Не учебная охота

Беда в том, что я мышь. А в мире, где есть хищники, быть мышью непросто.

Кошки? Да, кошки. А ещё лисы. Волки. Змеи, куницы, цапли… много, очень много кто.

Конечно, формально все мы разумные существа, и так не делаем… но, ясное дело…

Кто будет разбираться?

Но к этому всему, я ещё и лекарь.

В смысле, я умею направлять Потоки Сил так, что живое существо выздоравливает.

Магия.

Я вижу ее, как линии, нити, потоки Сил. Потоки текут, расцвечивают мир. Краски, вспышки света, внутреннее сияние… мир невероятно красивое место.

И здесь тоже очень красиво.

Мама мне говорила, что я делаю большую глупость, но я пошел.

Упрямый? Наверное. Конечно, да, упрямый.

Цвета и вспышки — это здорово, но надо же понимать, как и почему!

И вот я здесь — в Академии.

Тихо.

Я учусь третий день. Стараюсь изо всех сил — потому что, могут ведь выгнать…

А куда я пойду, если меня выгонят? Обратно? Надо мной все смеяться будут.

Учу… готовлю…

А вот к этому я был не готов.

Кто-то… пошутил? Наверное.

Потому что я вышел из своей каморки, и прилип. Дощечка намазана смолой, и я наступил…

Дурацкая ловушка, даже дикие, неразумные мыши чуют подобное…, а я задумался и прилип.

Я пищал и пытался отклеиться.

Потом кто-то на верёвочке поднял мою дощечку и болтал ею так, что у меня голова кругом пошла.

А потом меня забросили в чьё то окно.

Несколько секунд стояла тишина, а потом меня подняли вместе с дощечкой.

И я увидел прямо перед собой морду лисы.

— Очень смешно, — сказала она…

До этого момента я верил, что это просто глупая шутка. Жестокая, глупая, но все же шутка.

А теперь вдруг понял, что все, конец.

Даже пищать не получалось — охрип, пока от дощечки пытался отклеиться.

***

Да, я так вчера и сказала — мол, люблю поохотиться на мышей. Когда была дома, порой ходила охотиться, по-настоящему, как дикая. Романтика, все такое.

А эти два придурка принялись смеяться. Шутить.

А что такого-то?

А теперь — наверняка, они и подбросили. Приклеили мышь к смоле и подбросили.

Бедняга висит, пахнет ужасом и добычей, но… какой интерес так охотиться? И вообще…

Вдруг я чую в его запахе ещё что-то.

Запах мыши, запах страха, усталость — наверняка, бедняга, бился, пытался оторваться.

И чернила. И бумага.

— Слушай, а ты часом не разумный? — говорю я, и вижу, как мышь кивает.

И вот тут-то я говорю вслух много всяких слов, которые приличной девушке и знать-то не стоит, но все знают.

Потом догадываюсь по запаху, что мой гнев парня совсем не успокоил. Мыши, они вообще легко боятся, а тут… черт, пожалуй, мне тоже было бы не по себе.

— Погоди, сейчас теплой воды сделаю, и отмочим с тебя смолу, — говорю я спокойнее. — Имя у тебя есть, добыча несчастная?

— А… Аль, — отвечает он.

Я несу его в кухню. Кладу на столе, иду разводить воду — не горячую, чтоб не сварить, но и не холодную, чтоб не простудился.

Возвращаюсь, и вижу, что опять я все не так сделала — на стол его сложила рядом со своей миской, где завтрак мой недоеденный лежал.

— А я Мия, — говорю я и ставлю миску. — Не бойся, сейчас попробую тебя отмыть от этой липучки.

Он только чуть попискивает, когда я начинаю…

А потом вдруг говорит:

— А…, а можно… Рига-Шверма применить?

Я слушаю, и хлопаю себя по лбу — так разозлилась на этих придурков, что забыла, что можно же заклинанием воспользоваться! Сам он, понятное дело, использовать его не может, если не хочет без шкуры остаться, но я-то могу.

Кладу лапки — одну на него, другую на дощечку. Читаю слова, разделяю…

— Ты откуда такой умный, Аль? — спрашиваю я и машинально…

Ей-богу! Машинально — поднесла его к морде поближе, рассмотреть. И облизнулась. Вовсе не имела ввиду ничего такого.

Просто пахнет от него добычей.

А он как запищит…

***

Конечно, я заверещал.

Она потащила меня прямо в пасть, и языком своим огромным облизнулась… правда… не схватила, а…

Но тут я сообразить не успел.

Дверь открылась, и вошла какая-то дама, высокая строгая антилопа.

Декан кафедры тонких превращений, госпожа Ас-Мали.

— Что здесь происходит? — спросила она таким голосом, что наверное, вода в миске, где меня отмывали, замёрзла.

— Я… госпожа Ас-Мали, я не… — лиса забормотала невнятно и испуганно.

— Вы что, собрались сожрать первокурсника? — в голосе антилопы только что стальные клинки не звенели.

— Нет, я… — лиса осторожно поставила меня на стол и сделала шаг назад. — Я… меня подставили…

Антилопа посмотрела на нее так уничижительно, как на комок грязи…

А мне вдруг стало неловко. Она ведь и правда ничего такого не сделала.

— И… извините, госпожа декан… — бормочу я хрипло. Голос-то ещё не восстановился.

Антилопа смотрит сверху вниз.

— И…извините, но она и правда… не… не хотела… наверное…

Тут я сам смущаюсь — вспоминаю бесчисленные истории о хитрости лис, и думаю — откуда я знаю, что она хотела?

— Расскажите подробно, — говорит госпожа Ас-Мали.

Я мельком замечаю, что лиса смотрит на меня с удивлением. Словно не ожидала от меня поддержки.

А я бы и не поддерживал лису — очень мне надо зубастую тварь защищать!

Просто… но ведь и правда, она не сделала ничего плохого…

***

Мышь заговорил.

Голос у него оказался тихий, хриплый, и то и дело срывался в шепот. Разобрать было можно — с моими-то ушами, но другим трудно.

Госпожа декан спросила:

— В чем дело?

Он прошептал ответ. Я подумала и озвучила:

— Он говорит, что сорвал голос, пока звал на помощь.

Перевела, а сама вдруг представила — и аж мороз по всей шкуре. Прилипнуть и звать на помощь. Биться за жизнь с этой мерзостью — смоляной дощечкой, а вместо помощи придет весёлый шутник и закинет в окно к хищнице.

Мда… мышу не позавидуешь.

— Звал на помощь? — переспросила госпожа декан.

Я наливаю в блюдце немного теплой воды, ставлю перед ним.

— Попей, горлу легче станет.

Мышь смотрит на меня, кивает. Пьет, откашливается.

Снова шепчет пояснения. Коротко, тихо.

Озвучиваю, и думаю сразу две вещи.

Первая, это… боги, какой же безмозгло-подлой тварью надо быть, чтоб так издеваться над разумным существом!

Да, даже над неразумным так не стоит. Я, конечно, порой охочусь, но я сразу убиваю тех, кого ловлю. Мгновение страха, мгновение боли, и все кончилось. А здесь…

Хотя, может, лучше все же так — он жив остался… я запуталась.

А вторая мысль — сейчас Ас-Мали кого-то убьет. Может, не по-настоящему, но уж такой шутки она не спустит.

Говорят, она сама когда-то оказалась жертвой шутки, по слухам там было что-то глупое и злое… и с тех пор она такие шутки воспринимает очень близко к сердцу.

Госпожа декан слушает, мышь говорит. Порой кашляет и пьет из миски.

Я озвучиваю.

Озвучиваю его слова и словно сама вижу эту картину — как он бьётся и рвется… как вертится мир вокруг, когда он летит в мое окно…

Как перед ним возникает жуткая зубастая пасть…

Кажется, я не смогу больше охотиться на диких мышей…

Потом Ас-Мали выглядывает в коридор и негромко говорит: «Войдите… расскажете свою версию…»

***

Я рассказываю, а лиса озвучивает.

В первый момент мне становится страшно — вот, сейчас она как-то хитро переврет мои слова и…

И что случится? Не знаю.

Но она не врёт. Говорит точно то, что я, разве что вставляет «он говорит, что…» и тому подобное.

Госпожа декан слушает, и я в какой-то момент даже забываю, что сижу на столе рядом с опасной хищницей.

Потом декан зовёт кого-то и заходит Фил. Волк.

Мой однокурсник, туповатый, но весёлый.

Ну, то есть, часто и весело хохочет со своими приятелями, со мной-то никто не общается. Я же мышь.

Я вдруг догадываюсь, что это он и пошутил такую веселую шутку.

Фил здоровяк, и госпожа декан ему только по грудь. И лиса, что чуть не сожрала меня, ещё меньше.

Но Фил смущен, смотрит в пол, с порога начинает бубнить:

— А чо такого? Никто ж не пострадал… она сама говорила, что любит охотиться…

— Это так? — уточняет декан.

Лиса фыркает.

— Я люблю… любила охотиться на диких, неразумных мышей. И делаю это в диком лесу, где нет риска столкнуться с разумным существом!

Кажется, она зла.

— И вы приклеили первокурсника к этой дряни…

Декан протягивает руку. Лиса секунду колеблется, не понимает, чего от нее ждут. Потом подаёт дощечку со следами смолы.

Госпожа декан показывает Филу дощечку.

— Вы приклеили его, потом смотрели, как он смешно корчится… — декан говорит медленно, ровно, словно и без гнева… и я вижу, что волк чуть улыбается.

Наверное, правда смешно было, когда я звал на помощь, пытаясь отклеиться от глупой ловушки.

Декан крутит дощечку в руке, смотрит на лису.

— Чары?

— Формула Рига-Шверма, — говорит та. — Чтоб отлепить.

— Остроумно, — говорит декан.

— Это он придумал, — пояснила лиса. — Я, признаться, растерялась.

Волк что-то очень тихо ворчит.

— Да, умник! — резко отвечает лиса. — Дебильных шуток не…

Смотрит на антилопу, смущается.

— Ой, извините…

Та хмыкает, смотрит на Фила.

— Мне кажется, — говорит она спокойно, почти нежно, — вам стоит извиниться перед товарищами.

Волк вздыхает с облегчением.

Лиса возмущённо фыркает.

Антилопа делает небольшую паузу и заканчивает:

— Мне кажется, ваше извинение станет чуть искренне, если мы применим капельку магии…

Голос ее по-прежнему мягкий и нежный, но я вижу, как вокруг нее собираются нити Сил.

Темно-Фиолетовый и Нежно-Голубой, Серебро и Алый… сплетаются в сложный, невозможный узор, который вижу, наверное, только я.

Узор движется, течет, волк попадает в него, и…

Негромкий, едва слышный хлопок и волк исчезает.

Антилопа протягивает руку и берет что-то из воздуха. Кладет рядом со мной на стол, и я вижу волка.

Уменьшенного.

Маленького, даже по сравнению со мной.

— А… — говорит волк. Смотрит на меня… снизу вверх. Он меньше меня вдвое, а уж лисе и вовсе на один зуб.

— О… ой… — на его морде паника и ужас.

— А мне нужно заняться делами, — говорит декан и выходит.

Наступает мертвая тишина.

— Кажется… — задумчиво говорит лиса, — госпожа Ас-Мали поверила, что я и правда не ем разумных существ…

***

Я смотрю на эту картинку.

Фил сжался так, словно мышь уже бьёт его ногами. Мышь смотрит растерянно.

— Фил, — говорю, — ты дебил…

И дальше слова кончаются. Что я могу ему сказать?

Тут я понимаю, что если этот придурок пропадет, то Ас-Мали будет уверена, что его сожрала я.

Я сажусь на свой стул перед столом и говорю:

— Вот же…

Мышь смотрит на меня со смесью страха и любопытства. Кажется, он тоже уже верит, что я его не съем.

— Ты расстроена? — спрашивает он своим полушепотом.

— Ещё бы, — отвечаю я. Потом тыкаю пальцем в волка.

— Ты его бить будешь?

Мышь смотрит, непонимая.

— Фил, ты дебил, ты знаешь? — говорю я.

Волк осторожно приподнимает голову, смотрит на меня.

— Мия, ты же… не… — бормочет он тихо.

— Я же не, — говорю я, — а ты… блин, у меня слов не хватает!

— Ну, извини, Мия, — говорит он и я злюсь ещё больше.

— Ты не мне, ты ему говори, урод! — я тыкаю пальцем в мышь. — Ты его чуть не угробил!

Фил смотрит с тем же выражением недоумения на роже, что и у мыша.

Мышь не понимает, что этого урода нужно бить, а волк не понимает, что натворил!

Одна я все понимаю, только от возмущения слов не могу связать.

Я смотрю по сторонам и вижу…

Блин, я ж так и не поняла. Сперва прилетел этот мышь на дощечке — ровно к ужину. Потом госпожа декан…

Я беру с тарелки куриную ногу и грызу — от нервов и расстройства мне всегда очень хочется есть…

И тут ловлю два взгляда — мышь и Фил смотрят, как я жру, и по мордам ясно, что примеряют на себя.

— Мышь, — говорю я. Как же его звали? Он говорил, но я забыла…

— Слушай, я просто хочу есть, понимаешь? Отвернись, если неприятно смотреть.

— Можно, я лучше домой пойду? — говорит мышь.

Я киваю, и тут вспоминаю. Спрашиваю:

— Фил, а Кевин где? Это ведь он все придумал, верно?

Почему-то у меня прямо отчётливо в голове картинка, как мышь из моей комнаты выбегает, такой радостный, что счастливо избежал лисьих зубов, и попадает в лапы Кевина…

***

Я совсем запутался. Лиса… Мия?

Грубая, резкая, но, кажется, вполне разумная девушка. В конце концов, и шел в Академию, потому что верил, что здесь ко мне будут относиться, как к разумному существу, а не к закуске…

Правда, до сих пор, кроме преподавателей, никто здесь так ко мне не относился. А теперь лиса…

Я вдруг понял, что когда она звучно, громко грызет кость — это не потому, что она хочет унизить меня

Наоборот — она просто забыла, что для меня это может выглядеть страшно. Она ведёт со мной так, как вела бы себя с равным.

Или мне только кажется?

Волк этот… Фил. Весёлый и злой.

— Кевин? — спрашивает он, и я вспоминаю, что да, он ведь всегда был в паре с другим парнем, с шакалом, с Кевином.

— А что Кевин? — в голосе волка осторожность.

А если глянуть чарами, то в нем буря эмоций — страх, страх, унижение и снова страх. Он боится…

Лисы? Наверное.

Меня? Тоже может быть. Сейчас я больше, сильнее, и наверное, мог бы…

Но не стану.

— Может, я просто тебя Кевину отдам, — говорит лиса, и мне кажется в ее голосе хитрость. — Он ведь твой друг? Пусть заботится.

Фил думает, потом вдруг вздрагивает.

— Эй, не надо! — говорит он. — Кевин будет… смеяться…

— К дощечке приклеит? — спрашивает лиса. — Или так сожрёт?

Она берет ещё одну кость, тянет ко рту, потом косится на меня… и кладет кость обратно.

— Не надо Кевину, — бормочет Фил. — Помоги лучше добраться до декана. Пусть эта копытная меня расколдует, а?

— А извинения? — спрашивает лиса.

— А мы скажем, что…

Лиса перебивает, обращается ко мне:

— Напомни, тебя как зовут?

— Аль, — отвечаю я. — А ты Мия, так?

Она кивает.

— Слушай, Аль, стукни его по носу, а? А то я боюсь, если я стукну, он поломается.

Волк впервые смотрит прямо на меня.

Я смотрю на него.

— Фил, — говорю я, — давай, сходим к госпоже Ас-Мали, и я скажу…

— И следующий раз эти два дебила затолкают тебя куда-нибудь ещё, — говорит Мия. — Просто для смеха!

Фил бормочет тихо:

— Извини… я не знал…

— Я буду осторожен, — говорю я лисе.

— Кевин — хитрая задница, — отвечает она. — Смотри, он ведь и сюда сам не пошел, его отправил сказать декану, что я тут собралась разумного мыша жрать! Знал, что Ас-Мали будет злиться, но может и разобраться!

Фил молчит. Потом тихо говорит:

— Это не… просто… я сам…

И молчит снова.

Потом вдруг рычит, совсем по-волчьи.

***

Все прекрасно, но придурка надо все же расколдовать.

Конечно, он здоровенный болван… в смысле, когда будет расколдован. Но, может, правда что-то понял?

Например то, что его весёлый дружок Кевин — мерзкий… э… шакал.

— Сейчас, — говорю я, — я все-таки пожру, и отнесу тебя, дурака, к декану. Если Аль тебя простил, то кто я такая, чтоб возражать?

Сажусь. Достаю из корзины печенье, кладу перед мышью.

— Будешь?

Смотрит на меня. На печенье. Кивает.

— Думаешь, мышь, фаршированная печеньем, вкуснее? — говорит волк.

— Думаю, волк, расплющенный об стол, молчаливее, — отвечаю в тон ему.

Мышь фыркает, словно смеётся. А может, и правда смеётся.

А Фил молчит.

Потом вдруг тихо говорит:

— Э… извини, мышь, я не подумал…

— Кажется, — отвечает Аль хрипло, — это нормально для тебя… не думать.

— Ты шутишь? — говорю я. Не то, чтоб я была удивлена… просто кажется, парень начинает оттаивать.

— Извини… — бормочет он.

— Эй, все нормально! — говорю я. — Это правильно — шутить!

— Наверное, — отвечает он. — только нормальное не всегда хорошо. Для мыши так же нормально бывает погибнуть в лисьей пасти…

— Мы с тобой разумные существа, — отвечаю я. — Как-нибудь разберемся, что такое хорошо, и что такое плохо…

Наконец, сижу и ем. Нормально, спокойно, не прерываясь ни на летающие доски, ни на гневных деканов! И не обращаю внимания на своих «гостей» — если им неприятно любоваться, как я жру, они могут не смотреть.

Заканчиваю и вижу умилительное — Фил и Аль рядышком грызут печенье… Аль порой еще что-то такое изображает лапками, а Фил смотрит.

— Это вы что такое делаете? — спрашиваю я.

— Фил спину потянул, — отвечает Аль. — Наверное, когда его госпожа декан ловила…

— А ты, значит, лекарь? — спрашиваю я. Чувствую себя при этом дурой: Аль лечит парня, который его же чуть не угробил… Думаю, может, это и правильно? Или нет?

Вот, расколдуют Фила, и…

— Целитель, — отвечает Аль. Шепотом. По прежнему хрипит. Совсем чуть-чуть отчетливее стал говорить.

— А чего тогда себе горло не наладил?

— Себе трудно, — поясняет Аль. — Надо как бы опираться на что-то… а если сам на себя опираешься, да над собой же и работаешь, то трудно.

— Слушай, правда, прошла спина! — говорит Фил.

Тут уже и мне становится интересно.

— А большого зверя так можешь вылечить? — спрашиваю я.

— Ну… — мышь колеблется. — Я еще только учусь…, но размеры не очень важны. Целитель перенаправляет Силы в теле… только если болезни или раны слишком велики, то вливает от себя. Так что. если что-то серьезное, то я не потяну, а если обычная болезнь, типа простуды или еще чего… несложного.

— Так, — говорю я. — С тобой, Аль, дружить надо. У нас на всю Академию три целителя, и два из них — старые хрены, преподают и не почешутся, если у бедной лисички лапы ломит…

— А у тебя ломит лапы? — спрашивает Аль.

— Сезонно. На погоду, — говорю я. — Сейчас давай все же отнесем этого балбеса к декану.

Тянусь лапой к волку, и вспоминаю, как Аль говорил — «потянул спину, когда госпожа декан ловила…»

Думаю, что, черт, они оба маленькие и хрупкие. Взять лапой — нечаянно сломаю что-нибудь… Потом опять лечить.

Подставляю лапу.

— Забирайтесь сами, — говорю им обоим. — Отвезу вас… Ездовая лиса, блин…

Фил хихикает. Аль вторит.

Я фыркаю, притворяюсь сердитой… потом смеюсь тоже.

***

Странное ощущение.

Я сижу на плече лисы, придерживаюсь за шерсть. Рядом со мной волк.

Пахнет хищниками, и это почему-то вызывает спокойствие.

Лиса идёт по коридорам Академии и вдруг принюхивается. Поворачивается как-то странно, принюхивается снова.

— В чем дело? — спрашиваю я, и думаю, что прежде я ни за что не стал бы спрашивать у хищницы отчёта. Вертится? Нюхает? Наверное, на кого-то охотится, значит, лучше быть подальше…

Лиса смущается.

— Да просто, — говорит она, — от вас так вкусно пахнет, что перебивает остальные запахи.

Я даже не пугаюсь. Привык, наверное. А может, смысла просто нет бояться.

Я уже у нее на плече. Ее запах — вокруг, ее пасть — вон она, ей достаточно только повернуть голову…

Она и поворачивает — в другую сторону.

Потом говорит тише, словно таясь от кого-то:

— Сейчас я вас отнесу на задний двор… и мы устроим настоящую охоту. У вас даже будет шанс!

Хихикает…

А я не понимаю — как это, охоту?

Она же… мы же…

Но прежде, чем я пугаюсь по-настоящему, она говорит ещё тише, почти не шевеля губами. Я слышу только потому, что она все же повернула башку как нам с Филом, пасть прямо передо мной, теплое дыхание овевает лицо.

— Он за углом, подслушивает… следит… играем…

Я…

Играем?

Я отодвигаюсь от пасти — и мне почти не надо делать усилие, что изобразить испуг. Пасть — очень вдохновляет.

Назад, упираюсь спиной в ее ладонь — она ловит нас обоих лапой, шепчет едва слышно:

— Только не вертитесь слишком… я не буду вас сжимать.

— Ай! — говорит Фил. — Помогите, спасите!

Но я вижу, что он тоже играет — не пытается вырваться из пальцев, сидит спокойно.

Лиса быстро сворачивает по коридору.

На ходу поднимает меня прямо к своему рту, издевательски, жестоко смеётся.

— Посмотри, мышь, как у меня уютно внутри! Ам! И у тебя никаких забот и хлопот!

И тут же едва слышно:

— Вы в плане чар что можете? Я на иллюзиях учусь, прикрою, если что.

Фил отвечает так же тихо:

— Я боевой маг. Ничего в таком размере не могу — разве что искру зажечь. И то, один раз — для нас размер имеет значение!

Я развожу лапками.

— А я целитель. Я могу… ну, может, чуть усилить, ускорить тебя…, но для этого мне надо… касаться тела. Лучше, не через шерсть.

— Ясно, — отвечает Мия. — Попробуем поиграть спектакль. Только не пугайся по-настоящему, ладно?

Я киваю, Фил ворчит, что согласен… и она выходит на задний двор.

Кажется… сейчас на меня будет охотиться лиса… почти взаправду!

***

Охота…

С нее началось. Вчера в столовой все болтали ерунду, и я ляпнула, что, мол, дома любила охотиться на мышей…

А я и правда любила!

А вот сейчас нужно здесь устроить охоту… только не на мышь.

Подношу Аля к самому рту, широко разеваю, говорю громко, издевательски:

— Смотри, мышь, запоминай маршрут!

И тут же, едва слышно добавляю:

— Когда я тебя буду хватать — не сопротивляйся, чтоб я тебя не поранила. К языку прижмешься и хреначь усиление — попробую Кевина взять. В частном бою он меня сделает…

Мышь сжимается перед пастью…, но кивает.

Поворачиваюсь к Филу.

— Тебя на потом оставлю. Далеко не уйдешь! — это громко, а тихо:

— Я в ваших боевых ничего не понимаю. Отпущу и действуй по обстановке. Только смотри, чтоб никто не наступил.

И слышу, как кто-то невидимый по кустам поближе пробирается.

Такой тихий, такой незаметный…

Хочет посмотреть, как я буду мышку кушать… неужели так интересно?

Ладно, сейчас ты у меня увидишь!

Только место в зрительном зале подготовлю… иллюзии мой конек.

Иллюзии сильная штука, если знать, как пользоваться.

Вот, сейчас и проверим.

К гряде кустов добавляется ещё пара — раскидистых, плотных — самое то спрятаться поближе к нам.

А я отпускаю мышь и волка.

Они бегут врассыпную — прямо, как в настоящей охоте.

Аль бежит — глупо и бестолково. Так на настоящей охоте можно только в лисью пасть добежать, все его скачки и повороты видны заранее. Но сейчас так и надо — спектакль же

А меня захлёстывает охотничий азарт — настоящий!

Я же на самой настоящей охоте, только ловлю я не мышь — чего его ловить… там, в кустах, моя настоящая добыча.

В кустах… шуршит, трещат ветки…

А вот затихло — он перебрался в иллюзию куста. Тут, конечно, тише — иллюзорные ветки не ломаются под неуклюжими лапами, зато я его хорошо вижу.

Ну, надеюсь, Аль меня усилит, потому что так Кевин меня в плечах шире, пасть зубастее… к тому же, моя-то пасть занята будет сейчас, я его в ответ и укусить не смогу.

Ладно, вперёд. Что теперь.

Гоню Аля в сторону куста, чтоб оказаться поближе.

***

Удивительно, но мне не страшно. Видимо, я правда поверил Мие.

Поверил лисе? Мама была бы в шоке!

Я бегу, Мия за спиной азартно пыхтит.

Какая она с этой точки зрения…

Нет, пожалуй, все же страшно.

Пасть, зубы, слюни… мощь и скорость.

Я вдруг понимаю, что если б не спектакль, она могла бы меня просто взять здесь, в траве, одним движением.

Мама мне всегда говорила — «умная мышь просто не должна оказаться там, где ходит хищник. Потому что когда мышь на виду у хищника, то уже все!»

И дальше было много-много слов о том, что только безумец поедет учиться в Академию, где хищники…

Я бегу.

Страшно? Немного.

Мия, конечно, хищница, но не станет же она… не станет…

Мысли — вразброс. Чувства — смешались.

Лапки — бегут, мчатся, летят.

Разум… где-то в стороне, взвешивает, рассуждает. Готовится.

Надо будет ведь вопреки всем инстинктам прямо в пасть прыгнуть. И сразу быть готовым вливать магию — в мышцы, в жилы.

Дыхание — не забыть дыхание! Тело сложная штука, вольешь силы только в мышцы, и лиса сама себе порвёт связки. К тому же, мышцы мигом вытянут кислород из крови, и мозг отключится от удушья.

Ничего не забыть, ничего не перегрузить, все взвесить…

Ох…

Лиса прыгает.

Лапы ударяются в землю совсем рядом со мной — справа и слева.

Бежать больше некуда.

Пасть… боги, ужасная пасть!

Прямо надо мной, и я прыгаю вверх.

Ударяюсь головой о нёбо, падаю на скользкий язык, который тут же упруго прижимает меня.

И я… лью силу — как готовился, как планировал.

***

Это фантастика!

Аль распластался на моем языке, и тут же — жар по всему телу. Само время замедляется. Мое тело становится лёгким-лёгким.

Я встаю и поворачиваю к Кевину.

Иллюзия куста исчезает, и на его морде удивление.

Воздух вязкий, двигаюсь медленно. Как так? Я ведь не… не успею…

Потом вижу, что он движется ещё медленнее, и понимаю — мое восприятие ускорилось больше, чем мышцы.

Шаг. Второй.

Кевин понимает, бьёт меня снизу вверх в челюсть.

Кулак летит плавно, медленно…

Меня нельзя в челюсть! Там, в пасти, сидит Аль, если я его случайно прикушу… лучше не думать об этом.

Перехватываю его кулак своей рукой.

Удивительно легко, но он вырвался и отскочил.

Скручивает из пальцев странную фигуру… ах, черт, забыла! Он ведь коллега Фила, тоже боевой маг.

Ныряю вниз, благо скорости хватает. Горячая волна проходит прямо над ушами, треск отдается в черепе.

И тут вижу, что Фил прыгает Кевину прямо на лапу и…

Тот вздрагивает всем телом, судорога и паралич — на мгновение.

На короткое мгновение…, но для меня — очень длинное.

И в следующий миг я уже держу Кевина за загривок, как мамы держат щенят.

Только я держу не зубами — рот у меня занят, а рукой.

Одной за загривок, второй выкручиваю ему лапу за спину.

— Ты! — слышу я снизу, от лап шакала. — Ты подставил меня, урод!

Фил вцепился в шерсть и, кажется, собрался кусать Кевина прямо так. Не мешаю. Только языком немного двигаю Аля во рту и говорю невнятно, но очень душевно:

— Дернешься, и я сломаю тебе руку. Веришь?

— Сука… — хрипит Кевин, но не дёргается. Видимо, верит.

***

Когда Мия меня достает изо рта, я на миг слепну.

Там, внутри, темно и воняет хищником. Здесь свежий воздух и яркий свет.

— Госпожа декан, — говорит Мия, — мы пришли просить вас снять чары с Фила.

Я моргаю и, наконец, вижу.

Антилопа сидит, откликнувшись на кресле. Смотрит с иронией.

— А Кевин тоже пришел просить об этом? — говорит она ехидно.

— Нет, Кевин пришел, чтоб ему объяснили, — говорит Мия. — Кажется, он не понял чего-то важного.

— А вы, госпожа декан, так хорошо умеете объяснять! — я вдруг понимаю, что последнюю фразу сказал я сам.

Мия что, пропитала меня не только своей слюной, но и иронией?

Ас-Мали смеётся.

Щелкает пальцами, и Фил встаёт — высоченный, широкоплечий. Зубастый.

— Можно, я ему врежу? — говорит он, потом спохватывается. — Ой, то есть… э… да, я все понял.

— Отлично, — говорит Ас-Мали. — Вы свободны, Кевин, останьтесь. Нам, кажется, есть о чем поговорить.

— Это ложь, — бормочет Кевин. — Они все выдумали, это не я!

— Вот, и расскажете подробнее, что именно выдумали…

За нами закрывается дверь.

Мы стоим в коридоре перед кабинетом Ас-Мали. Фил смотрит на нас с Мией, смущённо чешет башку.

— Не, правда, — говорит он. — Извините, ребята. Дурак я.

Мия кивает.

— Что-то я устала… — говорит она. — Откат от твоих чар?

Я киваю.

— Ага. Выспаться, и все пройдет.

— Тогда до завтра, — говорит Фил. — И ты, мышь… э… Аль, не держи зла, ладно?

— Забыли, — говорю я. — Ездовая лиса, довезёшь меня до общежития? Там у входа моя каморка.

— Размечтался! — фыркает Мия и сажает меня на плечо. — Поехали, все равно по пути.

И она несёт меня домой.