Не сходи с тропы, братец

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были брат с сестрой. Сиротами были, да при царском тереме. Наследники. Надежда родины. Но не всем по нраву было, что престол наследует безусый мальчишка да сестра его старшая.

Задумали бояре недоброе, пришли в покои царевича. А того и след давно простыл. Прознала о замысле коварном нянюшка его, да все сестре рассказала. Сестрица успела растолкать сонного братика, и вместе с ним бросилась бежать.

Долго их искали бояре, да все зря. Не было их нигде, будто сгинули. Вздохнули они спокойно, жизнью своей зажили. Царя нового, подходящего, на престол усадили.

Брат с сестрой же лесами да полями шли к племяннику нянюшки, спасшей их от заговора страшного. Долго ли, коротко ли, а дошли они до болотца неглубокого. Вода стоячая да тина, а сверху солнце припекает - уж мочи нет терпеть.

- Дай, - говорит брат, - я водицы изопью, жажду уйму.

А сестра ему и отвечает:

- Нельзя, братец, плохая вода эта, лишь беды нам принесет.

Ничего не оставалось ему как пойти дальше. Идут они, идут, силы уже на исходе. Видят - другое болотце. А возле тропинки табличка стоит. Буквами кривыми надпись виднеется:

"Кто с тропки к воде сойдет, тот жизнь всю с рогами проведет".

Подивились брат с сестрой, переглянулись. За руки взялись да пошли - назад дороги-то все равно нет. Идут они по тропинке, а вдоль нее озерца. И водица чистая, прозрачная, свежестью веет от нее. Хнычет брат, тянет сестру за руку, хочется ему воды напиться.

- Нельзя, братец, нам с тропки сходить, потерпи, - мягко говорит ему сестрица.

Идут они дальше, а тропинка все не кончается. А озерца так и манят, так и зовут. Не выдержал братец, вырвал руку из ладони сестры, побежал к озерцу, упал на колени. Черпал жадно ладонями прохладную водицу и никак не мог напиться.

- Братец, вернись, хватит! - зовет его сестрица, а с тропки сходить не осмеливается.

А брат знай воду пьет, не слышит зова сестры. Лишь тогда опомнился, когда вода вдруг вкус изменила. Стала она солоновато-горькой, с привкусом металла. Опустил братец глаза и закричал: не вода в ладонях его была, а кровь.

Резкая боль пронзила тело брата. Он выгнулся дугой, продолжая кричать. Завалился на спину, принялся кататься по земле, будто кожу с себя содрать пытаясь. Сестра стояла на тропке ни жива ни мертва, прижимала к груди руки и не знала, что делать. Куда бежать, кого звать на помощь? Нет никого вокруг на сотни верст. Кричи не кричи - никто не услышит.

А братец тем временем будто в размере уменьшился. Ноги-руки короче стали, ступни босые шерстью покрылись, а пальцы срослись. Ладонями он исступленно тер макушку, не чувствуя ни боли, ни крови, что текла по лицу.

Прошло всего несколько мгновений, для сестры показавшиеся вечностью. Перед ней стоял не человек и не зверь. На негнущихся ногах подошел он к ней, с ужасом заглядывая в глаза. Сестра же не могла взгляд отвести от двух изогнутых рогов.

- Сестрица? - хрипло и с дрожью в голосе позвал ее брат.

Она моргнула, улыбнулась сквозь слезы. Развела руки в стороны, обнимая изменившегося братца.

- Я тебя все равно буду любить, даже таким, - прошептала она ему в ухо, прижимая к себе. - Только не сходи больше с тропы.