был устремлен на стену перед собой, и в тусклом свете я заметила его зрачки — расширенные, темные, лишенные любого проблеска жизни. Я медленно закрыла дверь, стараясь не выдать себя, и отступила в темноту коридора, чувствуя, как мои ноги становятся ватными.

Прошла еще неделя, и странности продолжали нарастать. С каждым днем в доме становилось всё хуже. Атмосфера стала давящей, воздух тяжелым и застоявшимся. Еда портилась в холодильнике буквально на глазах. Даже мама, всегда спокойная и уравновешенная, стала замечать, что вещи выходят из строя, и все больше времени проводила на работе, чтобы избежать этой обстановки и неудобных фактов.

— Всё дело в напряжении, — говорила она, когда я пыталась поднять эту тему. — Скачки напряжения портят технику, и похоже холодильник иногда отключается. Вот и вся мистика.

Я не хотела спорить, но в глубине души знала, что что-то зловещее проникло в наш дом. Это был не отец. Оно смотрело на меня его глазами, носило его лицо, но не было им.

Однажды вечером, когда мама была на работе, я решила поговорить с "ним". Может, даже спровоцировать, чтобы он показал своё истинное лицо. Я хотела увидеть правду. Отец сидел в гостиной, его взгляд был направлен на выключенный телевизор, словно он смотрел что-то невидимое. Это было очень странно.

— Папа, почему ты стал таким другим? Что с тобой происходит? — спросила я, подходя ближе.

Он повернул голову ко мне, и в его глазах не было ни гнева, ни печали, только пустота.

— Всё в порядке, Елена, — его голос звучал как эхо в пустой комнате, лишённый человеческой интонации.

Я приблизилась ещё ближе, чувствуя, как холод пробирается под кожу, как будто всё тепло вытягивалось из комнаты его присутствием.

— Ты пытаешься нас напугать? Ты не мой отец, — произнесла я, голос мой дрожал, но я не отводила взгляда.

Он молча смотрел на меня, и вдруг уголки его губ приподнялись в слабой, пугающей пародии на улыбку.

— Почему ты так говоришь? — спросил он, но в его словах не было ничего человеческого. Как будто он повторял их, не понимая их смысла.

В этот момент я поняла, что уже нет смысла что-то выяснять. Ужас охватил меня. Это не был мой отец, и, возможно, того человека, которого я знала и любила, больше нет. Я быстро отошла назад, сердце билось в висках, и я почувствовала, что стою на грани панической атаки. Мне нужно было что-то делать, но я не знала, что именно. Убежать? Позвонить в полицию? Но что я им скажу?

Той ночью я едва смогла уснуть. Всё, что я могла слышать, были шаги, эхом раздающиеся по коридорам, и тихое, едва уловимое шуршание за стеной, словно кто-то прислушивается ко мне, стоит у двери моей комнаты, пытаясь понять, что я делаю.

Утром, когда я спустилась на кухню, я почувствовала запах гари. Сердце замерло, и я бросилась в сторону плиты. Газ был включён, но огонь не горел — плита стояла пустой, готовая в любой момент превратиться в орудие трагедии. Я сразу выключила его, пытаясь подавить панику. В голове звенела одна мысль: это не оплошность, он хотел, чтобы я погибла.

Я почувствовала, что ноги подкосились, и оперлась на стол, чтобы не упасть. Это была не просто ошибка. Оставить газ включённым — это был акт намерения. Теперь я знала, что в этом доме я не в безопасности. Оно играло со мной, использовало лицо моего отца, чтобы втереться в доверие, чтобы обмануть нас всех. Но теперь я видела правду.

Я посмотрела на коридор, ведущий к спальне родителей. Дверь была приоткрыта, и в темноте я видела очертания фигуры. Он стоял там, смотрел на меня, не двигаясь, не издавая ни звука. Ужас сковал меня, и я почувствовала, как меня охватывает паника. Мне нужно было выбраться отсюда.

Я вернулась к себе в комнату, закрыла дверь и, дрожа, села на пол. Я знала, что больше не могу оставаться в этом доме, но куда идти? Как объяснить маме, что её муж больше не тот человек, которого она знала?

Нужно было найти способ спасти нас, прежде чем что-то случится со мной или с мамой.

Глава 4: Печать Безысходности

После того случая с газом я поняла: это больше не мой отец. В его глазах не было ни теплоты, ни заботы, лишь пустота, которая меня пугала до глубины души. Это что-то чуждое, страшное, захватившее его тело, и оно жило среди нас, делая вид, что всё по-прежнему. Но я знала правду. Знала, что больше не могу оставаться в стороне. Я должна что-то сделать, бороться, иначе погибну.

В ту же ночь, когда Виктор ушёл на работу, я открыла ноутбук и начала искать. Часами листала сайты, статьи, форумы, пытаясь найти хоть какую-то информацию о том, как избавиться от этого зла. Я чувствовала себя отчаянной. Кто бы поверил в то, что мне приходится переживать? Но я не могла позволить страху сломить меня. Я читала истории людей, которые утверждали, что сталкивались с чем-то подобным. Многие методы были похожи, хотя большинство звучало наивно и бессмысленно.

Я попробовала всё, что смогла найти. Сначала были освящённые свечи. Ночью, когда Виктор отсутствовал, я купила десятки свечей и расставила их по всему дому. Мне казалось, что их свет сможет изгнать зло. Когда Виктор вернулся домой, я замерла, наблюдая за его реакцией. Он остановился, его глаза на мгновение сузились, а лицо исказилось слабым презрением. Но он не сказал ни слова, просто прошёл мимо, как будто ничего не произошло.

Тогда я решила попробовать святую воду. Я отправилась в местную церковь, и, дрожа от страха, попросила священника освятить бутылку воды. Он смотрел на меня с тревогой, хотел узнать, что меня беспокоит, но я не могла рассказать ему правду. Как можно объяснить, что человек, которого ты любишь, больше не тот, кем он был? Я просто забрала воду и ушла, ощущая, как слёзы подступают к глазам.

Я дождалась, когда Виктор уйдёт, и тогда, с замирающим сердцем, подошла к его комнате. Я окропила порог и дверь святой водой, слушая, как капли падают на пол, словно это был последний обряд, который я могла провести. Но когда Виктор вернулся и подошёл к комнате, он замер, а его глаза на мгновение стали тёмными и холодными.

— Что ты делаешь, Елена? — спросил он, и его голос был ровным, но в нём слышалась угроза.

Я спрятала бутылку за спину, не зная, что сказать. Слова не шли на ум, и мне пришлось импровизировать.

— Ничего, папа, просто... я убиралась, — прошептала я, пытаясь улыбнуться, но уголки моих губ дрожали.

Он подошёл ко мне ближе, и я почувствовала холод, исходящий от него. Этот холод пробирал до самых костей, словно я стояла рядом с чем-то неживым.

— Будь осторожна, Елена, — сказал он, и его голос был тихим, но каждая клеточка моего тела почувствовала угрозу, скрытую в этих словах.

С того момента всё изменилось. Виктор больше не скрывал своей настороженности. Он стал следить за мной. Я чувствовала его взгляд, когда он стоял в дверях, наблюдая, как я готовлю или читаю. Его присутствие стало невыносимым, словно каждое моё движение проверяли на соответствие его ожиданиям.

С каждым днём его поведение становилось всё хуже. Он подходил ко мне слишком близко, хватал за руку, и его пальцы впивались в мою кожу, как когти. Один раз, когда я случайно столкнулась с ним в коридоре, он схватил меня за плечо и сжал так сильно, что я вскрикнула от боли.

— Ты должна быть осторожной, — прошептал он, его голос был тихим, но от него веяло злом.

Я понимала, что он знает. Он знал, что я что-то замышляю, что я была угрозой для него. Он не собирался позволить мне уничтожить его. Я видела это в его глазах, в его движениях, в каждом жесте. Он становился всё более агрессивным, и теперь каждый день был для меня испытанием.

Я продолжала искать ответы. Я знала, что не могу остановиться, не могу позволить этому существу остаться в нашем доме. И вот, после долгих часов поисков, я нашла сообщение на старом форуме. В нём говорилось о древнем способе изгнания — о полыни. Дым от горящей полыни, как утверждал автор, причинял боль нечистым существам, словно кислота. Это был шанс. Возможно, единственный.

Я чувствовала, как во мне вновь загорелась искра надежды. Я должна была попробовать, несмотря на все риски.

Глава 5: Маска Спадает

Эта ночь стала поворотным моментом. Я чувствовала, что ситуация выходит из-под контроля, и "отец" больше не пытался скрывать своё злобное, чуждое присутствие. После неудачной попытки окропить его комнату святой водой, он словно окончательно снял маску, и теперь я видела перед собой не человека, а нечто угрожающее.

В тот момент, когда я стояла у его двери с бутылкой святой воды, мои руки дрожали, и сердце сжималось от страха. Я думала, что у меня получится сделать это незаметно, что святой воде удастся изгнать эту тёмную сущность. Но дверь спальни неожиданно открылась, и передо мной появился он.

— Что ты делаешь, Елена? — его голос был тихим, но в нём явно звучала угроза.

Я спрятала бутылку за спину и попыталась улыбнуться, чувствуя, как меня захлестывает паника.

— Просто... убиралась, — выдавила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Но он явно знал, что я лгу.

Он подошёл ко мне ближе, настолько близко, что я могла чувствовать холод, исходящий от него. Его глаза были пустыми, в них не было ничего человеческого. Он смотрел на меня так, будто изучал, будто решал, что делать дальше.

— Будь осторожна, Елена, — прошептал он, и его голос, хоть и был ровным, не оставлял сомнений: это было предупреждение.

Я знала, что он понял, что я пыталась сделать. С того момента Виктор больше не скрывал свою злобу. Он начал вести себя по-другому, его движения стали странными, угрожающими. Я чувствовала, как его взгляд постоянно направлен на меня. Когда я готовила еду или убиралась, он стоял в дверях, просто смотрел. От его взгляда мороз шёл по коже, и я не могла избавиться от ощущения, что каждое моё движение оценивается, анализируется.

Иногда он подходил ко мне слишком близко. Я чувствовала его присутствие, даже не оборачиваясь. Однажды, когда я проходила мимо него в узком коридоре, он схватил меня за плечо так сильно, что я вскрикнула от боли.

— Ты должна быть осторожной, — сказал он, и его глаза были полны чего-то зловещего. В тот момент я поняла, что теперь я для него — враг, и он не собирается этого скрывать.

Однажды ночью я проснулась от ощущения чужого присутствия. Открыв глаза, я увидела его. Он стоял у моей кровати, просто смотрел на меня, и в темноте его глаза были как две бездонные чёрные дыры. Я замерла, не смея пошевелиться. Моё сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот разорвётся. Я закрыла глаза, стараясь не выдавать себя, притворяясь, что сплю, но чувствовала, как его взгляд прожигает меня насквозь.

Той ночью я едва смогла уснуть. С того момента я поняла, что в любой момент он может сделать что-то непоправимое. Он больше не скрывал своих намерений, его присутствие стало невыносимым. Виктор стоял за мной, следил за каждым моим шагом, и его взгляд говорил о том, что я для него помеха, которую нужно устранить.

Каждый день он делал что-то странное, то, что лишало меня последних капель уверенности. Он мог стоять перед окном и смотреть на улицу, его взгляд был пустым и холодным. Временами он просто замирал на месте, словно вслушивался в что-то несуществующее, а затем его глаза медленно поворачивались ко мне, и я видела в них угрозу.

Как-то вечером, когда мама снова уехала в командировку, я услышала, как он заперся в своей комнате. За дверью раздавались странные звуки — шорохи, постукивания, словно он точил что-то. Я стояла в коридоре, прислушиваясь, и каждое из этих звуков проникало в меня, как отголосок неминуемой опасности.

Я знала, что он что-то готовит. Я чувствовала, как нарастает опасность, и понимала, что моё время истекает. Он собирался избавиться от меня, и я больше не могла это игнорировать.

Этой ночью я поняла, что должна действовать. Что, если я не сделаю первый шаг, он сделает его раньше.

Глава 6: Травы Спасения

Я чувствовала, как страх с каждым днём всё сильнее сжимает моё сердце. Виктор больше не скрывал свою злобу, его глаза стали чужими, а его действия — угрожающими. Он словно знал, что я что-то планирую, и это делало его ещё более опасным. Я понимала, что времени у меня остаётся всё меньше, и я должна была найти способ избавиться от него, пока он не избавился от меня.

Я проводила ночи за поисками. Перелопачивала десятки сайтов и форумов, читала чужие истории, пропитанные отчаянием. И вот, среди множества комментариев, я наткнулась на старый пост. В нём говорилось о полыни — что её дым может причинять боль нечистым существам, будто кислота, которая обжигает их изнутри. Прочитав это, я ощутила проблеск надежды, хоть и боялась верить. Если этот метод мог сработать, я обязана была попробовать.

Рано утром, когда Виктор ещё спал, я надела тёплую куртку и тихо вышла из дома. В лесу было холодно, туман стлался над землёй, скрывая тропинки. Я вспомнила те времена, когда мы с семьёй часто бывали здесь. Всё это казалось таким далеким, как будто это было в другой жизни, в другой реальности, где отец был настоящим.

Я шла по тропинке, оглядываясь в поисках полыни. В лесу было так тихо, что каждый мой шаг казался оглушительным. Когда я, наконец, нашла кусты полыни, мои руки дрожали, когда я начала рвать стебли и складывать их в сумку. Я не знала, что произойдёт дальше, но что-то внутри меня говорило, что это — мой последний шанс. Собрав достаточно полыни, я быстро вернулась домой.

Когда я вошла в квартиру, Виктор уже был на ногах. Он стоял в гостиной и смотрел на меня так, будто пытался заглянуть в мою душу, разгадать мои намерения. Я постаралась не показывать страха, прошла мимо него и направилась в свою комнату. Я ощущала его взгляд на своей спине, но не оглянулась. В своей комнате я глубоко вздохнула, чувствуя, как напряжение начинает отпускать.

Следующие несколько дней я потратила на сушку полыни. Я развешивала её на балконе, стараясь сделать всё как можно быстрее, чтобы никто не заметил. Каждое утро, проверяя, как сохнут стебли, я чувствовала, как тревога нарастает. Виктор становился всё более настороженным, его глаза стали задерживаться на мне дольше, чем раньше, будто он понимал, что я что-то замышляю.

Он запирался в своей спальне, и оттуда раздавались странные звуки — стуки, шорохи, словно он что-то точил. Я слушала эти звуки и чувствовала, как страх сковывает меня. Он готовился. И я должна была сделать свой ход раньше, чем он сделает свой.

Полынь была готова, и я знала, что времени для колебаний больше нет. Я должна действовать. Когда стемнело, я взяла высушенные пучки и спрятала их под кроватью. Это был мой план. Я понимала, что возможно, у меня больше не будет другого шанса. Если этот метод не сработает, я не смогу больше ничем защититься.

Я видела, как Виктор наблюдает за мной. Он стоял за моей спиной, когда я готовила ужин, его глаза прожигали меня, словно он пытался понять, что я задумала. Я чувствовала себя, как мышь, которую загнали в угол, и знала, что мне нужно действовать быстро, пока он не решился нанести удар.

Этой ночью, когда все приготовления были завершены, я чувствовала, как страх и решимость смешиваются во мне, образуя удушающее ощущение безысходности. Я не знала, удастся ли мне избавиться от этого существа, но я должна была попробовать, потому что другого выбора у меня больше не было.

Глава 7: Обречённая Ночь

Ночь была тёмной и мрачной, как будто сам воздух в доме пропитался чем-то зловещим. Я сидела на краю кровати, чувствуя, как страх медленно охватывает меня. Виктор находился в своей спальне, и я слышала странные звуки, доносящиеся из-за двери — что-то похожее на бормотание, шорохи и резкий металлический скрежет. Моя кожа покрылась мурашками, и я знала: если я ничего не сделаю сегодня, эта ночь может стать для меня последней.

Я глубоко вдохнула и посмотрела на ворох сушёной полыни, приготовленной на случай, если у меня больше не будет другого выбора. Мои руки дрожали, но я собрала всю свою решимость и встала. Всё должно было пройти по плану, иначе конец будет неминуем. Я взяла пучки полыни, плотно сжав их в руках, и тихо направилась на кухню.

Когда я шла по коридору, каждый скрип пола звучал как гром, и мне казалось, что он может услышать меня в любой момент. Виктор всегда знал, когда я что-то затевала, но сейчас у меня не было права на ошибку. Когда я вошла на кухню, я разложила полынь на полу, сердце бешено колотилось, а мысли путались от страха.

Я достала спички, моя рука дрожала, и огонь вспыхнул перед моими глазами. Я разожгла полынь, и густой, едкий дым быстро начал подниматься, заполняя кухню. Я знала, что у меня мало времени, прежде чем Виктор выйдет из своей спальни. Он не сможет не почувствовать, что что-то идёт не так.

Стараясь не издавать ни звука, я направилась к шкафу в коридоре, заранее выбрав его как укрытие. Я спрятала ключи от спальни в карман, открыла дверцы шкафа и залезла внутрь, закрыв их за собой. Я прикрыла рот и нос мокрой тряпкой, стараясь защититься от дыма, и затаила дыхание. Сердце билось так громко, что казалось, этот звук мог выдать меня.

Через щель между дверями шкафа я видела, как дым заполняет кухню и начинает просачиваться в остальные комнаты. Вскоре я услышала, как в спальне что-то грохнуло, и через мгновение дверь распахнулась. Виктор вышел в коридор. Его лицо исказилось, как будто от боли, а глаза налились яростью. Он остановился, вглядываясь в густой дым, его движения были резкими и неестественными.

Я наблюдала, как он пытается дойти до кухни, но его шаги становились всё более неуверенными, и он начал кашлять. Кашель становился всё сильнее, и вскоре я услышала, как его голос, обычно глубокий и спокойный, превратился в хриплый, почти животный крик. Это был не человеческий звук — это был звук страдания и злобы, звук существа, которого разъедает что-то непреодолимое.

Виктор попытался найти выход. Я видела, как его руки метались, он схватился за стены, как будто пытался удержаться на ногах. Его кожа начала пузыриться и шипеть, будто его обжигало огнём. Я чувствовала, как внутри меня борются страх и какое-то мрачное удовлетворение — мой план сработал, и теперь это существо страдает.

Но страх не отпускал меня. Я не смела пошевелиться, не смела даже дышать. Если он заметит меня, всё будет кончено. Он метался по коридору, его лицо было искажено, а из горла вырывались страшные крики. Я знала, что не могу позволить ему узнать, где я нахожусь. Я была на грани истерики, но держалась.

Я видела, как он теряет ориентацию, как его движения становятся всё более отчаянными. Он больше не мог справляться с болью. Его крики становились всё тише, но ужас не отпускал меня — я не знала, закончится ли всё это или же он найдёт меня, прежде чем потеряет силы.

Я оставалась в шкафу, не смея выйти, ожидая, пока всё закончится.

Глава 8: Крик Тьмы

Дым наполнял квартиру так быстро, что вскоре я не видела почти ничего, кроме плотных, едких клубов. Я сидела в шкафу, вся дрожа, и слышала, как где-то за дверью Виктор начал кричать. Этот крик пронзил мои уши, и сердце словно остановилось. Это был не человеческий звук, больше похожий на вой зверя, загнанного в угол.

Я закрыла рот и нос мокрой тряпкой, стараясь дышать как можно реже, чтобы не наглотаться этого дыма. Я прижалась к стенке шкафа, наблюдая через узкую щель. Через дым я увидела, как он вышел из спальни. Его шаги были неуверенными, он шатался, как будто его ноги больше не могли держать его тело. Лицо его было искажено, кожа пузырилась и шипела от контакта с дымом, словно её обжигало кислотой.

Я смотрела, как он пытается дышать, но каждый вдох приносил ему ещё больше страданий. Его движения становились всё более отчаянными, руки хватались за стены, он падал и снова поднимался, его крики перекрывали все другие звуки. Моя грудь сжималась от страха, но я знала, что не могу позволить себе сделать ни единого движения, иначе он найдёт меня.

Я видела, как он катался по полу, пытался найти выход, но не мог. Это существо, что раньше носило облик моего отца, корчилось в агонии, и мне оставалось лишь наблюдать. На какой-то момент мне стало его жалко, но я тут же отбросила эту мысль. Это не был мой отец. Это было что-то чужое, злобное, что хотело уничтожить меня.

Я затаила дыхание, когда он вдруг поднялся и бросился в сторону окна. Я услышала треск разбитого стекла и жуткий грохот. Ещё несколько минут я оставалась в шкафу, не в силах заставить себя выйти. Казалось, что тишина снова воцарилась в доме, но я боялась поверить в это. Что, если он ещё там? Что, если он просто затаился, ждёт, когда я выйду?

Только когда крики окончательно стихли и я не услышала больше ни звука, я решилась выйти из своего укрытия. Медленно открыв дверцы шкафа, я вылезла наружу, стараясь не издавать ни звука. Воздух был пропитан едким запахом полыни, и мне пришлось зажмуриться, чтобы глаза перестали слезиться.

Я подошла к окну, моё сердце билось так, что, казалось, оно готово выпрыгнуть из груди. Я осторожно выглянула наружу, стараясь не подходить слишком близко к разбитому стеклу. На улице было тихо, лишь осколки стекла были разбросаны по асфальту. Но Виктора не было. Он исчез.

Как такое возможно? Как он мог выжить после падения с четвёртого этажа? Я почувствовала, как по моей спине пробежал холодок. Что бы это ни было, оно не было человеком. Оно ушло, но я не знала, куда и почему. И больше всего меня пугало то, что я не знала, вернётся ли оно.

Я села на пол, мои ноги больше не могли держать меня. Всё тело дрожало, как будто все силы покинули меня разом. Я закрыла лицо руками и почувствовала, как слёзы сами собой начали катиться по щекам. Я должна была чувствовать облегчение, но вместо этого во мне был только страх.

Он ушёл, но страх остался.

Глава 9: Тени Прошлого

Прошли дни, но ощущение, что всё ещё не кончено, не отпускало меня. Дом стоял пустой, наполненный только тишиной, и я, казалось, снова оказалась в ловушке среди этих стен. Каждый угол квартиры казался чужим, как будто в нём что-то осталось — какая-то невидимая угроза, от которой я никак не могла избавиться.

Я больше не видела "отца", но это не приносило мне утешения. Казалось, что его отсутствие пугает ещё больше, чем его присутствие. Теперь я жила с мыслью, что он может вернуться в любой момент, что это зло просто затаилось где-то и ждёт подходящего времени, чтобы снова вторгнуться в мою жизнь. Я не могла спать, я не могла расслабиться, каждая минута была наполнена страхом.

Когда мама, Светлана, вернулась домой из своей длительной командировки, мне стало немного легче, но и одновременно ещё страшнее. Она ничего не знала о том, что произошло, и это делало ситуацию ещё более невыносимой. Она вела себя как обычно: разговаривала со мной, спрашивала про "отца", удивлялась его отсутствию. Я чувствовала, что не могу ей ничего объяснить. Как можно рассказать о том, что то, что жило с нами последние недели, не было её мужем?

— Где Виктор? Он не звонил? — спрашивала она с лёгкой тревогой в голосе, но без истинного понимания того, что произошло.

Я только качала головой, с трудом скрывая свою боль и страх. Я не могла рассказать ей правду, и с каждым разом этот груз становился всё тяжелее. Мне приходилось придумывать оправдания, говорить, что он, возможно, уехал на время, что ему нужно было время подумать. Но я знала, что никакие слова не вернут ощущение безопасности в наш дом.

Мама пыталась вернуть прежний уклад жизни. Она ходила по дому, занималась привычными делами, пыталась поддерживать атмосферу уюта. Но я не могла чувствовать себя в безопасности, как бы я ни старалась. Дом был другим. Его стены казались мне холодными и враждебными, словно в них всё ещё таилось что-то зловещее. Как будто эти стены видели всё, что произошло, и сохраняли в себе память об этом.

Я начала бояться самых обыденных вещей. Даже светильник в углу комнаты казался мне странным и зловещим. Иногда он мигал без всякой причины, и я представляла, что это какой-то сигнал. Обычные предметы, отражения в зеркалах — всё напоминало мне о том, что случилось, и я не могла избавиться от этого ощущения. Я больше не доверяла миру вокруг себя. Теперь я знала, что он может быть полон тайн, которые не поддаются объяснению, и это знание стало для меня бременем, от которого нельзя избавиться.

Ночами я просыпалась от кошмаров. Каждый раз я видела его — лицо Виктора, его глаза, искажённые ненавистью, его кожу, покрывающуюся пузырями от дыма. Этот образ преследовал меня, даже когда я была бодрствующей, он висел над моим сознанием, словно тень, готовая в любой момент снова поглотить меня.

Иногда, стоя у окна, я думала о том, что мир больше не будет прежним. Раньше я верила, что зло — это что-то, что можно увидеть, узнать, от чего можно убежать. Теперь же я знала, что оно может носить облик самых близких и дорогих людей. Оно может прятаться в повседневности, ждать подходящего момента, чтобы уничтожить твою жизнь. Теперь мне это было известно, и я больше никогда не смогу это забыть.