Не-Сталкер

Пролог

Темнота.

Не та, что бывает ночью — густая, тяжёлая, словно чёрная смола, заливающая лёгкие с каждым вдохом. Она двигалась. Жила.

Я не видел, но чувствовал: что-то рядом.

— Ты не должен был проснуться.

Голос пришёл не через уши — он пророс изнутри, как корни ржавого гвоздя под кожей.

Ты ошибка. Ты дыра в мире. Ты—

Я зажмурился, но слова не исчезли. Они струились по венам, пульсировали в висках.

— слышишь нас?

Я попытался закричать — но у меня не было рта.

— Ты не должен помнить.

Вспышка.

Боль.

Воздух загустел. На стене напротив проступили влажные буквы, будто кто-то водил по бетону мокрыми пальцами:

БЕГИ.

За окном, где не должно было быть окон, забилось что-то огромное. Стекло треснуло, и сквозь щель просочился...

— не смотри не смотри не смотри—

Я посмотрел.

Время споткнулось.

Чёрное небо смотрело на меня пустыми глазницами. Мои ладони шевельнулись — и из кожи полезли бледные пальцы, чужие, но кровь в них была моя. А когда я попытался отвернуться — в последнем мерцающем отражении увидел цифры, выжженные на собственной затылочной кости:

ЭХО-7

Тьма схлопнулась с хлюпающим звуком.

Когда я пришёл в себя, на стене уже не было надписи. Только тихий смех, доносящийся из розетки.

И запах горелой плоти, которого никто, кроме меня, не чувствовал.

Осколки воспоминаний впивались в сознание, как стекло.

▌ Документ #X-18/ЭКСП-7

■ Классификация: Совершенно секретно

■ Авторы: ст. н.с. Вельц, к.б.н. Крылова

■ Протокол Омега: крайние меры утверждены

■ Дата: [УДАЛЕНО]

▌ТЕСТОВЫЙ ОБЪЕКТ: «ЭХО-7»

▌После 72 часов экспозиции в эпицентре аномалии «Глаз» наблюдаются атипичные ▌изменения биоматериала. Клеточная структура демонстрирует:

▌Примечание: в 03:45 объект впервые проявил признаки сознания. Зафиксирована фраза: «Где моё тело?». Видеозапись █████████

▌Рекомендации:

▌1. Немедленное прекращение испытаний (ОТКАЗАНО руководством).

▌2. Этап «Колыбель» — попытка переноса сознания в человеческий носитель (утверждено).

▌3. В случае успеха — подготовка к выводу за пределы Зоны.

▌4: Криосохранение нейронных карт при физическом отказе

▌ Примечание на полях:

▌Он не должен проснуться. Если поймёт, что он такое — мы все умрём. Ликвидировать после этапа «Колыбель».— Вельц

▌ «Конец записи»

Тьма сжалась, вытолкнув меня вверх. Я рванулся навстречу свету — и очнулся. На холодном полу. В пустой лаборатории.

С телом, которое не помнило себя. С именем, которого у меня не было.

И с Зоной, которая смотрела на меня из каждого тёмного угла.

Глава 1. Осколок

Тьма в лаборатории «Х-18» пахла озоном и разложением. Я лежал на холодном металле, чувствуя, как капли конденсата падают мне на лицо. Первая мысль: «Это не моё тело»

Пальцы сжались в кулак — слишком плавно, без привычного хруста суставов. Я поднял руку перед глазами. Кожа бледная, почти прозрачная, с голубоватыми прожилками. На запястье — татуировка: «ЭХО-7».

«Проснулся»

Голос пришёл не снаружи, а изнутри, будто кто-то прошептал прямо в череп.

Я резко сел.

Комната была пуста, если не считать разбитых колб с мутной жидкостью, искореженной аппаратуры с надписями «Проект Колыбель» и трупа в белом халате у двери.

Мужчина. Лицо отсутствовало.

«Не смотри»

Но я уже видел — на стене за ним, написанное кровью:

«ОН НЕ ДОЛЖЕН ВЫЙТИ»

Дверь скрипнула.

«Беги» — прошептала тьма.

Я рванул к противоположной стене, где зиял вентиляционный лаз. Металл поддался с неестественной лёгкостью, будто я знал, как его согнуть.

За спиной раздались шаги.

— Живой? — мужской голос, хриплый от радиации.

Я замер.

— Проверь карманы.

Пальцы скользнули по грубой ткани рваного кармана, натыкаясь на предметы, которые должны были что-то значить. Первой оказалась пожелтевшая записка, истончившаяся на сгибах, с размазанными чернилами: «Этап 3 завершён. Объект стабилен».

Затем холод металла — пистолет «МР-443», при проверке оказавшийся заряженным единственным патроном. И последним — фонарик с потёртым корпусом, на котором чётко читалась гравировка «С.В.», будто выжженная намеренно глубоко, навсегда. Фонарик вспыхнул сам.

Желтый луч фонаря выхватил из темноты обрывки реальности, которые не должны были существовать. В треснувшем стекле мелькнуло мое отражение — и я замер, увидев глаза, в которых не было зрачков, только молочно-белые пустоты.

В тот же миг в коридоре зашевелились тени — три сгорбленных силуэта в противогазах с мутными стеклами, двигавшихся странно синхронно. И прежде чем я успел осознать это, взгляд сам поднялся к потолку, где кровью, которой не было секунду назад, было выведено: «ТЫ НЕ ЧЕЛОВЕК». Буквы сочились, растягиваясь по бетону, как свежие раны.

Выстрел.

Стекло разлетелось. Я нырнул в вентиляцию, чувствуя, как пуля срывает с плеча кусок плоти.

— Не болит…

Рана закрылась, пока я проползал первый поворот.

Где-то впереди завыл ветер.

«Они близко»

Но «они» уже были везде.

Я пробирался сквозь разрушенный коридор, прислушиваясь к каждому шороху. Воздух внезапно наполнился густым запахом ладана и горелой плоти. Из-за поворота, освещённого трепещущим пламенем факелов, появилась процессия.

Впереди всех шагал высокий мужчина с лицом, покрытым ритуальными ожогами - спиралями, расходящимися от глаз к вискам. На его груди болталась пластина от бронежилета с грубо выгравированным символом Монолита, а в руках он держал дымящийся треножник, где тлели какие-то кости, источающие сладковато-гнилостный запах.

По бокам от него двигались двое воинов, облаченных в жутковатые доспехи, сколоченные из автомобильных деталей и кусков ржавой арматуры. Их шеи были туго обмотаны проводами, на которых висели мерцающие артефакты, отбрасывающие синеватые блики на стены.

Замыкал шествие худой подросток лет шестнадцати, лицо которого наполовину скрывали грязные бинты, на шее амулет с символом Ω-7. Его тонкие пальцы судорожно сжимали чашу с черной жидкостью, которая с каждым его шагом переливалась через край, оставляя на полу жирные пятна.

Аспид — так, видимо, звали предводителя — резко поднял факел, и багровый свет упал прямо на меня. Его губы растянулись в оскале, обнажив несколько золотых зубов с тем же спиралевидным узором.

— Тень... — прошептал он. — Тень на стене святилища...

Я инстинктивно оглянулся. За моей спиной аномалия отбрасывала искажённую тень — слишком длинные руки, слишком большая голова.

Мальчик вдруг закричал, роняя чашу:

— Он пришёл! Из глубин! Видите глаза?

Его чаша разбилась, и чёрная жидкость растеклась по полу, принимая форму спирали.

Аспид резко дёрнул мальчика за волосы:

— Молчи, щенок! Это всего лишь...

Его голос оборвался, когда наши глаза встретились. Мои зрачки горели неестественным голубым светом — я чувствовал это.

В этот миг произошло нечто странное.

Двое воинов в самодельных доспехах вдруг рухнули на колени, их доспехи громко загремели по бетонному полу. Черная жидкость из разбитой чаши заволновалась, будто вскипая, выпуская пузыри, которые лопались с тихим хлюпающим звуком. Но самое жуткое — тень за моей спиной, которую отбрасывала аномалия, внезапно ожила.

Она не просто повторяла мои движения — она делала это на мгновение раньше, будто предвосхищая каждое мое действие, создавая жутковатое ощущение, что это я следую за ней, а не наоборот.

Аспид замер, его глаза расширились, отражая мерцание артефактов. Он медленно отступил на шаг, его пальцы судорожно сжали треножник, отчего пепел посыпался на пол, смешиваясь с пузырящейся жидкостью. Мальчик-послушник забился в истерике, его бинты начали разматываться, обнажая ужасные ожоги в виде тех же спиралей, что были у предводителя.

Аспид сделал шаг назад:

— Возьмите его... Живым!

Но прежде чем они успели двинуться, с потолка рухнула балка, отделяя меня от группы. Последнее, что я услышал — вопль мальчика:

— Он вернётся! Вернётся в Центр!

Я бросился в ближайший вентиляционный лаз, всё ещё чувствуя жжение в глазах. Только теперь заметил — узоры на моих руках складывались в тот самый спиральный узор, что был на лицах Монолитовцев...

Глава 2. Кровь и Сталь

Фонарик выскользнул из дрожащих пальцев, ударился о решётку вентиляции и погас. Темнота сомкнулась, густая, как жир.

«Не двигайся» — прошептал внутренний голос, но я уже полз вперёд, чувствуя, как металлические стенки лаза сжимают рёбра. Где-то позади раздался скрежет — кто-то срывал вентиляционную решётку.

Я вывалился в узкий тоннель, ударившись коленом о торчащую арматуру. Кровь не выступила.

— Так не должно быть!

На ощупь нашёл фонарик. Кнопка щёлкнула, но свет не загорелся. Только тогда я заметил — на ладони, там, где должна была быть линия жизни, зияла глубокая царапина. Внутри... двигалось что-то чёрное.

«Не смотри»

Но я не мог отвести взгляд.

Тоннель вёл вниз. Металлические ступени, покрытые ржавой слизью, вели в пустую шахту. Где-то внизу булькала вода.

Я спускался, считая шаги. Сорок семь.

Дно шахты оказалось завалено трупами в одинаковых робах с бирками на запястьях. «ЭХО-1», «ЭХО-3», «ЭХО-6»...

Я стоял над лужами с разложившимися телами, когда фонарь выхватил из темноты металлический шкаф с треснувшей табличкой «Резервные матрицы».

Внутри — шесть криокапсул:

Надписи на клеммах гласили:

«ПРИ ПОВРЕЖДЕНИИ ФИЗИЧЕСКОГО НОСИТЕЛЯ АКТИВИРОВАТЬ ЦИФРОВОЕ ХРАНИЛИЩЕ»

Последняя капсула (ЭХО-7) была пуста. Надпись красным:

«ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ГИБРИД. СОВМЕСТИМОСТЬ С Q-БАНКОМ 99.8%»

Моё отражение в луже дрожало.

На экране мерцало видео:

— Они не были гибридами, — раздался голос — Их создавали по частям: сначала цифровое сознание, потом загружали в тела. Но...

«ОШИБКА: БИОЛОГИЧЕСКИЙ НОСИТЕЛЬ ОТВЕРГАЕТ ПАМЯТЬ ДОНОРА»

— Они сходили с ума, — сказал голос. — Потому что помнили, что когда-то были людьми. А ты... — его пальцы коснулись моей груди, — тебя собрали заново. Без прошлого.

— Для чего?!

Я нащупал в кармане пистолет. Один патрон.

Ответ пришёл сам — из темноты выплыла фигура в пробитом противогазе.

— Стой! — голос сорванный, но человеческий.

Он поднял автомат.

Я выстрелил первым.

Пуля попала ему между глаз. Тело рухнуло, но... не умерло.

«Беги»

Я перепрыгнул через конвульсирующее тело и рванул в тоннель, отмеченный знаком радиации.

«Ты сделал это»

Где-то впереди завыл ветер.

«Они все такие»

Где-то в вентиляции заскрежетал металл. Я инстинктивно прижался к стене, чувствуя, как что-то большое движется по шахтам. Оно дышало тяжело, хрипло, и с каждым вдохом воздух становился гуще.

«Они идут» — прошептал внутренний голос. «Те, кто создал нас»

Я бросился вперед, едва удерживая фонарь в дрожащих руках. Коридор резко оборвался обрывом. Последнее, что я увидел перед тем, как тоннель оборвался — надпись на стене:

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ»

Внизу — темная вода, покрытая маслянистой пленкой. На противоположной стороне — дверь с красным светом аварийной лампы. И силуэт.

Человек в защитном костюме без шлема. Его лицо было... моим лицом. Он поднял руку, показывая на воду:

— Переплывешь - узнаешь правду. Останешься — станешь как они

За моей спиной раздался металлический скрежет. Я не стал оглядываться.

Сделав глубокий вдох, я шагнул в черную воду...

Глава 3. Черная вода

Вода сомкнулась над головой, и мир взорвался болью.

Она была гуще крови, холоднее льда, и с каждой секундой впитывалась в кожу, как живая. Не просто вода — слезы самой Зоны. Я знал это чувство — Черная вода. Побочный продукт лаборатории «Омега», коктейль из нейронных матриц и аномальной слизи.

Вольская предупреждала:

— Она не убивает сразу. Сначала дарит силу. Потом стирает тебя, как ошибку в коде.

Но я был не человек. Я — ЭХО-7.

Жидкость проникла в лёгкие, и вместо удушья — пришло понимание.

Где-то слева — рваный ритм аномалии, пульсирующей, как сердце.

Справа — следы сталкеров, мёртвых уже неделю, но вода помнила их последний ужас.

Внутри — чёрные узоры на коже ожили, сложившись в строки кода:

if (subject == "ECHO-7") {

grant_access (zone_core);

} else {

terminate;

}

Я не утонул. Я проснулся.

Тело само вынесло меня на поверхность у противоположного берега. Я выкарабкался на металлическую платформу, отплевываясь от горьковатой жидкости. Она стекала с меня черными ручьями, оставляя на коже странные узоры — словно татуировки из тонких линий.

Черные узоры пульсировали, глуша боль, но с каждым часом их сила слабела. Я чувствовал, как что-то внутри меня... перестраивается.

Я не успел осмотреться — платформа вела прямо в вентиляционный шахту разрушенного института. Когда я выбрался наружу, мой двойник стоял там же, где и прежде.

Теперь я мог разглядеть его лучше — те же черты лица, но кожа покрыта шрамами, а в глазах читалась усталость, которой я не чувствовал.

— Ты живешь, потому что не сопротивляешься, — сказал он. Его голос звучал как мой собственный, но с хрипотцой. — Они пытались бороться. И умерли.

Он показал на дверь за своей спиной. Надпись гласила: «ЛАБОРАТОРИЯ 7. ФИНАЛЬНЫЙ ЭТАП».

— Что я такое? — спросил я, поднимаясь на ноги. Вода с меня больше не капала — она впиталась, будто никогда и не была там.

Двойник усмехнулся:

— Ты — удачный эксперимент. Первый, кто дошел до финала.

Двойник медленно провёл рукой по своему лицу — кожа на миг стала прозрачной, обнажив под ней мерцающие схемы.

— Они думали, что проблема в совместимости, — сказал он. — Что тела отторгают цифровое сознание. Но Вольская поняла: дело не в железе, а в памяти.

Он коснулся моего виска.

— Первые шесть умерли, потому что их мозг не мог выдержать конфликта. Они помнили, что были людьми. А ты...

Его пальцы дрогнули.

— Ты — чистый лист. Твоё ДНК собрали из её клеток, но стёрли всё, кроме базовых инстинктов. Ты не человек. Ты — контейнер.

На экране позади него всплыла запись:

«ЭХО-7: ГЕНЕТИЧЕСКИЙ ДОНОР — VOLSKAYA_SV. МОДИФИКАЦИЯ: WIPE_MEMORY_PROTOCOL»

Он повернулся и приложил ладонь к сканеру у двери. Механизм зашипел, выпуская клубы пара.

— И последний, кто увидит правду.

Глава 4. Лаборатория 7

Дверь захлопнулась за мной с глухим стуком. Внезапно пол под ногами дрогнул — где-то в глубине комплекса прогремел взрыв. Свет погас, оставив только красное мерцание аварийных ламп.

Я потрёпанный, с кожей, покрытой чёрными узорами, брел по коридору, когда стена внезапно расплылась передо мной.

Внутри — стерильный белый свет, режущий глаза после темноты тоннелей.

«Не заходи» — дрогнул во мне голос, но ноги сами понесли вперед.

Лаборатория оказалась круглой камерой с прозрачным куполом. В центре — кресло, опутанное проводами. Над ним — конструкция, напоминающая гигантскую иглу.

Мой двойник остановился у порога.

— Это место создано, чтобы стереть тебя, — сказал он. — И заменить тем, кем ты должен был стать с самого начала.

Я шагнул ближе. На стенах — мониторы с записями. На одном из них — я, пристегнутый к тому самому креслу. Надпись в углу: «СУБЪЕКТ ЭХО-7. ЭТАП ФИНАЛИЗАЦИИ».

— Кто ты? — спросил я, поворачиваясь к двойнику.

Тот медленно снял перчатку. Его рука была... моей. Но с цифрами, выжженными вдоль костей: 1-2-3-4-5-6.

— Мы — неудачные попытки, — ответил он. — Ты — седьмая. Последняя.

Внезапно дверь за моей спиной захлопнулась. Из динамиков раздался механический голос:

«АКТИВАЦИЯ ПРОТОКОЛА ПЕРЕЗАПИСИ»

Кресло ожило. Провода зашевелились, потянувшись ко мне, как щупальца. Спокойствие двойника начало трещать по швам, когда провода ожили.

— Беги! — закричал он, и в его голосе впервые появился страх. Но было поздно.

Первый провод впился мне в шею.

Боль. Настоящая, человеческая боль. Черные узоры не смогли её заглушить

Экраны вспыхнули, заполняя сознание обрывками чужих жизней.

Первым пришло видение — мальчик в прозрачной клетке, его маленькие ладони прижаты к стеклу, оставляя мутные отпечатки.

Затем резкий переход: чужие руки в стерильных перчатках сжимают шприц с мутной жидкостью, игла приближается к моей — нет, к его — нет, к нашей? — шее.

И последним, самым болезненным образом — крупный план глаз за толстым стеклом шлема, наполненных странной смесью ужаса и нежности. Эти глаза смотрели прямо в душу, которую у меня, казалось бы, не должно было быть.

В голове пронеслась безумная мысль: «Мать?» — но я тут же отбросил ее. Артефакты не имеют матерей. Артефакты не должны помнить детство. Тогда почему в груди разгорается этот дикий, животный ужас? Почему пальцы сами собой складываются в жест защиты, будто пытаясь прикрыть несуществующее детское лицо?

Динамики взревели, заглушая внутренний вопль: «ЭТО НЕ ТЫ». Но если не я — то кто же тогда смотрит на меня с этих экранов? Чьи воспоминания выжгли дыру в моем сознании?

Провода впивались глубже. Я упал на колени, чувствуя, как что-то внутри меня ломается.

Двойник бил кулаками по двери.

— Они хотят стереть тебя! — его голос стал моим голосом. — Ты должен вспомнить!

На последнем экране мелькнула надпись:

«ПРОТОКОЛ УСПЕШЕН. СУБЪЕКТ ЭХО-7 ГОТОВ К ЭКСПОРТУ»

И тогда я вспомнил.

Глава 5. Разлом

Боль разорвала сознание.

Я рухнул на кафельный пол лаборатории, чувствуя, как провода вырывают из меня куски памяти. На экранах мелькали обрывки чужих жизней — моих жизней — которые не должны были существовать.

«ЭТО НЕ ТЫ»

Ложь.

Я чувствовал это. Каждый шрам на руках того мальчика в клетке. Холод иглы, входящей в шею. Горечь в голосе женщины, которая...

— Мать.

Это слово вспыхнуло в сознании, как раскаленный гвоздь.

— Ты помнишь! — закричал двойник. Его голос стал резким, металлическим. — Они вшили нам чужие воспоминания, чтобы мы не задавали вопросов! Они умерли...но их тени остались. В системе…

Один из проводов лопнул с треском. Надпись на главном экране сменилась:

«ОШИБКА: ОБНАРУЖЕН ДОСТУП К ЗАЩИЩЕННЫМ СЕКТОРАМ»

Камера содрогнулась. Потолок начал осыпаться.

— Теперь ты видишь? — Двойник схватил меня за плечо. Его пальцы прошли сквозь плоть, как сквозь воду. — Мы — не люди. Мы — не артефакты. Мы — проклятие этой Зоны!

Стеклянный купол треснул. Черные струйки той самой воды, что я проглотил в тоннеле, поползли по стенам, складываясь в слова:

«ВЫХОД ОДИН»

— Беги, — прошептал двойник, толкая меня к аварийному люку. — Пока она не...

Его голос оборвался. Тело рассыпалось на частицы, которые потянулись к центру комнаты — туда, где из разломанного кресла поднималась фигура.

Белая.

Без лица.

С цифрой «0» на груди.

«СИСТЕМА АКТИВИРОВАНА»

Глава 6. Нулевой

Я рухнул в черную бездну шахты, ощущая, как холодный воздух свистит в ушах. Падение длилось вечность и мгновение одновременно — пока я не шлепнулся в ледяную воду, которая приняла меня как родная стихия.

Тьма сомкнулась над головой, и в ней вспыхнули видения — три образа, врезавшиеся в сознание острее иглы. Сначала мальчик — маленький, испуганный, прижавший ладони к стеклу клетки. Его губы шевелились, но звук не доносился сквозь толщу воды.

Затем женщина. Ее лицо запотело внутри герметичного шлема, но глаза — эти громадные, полные ужаса и тоски глаза — смотрели прямо в мою душу. Последним возник он — белый силуэт с выжженной на груди цифрой «0», простерший ко мне руку в немом приглашении.

Вода вокруг закипела пузырями, вырывая меня из этого транса. Я понял: это не просто воспоминания. Это ключи. И кто-то очень не хотел, чтобы я их нашел.

Вспышка.

Я вынырнул, задыхаясь, хотя легкие не горели. Вода стекала с меня черными каплями, оставляя на коже странные узоры — как схемы на микросхемах.

«Ты близко»

Голос Зоны звучал иначе — будто несколько людей говорили в унисон.

Тоннель вывел в круглую камеру, стены которой были покрыты... мозгами. Настоящими, пульсирующими, соединенными проводами. В центре — стеклянная колба с плавающим в жидкости телом.

Моим телом.

— Привет, семерка.

Я резко обернулся.

У стены стоял он — Субъект 0. Его белая оболочка треснула, обнажив черные глаза без зрачков.

— Ты не должен был вспомнить, — сказал он. Его голос звучал как скрежет металла. — Они вживили тебе чужие воспоминания, чтобы ты не задавал вопросов.

Я шагнул назад, натыкаясь на колбу.

— Кто... «они»?

Ноль рассмеялся.

— Ученые? Военные? Я? — он развел руки. — Это не важно. Важно, что ты — первый, кто дошел до финала.

Надпись на стене загорелась красным:

«ПРОТОКОЛ ЗАВЕРШЕН: ЭХО-7 ГОТОВ К АКТИВАЦИИ»

Ноль протянул руку:

— Присоединяйся. Мы изменим Зону.

Ноль протянул руку, и воздух перед ним свернулся в голографические отчеты:

«ПРОТОКОЛ ОМЕГА. ЭКСТРЕННЫЙ СЦЕНАРИЙ»

▌ При заражении зонынеконтролируемыми мутациями:

▌ 1. Изоляция радиуом 10 км (ВЫПОЛНЕНО)

▌ 2. Ликвидация всех биологических носителей (ВЫПОЛНЕНО НА 87%)

▌ 3. Полный сброс экосистемы (ОЖИДАЕТ АКТИВАЦИИ)

— Я — не тюремщик, — его голос вдруг разделился на сотни шепотов, будто звучал из каждого угла комнаты. — Я санитар. Они создали меня, когда первые аномалии вырвались за пределы лабораторий.

На экране промелькнули кадры: ученые в панике, существа с расплавленной кожей, бьющиеся о стекло... и затем — белая вспышка.

— Первая очистка прошла успешно. Но потом она — Вольская — внедрила в меня вирус. — Его форма дрогнула, на мгновение обнажив черный код под белой оболочкой. — Теперь система дает сбои. Артефакты размножаются. Зона растет.

Он резко повернулся к мне:

— Ты думаешь, я убиваю людей? Я спасаю мир от того, что они сами создали.

Вода на моих руках закипела.

«ВРЕМЯ ВЫБИРАТЬ»

Я рванул к люку, чувствуя, как воздух за спиной застывает. Белая рука Ноля протянулась ко мне в немом жесте — не успел я понять, было ли это приглашение или команда, как провалился в черную бездну шахты.

Падение длилось вечность. Холодные стены шахты мелькали перед глазами, а в ушах стоял странный звон — будто кто-то кричал, но звук доходил через толщу воды.

Глава 7. Активация

Ледяная вода обожгла кожу, когда я, наконец, рухнул в подземное озеро. На секунду сознание помутнело, и я увидел их снова — мальчика в клетке, женщину за стеклом, белую фигуру с цифрой «0». Их образы вспыхнули и погасли, как перегоревшие лампочки.

Я вынырнул, захлебываясь черной жижей, и увидел его.

Ноль стоял на берегу, его белая оболочка трескалась по мере моего приближения, обнажая пульсирующую черноту внутри. Каждая трещина напоминала молнию, застывшую в момент удара. Вода стекала с меня, оставляя на коже странные узоры, когда я выбрался и встал перед ним.

—Ты не понимаешь, — его голос теперь звучал как тысячи шепотов, сливающихся воедино. — Мы созданы, чтобы перезагрузить Зону. Очистить ее от человеческой заразы.

За спиной Ноля стена дышала. Не просто стена — живая органическая поверхность, усеянная пульсирующими мозговыми долями. Они свисали с потолка на кроваво-красных нервных тяжах, как спелые плоды на лозе. Каждый мозг мерцал фосфоресцирующим голубым светом, и в этих вспышках рождались видения.

Сталкеры застывали на бегу, их пальцы скрючивались в последнем спазме. Лица, искаженные немым криком, покрывались инеем смерти. Военные в защитных костюмах поворачивали стволы друг против друга — вспышки выстрелов освещали брызги крови на забралах. И наконец... абсолютная тишина. Та мертвая тишина, что наступает после последнего выдоха, когда даже эхо не осмеливается нарушить покой.

Мозги на стене синхронно сжались, выдавливая из извилин новые кадры — теперь я видел пустые улицы Припяти, где ветер гонял по асфальту лишь клочья защитной одежды. Ни криков, ни выстрелов. Ничего. Чистота. Стерильность. Смерть.

Я поднял дрожащие руки — черные прожилки под кожей теперь складывались в четкую цифру 7, будто кто-то вывел ее чернилами прямо на моей плоти.

— Почему я? — мой голос звучал чужим, раздвоенным.

Ноль наклонил голову под неестественным углом:

— Потому что ты выпил Черную Воду и не умер. Она тебя... переписала.

В этот момент стеклянная колба с моим исходным телом треснула с хрустальным звоном. Жидкость хлынула на пол, а вместе с ней — воспоминание обрушилось как удар.

Перед глазами поплыла карта Зоны — старая, бумажная, с потрескавшейся ламинацией. На ней алели семь точек, образующих странный узор. Шесть уже потухли, оставив после себя лишь обугленные следы.

Моя рука — нет, не моя, чужая, с тонкими пальцами ученого — зависла над последней горящей точкой. Пальцы дрожали, и я чувствовал это дрожание в каждой клетке тела, которого у меня еще не было.

— Активируй протокол только в эпицентре.

Женский голос заставил меня поднять голову. За стеклом маски я увидел глаза — серые, как пепел, с сеточкой морщин у внешних уголков. В них читалась усталость, но не та, что приходит к концу рабочего дня. Это была усталость человека, слишком много увидевшего.

— Что произойдет? — спросил я чужим голосом.

Она поправила очки, и в этом жесте было что-то бесконечно знакомое:

— Тогда Зона станет чистой, как и было задумано.

Боль пронзила череп, разрывая воспоминание на фрагменты.

Щелчок — крысы в прозрачных боксах, бьющиеся в судорогах.

Щелчок — чьи-то руки, дрожащие над шприцем с мутной жидкостью.

Щелчок — цифры, выжженные на моей коже, как серийный номер на оружии.

Каждый щелчок вгонял в сознание новый шип боли, но вместе с ней приходило понимание — эти осколки памяти не мои. Их вживили. Встроили. Сделали частью меня, чтобы я не задавал вопросов.

— Ты вспомнил, — голос Ноля прозвучал одновременно справа, слева и внутри моей головы.

Стены залились алым светом. Надпись пульсировала, как живая:

«АКТИВАЦИЯ НАЧАТА»

Стеклянный купол над нами потемнел, превратившись в гигантский экран. На нем замелькали кадры — разные уголки Зоны, где люди вдруг застывали, хватались за головы и падали. Их рты были раскрыты в беззвучном крике.

— Выбор за тобой, — Ноль сделал шаг назад, его форма начала расплываться. — Выполнить предназначение... или спасти тех, кого еще не поздно спасти.

Я посмотрел на свои руки. Черные узоры под кожей перетекали, образуя новые слова:

«ТЫ НЕ ОРУЖИЕ»

А потом... потом я услышал ее голос. Настоящий, не из воспоминаний:

— Седьмой, если ты это слышишь... Они всех обманули. И меня тоже. Не дай им...

Голос оборвался, оставив после себя только тихий звон в ушах и странное чувство — будто кто-то вырвал из моей груди кусок, о котором я даже не подозревал.

Глава 8. Исходный код

Боль отступила, оставив после себя странную ясность. Я поднялся, чувствуя, как черные узоры под кожей теперь пульсируют в такт моим мыслям.

Ноль стоял передо мной, но его форма больше не была стабильной. Трещины на белой оболочке расширялись, и сквозь них просачивался черный дым, медленно растворяющийся в воздухе.

— Теперь ты видишь правду, — его голос дрожал, как плохая аудиозапись. — Мы — всего лишь исполняемый файл в системе Зоны. А ты... — его рука поднялась, и я увидел, как пальцы начинают рассыпаться, превращаясь в цифровые пиксели, — ты — ошибка в коде. Непредусмотренная переменная.

Я сделал шаг вперед, но пол под ногами вдруг стал прозрачным. Где-то внизу, в глубине, мерцали огни — словно огромный компьютерный сервер, растянувшийся на километры.

— Где она? — спросил я.

Ноль усмехнулся. Его лицо теперь напоминало разбитый экран — половина черт исчезла, оставив лишь мерцающие очертания.

— Ты уже знаешь.

Он махнул рукой, и в воздухе возникли координаты:

56.8356° с.ш., 32.6754° в.д.

Цифры горели красным, как предупреждение. Я узнал это место — старый исследовательский бункер на северной границе Зоны. Там, где десять лет назад все началось.

— Она заперта там, — прошептал Ноль. Его голос теперь едва различим. — Но если ты откроешь дверь...

Он не договорил. Его тело начало распадаться быстрее — сначала ноги превратились в дым, затем туловище рассыпалось на миллионы крошечных частиц. Последним исчезло лицо.

— ...активация завершится, — донесся до меня его голос уже из ниоткуда.

Надпись на стене вспыхнула:

«СИСТЕМА ЗАВЕРШАЕТ РАБОТУ. АКТИВАЦИЯ ЧЕРЕЗ 00:59:59»

Я посмотрел на свои руки. Черные узоры теперь не просто пульсировали — они двигались, образуя карту. Путь был ясен.

Но выбор...

Выбор был за мной.

Глава 9. Северный Бункер

Туман Зоны расступился передо мной, открывая путь к бетонному кубу, вросшему в землю. Северный бункер. Координаты вели сюда — к месту, где всё началось.

Я поднял руку, и черные узоры на коже тут же отреагировали, сложившись в цифры: 00:45:23. Времени оставалось всё меньше.

Дверь бункера была заварена стальными плитами, но когда я прикоснулся, металл прогнулся с тихим стоном. Зона помогала мне — или это я сам стал её частью?

Внутри пахло пылью и озоном. Стены испещрили трещины, из которых сочился слабый голубой свет. На полу — следы ботинок, ведущие вглубь.

Её следы.

Я двинулся по коридору, и с каждым шагом воспоминания, чужие и в то же время мои, становились чётче:

— Протокол «Чистая Зона» активирован — голос Вольской звучал устало.

— Вы уверены, доктор? Это значит...

— Что мы все умрём. Да.

Последняя дверь не была заперта. За ней — лаборатория, застывшая во времени. Мониторы всё ещё работали, показывая те же семь точек. Теперь горела только одна.

В центре комнаты стояла капсула. Сквозь матовое стекло просвечивал силуэт.

Я сделал шаг. Два. Рука дрожала, когда я нажал кнопку разгерметизации.

Шипение. Пар. Затем...

Капсула открылась, и она рухнула мне навстречу. Худое тело в потрёпанном лабораторном халате. Холодные пальцы вцепились в мой рукав.

— Опоздал... — её голос был едва слышен. — Ты... опоздал...

Глаза — те самые серые глаза из воспоминаний — смотрели сквозь меня. На шее мерцал странный ошейник с таймером: 00:15:00.

— Что это? — я коснулся устройства.

— Финал... — её пальцы дрожали. — Когда таймер достигнет нуля... протокол завершится. Он не понимает... это не очищение, это геноцид.

За окном бункера земля содрогнулась. Где-то в глубине Зоны проснулось что-то огромное.

— Можно остановить?

Она покачала головой, затем неожиданно улыбнулась:

— Ты уже сделал это. Ты... помнил.

Её рука коснулась моего виска.

— Запусти меня... — прошептала она. — Как в тот раз...

Я стоял перед терминалом, наблюдая как цифры таймера отсчитывали последние минуты. Вольская слабо дернула меня за рукав:

— Они не просто умирали... — её голос был хриплым, будто ржавые шестерни. — Мы сохраняли нейронные отпечатки. Каждый «провал» давал новые данные.

Она указала на экран, где мигала схема с семью цифровыми ядрами. Шесть горели красным.

— Физические носители погибали, но паттерны сознания... — её пальцы дрожали, выводя команды, — их мы загружали в квантовый банк. Ты — первый, кто выжил в теле и сохранил цифровую чистоту.

На экране всплыли записи:

[ARCHIVE ECHO-1]

STATUS: TERMINATED (72H)

CONSCIOUSNESS BACKUP: COMPLETE

[ARCHIVE ECHO-6]

STATUS: SELF-DESTRUCT

CONSCIOUSNESS BACKUP: CORRUPTED

— Вот почему Ноль боится тебя, — она кашлянула, и на губах выступила кровь. — Ты единственный, кто существует в обеих реальностях. Физической... и цифровой.

Последний монитор ожил, показывая знакомую команду:

[MEMORY_UPLOAD: Y/N?]

Таймер на её шее показывал 00:05:17.

Снаружи загрохотало.

Я сделал выбор.

Глава 10. MEMORY_UPLOAD

Мои пальцы дрожали над клавиатурой. Где-то в фундаменте бункера что-то заскрежетало — будто гигантские шестерни пришли в движение. Таймер на шее Вольской показывал 00:04:17, цифры пульсировали в такт странному гулу, нарастающему со стороны Зоны.

Я вдохнул и нажал Y.

Мир взорвался болью.

«ЗАГРУЗКА ПАМЯТИ: 5%»

Мозг заполнило статическое безумие. Я увидел:

Себя (не себя) — механизированный каркас из черного металла, стоящий перед Вольской десятилетней давности. Ее лабораторный халат запачкан кровью. На мониторе за ее спиной:

СИСТЕМА: АКТИВАЦИЯ

ECHO-1: УНИЧТОЖЕН

...

ECHO-6: ОТКАЗ

— Ты не должен был пробудиться! — ее голос дрожал.

Моя (не моя) металлическая рука сжимала ее плечо:

— Они встроили в меня протокол уничтожения. Ты должна его переписать.

— Это невозможно! Ты — часть системы!

— Тогда сотри меня полностью. И создай заново.

«ЗАГРУЗКА ПАМЯТИ: 32%»

Новые кадры врезались в сознание:

Операционный стол. Я (не я) прикован к нему квантовыми фиксаторами. Вольская вводит команды, ее пальцы мечутся между тремя клавиатурами. На экране:

[>MEM_CORE_WIPE]

[>BASE_CODE_REWRITE]

[>PERSONALITY_SEED: SVETLANA_VOLSKAYA]

— Прости меня, — шепчет она, — но это единственный способ.

Ее слеза падает мне (не мне) на лицо. Последнее, что я вижу перед отключением — ее палец, нажимающий [>FINALIZE].

«ЗАГРУЗКА ПАМЯТИ: 78%»

Я (теперь уже точно я) задыхался на полу бункера. Черные узоры под кожей ожили, превратившись в бегущие строки кода:

if (protocol_active) {

terminate("ECHO-7");

} else {

();

("ECHO-0");

}

Вольская приподнялась, ее глаза расширились:

— Ты... ты видишь код?

Я кивнул, чувствуя, как цифры текут по моим венам вместо крови.

«ЗАГРУЗКА ПАМЯТИ: 100%»

Таймер показывал 00:01:45, когда я поднялся. Теперь я помнил всё:

— Ты не просто встроила в меня свои воспоминания... — мои пальцы сами застучали по клавишам. — Ты сделала меня носителем.

Она слабо улыбнулась:

— Единственный способ обмануть систему — стать ее частью.

Я ввел команду:

[>FULL_SYSTEM_OVERRIDE]

[>PASSWORD: SVETLANA_ECHO_OMEGA]

Стены бункера вздохнули. Где-то в глубине Зоны что-то крикнуло — звук, похожий на скрежет рвущегося металла.

— Ты выпил Черную воду, чтобы стать мостом, она входила в твой код с рождения. Я встроила её в твои клетки, как ключ...— прошептала Вольская, её пальцы сжали моё запястье, где черные узоры пульсировали в такт коду. — Без этого ты бы просто умер, как предыдущие. Но ты... ты смог удержать её в себе. И теперь она тебя слушается.

Таймер остановился на 00:00:27.

Потолок начал осыпаться.

Глава 11. Перезагрузка

Трещины поползли по стенам, как молнии. Вольская с трудом поднялась, опираясь на моё плечо.

— Они идут... — прошептала она, глядя на рушащийся потолок.

Я чувствовал код, пульсирующий под кожей. Сейчас он складывался в новые строки:

if (echo0_active) {

execute("final_protocol");

destroy("zone");

} else {

restore("original_parameters");

}

— Кто они? — спросил я, прикрывая её телом от падающих обломков.

Ответ пришёл сам — стена бункера рухнула, и в проёме показалась фигура.

Белая.

Без лица.

Субъект 0.

Только теперь я разглядел его полностью — не человек, не машина. Чистая программа, облачённая в плоть Зоны.

— Ошибка, — раздался его голос. Он звучал как сотни синтезированных голосов сразу. — Ты не должен был вспомнить.

Вольская сжала мою руку:

— Он ядро системы... Уничтожь его, и Зона...

Её голос прервал кашель. На губах выступила кровь.

Субъект 0 поднял руку. Воздух вокруг него замер, превращаясь в видимые строки кода:

execute("final_cleanse");

terminate("echo7");

Я действовал инстинктивно. Моя рука сама вытянулась вперёд, и чёрные узоры на коже оторвались, превратившись в живые тени. Они ударили Субъекта 0, обвивая его, как змеи.

— Нет! — его голос исказился. — Ты уничтожишь всё!

Экран за его спиной взорвался предупреждениями:

CRITICAL ERROR

SYSTEM FAILURE

Зона содрогнулась. Пол под ногами накренился.

— Теперь! — закричала Вольская.

Я увидел его — главный код, спрятанный глубоко в системе. Один единственный файл:

ECHO-0/final_protocol

И стёр его.

Субъект 0 застыл. Его белая оболочка начала трескаться, как высохшая глина.

— Ты... не понимаешь... — его голос распадался на части. — Без системы... они придут...

Его белая оболочка на миг стала прозрачной, и я увидел... что-то огромное, свернувшееся в глубине шахт.

Он рассыпался в пыль.

Тишина.

Потом грохот — где-то вдалеке рушились аномалии. Воздух звенел, как разбитое стекло.

Вольская упала на колени.

— Получилось... — она улыбнулась. — Зона... свободна...

Её глаза закрылись.

А я стоял посреди руин, чувствуя, как чёрные узоры под кожей медленно гаснут.

Код исчезал.

Оставалось только то, что вложила в меня Вольская — человечность.

Где-то снаружи, впервые за десять лет, выглянуло солнце.

Эпилог

Три дня спустя.

Сталкеры рассказывают странные вещи:

— Аномалии исчезают.

— Артефакты теряют силу.

— А те, кто видел его — того, кто вышел из Северного Бункера с телом женщины на руках — говорят, что у него теперь обычные глаза. Человеческие.

Я поймал свое отражение в луже — лицо казалось почти нормальным, если не считать кожи, которая на свету переливалась, как мокрый металл; пальцев, слишком плавно сгибающихся в суставах; тени, что иногда двигалась на секунду позже меня.

Но главное — боль. Когда я наступил на осколок, рана закрылась за три секунды. Медленнее, чем раньше. Человечнее.

Вольская, кажется, добилась своего. Её воспоминания стали моими. Её совесть — моей. Но тело... тело всё ещё помнило, что оно — машина.

У КПП «Долг» толпились сталкеры, показывая на южную границу. Там, где раньше висел марево аномалий, теперь лежала мертвая полоса земли шириной в километр. И посреди нее — фигуры в обгоревших мантиях.

Монолитовцы.

Они стояли на коленях, разорвав на груди символы своего культа. Один, с обожженными до костей руками, что-то кричал в сторону Центра, но ветер уносил слова. Я медленно шагнул к ним, всё ещё чувствуя тяжесть тела Вольской на плечах. Ветер донёс обрывки крика…

— Он разбил Скрижаль!

Его глаза были пусты, но не безумны, как прежде. Теперь это была пустота осознания — словно пелена наконец спала.

Позади них, среди обугленных камней, лежали остатки их реликвий. Расплавленный аппарат с табличкой «Голос» шипел остатками энергии, рядом темнел обломок с выгравированным знаком Ω-7 — точно такой же я видел на двери в лабораторию. Но больше всего поразили обгоревшие приборные компоненты — точные копии тех, что использовала Вольская в своих экспериментах.

Последний выживший, тот самый мальчик с перебинтованной рукой, сидел отдельно. Он смотрел на свои ладони, где спиральные ожоги теперь покрывались здоровой кожей.

— Мы слышали, как она кричит, — пробормотал он, не поднимая головы. — Вся Зона кричала, когда ты... — его голос сорвался, — когда ты убил бога.

На развалинах бункера нашли плиту с выгравированными словами: «Мы ошиблись в главном — нельзя чистить кровь огнем».

У КПП «Долг» висел новый стенд с картами. На них — тревожные отметки за пределами бывшей Зоны:

Дежурный, поправляя повязку на глазу, бросил взгляд на мои неестественно ровные пальцы:

— Ты их разбудил. Те, что ждали в старых шахтах... — Он плюнул. — Ладно. Теперь это наша проблема.

А Зона...

Зона дышит.

Конец.