Не один

Рёв огласил джунгли. Рука дрогнула, и угольное стило раскрошилось на листе от сильного нажатия.

— Блин, — Вик стряхнул чёрную крошку со старенького планшета, аккуратно отложил стило и полез в рюкзак за новым. Надо бы поторопиться, а то та древесная кошка ждать не станет. Будет очень жаль — существа красивые, давно хотел их изобразить. Пожалуй, они — лучшее из того, что создала Тау за годы эволюции.

Но его модель не дрогнула, даже от сотрясающего верхушки деревьев рёва далёкого гиганта. Словно бы ждала, пока он закончит, вальяжно растянувшись на ветви огромного дерева. Кошками Вик назвал их сам. Это единственное определение, которое казалось правильным, и на доли парсеков приближала к материнской цивилизации, к Земле. Хотя на земных собратьев они походили весьма отдалённо. Объединяла их, пожалуй, только грация, в остальном они отличались кардинально. Слишком крупные, даже для гепардов, две пары костяных наростов вместо ушей, четыре лапы в наличии, как и длинное, гибкое тело. Это ещё одна загадка Тау, которую следовало бы решить, но в условиях недостающей информации задача казалась невыполнимой. Флора и фауна назначенной для колонизации экзопланеты Тау, несмотря на отдалённость от исходной, походила на земную с небольшими модификациями к более разреженной атмосфере и низкому давлению. Почему?

Набитая за годы рука вывела изгибы обтекаемых костяных рогов, тёмный рисунок на сером, палевом боку, раскосые глаза. Жаль, уголь не передаёт цвета. Они восхитительно сиреневые. За этой особью Вик наблюдал уже давно. Хотя, кто за кем наблюдал, ещё стоило разобраться. Местная флора, кроме этой кошки, по большей части недружелюбно относилась к пришельцу. Хотя, какой он теперь пришелец, уже давно свой за столько-то лет. Только Тау упорно его не признавала: давила ливнями, душила отвратительной, липкой от влаги жарой, жалила полчищами насекомых, от укуса которых отнимались руки и ноги, пыталась убить когтями и зубами крупных хищников. Во всём виделся ясный посыл: здесь его не ждали, не ждут, видеть не хотят и даже чувствовать его запах не желают.

Вик сделал последний штрих и взглянул на изящное создание над собой. Кошка довольно опустила верхние веки, словно согласовывая портрет, а затем с восхищающей грацией поднялась и исчезла в сплетениях лиан. Вик улыбнулся ей в след. Она могла бы одним ударом лапы лишить его жизни, как пытались сделать её сородичи много лет назад, но не делает этого. Почему? Может она быть представителем разумной жизни здесь, в богом забытом уголке вселенной? Разумные звери, почему нет? В конечном итоге человек произошёл от такого же животного. Как вывести её на контакт? Сколько они встречались — всё общение сводилось к взаимному наблюдению друг за другом. Пойти за ней? Это глупо, они живут на высоте с пятиэтажный дом, на ветвях деревьев-исполинов. Попробовать заговорить? Идиот, как она тебя поймёт?

Многофункциональный органайзер на руке подал сигнал, что пора возвращаться. Да, точно, самое время. Надо вернуться в «Колыбель», иначе опустившиеся на джунгли сумерки сделают одинокого человека лёгкой мишенью для хищников покрупнее и поопаснее, чем та красавица, чей портрет сейчас лёг между двумя анализаторами в рюкзаке.

— Вперёд! — сказал Вик сам себе. За неимением собеседника привычка разговаривать с собой перестала восприниматься, как нечто ненормальное. Быть может, Тау когда-то ответит ему? Тучи на горизонте затянули темнеющее небо дымкой, закрывая обе луны. В грозовых тучах блеснула длинная яркая молния, разрезав небо на две неравные части.

— Идём вперёд, идём вперёд, — запел себе под нос Вик, преодолевая невысокие навалы горных пород. А ведь, их не было ещё пятьдесят лет назад. Этот мир меняется быстрее, чем можно уследить в масштабах вселенной. После катастрофы он и занимается здесь этим: фиксирует изменения на планете, чтобы передать данные в Центр управления. Это важно — понять, стоит ли её колонизировать. Схожая с земной атмосфера, флора и фауна. Казалось, приходи, бери. Ведь они так и хотели когда-то. Горнодобывающая колония, ещё один шаг в далёкий космос. Путешествие сквозь пространство, ошибка пилота, падение и... колонизация. Не так, как хотелось победным маршем по поверхности новой планеты, а тихими, полудохлыми рывками под прикрытием машин в надежде на спасательную экспедицию. Но пока обратной связи нет. Тишина. Маяки стабильно подают сигналы с периодичностью в шестьсот секунд. Тишина. Что может быть более удручающим? Только тишина. И снова тишина. И Тау тем временем распорядилась по-своему.

— Идём... — неясное движение по левую руку дёрнуло ладонь к полуразряженному станеру на бедре. — Вперё-о-о-д. — И голос снижается до шёпота, а шея потеет от предчувствия.

Никого. Но поддаваться на видимую безопасность Тау не стоит, она — та ещё стерва. Вик медленно огляделся. Впереди заросли ядовитых лиан, это он помнил — их надо обойти. Весь опыт он нарабатывал на собственной шкуре, тщательно фиксируя ощущения. От удара этих лоз остаются неприятные, долго незаживающие рубцы.

Взять левее. И снова краем глаза он уловил движение по левую руку, вскинул станер. Патроны для огнестрельного оружия закончились очень давно, как и зарядные блоки для лазеров. Станер имеет возможность перезаряжаться бесконечно в отличие от пистолетов и автоматов, и тем больше полезен.

— Ты меня не тронешь — я тебя не трону, — прошептал Вик, ни к кому не обращаясь. Пусть Тау услышит и уведёт ту тварь, что прячется за толстыми стволами гигантских деревьев.

— Не трону, — прошептал Вик, отступая по заранее намеченному маршруту, ловя в прицел колышущуюся тень.

Рёв огласил поляну и из-за деревьев выскочил огромный, величиной с эвакуационный модуль, зверь, закованный в костяную броню.

— Твою... — процедил Вик сквозь зубы. Это «каменный бык». Только в отличие от земных собратьев, этот — бронированный хищник. Станер не поможет. Даже автомат не поможет. И Вик, чувствуя собственную беспомощность, развернулся и побежал, подпрыгивая на кочках и планируя маршрут.

Хруст тонких минеральных пластин под ногами хищника сопроводило выделение ядовитого облака, выпущенное полупрозрачными бутонами у основания лоз. А ведь, они тоже хищники, эти лианы. Вернее, один, и он прячется под землёй. Почти, как росянка, только добычу ловит покрупнее. Вик отпрыгнул от желтоватого языка тумана, и тотчас получил сокрушительный удар в бок. Кость плеча с зубодробящим звуком сломалась, воткнулась обломком в ребра, лишая и дыхания. От боли первые мгновенья потемнело в глазах, и мир сжался до точки. Бесполезный теперь станер упал на землю, так и не успев сделать ни одного выстрела.

Гигант, сотрясая землю, сделал пару шагов, оглашая окрестности рёвом. Они территориальные животные. Что привело его сюда, в обитель подземных охотников? До недавнего времени это место было свободно от крупных хищников. Что случилось?

Вик зацепился здоровой рукой за кажущийся безопасным куст и попытался подтянуть своё тело. Бесполезно, борьба с стреляющей болью в плече и груди отнимала слишком много сил.

Сиреневое небо с розовыми всполохами приближающейся грозы заслонила гигантская туша с налипшими на шкуру остатками мха. Вот трёхпалая лапа поднялась, опустилась рядом с головой, а затем гигант неуверенно повернулся и завалился на бок, придавив неудавшуюся жертву похожей на бревно лапой. Лианы бодро подползли под брюхо хищинику и потянули его в центр трепещущей отростками поляны.

— Цветочки, — выдохнул Вик, объясняя самому себе своё везение, — это цветочки. Не шути с цветочками.

Сознание беспрестанно уплывало, в горло забивался токсичный туман. Ещё немного, и концентрация этого яда превысит допустимую норму. Тело парализует полностью, запрещая двигаться даже мышцам груди. Вик уронил голову на негостеприимную землю. Смерть в очередной раз раскрыла перед ним объятия.

— Добро пожаловать, Вик...тор, — поприветствовала система контроля доступа, открывая двери шлюза.

— Да, да, — согласился Вик, с трудом делая несколько шагов через шлюз к командной рубке «Колыбели». Он даже не помнил, как дошёл. Кажется, путь вместо пары часов занял у него сутки. Он вымок под дождём, замёрз и почти не чувствовал левого бока. Рука, вывернутая под неестественным углом, сковывала движения, а пробитые плечевой костью рёбра болели при каждом вдохе. Не дышать, не дышать. Кто бы увидел его в положении скрюченной креветки — посмеялся бы, только некому. А у роботов нет чувства юмора, — Дай знать Авиценне. Нужна помощь. Я..., у меня, кажется, интоксикация...

— Запрос в медицинский отсек отправлен.

— Усилить охрану периметра.

— Есть. Ужин подавать в столовой или в медицинский отсек?

— Не хочу пока, благодарю.

— До Перезагрузки осталось... тридцать... семь... часов, — бесстрастно напомнила система.

— Знаю, спасибо, — Вик сполз по стене на пол, оставляя на сероватой пористой поверхности грязно-алый след. Рюкзак удалось сохранить, это главное. Там все записи, которые надо будет добавить к архиву до Перезагрузки.

Очнулся он, когда механические манипуляторы подняли его на транспортёр, чтобы отвезти в медицинский отсек.

— Тридцать девять, — проскрежетал голос медицинского дроида, следующего рядом, Старина Авиценна, всегда рядом.

— Что тридцать девять? — не понял Вик.

— Это ваше тридцать... девятое посмертие, — ни капли не смутившись, доложил дроид. Над головой проплывали диодные лампы. Вот белые — те, что в коридоре, а голубоватые — это уже медицинский бокс.

— Прости. Я не считал...

— Я бы не стал... извиняться, — скрежетал голос, пока механические манипуляторы укладывали пациента в капсулу, — мне кажется... вам это... нравится...

— Шутишь? — выдохнул Вик, сжимаясь от неловкого движения.

— Анестетик закончился, Вик...

— Знаю я!

— Придётся... потерпеть... — и механическая рука легко стучит по лбу, имитируя жест сочувствия. Вик сам выкрутил бегунок социализации у робота на максимум, чтобы не чувствовать себя одиноким на этой планете.

— Не в первый раз, — Вик сжал зубы.

— Быть может, запустить программу Перезагрузки сейчас?

— Нет! — надо успеть занести последние данные! Это может быть важно в следующей жизни, когда память, освобождённая от накопленной информации, обнулится. Он бы не хотел потерять воспоминания о серой гигантской кошке с сиреневыми глазами. Она словно... Мадонна нового мира.

— Это... неразумно.

— Я знаю, что делаю.

— Хорошо... хорошо... — Авиценна вложил Вику потрёпанную каппу в зубы, — крепитесь, Вик. Это не долго.

Не долго. И манипуляторы начали своё дело, выправляя кость. Капсула вздрогнула от задавленного крика.

Через десять часов Вик уже сидел в своём «кабинете» и заносил данные на бумажный носитель, не забыв прикрепить к тексту зарисовки. Авиценна неотлучно находился рядом. Это в его программе: наблюдение за пациентом первые двадцать четыре часа. Потом Вик снова окажется предоставлен сам себе.

— Уровень отклика наночастиц шестьдесят восемь процентов, — отчитывался робот, пока Вик старательно выводил ползущие вниз строки. — Ваш перелом полностью срастётся через два... часа пятнадцать минут.

— Спасибо, — Вик взглянул на столбцы из папок со своими записями. Первое время после катастрофы он делал записи на электронный носитель в надежде, что сигнал бедствия быстро перехватят и пришлют спасательный корабль. Но время шло: год за годом, век за веком, а сигнал всё уходил в никуда и вестей от працивилизации не было. Теперь приходилось писать на бумаге. Её критически мало, поэтому Вик записывал лишь важнейшие события.

Даже не так. Первое столетие совершившая вынужденную посадку станция «Колыбель» была полна готовых к колонизации людей, и пары десятков таких же, как Вик Романов, участников проекта «Лазарь», первооткрывателей с модифицированным геномом и циркулирующими в крови наночастицами, позволяющими излечить любую болезнь и исправить любое повреждение. Самое оно для новой планеты. Но Тау распорядилась по-своему. Один за другим исследователи начали пропадать. Никто даже помыслить не мог, что с ними происходит. Они просто исчезали. Проект «Лазарь» предполагает физическое бессмертие. Почти. Если есть, что восстанавливать. Нужен был хотя бы фрагмент ткани с генетической информацией. А Тау не оставляла ничего. Она растворяла незваных гостей без остатка, как леденцы. После нескольких десятков лет, когда почти половина колонистов просто исчезли, было принято решение вести добровольцев в состояние гибернации, оставив лишь нескольких человек для поддержания адекватного состояния всех систем «Колыбели».

Майкл, последний из них оставшихся в живых операторов, отправился проверить маяки около девяноста одной тысячи земных суток назад, и не вернулся. Вик остался один. Многие годы, века одиночества. Можно лечь в такую же капсулу, и заснуть. Но кто-то должен дождаться спасателей. Поведать, как изменилась Тау с появлением человека: как поднялись вокруг «Колыбели» огромные джунгли, как они наполнились жизнью, как в небесах потемнели от грозовых фронтов, как сдвигались пласты породы, формируя новый рельеф. Столько всего рассказать! Только некому.

— Я вам не нужен, Виктор? — Авиценна моргнул диодами где-то в глубине корпуса, — я буду рядом.

— Нет — нет, — Вик сморгнул сонливость. Пора бы и на боковую. Медицинский робот замер.

— А мы могли бы жить, — пропел за спиной женский голос, и Вик едва не упал с платформы от неожиданности. Женщин на борту «Колыбели» быть не может, все в криокапсулах ждут спасательной экспедиции. Он обернулся. Так и есть, это галлюцинации.

— Могли бы... — прошептал всё тот же голос, и звук этот проник в слуховой канал, как змея, поднимая волосы на затылке. Он сошёл с ума? Наверняка, как иначе объяснить эти звуки?

— Авиценна! — Вик встряхнулся, но робот был тих и безжизненен.

— Это сон, — тогда согласился Вик сам с собой, — я сплю, вот и всё.

— Вместе, — прошелестел голос в ворохе бумаг на столе.

— Ты кто? — раз это сон, то можно и поговорить, отчего нет? — Как тебя зовут?

— Ишт

— Я Виктор, очень приятно.

— Вик-тор, — голос плавал, скользил по обшивке, блуждал между накопителями. — Вик-тор. Открой свои врата, Вик-тор.

— Шлюзы? Нет, это опасно, тебе ли не знать.

— Мне ли не знать, Вик-тор, — вторила невидимка. — Я знаю, — и рассмеялась. Красиво, звонко и очень знакомо. Тоска сжала сердце. Как давно он не слышал человеческой речи? Очень-очень давно.

— Помнишь? — вопрошала невидимка.

— Нет, — Вик расслабился. Раз это сон, то логики быть не должно, правда? Вернее, может и быть, но своя, особая.

— Вспомни.

— Когда мы виделись? — В его случае это единственный вопрос, который имеет значение «когда», ведь достаточно взглянуть в архивы, и всё станет определённо и ясно.

— Двести оборотов. Ищи, смотри...

Вик задумался. Двести оборотов здесь, это примерно триста лет по земному исчислению, а значит, архивы в электронном виде. Надо будет взглянуть.

— Один, совсем один, — плакала невидимка.

— Я не один, — возразил Вик.

— Один, один, иди ко мне, и я обниму тебя, — от этих слов всё внутри сжалось в тугой ком. Кто бы сказал ему это? Разве бы он не пошёл? От неловкого движения кольнуло в сломанной руке. Вик моргнул. Проснулся. Какой был сон, незнакомка с таким голосом наверняка прекрасна, желанна. Она скорее всего лежит здесь, в криокамерах. Надо поискать её. Сначала в архиве. Стараясь не тревожить руку, Вик поднялся, прошёл в комнату управления «Колыбели». Нашёл нужный блок. Нет, девушки нету, только Майкл, сменщик, и Лекс, и Алекс, когда их ещё не поглотила эта планета. Сколько их было? Сотни. А прекрасной незнакомки нету. Значит сон. Такой реальный, сладкий, томящий сон.

— Один, — посетовала невидимка. Вик вздрогнул. Сейчас он определённо не спит. Кажется, Майкл говорил что-то про голоса. Они тогда провели всевозможные тесты и не выявили отклонений.

— Нет, — твёрдо возразил Вик, — нас много.

— Глу-пень-кий, — пропела незнакомка, — давно один...

— Что за чушь? — даже если он сошёл с ума, остальные живы. Они спят. Вик вывел на экран данные ста тридцати криокамер. Все они работали исправно, энергетические элементы, развёрнутые на планете ещё долго буду обеспечивать «Колыбель» необходимым количеством энергии.

— Видишь? — Вик ткнул пальцем в голографический монитор, — все живы, я никого не потерял.

— Всех потерял, — рассмеялась девушка, — не помнишь. Прячешь свою память.

— Что? — Вик тряхнул головой. Он слишком сильно отравился сегодня? Или одиночество сводит его с ума? — Нет. Видишь?

— Видишь? — эхом повторила невидимка.

Вик свернул данные в небольшую вкладку. Криокапсулы работают. Не могут не работать. Руки сами потянулись к воспроизведению старых записей. Сначала ушёл и не вернулся Лекс, затем и Алекс, потом ушёл Макс. Потом, из-за сбоев в системе охлаждения, он запустил процесс пробуждения. Но большинство колонистов были просто людьми, самыми обычными, без модификаций. Их всех не стало. Как он мог этого не помнить? Они все ушли, растворились. Все сто тридцать человек. Один, совсем один. Тау поглотила всех. Кроме него.

— Я обниму тебя, обещаю, — шептала незнакомка.

— Почему сейчас? — Вик почувствовал, что теряет волю, — после стольких лет?

— Я наблюдала. Ты — другой.

— Один? — всхлипнул Вик.

— Иди...

Маяки молчали уже несколько сотен лет. Всё было понятно, отчего он не захотел увидеть очевидное? Никто не прилетит за ними, потому что спасать уже некого. Есть Тау с её атмосферой, флорой и фауной так похожей на земную. Планета, которая решила проблему по-своему. Поглотила, растворила строптивых пришельцев кроме одного, пославшего последний сигнал и записавшего последнее из воспоминаний. Теперь у него только два пути: лечь в криокамеру и тихо угаснуть, когда «Колыбель» исчерпает свой ресурс или дать Тау растворить и себя.

— Ко мне...

Безумие. Вик дал команду открыть шлюз, несмотря на сопротивление системы. Вышел в прохладную, насыщенную влагой ночь. В свете аварийных ламп прямо перед ним сидела та самая «кошка», сравнявшись с человеком в росте. Внутреннее веко её дрогнуло, прикрывая сиреневые глаза. Страха не было.

«Со мной?» — прозвучал её голос в голове, а то, что это была она, Вик уже не сомневался.

— Это ты, да? — усмехнулся Вик, — ты и есть эта чёртова планета. Ты её разумная жизнь, которую мы искали.

«Я, ты, каждый, на кого падает твой взор, и есть она», — после этого «кошка» мягко развернулась, чтобы уйти. — «Твой выбор — твоё будущее»

— А остальные? С ними ты тоже так?

«Они решили сами. Ты выбирай»

Вскоре «кошка» пропала из вида, скрытая темнотой. Не один. И Вик двинулся следом за гостьей по зову, презрев все протоколы, потерявшие актуальность за века. Программа колонизации удалась, только планета внесла в неё свои коррективы. Об этом не будет ни слова в отчёте, потому что писать будет уже некому.

За спиной мерцал аварийными огнями последний форпост людей на планете, но вскоре, отрабатывая программу консервации в отсутствии живых организмов на борту, замер, задраив все шлюзы и отключив почти всю энергию.