Не спасайте дам в беде

Села она здесь зря — клиентов не найдёт, только потеряет время. Хотя о времени девчонке думать, конечно, рано — мало того, что молодая, так ещё и проглядывает эльфийская кровь. Вон какие острые уши и белёсая кожа. Хотя в остальном вроде больше похожа на человека. Не самый, надо сказать, плохой вариант дурнокровия.

Судя по всему, эта девчонка из куртизанок-одиночек, ещё не доросших до публичного дома и работающих исключительно на внешней привлекательности. Но с такой работёнкой этой самой привлекательности скоро не останется — придётся подкладывать за щёки травницу, чтобы скрыть их впалость. Кстати, этим можно создавать неплохой физический эффект у клиентов.

Но девчонку это, конечно, совсем не волнует. Блуждая взглядом по окрестностям, она остановилась взглядом на Трисе, который от скуки её и разглядывал. Но, вопреки его ожиданиям, не растянула лица в улыбке, как если бы только его и ждала.

Трис закинул походный мешок на плечо. Притупленное тканью лезвие секиры дрессированным щенком ткнулось ему в бок, а Трис направился к городским воротам

По идее дозорные должны останавливать тех, кто стремится покинуть городскую черту. Но Триса, конечно, не будут. И дело совсем не в его недружелюбном виде и припрятанном клинке — просто орк мало кого интересует, пока не развяжет какой-нибудь проблемы. А проблемы за городской чертой тоже не интересуют никого.

— От-трепье! — выплюнул кто-то за спиной Триса, отчего на затылке того приподнялась шерсть. Нет нужды оборачиваться — с таким акцентом разговаривает только одна раса.

Весперианцы. Проклятые когда-то благословением дети Веспора.

Обращались не к нему, так что Трис вполне мог направиться дальше. Но всё же животные инстинкты сами по себе подсказывали, что происходит за его спиной.

Весперианцев трое. И они подошли к той самой девчонке, что сидит на дорожном указателе.

— Сколько? — раздался голос, обладатель которого специально погромче звякнул кошельком.

Трис обернулся — стало любопытно, сколько с него запросят. Вряд ли девчонка такая уж умелая, чтобы заломить высокую цену. Но весперианцев трое. И скостит ли она за внешнюю привлекательность клиентов?

— Не продаюсь, — коротко сообщила куртизанка под тройной взрыв хохота. Трис тоже осклабился.

— Решила набить цену? — вальяжно спросил другой весперианец.

— Будь меня тоже трое — я бы решила набить тебе морду, — очень грубо и с вызовом отозвалась девчонка.

Троица осталась спокойна. Тем самым спокойствием, которое замораживает тело от гнева.

— Так-так, кошечка решила поиграть? — насквозь фальшивым голосом «завеселел» третий весперианец. — Осторожнее с коготками — их можно и повыдергать.

— Гуляющий язык тоже можно повыдергать, — не вняла предупреждению девчонка. И этим, конечно, ещё больше разозлила весперианцев.

Улучив удобный момент, первый сделал короткий и мощный тычок ей в плечо. Хорошо, что не в лицо — сломанный нос болит куда сильнее, чем ключица.

Лицо девушки скривилось от боли, но крика у неё так и не вырвалось. Она только соскользнула с дорожного знака, не удержав равновесия. И, приземлившись на попу, отползла от троицы обидчиков. И только после этого подняла на них потемневший взгляд — на глаза её упала тень напрягшихся бровей. Вторая её рука бездумно скользнула около пояса, словно нащупывая там рукоятку ножа. Которой не было.

— Что, снизу ты уже не такая дерзкая? — победоносно спросил весперианец.

— Снизу будешь ты, когда приятели на ночь никого не найдут, — судя по звенящему голосу, девчонке было очень больно.

А судя по теням, налетевшим на лица веспериан, им тоже стало очень неприятно.

Не сговариваясь, двое из них обступили девчонку по бокам и дёрнули подмышки. Ноги её от этого на несколько дюймов проскользили по траве, прежде чем она смогла встать на полную подошву. Инстинктивно попыталась отскочить от обидчиков, но это подействовало только им на руку — как раз за её спиной темнел провал между таверной и домом. Солнце туда не заглядывало, поэтому всё, что произойдёт внутри, останется на совести этих троих. А девчонка вряд ли уже что-то расскажет.

Она уже почти скрылась в тёмной прогалине.

Трис потёр кулак об ладонь. Мир жесток и несправедлив. И не Трису его менять. Сейчас девчонка поплатится за свою дерзость.

Трис снова направился к городским воротам, но вместо их витиеватого узора, призванного защитить территорию от вторжения, перед глазами стояло её лицо.

До слуха Триса доносились тихие звуки движения из той подворотни. Не настолько чёткие, чтобы понять, что именно там происходит, но и не настолько спокойные, чтобы растворяться в уличном шуме.

Это наверняка ловушка. Представление для глупых добряков, которые полезут спасать деву в беде. И нарвутся на организованный разбой четырёх лиц. Или, что скорее всего, сама деваха заманила троицу богатеньких толстосумов в тёмный уголок, где сидят её подельники. И наверняка они уже делят награбленное.

Решив, что много времени он не потеряет, а любопытство — в его крови, Трис развернулся и пошёл к закутку, в котором всё ещё было неспокойно.

Они все были там.

И «противостояние» всё ещё продолжалось.

Ещё полшага, и девушка окончательно упрётся спиной в каменный угол. Это непременно порадует её веспериан — загнанная мышь всегда радует кошек.

— Значит, извиняться ты отказываешься? — с ленцой спросил тот, что стоял в середине.

— Отказываюсь, — легко согласилась девушка.

— И компенсировать свои грязные речи — тоже, — с оттянутым удовольствием произнёс другой, уже зная ответ.

— Тоже, — снова подтвердила она.

— Тогда какими будут твои последние слова? — с уверенной насмешкой, снова вопросил главный.

Для весперианцев всё уже решено — уловив движение вожака, остальные сделали шаг к добыче. Но последние слова девчонки притормозили их.

— Родина крови — помойная основа! — неожиданно звонким и ясным голосом выкрикнула она.

Почти детская дразнилка действовала на веспериан подобно красной тряпке. И девчонка не могла не знать, какую реакцию вызовет. И всё равно предпочла сохранить перед смертью нечто вроде достоинства. Ужасное заблуждение всех юных и неокрепших умов — будто бы принятая с достоинством смерть хоть чем-то отличается смерти без достоинства.

Трису стало смешно. И он всё же решил вмешаться.

— Эй! В чём же дама не права? — громко поинтересовался он.

Все четыре пары глаз вперились в него.

На вопрос никто отвечать не собирался. Вместо этого один из веспериан дал орку «ценный» совет:

— Проваливай — мы не враждуем с животными.

Трисс осклабился. Вот уж достойный повод для драки, а не какая-то там дерзкая проститутка!

— Но животные враждуют с вами! — с редкостным азартом в голосе Трис дёрнул из-за плаща рукоятку боевого топора.

***

Держалась троица недолго — даже всей толпой их было маловато для обычного крепкого орка.

Покрытый кровью топор будто пел в его руках, когда Трис провожал взглядом раненых, но живых весперианцев, уползающих с поля боя. Как бы орк к ним ни относился, но на смерть они не наговорили и не сделали. А добивать жалкого противника…

А теперь ретироваться из города Трису добавилась новая причина — на стычки между жителями местное ополчение часто смотрело сквозь пальцы, но вот с орком всё может выйти иначе.

Попадать в застенки ему не хотелось, так что, сунув окровавленный топор за пазуху, Трис поспешил к городским воротам.

Пропащая девка спасена и с широко раскрытыми глазами пребывает в шоке. Будет жить. По крайней мере до следующего клиента, с которым она может и сговорится по цене.

Без препятствий миновав ворота, Трис расслабился. Но всё равно обернулся.

В оранжевых лучах заходящего солнца город обретал даже приятные очертания. Царящий на улице смрад будто рассеивался, а беднота градостроения скрывалась под золотым покрывалом. Солнце частенько становится волшебной вуалью, которая, несмотря на свой жидкий свет, маскирует всё самое тайное.

Не стала исключением и та девчонка. Быстренько придя в себя, она выбралась из своего закутка, что едва не стал её могилой, и теперь смотрела Трису вслед, загораживая лицо от солнца — от этого оно терялось в густой тени.

В фигуре её проскальзывала какая-то лёгкость, хотя совсем невесомой назвать её было нельзя. Силуэт, подсвеченный лучами, вполне можно было взять за основу какой-нибудь статуэтки-безделушки.

Не заостряя на девчонке особенного внимания, Трис пошёл по дороге. С каждым его шагом мысли рассеивались, а недобро вечереющая дорога становилась всё темнее и опаснее.

Он усмехнулся. Увидь кто-нибудь эту усмешку, он непременно бы испугался — орочья мимика ни в ком не будит радостных чувств. Но опасностей, поджидающей в темноте, Трис не боялся. Он и сам мог стать такой опасностью.

На шаги позади себя он не обращал внимания. Они скоро стихнут и отстанут.

Идти нужно примерно до середины ночи. Потом остановиться на короткий привал, а когда солнце начнёт разогревать росу, он снова пустится в дорогу. Тогда к полудню он подойдёт к Овиду. Хорошо было бы сразу найти там работу и желательно не связанную с охраной кого-то — это долго и без гарантированного заработка.

Девчонка всё ещё шла за ним, но Трису в этом не было никакого интереса — мало кто и зачем решил куда-то идти. Так что обернулся он скорее от скуки.

Теперь, когда девчонка была ближе, рассмотреть её вышло гораздо лучше. У неё были тёмные, чуть вьющиеся волосы, собранные на затылке в высокий хвост. Одета она была в дорожные брюки, что-то вроде коричневого корсажа и высокие, почти до колен шнурованные сапоги. Лицо её казалось мелким, с островатым носом, узким подбородком и крупноватыми глазами.

— Иди своей дорогой, — велел ей Трис. — Я тебя отпускаю.

Старая фраза-присказка, освобождающая спасённую жертву от мифического долга.

— Я и иду, — наверное, девчонка этой фразы не знала, потому что ответила совсем не то, что было нужно. И, воспользовавшись короткой, остановкой Триса, проворно нагнала его.

— Я серьёзно — лучше возвращайся в город, — не глядя больше на девчонку, посоветовал он.

— Зачем? — равнодушно уточнила та.

— Успеешь найти себе клиентов на ночь.

Может, обидится и уйдёт? Но, по всей видимости, девчонка не из обидчивых.

Ноги её забили по земле ещё быстрее — только чуть-чуть отстала от Триса. И, если надумает нанести неожиданный удар со спины, то не тут-то угадала — у Триса заиграла кисть, чтобы схватить девчонку за горло, но тело уже ощутило волну, уходящую в сторону. Но она не нападала, а только догоняла.

— Вы испугали последних желающих клиентов, сэр, — заговорила она слева. — Теперь их место придётся занять вам.

Под его взглядом девушка самодовольно хмыкнула. Трис чуть сбавил шаг.

— Без обид, зайка, но я не собираюсь тратить на тебя деньги.

Стемнело уже настолько, что тропа стала плохо различаться под ногами — девчонка то и дело соскальзывала на мятую травой обочину, но старалась этого не показывать.

— Не переживайте — вы и не выглядите, как тот, кто может иметь деньги, — сообщила она Трису.

Тот уже имел представление о поганом языке этой девчонки, так что не удивился. Просто нащупал за поясом клинок. Будто уловив это движение, девчонка замолчала и дальше шла тихо. Но не отставала.

Не обращая на неё внимания, Трис свернул с тропы, когда окончательно перестал её различать. Горная подошва в этом месте особенно близко подходила к редко растущим деревьям, делая вид, что она — чей-то плащ. Трис принялся подбирать отламывать сухие ветки с кустов — костёр ни с чего не разгорится. Чуткие уши улавливали, как девчонка сзади проделывает то же самое.

— Как тебя зовут? — безразлично поинтересовался Трис исключительно для того, чтобы занять время.

— Анника, — коротко отозвалась девчонка.

Найдя подходящее место для кострища, Трис бросил скопившиеся ветки. Сверху с похожим хрустом на них упала кучка гораздо меньшая.

Недобро заклокотала какая-то птица, когда он, грузно опустившись на землю, принялся растирать самую крепкую и сухую ветку. Через несколько минут запахло горелым, а после, как из пасти дракона, полыхнуло огнём.

Анника уселась на корточки против Триса.

Сначала неровные тени некрасиво заострили её лицо, как если бы девчонка была гоблином, и, только устоявшись, пламя вернуло чертам девушки привычный вид. Не скрываясь, орк принялся её откровенно разглядывать.

Мягкая на вид кожа, подсвеченная огнём, приобрела персиковый оттенок. Густые, длинные волосы будто поймали в ловушку отсветы костра, и теперь отблесками прыгали среди их черноты. Тёмные брови расползались от середины лба, а губы в неверном свете казались самой выступающей частью лица.

Глаза Анники сузились, будто старались что-то скрыть — скорее всего её мысли — и щёки аккуратно западали к узкому подбородку.

Взгляд Девона без стыда спустился от головы к фигуре девчонки. Изгибами, несмотря на вытянутость, девчонка вполне могла похвастаться– округлые груди уверенно поднимались над границами корсажа, но сама рубаха села на фигуру так хорошо, что мелкие чёрные пуговицы не расщепляло от натяжения. Хотя грудь и казалась тяжеловатой. Зауженная талия — заслуга хорошо стоящих рёберных костей, но не коричневого корсажа: тот мягкий, лишённый металлических вставок. Кожаные же сапоги точно повторяют шнуровкой очертания крепких от ходьбы удлинённых лодыжек.

Светлые ладони Анника поднесла к костру, и ни жестом, ни взглядом, не выдала того, что прекрасно осведомлена обо всех направлениях взгляда Триса. Короткий нос, чуть заострившийся от наклона головы, поблёскивал кончиком, словно поймал на себя огненную искру.

— Ты хорошо говоришь. Для орка, конечно, — Анника постаралась произнести это как можно более едко.

— Мой род славен своими победами… — процитировал Трис древнее писание, даже не надеясь, что девчонка поймёт наварское наречие.

— …моя кровь разбавлена бурями, — как ни странно, подхватила Анника.

Взгляд её смягчился, а лицо расслабилось, отчего приобрело почти юношескую мягкость, особенно на фоне недобро острой листвы обступающих их деревьев. Она завозилась, ища что-то в своей походной сумке — на свет быстро вытянулось покрывало, которое, свернув рубцом, Анника положила под попу и нормально уселась, складывая ноги передо собой.

Небольшая ладонь коснулась тёмных волос, откидывая их, словно ночную занавеску, за спину. Это нехитрое движение отодвинуло воротник от её шеи и оголило ключицу. Освободившаяся ладонь мягко скользнула, очертив контур тела, но так и не коснувшись его, и опустилась на прогревающуюся землю. Тонкие стопы пришли в движение, несмело подползая носками сапог поближе к теплу костра.

От этого движения по лицу и телу Анники коротко пробежалась волна боли — Трис сразу понял, в чём дело. А та, в подтверждение, схватилась раскрытой ладонью чуть ниже ключицы. И дёрнула вниз ворот рубахи, опуская к прорехе подбородок.

— Ни тьяха не видно, — со злостью выплюнула она, хмурясь бровями.

А вот Трису было очень даже видно: под ключицей у девушки расцвёл синяк.

— Как думаешь — нет перелома? — обратилась к нему Анника, во взгляде которой на короткое мгновение мелькнула искренняя надежда.

— Я должен определить по виду? — не стал обнадёживать её Трис.

— Не можешь по виду — нащупай, — не растерялась Анника и ловко, в один момент, обогнула костёр, на карачках подползая поближе к Трису. И тот смог проследить, как её округлившиеся ягодицы, взмывшие едва ли не выше затылка, забавно засеменили в свете костра.

Анника, подползшая к нему с левого бока, до предела оттянула расстёгнутый ворот — нарочно или нет демонстрируя не только припухшую болезненную область, но и приподнятую корсажем грудь.

Трис постарался напрячь извилины и припомнить, чем отличается перелом от сильного ушиба, но Анника, по всей видимости, совсем не была уверена в зрении орка. И, коротко подхватив чужую ладонь, прижала её к ушибленному месту.

— Нет, — сообщил Трис, ощупывая через тело кости и стараясь не доставлять девчонке лишней боли, — перелома нет.

— Ну и слава Тиру, — повеселела Анника, снова устраиваясь на попу, но не отползая не прежнее место у костра.

— И всё-таки… — тёмно-зелёные глаза девушки вдруг стали серьёзными и вперились аккурат в лицо Триса, — спасибо, что спас меня.

Трис не стал говорить, что не собирался никого спасать. Просто коротко кивнул:

— Пожалуйста.

Анника, откинувшись на руки сзади, запрокинула голову и взглянула на небо.

— Кажется, боги сегодня надо мной сжалились и решили не убивать, — задумчиво проговорила она.

— Или решили убить тебя позже ещё более кровавым способом, — не согласился Трис.

— Не исключено, — легко повела плечами Анника. А потом перевела на Триса внимательный, но очень спокойный и почти рассудительный взгляд.

— В тебе есть человеческая кровь, — сообщила она, с лёгким прищуром.

— В тебе тоже, — «согласился» Трис.

— «Лучше быть дождевым червём, чем полукровкой», — с оттенком патетичности процитировала Анника.

Взгляд Триса снова неосознанно остановился на девчонке. С тем самым любопытством, с которым любой здоровый мужчина смотрит на женщину. Анника, увлечённая то ли ночным небом, то ли собственными мыслями, ничего не заметила. И Трис без проблем смог представить, как её тело выглядит без одежды. Это было не сложно — девчонка предпочитала очень узкую одежду, которая облегала тело, словно второй кожей. И вообще-то, если отринуть её дурной характер, была очень даже ничего. Хотя и не настолько, чтобы спасать её от троицы ублюдков.

Руки Анники пришли в движение. Взмахнув над высохшей от костра землёй, они переместились на подвязанный бабочкой шнурок — в самом низу корсажа. И в одно мгновение растянули его в стороны, разрывая петли.

Трис с очень лёгкой тенью любопытства следил, как Анника растягивает края кожаного корсажа в стороны, отчего между ними росла паутина шнурочного узора. Потом длинные ладони перехватили ворот рубашки с расстёгнутой верхней пуговицей. Нижние же две пуговицы так слабо сидели в своих петлях, что только от этого касания вылезли из них.

— Что ты делаешь? — не без интереса спросил Трис, только краем зрения мелькая по светлой коже, появившейся на открытом участке тела.

— Ты же туда смотрел, — без тени смущения заявила Анника, хитро изгибая руки в локтях и полностью избавляясь от корсажа.

— И что? — уточнил Трис, глядя аккурат ей в глаза.

— Ничего, — беззаботно пожала плечами Анника, неторопливо расстёгивая самую нижнюю пуговицу.

Если некто очень сильно просит его ударить, то почему бы его не ударить? Если некто нарочно оголяется, то почему бы на него не посмотреть?

Стройный живот с едва обозначившейся продольной полоской, напрягающейся и расслабляющейся от дыхания, хорошо выделялся за белой рубашкой. И чуть ниже пупка, немного припухлой частью, скрывался за узким поясом коричневых брюк.

Трис сглотнул.

Видимо, данная степень оголения девчонку не устроила и, взявшись пальцами за края рубашки, девушка, не отводя взгляда от орка, распахнула её в стороны. Продемонстрировав обе округлости груди с собравшимися по центру сосками.

Трис отвёл от них взгляд и выжидающе посмотрел Аннике точно в глаза. И та, не моргая и не отводя взгляда, приподняла руки вверх, к плечам. А потом одним движением сбросила ткань рубашки к локтям, обнажая практически всю верхнюю часть тела.

Вряд ли такая картина может оставить кого-то равнодушным. И Трис ощутил приятный жар в паху. Но не поспешил двинуться с места.

Заведя обе руки за спину, Анника, несколько раз выгнувшись, полностью избавилась от рубашки. По её лицу, освещённому танцем огня, мелькнула заговорщицкая улыбка, и девушка нырнула вперёд, придвигаясь ближе к Трису. И её грудь от этого выразительно подпрыгнула.

— Я уже сказал, что у тебя нет перелома, — предельно спокойным голосом сообщил Трис, глядя на тёмно-розовые соски. — А в другие места тебя вроде не били.

— На всякий случай лучше проверить, — Анника улыбнулась так широко, и так хитро, что её крупные в общем-то глаза превратились в узкие щёлки.

Не дожидаясь ответа Триса, она схватилась руками за его плечи и, не давая тому опомниться, приникла губами к его.

Зубы орка инстинктивно стиснулись, но тепло, нахлынувшее на его лицо и плечи, само принудило его расслабиться. И девчонка не преминула этим воспользоваться, ловко углубив касание.

Когда её тело оказалось совсем близко, у Триса внутри прошла напряжённая, ничем не сдерживаемая волна. А когда вес девчонки оказался на его ногах — почти около паха, то штаны прилично напряглись.

Анника стала средоточием тепла, перемешанного с жаром. Чем-то знакомым и новым одновременно. Блеск в полуприкрытых глазах, взирающих на Триса сверху, и разомкнутые губы, через которые прорывалось неровное дыхание, затягивали голову изнутри туманом.

Трис опустил взгляд на обнажённое тело. Ставшее очень — предельно — близким, оно казалось наполненным жизненной энергией. И отблески костры, ласкавшие мягкие изгибы, будто старались украсть у Триса это ощущение.

Девчонка выгнулась навстречу, и крупные груди, полукружиями подтянутые к собранным соскам, почти коснулись торса орка. Глядя на них, Трис завёл руку за девичью спину и коснулся того места, где она почти переходит в ягодицы. По телу Анники прошла короткая дрожь. И она, будто просачиваясь через последнее препятствие, прильнула к торсу Триса.

Почувствовав волю и направляющую волну внутри, орк обхватил её сзади и, почти не боясь повредить, сжал. Тут же почувствовал ту самую податливость, которая бывает только разогретом, готовом к переплавке, теле. И стиснул пальцами ткань девичьих брюк, оголяя их с пояса.

Лицо Анники окрасилось розово-красным, и ей будто бы не хватало дыхания. Локти почти повисли на Трисовых плечах.

Разобраться с одеждой Триса ей было куда сложнее, чем с собственной — в руках явно отсутствовал такой навык, но орк не спешил ей помогать — если девчонка что-то решила, то пусть и потрудится, претворяя своё решение в жизнь. Зато ему расправиться с брюками Анники не составило никакого труда.

Округлые ягодицы будто бы были придуманы для того, чтобы правильно лечь в орочьи ладони. А ещё правильнее было их стиснуть — до девчоночьего шипения — и протащить к себе ближе. Чтобы на не слишком чувствительной коже Трисса от колен до паха осталась вязковатая, влажная дорожка.

Помощи в том, чтобы насадиться на тёмный, стоящий член, ей не требовалось. Только немного углубить первое проникновение — до лёгкого всхлипа. И до стиснутых на его голых плечах пальцах. Но это ничего. Зато ствол напрягся ещё сильнее.

Коленки Анники пришли в движение, поджимая бёдра Триса. А после её лобок мягко прошёлся по его самой нижней части пресса. И орк не без внутреннего и внешнего удовлетворения почувствовал, как стенки влагалища смыкаются и будто не дают выскользнуть члену наружу. По крайней мере — полностью.

Темп ей задавать практически не понадобилось. Только, когда девчонка будто бы устала, а на её шее выступили капельки пота, Трисс откинулся спиной на голую землю.

Ладони Анники неосознанно упали ему на живот и двинулись к груди, оставляя на торсе ощутимые дорожки. То ли мякоти ладоней, то ли твёрдости ногтей. Спутанным взором Трис видел, как глаза Анники закрылись, и только тёмные брови ожили, выражая сладковатое напряжение.

Плотно придержав её за бёдра, Трис напрягся и сделал толчок вверх. По телу от этого прошлась резкая волна, а у Анники вырвался стон. Повинуясь внутреннему порыву, Трис продолжил двигаться, только немного убыстряя темп и вцепляясь Аннике в талию. Через несколько минут та будто бы закашлялась и, согнувшись в локтях, упала на него сверху. И Трис обхватив её вокруг пояса, принялся максимально приближаться к её телу — настолько, что громкий влажный звук отдавался у него в ушах. А в бёдрах почувствовалась предупредительная усталость.

Девчонка, казалось, полностью обессилела, и только постанывала, упираясь плечом на Трисову грудь. У него же, наоборот, случился прилив сил. Правда, короткий. По времени которого как раз хватило на то, чтобы стиснуть ягодицы Анники и кончить в её тело, заполняя его спермой. И чувствовать короткие конвульсии, дёргающие девчонку.

Её дыхание успокаивалось — было видно по подминающейся и опускающейся груди, амплитуда движения которой постепенно сокращалась. Она уже дышала носом, а не через рот, и взгляд её был направлен к небу. Кажется, ей было вполне себе комфортно лежать голой на голой земле. Впрочем, как и Трису.

Жар в теле уже попритих, так что согревал только потрескивающий в глубокой ночи костёр. Тихие лесные звуки будто обступали их со всех сторон. Анника прикрыла глаза и, кажется, коротко улыбнулась.

— Кстати… я не куртизанка, — пространно сообщила она, когда грудь окончательно успокоилась и перестала судорожно вздыматься к небу.

— Это заметно, — кивнул Трис, чувствуя, что от этого движения мелкий камешек чиркнул его по темени.

Несмотря на сгущающуюся темноту вокруг, он разглядел, как Анника послала ему ироничный взгляд прежде, чем выразительно закатить глаза. Усмехнулся. Кажется, с девчонкой интереснее, чем могло показаться на первый взгляд.