Не святой

— Максух, вставай. Твоя смена это… короче всё.

Максим разлепил глаза, и перед ним появились два размытых человеческих образа. Они трясли его за плечо и, качаясь из стороны в сторону, медленно сливались друг с другом в одного цельного Сергеича.

Мир постепенно наполнялся отчётливыми гранями и формами подсобного помещения. Расплывчатые пятна превращались в стулья, шкафчики и столы.

Максим поднёс телефон к лицу и нажал кнопку. На секунду яркий свет экрана ослепил его, а затем сквозь белое полотно стали проявляться цифры.

— Ты опоздал, — потирая глаза, пробормотал Максим.

— Не опоздал, а задержался по уважительной причине, — ответил Сергеич, прикуривая сигарету.

Максим бросил на коллегу недовольный взгляд и протянул белый бумажный стаканчик в качестве пепельницы.

— Всю ночь пил?

— Кто пил?! — Сергеич плюнул на пол. — Я ж закодирован! Уже месяц ни капли... Не веришь? Вот те крест! — он зажал сигарету между трёх перстов, а затем фильтром коснулся лба, правого плеча, левого плеча и закончил на пупке.

Такая версия известного ритуала вызвала у Максима улыбку. Будь тут сейчас его бабушка, она бы назвала Сергеича Антихристом и окропила святой водой.

— Ну и что у тебя там за уважительная причина? — спросил Максим.

— Сына в садик отвёл. А там эта... воспиталка. И давай мне рассказывать, что он как бандит себя ведёт. Пришлось провести воспитательную беседу.

— Подзатыльник дал? — поинтересовался Максим.

— Слегка... Чтобы закрепить пройденный материал, — защищался Сергеич.

Парень хмыкнул и покачал головой.

— А ты меня не осуждай, Максух. Свои будут — поймёшь, — Сергеич затянулся и выпустил облачко сигаретного дыма. — Я ж хочу, чтобы он нормальным рос, а не как я.

Под бубнёж коллеги Максим накинул куртку и забросил за спину рюкзак, всем своим видом показывая, что ему пора.

— Это ж ты у нас такой святой, — продолжал Сергеич. — Все тебя любят. Бабки носки вяжут. Деды с тобой в шахматы рубятся. Начальство в пример ставит... Чего ты забыл в этом доме престарелых? За старыми ухаживаешь, чтобы в рай попасть?

— Тут за ночные смены нормально платят, — ответил Максим.

— Так ты всё-таки не святой, — ухмыльнулся Сергеич и сбросил пепел в стаканчик. — За деньгами гонишься? Чего работу получше не найдёшь? Ты ж, вроде, парень башковитый.

— А ты чего получше не найдёшь? Вроде тоже не дурак, — парировал Максим.

Сергеич стиснул между зубов сигарету и вытянул вперёд руки, демонстрируя наколки. На некоторых пальцах сидели синеватые перстни, над ними располагались такие же синеватые звёзды, а запястья стягивала колючая проволока.

— Демонов своих спрятать не могу, — злобно и сквозь зубы процедил он, стараясь не уронить сигарету. — Начальники только глянут — и сразу: «Вы нам не подходите» или «опыта маловато». А много ли мозгов нужно, чтобы бумажки из стопки в стопку перекладывать?

Максим виновато опустил голову.

— Ладно, Максух, проехали, — успокоился Сергеич. — Там старая коза по коридору скачет, тебя ищет.

Максим вышел из подсобного помещения и направился к выходу. Там-то его и настиг звук шаркающих тапочек. Ногами шаркал весь дом престарелых — и жильцы, и персонал. Но этот звук был особенным: он уверенно и бодро вырывался из-под подошвы и мог принадлежать лишь одному человеку — спортсменке, комсомолке, а некогда и красавице — Зинаиде Ивановне Гребенюк.

Она обхватила Максима за талию, пленив его в своих объятиях.

— Максимка, поздравляю тебя с днём рождения! — старушка затараторила про счастье, здоровье и поиски любви, периодически прерывая своё поздравление поцелуями в щёку.

Свою речь она завершила, сунув золотисто-ляпистый конверт имениннику в карман, но так и не выпустила его из объятий:

— От всех нас прими этот подарок.

— Спасибо, но... — робко выдавил из себя Максим.

— Никаких «но»! — возмущённо перебила Зинаида Ивановна и ещё раз поцеловала его в щёку. — Не на себя — так на невесту потрать.

Дверь подсобного помещения приоткрылась, и оттуда медленно выплыло облачко дыма. Следом показалась голова Сергеича.

— Максух, ты ещё здесь? — удивился он, а затем глянул на вцепившуюся в парня старушку. — Гребенюк, отпусти пацана.

Ноздри Зинаиды Ивановны распахнулись, жадно втягивая воздух. Уловив запрещённые запахи, она обвалила брови на глаза и хищно улыбнулась. Весёлый тон сменился на уважительный с нотками приближающихся проблем.

— Константин Сергеевич, извольте объяснить, что вы там делаете? — начала старушка, уже готовясь читать нотации и жаловаться во все инстанции.

Она отпустила именинника и зашаркала в сторону будущей жертвы.

Максим уже знал, чем закончится это классическое противостояние. В списке выговоров Сергеича появится ещё одна запись, а старушка затаится в ожидании его очередной ошибки.

Не дожидаясь, когда Сергеич наконец-то назовёт Зинаиду Ивановну козой, Максим выскочил за дверь.

***

— Пятнадцать рублёв, — ответила старушка и протянула тонкую восковую свечку.

Максим протянул ей бумажную купюру и попросил дать сдачу мелочью.

Ответив парню недовольным взглядом, она принялась медленно, словно нарочно, отсчитывать монеты и складывать их в небольшие башенки. Соорудив с десяток башенок, строительница ещё раз пересчитала каждую монету и лишь после этого разрешила им спрятаться в кармане покупателя.

Звон монет сопровождал Максима сквозь плотную тишину храма к одному из круглых подсвечников. Там их встретили тонкие горящие свечи, под которыми по всему блестящему поддону растеклись оплавленные надежды.

Сквозь огоньки на Максима с иконы смотрел молодой кудрявый юноша. Рукава его зеленоватой одежды были украшены золотом, а на плечах лежал красновато-коричневый плащ. В правой руке он держал тонкую ложечку, а в левой — ларец с какими-то флакончиками.

В подобные ларцы старики прячут свои лекарства, раскладывая их по отсекам на каждый день недели.

Максим поднёс свою свечу к одному из огоньков, зажёг её и поставил поближе к иконе святого, надеясь, что тот точно увидит его просьбу. Затем он трижды перекрестился, как это делала бабушка, а не Сергеич.

На выходе из храма уже выстроились ряды старушек. Облокотившись на свои трости, они протянули вперёд белые бумажные стаканчики. Когда туда падали монетки, старушки голосили о человеческой добродетели. Если же человек оставлял их стаканчики без внимания, они тут же начинали шептаться о его грехах и пороках.

Не желая быть причисленным к лику вторых, Максим достал из кармана развалившиеся башенки монет и высыпал их в стаканчики. В ответ на него посыпались благословения и пожелания крепкого здоровья. Некоторые старушки хватали его руку и держали до тех пор, пока не высказывали всю признательность прямо в лицо.

Под речи о святости в кармане парня зажужжал телефон. Но руки даже не стремились ответить на звонок: одна была в плену у старушек, другая — раздавала милостыню, а третья... её попросту не существовало.

Пройдя все круги благодарности, Максим наконец достал телефон и клацнул по зелёной трубкой.

— Привет, Катя. Как ты? — спросил он и через секунду засмеялся.

Максим хотел задать вопрос, но собеседница уже болтала без умолку, поэтому ему оставалось лишь одобрительно угукать и ждать подходящего момента. Это случилось только через пятнадцать минут, когда Катя сделала паузу, чтобы немного отдышаться.

— Как там бабушка? — спросил он.

Ответ заставил Максима сделать глубокий вдох и выдох, чтобы хоть немного успокоить заколотившееся сердце. С каждой секундой плечи всё сильнее тянуло вниз от навалившейся беспомощности. Пальцы всё крепче сжимали телефон, пытаясь из последних сил удержать ситуацию под контролем. Не выдержав такого давления, корпус телефона звонко щёлкнул.

— Послушай меня, — перебил Максим. — Сейчас переведу деньги. Купи бабушке лекарства. Только нормальные, а не ту дешевую дрянь, которую она всегда берёт. Часть денег оставь себе — на выпускное платье.

Катя хотела что-то возразить, но Максим не дал ей и шанса. Его голос стал жёстче и увереннее:

— Даже не спорь. Платье будет. Всё остальное — на продукты. И слушай… — он выдохнул и облокотился на церковную изгородь. — Ты должна доучиться. Поняла? Хоть кто-то в нашей семье должен окончить больше девяти классов, а не бросать учёбу, чтобы кормить остальных.

В телефоне раздался глухой всхлип. Потом ещё один. И ещё. Катя несколько раз пыталась что-то сказать, но постоянно обрывалась на полуслове. Перед тем как полностью разреветься, она смогла выдавить из себя несколько внятных слов. На что Максим ответил:

— Нет… Я не такой.

***

— Ты опоздал! — сказала розовая голова с исколотым пирсингом лицом, больше похожим на подушечку для булавок, и присосалась своими проколотыми губами к белому бумажному стаканчику с кофе.

— И тебе доброе утро, Лена, — ответил Максим, повесив куртку на спинку офисного стула.

Она показала парню средний татуированный палец в качестве приветствия. Он послал воздушный поцелуй в ответ. Девушка издала громкий смешок и случайно плюнула коричневой жижей Максиму на клавиатуру и лицо.

Несколько сотрудников тут же пронзили её своими взглядами. А бородатый мужик показал на надетые на голову наушники, давая понять, что на линии клиент.

Лена сжала губы и пальцами, словно застёгивая невидимую молнию, провела от одного уголка рта к другому.

— Три в одном? — тихо поинтересовался Максим, смахивая с лица капли.

Лена провела пальцами обратно вдоль губ, будто расстёгивая молнию.

— Разбираешься в кофе? — пошутила она. — Может, наконец-то пригласишь меня на чашечку?

— А что мне за это будет?

— Свежие сплетни.

Максим жестом попросил её продолжить.

— Начальство решило причислить тебя к лику святых и памятник поставить. Прямо тут, посреди офиса. Будем молить тебя о работоспособности.

Парень цокнул языком, а девушка бесшумно засмеялась.

— Шучу. Премию тебе дадут.

— Я её каждый месяц получаю, — парировал Максим. — Так что твоя сплетня даже на полчашки не тянет.

— В этот раз двойную хотят дать, если снова план перевыполнишь. Такая сплетня на что тянет?

Максим мысленно произвёл расчёт своих будущих финансов: сколько уйдёт на оплату комнаты, сколько он отдаст бабушке на лекарства и продукты, сколько сможет дать Кате на платье и сколько останется ему. Результаты получились лучше, чем в прошлом месяце, но всё равно этого было недостаточно, чтобы ходить с девушками по кафе.

— Слушай… — протянул он.

— Понятно. Пресвятой Максим не встречается с такими грешницами, как я, — бросила она и стремительно удалилась к своему рабочему месту.

Максим приземлился на офисный стул и ещё раз прикинул в голове, где наскрести немного денег на пару походов в кафе. Ведь он знал — одной встречей это не ограничится.

В кармане куртки сверкнуло что-то золотистое. Максим достал конверт, который ему всучила Зинаида Ивановна, и открыл его. Это был не просто подарок, а инвестиция в его личную жизнь.

Максим взял листок, чиркнул на нём пару слов, а затем сложил самолётик и бросил его через весь офис Лене. Самолётик плавно прошёл по дуге и впечатался в лоб бородатого мужика в наушниках, который всё ещё разговаривал с клиентом.

Бородач оглянулся по сторонам и увидел Максима, который сложил перед собой ладони, умоляя простить, а затем ткнул пальцем в сторону розовой макушки над монитором. Мужик скомкал самолётик и метнул бумажный шарик адресату. Тот плюхнулся точно в стаканчик, вызвав извержение кофейных капель на документы.

Лена показала бородачу свой приветственный палец, тот ответил взаимностью, а потом взглядом указал на Максима. Нахмурив брови, девушка аккуратно достала коричневый шарик, развернула его и прочла послание. Через мгновение на её лице засияла улыбка, и она показала Максиму два пальца — но уже не средних, а больших.

Довольный Максим вернулся на рабочее место, нацепил на голову большие наушники и стал тихо распеваться, делая свой голос всё ниже и грубее. Когда нужный голос был найден, он достал список с номерами телефонов и нашёл в нём Королёву Варвару Олеговну, 1955 года рождения.

Максим набрал номер и стал ждать, пока в наушниках не послышалось хриплое:

— Алло.

— Королёва Варвара Олеговна? — на секунду Максим замолчал, а услышав «да», продолжил: — Здравствуйте. Меня зовут Юрий. Я — старший сотрудник отдела безопасности банка. На вашем банковском счёте зафиксирована подозрительная активность…