Не сказка

Вчера было так хорошо! Что сегодня хреновастенько в квадрате. Чё ж головушка-то так раскалывается? Вроде немного выпила. Посидели мы вчера со сватьей, повспоминали, как детей женили, ну и намахнули. Моей вишнёвой, на самогоночке собственного производства настоянной. Да и вишни этим летом нормально уродилось. На всё хватило, и на компот, и на настойку.

- Вкуснотища! - причмокнула губами сватья. - Ещё есть? Дашь свата угостить?

- А то сват ни разу и не пробовал. - не злобно проворчала я. - Дам, конечно. Там ещё есть. - и махнула рукой в сторону холодильника.

Вот и всё! Всё, что вспомнилось из последнего. А сейчас голова просто раскалывалась. Глаза открываться не хотели, как будто на каждый по булыжнику положили и сверху цемента забабахали для сцепки. Я последний раз такой была, когда замуж второй раз выходила. Мой благоверный мне водки в вино подливал. Вы не подумайте, он не специально, просто через час уже поднабрался, а там уже, как говорится, себе налил, про товарища не забыл! А меня всё время разговорами отвлекали, вот и проворонила. Так вот, тогда полегче вроде было, чем сейчас. А может быть, я упала? И башкой об кафельный пол приложилась? А что! Версия как раз оправдывает потерю памяти. И с чего всё началось-то? Да устала просто! Муж сломал четыре ребра, когда навернулся со стремянки. Фронтоны под крышей зашивал. Третья неделя пошла, как я мотаюсь в больницу на другой конец города, собирая все пробки по дороге. Время посещения с пяти вечера до семи. Кто это придумал? Изверги! А охрана в больнице бдит, на пять минут опоздал, и всё, целуй двери. Штрафов уже на два косаря насобирала. И где только? Вот и решила расслабиться. Расслабилась, понимаешь, но вставать надо, троглодитов кормить. Блин! А где кошаки-то? Куда делась пара шерстяных паразитов? Почему по мне никто не скачет? Когти свои не точит? Неужели двери в спальню вчера закрыла? Да там Мусяндра уже косяк догрызает! Пожрать мейн-кун не раз не любит. Надо как-то выдирать тушку из кровати, а то деточка похудеет. Я попыталась пошевелиться, не хрена. Хотела голову рукой пощупать, но рука как чужая, тяжёлая, зараза. Кое-как я её до фейса дотянула. Блин блинский! А что с лицом-то? Почему оно забинтовано? Я что, когда падала, со всей дури им приложилась? Нос сломала? Лоб разбила? Фиона, рыдая, курит в сторонке? Рука нащупала губы и какую-то трубку во рту. Так, похоже, реанимация! Прямо как в кино: шел, споткнулся, очнулся, гипс. Только для меня не комедия. Надо позвать кого-нибудь. Пить хочется, а ещё сильнее узнать, что случилось. Ну что сказать? Я пыталась. Горло так пересохло, что кроме тихого хрипа ничего в звуковом диапазоне исполнить не смогло.

«Пить и писать! Писать и пить!» Только два желания сейчас мотылялись по черепной коробке. Нарастающую панику я твёрдым желанием воли запинала в самый тёмный угол своего сознания, пусть пока посидит, сил поднакопит. Что-то я умаялась. Темнота резко закрутилась в воронку.

Проснулась оттого, что мою тушку кто-то приподнял. Рядом шебуршали и переговаривались на незнакомом мне языке несколько человек. Чьи-то руки стали медленно разматывать бинт с моей головы. Долго что-то. Они там что, из меня мумию забабахали? «АЛИЛУЯ! Не слепая!!» Сквозь ресницы виден свет. Я открыла глаза. Версия с больницей себя полностью оправдала. Только не оправдал вижуал персонала. Они узбеков на работу набрали! А что, свои-то за копейки горбатиться не хотят. Вот потому-то я их и не понимаю, что они на своём говорят, а ты вникай как хочешь, о чём эскулапы беседу ведут! О, заметили наконец-то!

- Ну и что ты мне говоришь? Давай то же самое, только теперь по-русски. - попыталась я сказать, но меня постигла неудача. Глотка была напрочь сухая и кроме страшного хрипа ничего не выдала. Ладно. Пойдём другим маршрутом. И я, окинув взглядом помещение, тут же указала рукой на стакан, стоящий на тумбочке рядом с кроватью. И зависла. Божечки!! Рука не моя! Где мои браслетики, колечки, маникюрчик? Красивенький такой, блестящий, цвета тиффани? Так, я же в реанимации лежала, вот, наверное, всё и сняли. Логично? Логично! Но почему рука мне кажется другой, а пальцы длиннее? Наверняка от туго забинтованных глаз. Вот потому и искажённое изображение . Успокоила себя, и хорошо! Не до истерик, надо первым делом горло промочить, а то так и буду хрипящим бревнышком лежать на кровати. Ан нет! Допёрли касатики! Самый молоденький стакан схватил и метнулся куда-то из палаты.

«Водичка!!! Прохладненькая!! Хорошо пошла!!» Я пила воду жадными глотками, вцепившись в стакан мёртвой хваткой. Допила, рука обессиленно упала на кровать вместе с пустым стаканом. Откинув голову на подушку, в блаженстве зажмурилась. Чувствую, как отпускает! Полегчало. Состояние определённо между похмельем и наркозом. А может, и то, и другое? Так, это всё потом, а сейчас...

- Здравствуйте! - в воздухе раздаётся не мой голос, вот совсем не похож. Точно! Трахею с гортанью трубкой повредили!

Вся троица дружно уставилась на меня в недоумении.

- Мворатоё? - спросил самый старший из них, с седой шевелюрой. Ну точно не казах! У них в языке всё больше хыл да гыр слышится. А вот узбекский я ни разу в жизни не слышала.

- Аньёнхащимиикка? - произнёс всё тот же дядечка.

- Извините. Я вас не понимаю. Скажите, пожалуйста, по-русски? - спросила я хриплым голосом... Да таким, что только «занято» в туалете кричать. Нужда сразу выпадет. От страха. Тут товарищи как-то забеспокоились, загалдели, ручками замахали, что-то друг другу доказывая. Общение идёт полным ходом! Меня требовательно о чём-то спрашивают, между собой на повышенных тонах трещат, да быстро так, что у меня опять головушка разболелась, от всей этой кутерьмы меня, похоже, и вырубило.

Просыпалась медленно. Неохотно. Что-то мне очень хорошее снилось. Вот уже и не помнишь что, а досмотреть тянет. Ан нет. Не получится. Природа зовёт, надрывается. Приоткрыв глаза, подумала, смотря в белоснежный потолок: «Надо вставать» и стала сползать с кровати, держась за металлический холодный поручень. Привстала, и тут на меня обрушилась резкая боль в паху. Посмотрела вниз. На полу валялся катетер, и с него уже натекала небольшая жёлтая лужица. Оглядев палату, нашла взглядом слегка приоткрытую вожделенную дверь. А палата-то люкс! С туалетом! Сейчас доползу. Доползла. Задрав ночнушку сзади, я уселась на унитаз, трусов на мне точно нет, раз катетер выпал. Полегчало. «Определённо жизнь-то налаживается», только писать больновато. Огляделась, современненько так. Душ есть. Везде кафелем под белый мрамор со золотисто-бежевыми прожилками отделано. И пол, и стены. Напротив унитаза подвесная тумба с раковиной , а над нею большое прямоугольной формы зеркало. «О-о! Зеркало! Вот сейчас ты мне и расскажешь, кто ж на свете всех дурнее, всех ужасней, зеленее. Сейчас мы на себя полюбуемся».Вот сразу видно, что о больных тут пекутся. По бокам от унитаза ручки удобные. Стала вытаскивать себя. Еле справилась, аж спина вспотела. Сейчас к зеркалу доберусь, а там, как говорится, посмотрим. Посмотрела! Закрыла глаза. Все мысли только ЭТО КАК ЖЕ ТО МЕНЯ ТАК угораздило. Посмотрела ещё раз. Глазки мои карие еле виднеются сквозь охренительно отёкшие веки. Всё лицо как надутый сине-зелёный шар. «А про Фиону-то в точку. Правду, оказывается, народ говорит, что первая мысль она самая верная». На волосах белая шапочка. Снимать не стала от греха подальше. Всё! Мне впечатлений по самые гланды хватило. Покандыляю-ка я баиньки. Чего-то силы кончились. Живая, и слава богу. А морда заживёт. «Всё проходит. И это пройдёт». С этой мыслью я кое-как залезла обратно в кровать и, прикрывшись тощеньким одеялом, провалилась в сон.

Утро. Пришла медсестра ставить капельницу. Заохала да заахала, увидев на полу желтое безобразие. Сквозь муть в голове слова немного становятся понятнее. Дала мне таблетки и воды запить. Ворча при этом, мол, рано встал. Голова болит, лицо горит. Я вроде ей сказала об этом, и она чем-то намазала мне лицо. Кожу обдало прохладой. Мне поправили волосы, заправили выпавшую прядь обратно под шапочку. Успокаивающим тоном попросили больше пока не вставать, а если что потребуется, то есть красная кнопка для вызова дежурной медсестры. И показали рукой на спинку кровати, где располагался ряд кнопок. Подняв глаза и повернувшись голову чуть в бок, я наблюдала, куда она показывает. От этого движения чёрные мошки закружились перед глазами, я вроде сказала спасибо, и меня снова утянуло в сон. Засыпая, я думала, что это совсем не нормальное для меня состояние. Но додумать не смогла, уснула.

Солнечные лучи пробивались сквозь закрытые веки. Состояние полусна нарушил звук открывающейся двери и шаги как минимум двух человек. Они остановились рядом со мной, постояли немного и отошли к окну. Я это поняла, так как солнечный свет перестал так ярко светить мне в закрытые глаза. Не стала подавать вида, что проснулась.

- Доктор Чон Сон У, как дела у нашего Юнг Хо, как прошла операция? Вы меня перед этим убеждали, что ничего непоправимого не произошло, и вы гарантировали, что его внешность не пострадает!

- Господин Кан Хван Су, не нужно так волноваться, всё плохое уже позади. Мы с трудом преодолели кризис. Но в самом кризисе нет нашей вины, в его медицинской карте не было указано, что у него непереносимость дипривана. Поверьте, если бы это было указано при составлении направления на операцию, такой ситуации вообще бы не случилось.

- А что сейчас с ним? Вы только посмотрите на его лицо! Это пройдёт? Я не думал, что операция, по ринопластики и мандибулопластике, будет с такими тяжёлыми последствиями.

- Во всём виновата реакция на непереносимость препарата, мы сами не ожидали! Ведь была трехминутная остановка сердца! Поверьте, только потому, что в нашей больнице работают высококвалифицированные специалисты, мы смогли быстро спасти пациента.

- Я надеюсь, он поправиться?

- Не волнуйтесь, отёк скоро спадёт. Через неделю всё будет как прежде, даже лучше. Вы идите, сегодня мы проведём ряд исследований, возьмём анализы, и только послезавтра вы сможете узнать результаты.

- Спасибо большое доктор Чон Сон У.

- Я передам его родным, чтобы навестили его послезавтра, спасибо ещё раз, до свидания.

Послышались шаги и звук открывающихся, а затем закрывающихся дверей. Я лежала и думала, о ком это они тут говорят? Зря я, что ли, притворилась спящей? Мне хотелось подслушать разговор о себе! А не о каком-то там Юнг Хо. Хотя странные у них тут имена какие-то.

Опять послышались шаги. Кто-то подошёл к кровати и остановился совсем близко от меня, я даже почувствовала дыхание, как будто человек наклонился и буквально рассматривает меня, ну очень близко. Аромат терпкого мужского парфюма коснулся моего обоняния.

- Юнг Хо, можешь открыть глаза. Я вижу, что ты уже не спишь, у тебя ресницы дрожат. - В голосе послышалась улыбка.

Я открыла глаза и стала оглядываться, уж очень интересно, кто этот Юнг Хо, и почему он в моей палате. Но никого, кроме мужика азиатской внешности, в палате не обнаружила.

- Как ты себя чувствуешь? - Вопрос, по всей видимости, был адресован мне, за неимением других личностей в окружающем пространстве.

- Сегодня хорошо, - Я подумала и добавила: - Вроде.

- А вы, простите, кто? - Нет, ну я так-то поняла, что врач, мне хотелось бы понять, он мой личный врач? В какой области он врач? Отсюда и делать выводы.

- Я ведущий хирург в Grand Plastic Surgery. Меня зовут доктор Чон Сон У, но мы с тобой уже знакомились перед операцией. На консультации. — и он тепло улыбнулся мне.

- Не помнишь? - я аккуратно помотала головой из стороны в сторону.

- Простите, а что за операция мне была сделана? - выцепив главное, поинтересовалась я.

- Исправление носовой перегородки и небольшая коррекция челюсти. - Он с озабоченным видом посмотрел мне в глаза.

- Ты правда ни чего не помнишь? - не скрывая тревоги спросил он у меня.

- Нет. - подтвердила я его опасения.

- Так.- он задумался.

- Этот вопрос мы решим чуть попозже, когда отёк спадёт. -и сказал чуть слышно:

- Если он ещё будет актуален.

- Сейчас тебе принесут покушать. А пока начинай вставать потихоньку, хотя мне уже сообщили о твоей прыгучести. Ну а мне пора. Поправляйся.- и он, похлопав меня по руке, покинул палату.

Последовав совету врача, я сползла с кровати и потопала в туалет, анализируя, что сегодня мне намного легче передвигаться, и обдумывая, когда это я легла на операцию, на которую давно собиралась? Зайдя осмотрелась и решила принять душ. Сняла ночнушку через голову и опустив глаза вниз, чтобы осмотреть себя, зависла. «Доктор, вроде, говорил о носе и подбородке, при чём тут смена пола?» Я, всё ещё думая, что это галлюцинация, подошла голой к зеркалу. На меня пялился, судя по сложению, молодой парень с опухшей сине-зелёной мордой. Опустив глаза и потыкав пальцем то, что в принципе не должно быть у меня внизу, чтобы убедиться в реальности объекта, я подняла взгляд обратно в зеркало. Постояла минуту, уперевшись обоими руками в край раковины, уняв тем самым невесть откуда-то взявшееся головокружение. Потом, поняв, что чего-то мне нехорошо, присела обратно на унитаз. Голова была абсолютно пустая. Не было мыслей. Как? Когда? Да и откуда у меня возникла такая идея о смене пола, а уж тем более где я нашла столько денег на этот абсурд? Громко продышалась, чтобы унять поднявшуюся панику. Встала и шагнула обратно к зеркалу. Сейчас внимательно осматривая тело, крутясь и поднимая руки, чтобы внимательно рассмотреть несуществующие подмышечные швы, я всё больше убеждалась, что на этом теле никто никогда никаких операций не проводил. Не было ни единого шва. Чётко выраженная мускулатура торса с широкими плечами, накаченными руками и кубиками пресса даже не намекали, а кричали, что тело-то не моё!!! Покачнувшись от нахлынувших на меня не очень приятных мыслей о моей возможной кончине и последующим переселением души в того, кто, видать, на тот момент был свободен, я буквально рухнула на пол, больно ударившись попой , от чего наступавшая на моё сознание темнота мигом развеялась. Я сидела на тёплом полу и думала. Думая, переживала, а как же там без меня? И моя заблудившаяся истерика наконец-то решила посетить меня в полном объёме. Рыдая в полный голос, не сдерживая себя, я пропустила момент, когда в туалете возникла медсестра. Она, укрыв меня белым махровым халатом, помогла подняться с пола. Успокаивая меня тихим проникновенным голосом, что ничего страшного, что я буду ещё красивее, чем был до операции, что всё заживёт и не будет никаких шрамов, она помогла мне просунуть руки в рукава халата и завязала пояс. Затем меня под руку отвела и посадила на кровать. Дала напиться. Истерика постепенно стихала, уступая мыслям, что выдавать себя ни в коем случае нельзя. И надо как-то дальше жить. А что делать дальше, я решу, когда узнаю, в кого именно я попала и чем парень занимался в этой жизни. Дав мне пару каких-то таблеток и воды, чтобы запить, она помогла мне лечь и, накрыв одеялом, вышла из палаты.

«Хорошие таблетки», — подумала я, «Посильнее валерьянки» и уплыла в царство Морфея.