Не стреляйте в пианиста

Лика плотнее закуталась в шаль, подхватила тяжёлую сумку и двинулась к зданию вокзала. Пронизывающий ветер обжигал, закидывая в лицо охапки колючей ледяной крошки.

— Пассажирский поезд Саратов — Екатеринбург отправляется с первого пути, будьте осторожны, — пробормотала дежурная, и Анжелика обернулась, чтобы проводить взглядом состав, который привёз её в эту Богом забытую дыру. На платформе остались старушка да высокий парень в пуховике.

Лика прошла вдоль старого обшарпанного строения, гордо несущего вывеску Большое Струйкино, и свернула за угол.

На привокзальной площади, почти заметённые снегом, стояли две машины такси. Лика ускорила шаг и заглянула в окошко серой Волги. Водитель открыл дверь навстречу.

— Вы свободны? Мне в поместье Вязы, — пробормотала Лика озябшими непослушными губами.

— В Вязы не поеду, — сухо отозвался маленький, щуплый мужичок и захлопнул дверь.

От неожиданности она отпрянула и оторопело уставилась на покрытое льдом окно машины.

— Они не станут рисковать, — раздался скрипучий голос. — Сейчас дед подъедет, свезёт. Мы в Липки, а поместье на пару километров дальше.

Анжелика быстро обернулась и увидела старуху, которая только что стояла на перроне.

— Ой, спасибо большое!

— А что ты там забыла, девонька? Усадьба давно пустует, да и слухи о ней нехорошие ходют.

Лика тяжко вздохнула. Она никогда бы не рискнула ехать в подобную глушь, но в последнее время всё в жизни шло кувырком.

Муж изменил с подругой, а так как сама Лика проживала на территории супруга и вот уже год не работала, сидя на шее благоверного, после скандала она оказалась на улице. Помыкавшись по съёмным квартирам и кое-как перебиваясь случайными заработками, Лика совсем отчаялась. Деньги таяли со скоростью снега по весне, и впереди явственно маячило возвращение к матери в деревню. Это был полный крах!

В этот самый момент ей попалось объявление в газете: «В поместье требуется помощница по хозяйству. Проживание, полное обеспечение, достойная оплата».

Лика позвонила по номеру и несказанно обрадовалась. Жить она будет одна, в обязанности входит присмотр за домом и генеральная уборка к весне. Усадьба очень большая, в запущенном состоянии. Все продукты закуплены на три месяца. Вежливый наниматель обещал перевести аванс сразу после согласия, и теперь двадцать пять тысяч приятно грели кошелёк и сердце Лики. За зиму она заработает ещё сто двадцать пять, сможет вернуться в город и найти, наконец, нормальную работу. Ключ от дома привёз курьер, самого хозяина Анжелика не видела.

Одиночество не пугало, хозяин усадьбы сообщил, что в доме есть огромная библиотека. Лика с удовольствием представляла, как, сидя у камина и закутавшись в тёплый плед, она будет читать романы и прихлёбывать сладкий горячий чай.

— А вот и мой старик, — прервала её мысли бабка.

Анжелика повернулась и увидела, как к вокзалу поворачивает старый УАЗик.

— Вы не в Липки, случайно? — раздался рядом приятный мужской баритон.

— Туда, милок, туда!

— Подкинете, бабушка?

— Отчего же не подкинуть, места́ есть.

Дребезжащая машина неслась по заснеженной колее, подпрыгивая на ухабах. Черноволосый смуглый парень с интересом поглядывал на Лику.

«Кавказец, наверное. Вон как глазищами стреляет. Любят они светленьких», — подумала она недовольно и отвернулась, уставившись в окно.

Парень, вопреки опасениям, знакомиться не полез и вышел в Липках, а раздолбанный УАЗик покатил по заснеженной дороге между полей.

— Как же ты будешь, девонька? В хате-то поди не топлено?

— Нет, там электрический котёл и всё включено. Надо будет просто температуру добавить, — отозвалась Лика.

Через минуту заскрипели тормоза, и она увидела огромный двухэтажный дом.

Анжелика протянула бабке пятьсот рублей и спрыгнула на стылую, запорошённую снегом, землю.

— Степаниха я, меня в Липках все знают, коли что нужно будет, приходи. Тут два километра всего.

— Спасибо, — махнула Лика рукой.

Дверь громко хлопнула, УАЗик фыркнул, выпустив облачко чёрного дыма, и помчался к видневшейся вдалеке деревне.

Подступы к дому изрядно завалило снегом, Лика схватилась за сумку и потащила её волоком, пробираясь по сугробам. Она взобралась на крыльцо, порылась в сумочке, достала большой резной ключ и открыла дверь.

Холл встретил запахом сырости и плесени. Лика опустила сумку на пол, отыскала сбоку у двери распределительный щиток, спрятанный в шкафчике, щёлкнула выключателем, и на потолке зажглись тусклые светильники. Тяжёлые бархатные портьеры закрывали окна. По старинному паркету тянулась цепочка следов, оставленных грязными ботинками, валялись перевёрнутые стулья, некоторые без ножек. У входной двери располагались две лестницы: одна вела на второй этаж, вторая вниз.

«Котёл отопления в подвале», — вспомнила Анжелика слова хозяина.

В доме было довольно свежо, первым делом следовало прибавить температуру. Она заперла входную дверь, отыскала выключатель, и снизу загорелась тонкая полоска света.

Большой отопительный котёл находился в первой комнате. Лика повернула рычажок до отметки двадцать пять и облегчённо вздохнула. Скоро дом прогреется и будет тепло.

Она вернулась в холл, подхватила сумку и стала подниматься на второй этаж. Тускло освещённый коридор был захламлён коробками и строительным мусором.

Анжелика толкнула первую дверь и завизжала. Прямо перед ней возникла тёмная фигура. Несколько долгих секунд она приходила в себя, пока не поняла, что это манекен. Лика выставила его в коридор и, посветив телефоном, нашла выключатель. Загорелся мягкий, тёплый свет. Это оказалась спальня. Лика прикрыла за собой дверь, тронула рукой постель и застонала от досады: отсыревшее бельё было влажным и холодным.

— Чёрт, — пробормотала она и расстелила куртку. Выключила верхний свет, оставив гореть ночник над кроватью. Скинула ботинки, прилегла, положив под голову кофту, и накрылась шалью.

Усталость навалилась с такой силой, что Лика не хотела даже есть. Она закрыла глаза и провалилась в полудрёму. В коридоре послышался топот босых ног. Анжелика вскочила, замерла прислушиваясь. Липкий ужас охватил её до кончиков пальцев, делая тело непослушным. Струйки холодного пота сбегали по спине, сердце грохотало.

Она взяла с тумбочки настольную лампу, зажала в правой руке, держа, как оружие, и осторожно подошла к двери. Выглянула. В коридоре никого не было, стояла тягучая вязкая тишина.

— Кто здесь? — спросила она хриплым срывающимся голосом.

Всё было тихо.

Лика сделала несколько шагов по коридору, закрытые двери комнат мрачно нависали, чернея старинной инкрустацией. Она вернулась в спальню. Присела на кровать и тут же вскочила: из коридора снова донеслось громкое топанье босых ног.

Трясущимися пальцами Лика приоткрыла дверь. Никого не было, по пыльному полу тянулись отпечатки только её следов. Анжелика несколько секунд постояла, пытаясь усмирить колотящееся сердце, потом осторожно вышла из комнаты и двинулась вдоль коридора.

Обмирая от страха и прислушиваясь, она осторожно прошла несколько дверей, и вдруг топание раздалось совсем рядом. Лика взвизгнула и в ту же секунду увидела, что возле одной из комнат стоят ящики, накрытые клеёнкой, сквозняк из-под двери заставлял её хлопать, издавая шлёпающий звук.

Лика с облегчением вздохнула, переводя дух. Это просто ветер. Она толкнула дверь в комнату. В распахнутое настежь окно залетали хлопья снега. На подоконнике и полу перед ним образовался сугроб. Лика закрыла окно, постояла прислушиваясь. Всё было тихо, лишь слышно, как на улице буйствует ветер. Дом навевал невыносимый ужас.

—Ничего, — пробормотала она, — утром будет не так страшно.

Она вернулась в комнату, упала на кровать и попыталась улечься поудобнее, кутаясь в шаль. Хождения босиком не прошли даром, и Лика почувствовала, что её знобит.

Она повернулась на другой бок, и в эту секунду совсем рядом раздался хриплый голос: «Что ты улыбаешься, ты мне очень нравишься».

Лика завопила и вскочила. Плед сдвинулся, на кровати лежал коричневый медвежонок.

— Твою ж!

Она отшвырнула игрушку. Медведь отлетел к окну и пробубнил: «Спи, а то приду к тебе, утащу тебя к себе».

Анжелика уткнулась в кофту и закрыла глаза. Она сжалась в комочек и не заметила, как задремала.

Лика открыла глаза и замерла, боясь пошевелиться. Лунный свет заливал комнату. Посередине спальни чернел гроб, с лежащим внутри телом. Покойник зашевелился и начал медленно подниматься. Это был мальчик лет десяти. Строгий костюм, белая рубашка. Он распрямился и повернулся к Лике.

Она завопила, вскочила с кровати и кинулась вниз. Трясущимися пальцами повернула ключ, распахнула входную дверь, выскочила на крыльцо. Босые ноги обожгло холодом. Лика, оскальзываясь и утопая в сугробах, выбралась на дорогу и кинулась к деревне. Ног она уже не чувствовала. Впереди мелькнул свет фар. Ей навстречу ехала машина.

— Помогите! — заорала Лика, размахивая руками. — Помогите!

Через несколько минут автомобиль был уже рядом, водительская дверь распахнулась, и Анжелика увидела черноволосого парня со станции.

— Жива, Слава Богу! Да ты босиком, садись скорее в машину!

Лика забралась на пассажирское сидение. Её трясло, по щекам бежали слёзы, зубы выбивали дробь.

Машина развернулась и помчалась в сторону деревни.

— Йоргис, — произнёс мужчина, глянув на Лику.

— Что?

— Йоргис. Это моё имя, а тебя как зовут?

— Какое странное имя. Я Лика, — она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.

— Я грек. По-вашему будет Егор.

Она молча кивнула.

Автомобиль подкатил к дому и остановился. Из калитки выскочил полный лысеющий мужчина в полицейской куртке нараспашку.

— Егор! Пять секунд подождать не судьба? Куда ты рванул! — тут его взгляд упал на Лику. — Нашёл барышню, ну и отлично!

Егор вышел из машины, открыл пассажирскую дверцу и подхватил Лику на руки. Она тихо пискнула и уткнулась лицом в мягкий свитер, пахнущий туалетной водой и дорогими сигаретами.

— Ты понимаешь, какое дело, — спустя полчаса рассказывал Егор. — К дядьке я приехал… Кстати, знакомься: Димитриос.

— Да, какой я Димитриос, — замахал руками полицейский. Он уже скинул куртку и теперь сидел в домашних трениках и футболке. — Дима, и всё тут! Попривыкали там, в своих Грециях! У нас по-простому, — он подмигнул Лике и разлил из бутыли прозрачную жидкость.

— Выпей, — Егор протянул рюмку Лике. — Тебе сейчас надо.

Лика опрокинула содержимое в рот и взяла протянутый Димой огурец.

Живительное тепло разлилось по пищеводу, и она почувствовала, как дрожь потихоньку уходит.

— Я слышал ваш разговор со Степанихой, — продолжил Егор. — Мне не понравилось, что девушка едет одна ночью в подозрительное место, поэтому как только я увидел дядьку, сразу спросил его об этом.

— Ты понимаешь в чём дело, — прервал Дмитрий племянника. — У нас три висяка. Три девушки пропали, и все в нашем районе. Все ехали до станции Большое Струйкино, и больше их никто не видел. Поместье Вязы давно заброшено, там нет ничего, одни развалины. Что ты там делала? Зачем поехала?

— Как развалины? — Лика с недоумением посмотрела на Дмитрия. — Это обычный дом, запущенный, конечно, но отопление, электричество, мебель… Всё есть.

— Я проезжал мимо два дня назад. Входной двери нет, окна выбиты. Какое отопление?

Дмитрий встал, вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся с папкой. Он раскрыл её и выложил перед Анжеликой старую газету и пачку снимков.

— Это архив. Вот, читай, — он ткнул жёлтым прокуренным ногтем в заголовок «Не стреляйте в пианиста».

Лика раскрыла газету:

«…Чрезвычайное происшествие в поместье Вязы N-ского района создало большой резонанс. Гражданин Бурцев обвиняется в том, что вместе со своим несовершеннолетним сыном они совершили ряд убийств с особой жестокостью…».

Анжелика отложила газету, пытаясь справиться с дрожью.

— Я не могу это читать, — хрипло сказала она. — Расскажите, пожалуйста, что случилось.

— Гражданин Бурцев нанимал помощниц по хозяйству, — Дмитрий взял из рук Лики газету. — После чего они пропадали. В интернет попали кадры, как несовершеннолетний мальчишка издевается над девушками. В одной из жертв узнали пропавшую. Остальные были так обезображены, что… — Дмитрий махнул рукой и разлил самогон по рюмкам.

— Когда их брали, — Егор пододвинул стопку Лике, — Бурцев отстреливался до последнего. Когда группа захвата вышибла двери, из дома слышалась музыка. Кто-то играл на пианино. Последние слова Бурцева были: «Не стреляйте в пианиста».

Пианистом оказался его сын, десятилетний мальчишка.

— Его убили? — прохрипела Лика, голос окончательно сел и не хотел подчиняться.

— Да, — Егор вздохнул и подал Анжелике стопку снимков.

Лика вгляделась в изображение и вздрогнула. На снимках был гроб, в котором лежал мальчик, рядом скопление людей, одетых в чёрное. Гроб стоял в той самой комнате, где она ночевала. Он находился на том самом месте, где она его увидела.

— Он не погиб, — прохрипела Анжелика. — Я видела его сегодня. Он встал из гроба.

— Вот, и девушки пропадают, — Дмитрий внимательно посмотрел на Лику. — Давайте ложиться, утром съездим в поместье. Твои вещи всё равно надо забрать, хотя бы обувь, — он улыбнулся и кивнул на босые ноги Анжелики.

Лика открыла глаза. В окно бил яркий солнечный свет. Она спустила с кровати ноги и босыми ступнями коснулась цветастого половика, провела рукой по волосам и прислушалась. В доме было тихо.

Старенький Форд притормозил у поместья. Дмитрий заглушил двигатель и вышел из машины.

— Егор, возьми на всякий случай монтировку в багажнике.

Он остановился на тропе, ведущей к дому и принялся внимательно рассматривать следы.

— Тут кто-то был ночью или рано утром. И уже после того, как ты забрал Лику. Вот смотри: на следы от босых ног накладываются отпечатки мужских ботинок, — Дмитрий достал телефон и сделал снимок. — Вот на этом очень хорошо виден знак фирмы изготовителя.

— О! Это очень хорошая фирма! Обувь не дешёвая! — отозвался Егор, разглядывая отпечаток в снегу.

— Я знаю только одного человека в посёлке, кто может позволить себе дорогие ботинки. Это внук Степанихи. Но, что он тут делал? — Дмитрий задумчиво почесал подбородок, поросший трёхдневной щетиной.

Дом зиял провалами выбитых стёкол, входной двери не было. Дмитрий проверил табельное оружие и заткнул пистолет за пояс.

В помещении гулял сквозняк, занесённый ветром, снег образовал сугробы возле окон. Обрывки штор свисали рваными клочьями. Дмитрий поёжился.

— Лика что-то говорила про подвал, якобы там отопительный котёл, — подал голос Егор.

— Да, — задумчиво произнёс Дмитрий. — Давай глянем, что там за котёл.

Он достал из кармана фонарик, и они двинулись к лестнице, ведущей вниз.

Просторное помещение было завалено хламом. Егор прошёл к дальней стене, откинул побуревшую от времени и сырости ткань. В свете фонарика блеснули резные рамы картин. Егор повернул полотно.

— Димитриос, посмотри!

Миловидная женщина, изображённая на картине, держала на руках близнецов. Малышам было от силы года два.

Егор перевернул второе полотно.

Статный молодой мужчина обнимал девушку, рядом стояла женщина средних лет.

— Это Бурцев, — ткнул Дмитрий в портрет мужчины. — Я видел его фотографию в деле. Я это, видимо, его жена. Там был несчастный случай. Её собаки загрызли.

— Насмерть? — у Егора расширились глаза.

— Да. Какая-то бойцовская порода. То ли бультерьер, то ли стафф. Бурцев овдовел за четыре года до того, как их с сыном застрелили. Воспитывал пацана один. Видимо, крыша поехала после смерти жены, раз стал маньяком, да ещё и малолетку привлёк.

— Димитриос, мне кажется, или мертвечиной воняет? — перебил его Егор.

— Да, что-то есть. Мыши поди дохлые, или крысы.

Дмитрий прошёлся по подвалу и сковырнул ногой коврик. Под ним чернел люк, закрытый на амбарный замок.

— Опачки! А это что тут у нас! Дай-ка монтировку!

Егор откинул крышку люка и в нос ударил запах разлагающейся плоти.

— Охренеть! — воскликнул Дмитрий и, посветив фонариком вниз, начал спускаться по узкой лестнице.

Большое помещение занимали два металлических стола. По полкам тянулись ряды масляных светильников. Егор достал зажигалку и поджёг несколько фитилей.

— Вот же чёрт! Это пыточная, — хрипло произнёс Дмитрий.

На одном из столов лежали всевозможные инструменты, не оставляющие сомнений в своём предназначении: резиновые и нейлоновые верёвки, скальпели разных размеров, зажимы, тиски, молотки, кляпы для рта. Второй стол был оснащён приспособлениями для фиксирования человека в нужной позе.

Дмитрий грязно выругался, чувствуя, как по телу пробежала дрожь. Не хотел бы он оказаться на этом столе.

Егор потерянно молчал.

— Тут явно есть трупы, иначе бы так не воняло, — Дмитрий прошёлся по комнате и сорвал занавеску, закрывающую часть стены.

Ткань скрывала небольшую дверь, на которой сиял новенький навесной замок.

Егор просунул монтировку в проём дужки, и запор негромко лязгнул.

Дмитрий откинул дверь, и из подвального помещения в нос ударил смрад.

— Господи! Что же это! — воскликнул Егор, зажимая лицо отворотом куртки. Снизу донёсся тихий стон. — Господи! Господи! Там живые!

Дмитрий заглянул в проём, подсвечивая себе фонариком. Луч света выхватил три обнажённых тела, покрытых белым порошком.

— Лестницы нет. Тащи верёвки, — хрипло произнёс он. — Я видел, есть на столе.

— Я сейчас, — пробормотал Егор, крепя верёвку за проушину, в которую вставлялся замок, Дмитрий видел, как трясутся его пальцы.

— Я сам, — он оттеснил Егора в сторону и начал спускаться.

— Ещё верёвку, — заорал Дмитрий через несколько секунд и отчаянно чихнул. — Они хлоркой их засыпали, сволочи! — он грязно выматерился.

Егор подтянул белое лёгкое тело и осторожно вытащил девушку. Всю её кожу покрывал белый порошок, сквозь который просвечивались кровавые язвы.

— Пить, — простонала она, не открывая глаз.

— Потерпи, моя хорошая, потерпи! Сейчас всё будет! — из глаз Егора градом хлынули слёзы.

Дмитрий сжал руку в кулак и ударил в свежевыкрашенную дверь.

— Что-то случилось, милок? — Степаниха, стоя на пороге, зябко куталась в шаль.

— Чаем не угостите?

— Спала я, — Дмитрий заметил, что, всегда добрые и участливые, глаза старухи свернули холодом из-под седых бровей.

— Да, я ненадолго! Замёрз, бабушка, горяченького бы, — он ступил на порог, оттесняя хозяйку.

Дмитрий, не разуваясь, прошёл в комнату, огляделся и вздрогнул. Над кроватью висел портрет. С полотна улыбалась женщина средних лет, та самая, которую он видел на портрете в Вязах.

— Какая красавица, — улыбнулся он и обернулся к хозяйке. — На такой сразу бы женился!

— Ох! Была когда-то, — ощерилась бабка беззубым ртом. — От женихов отбиться не могла.

— Ясно! Всего хорошего вам, бабушка!

— А как же чаёк?

— Согрелся уже! Спасибо.

***

Две недели спустя.

Хлопнула входная дверь и раздался весёлый голос Егора:

— Ох! Какие запахи! Блинчики? Обожаю блинчики! — он шагнул к Лике и чмокнул её в макушку.

— Осторожно, сковорода, — Лика ловко перевернула блин. — Что будешь: чай или кофе?

— А будем мы шампанское! — на пороге возник Дмитрий с большой пузатой бутылкой в руках. — Егор, тащи бокалы! Дело раскрыто, нам есть что отметить.

Лика достала из шкафчика плитку шоколада и разорвала упаковку.

Дмитрий разлил золотистую жидкость по бокалам и сделал торжественный вид.

— Рассказывай не томи, — Егор взял кусочек шоколада и закинул в рот.

— Потерпевшая дала показания. Степаниху с внуком допросили, они во всём признались. Будет суд.

— Это они маньяки? Но, почему? Как такое возможно?

— Это очень давнишняя история. Оказалось, что Степаниха — это мать Бурцева. И у него было два сына, а не один, которого застрелили.

Он-то как раз ни в чём не виноват.

Склонность к убийствам передавалась в этой семье по наследству. Степаниха призналась в убийстве своего первого мужа, тот старик, с которым она живёт сейчас, ни о чём не подозревал.

У Бурцевых родились близнецы: Виктор и Павел. Когда им исполнилось по шесть лет, Виктор насмерть загрыз свою мать, это кажется невероятным, но тем не менее это так. Бурцев старший выкинул тело своим бойцовским собакам, они довершили начатое, и всё списали на несчастный случай. После смерти жены Бурцев стал нанимать помощниц по хозяйству.

Они вместе с Виктором пытали и убивали девушек, вот тогда-то Бурцев и оборудовал в подвале пыточную комнату. Павел, второй сын Бурцева, не принимал участия в их забавах. Ему удалось снять издевательства на телефон и выложить кадры в интернет. После чего в имение нагрянула группа захвата.

Павел играл на пианино, Бурцев знал, что сын не имеет к убийствам отношения. Я думаю, поэтому он кричал: «Не стреляйте в пианиста!», а, возможно, просто хотел защитить сына. Виктор в это время был у бабушки и остался в живых, она-то его и вырастила.

Виктору сейчас двадцать три. Он нигде не работает, думаю, что живёт на деньги отца, которые достались ему по наследству.

Видимо, природа взяла своё, и он опять начал мучить и убивать.

Лика, тебе повезло, он в тот день задержался в городе, а когда приехал, тебя в доме уже не было.

— Почему я видела дом, а не развалины?

— Степаниха участвовала в забавах внука, она доставляла девушек в имение, встречая их на вокзале. У неё гипнотический дар. Она воздействовала на тебя, пока вы ехали в поместье. Они думали, что последняя девушка умерла, и нашли новую жертву, тебя.

— Получается, что мальчик, которого я видела в гробу, хотел меня предупредить об опасности! Хотел, чтобы я покинула дом.

— Выходит, что так. Его считали малолетним маньяком, а на самом деле он очень страдал от того, что творили его отец и брат.

Эпилог

Полы чёрной рясы трепетали под порывами ветра. Священник в последний раз махнул кадилом и запел молитву.

Лика смотрела на фотографию десятилетнего мальчика, выбитую на надгробной плите. Вдруг она увидела, как лёгкое светлое облачко отделилось от могилы и, приняв очертания ребёнка, устремилось вверх.

По щекам Анжелики побежали слёзы. Она уткнулась лицом в грудь Егору и прижалась к нему. Грек обнял Лику, провёл рукой по светлым волосам и поцеловал её в макушку.

Конец