Нежно и тревожно

Это был приятный осенний день. Из таких дней, которые как будто прощаются с летом. Солнце лучится и искрит в глаза, вызывая слёзы, воздух чистый и как будто сделанный из хрупкого стекла, а ветер уже пронизывающе холодный, не такой, как был ещё пару недель назад. Немножко. Весь этот день был похож на это слово — “немножко”. Мягкое и с грустным шелестом на конце. Как будто кто-то на цыпочках дошёл до скрипящей двери и вот-вот закроет её. До следующего раза. До следующей весны. Немножко ярко. Немножко печально. Немножко холодно. Немножко хочется плакать, немножко смеяться. Немножко закутаться в шарф и подставить лицо солнечным лучам.

Аврора дошивала куклу. Это было, скорей, развлечение, способ скоротать время, но одноклассницы хвалили её кукол и даже просили пару раз сшить что-нибудь на заказ. На сей раз это был белый котёнок из мягкой ворсистой ткани. Ей нравилось водить пальцем по синтетическому меху, пока вторая её рука накладывала аккуратные стежки на брюшко, придавая кукле всё более законченный вид. Она сидела в классе вместе с подружками, ожидая начала урока. Выпускной год. Начало сложного учебного периода с бесконечными пробными контрольными, после которого — экзамены, поступление в ВУЗ и столкновение с холодной реальностью взрослой жизни. Авроре в этом плане повезло больше, чем некоторым её одноклассникам: её родители были готовы помочь ей во всём, начиная с выбора будущей профессии и заканчивая устройством на первую работу, так что она не переживала об этом так сильно, как остальные. Девочки обсуждали изменения в расписании, нового учителя по истории, который был слишком строг и планы на выходные. Аврора не вмешивалась в разговор, сосредоточившись на кукле и изредка поглядывая в приоткрытое окно. С улицы веяло холодом, а свет солнца попадал на линзы очков, разбрызгиваясь по классу солнечными зайчиками каждый раз, когда она поворачивала голову. Она чувствовала это неясное щемящее чувство в груди. Чувство, будто впереди неизбежная катастрофа, но вместо паники или страха мир улыбается и говорит последнее “прощай”, как бывало в некоторых фильмах и аниме, которые она смотрела. Холодный взгляд злодея с занесённым над головой клинком и тёплая улыбка героя, пожертвовавшего собой ради своей команды.

Аврора подняла куклу на уровень лица и придирчиво рассмотрела со всех сторон. Она тоже умела смотреть холодно. Строгий взгляд серых глаз из-под очков и плотно сжатые губы были способны охладить пыл любого задиры, посмевшего повести себя слишком нагло. Даже пресловутый новый учитель по истории, любивший порассуждать о том, какая нынче необразованная и разленившаяся молодежь, прикусил язык, когда столкнулся с этим неприятным ощущением: будто тебя рассматривают в увеличительное стекло, нанизав на булавку. Аврора была красивой: две тугих каштановых косы до пояса, идеальное треугольное лицо с пухлыми губами и большими глазами, изящная фигура с уже сформировавшейся грудью и бёдрами, но красота её была холодной и отстранённой. Эльфийской. Парни дразнили её “Снежной королевой”, но не то, чтобы её сильно заботило, что о ней думают эти нелепые создания с непропорциональными конечностями и гормональной кашей в голове.

— Эй, Снежная королева!

В класс влетел одноклассник Рома. Рыжие кудряшки, веснушки, нелепая кривозубая улыбка, граблевидные руки и зычный голос, слишком громкий и неуместный. Аврора сразу же закатила глаза.

— Опять в свои куколки играешь? Сколько тебе лет, пять?

— В отличие от тебя, Авдинский, я хоть что-то умею делать руками кроме как дергать себя за причинные места и молоть языком.

Девочки за соседними партами прыснули от смеха, а Авдинский сделал вид, будто эта колкость разбила ему сердце.

— Ах! Королева беспощадна! Наверное, потому что её саму никто не хочет дёргать — любое причинное место заморозится и отвалится.

Аврора вновь стала придирчиво рассматривать котёнка. Возможно, более придирчиво, чем было нужно.

— Или потому что хочет, чтобы уродливый гремлин оставил её в покое.

Внезапно куклу выдернули у неё из рук. И как она не заметила, что это нелепое создание подобралось так близко?

— Господи, ну и убожество, — Рома рассмеялся, разглядывая котёнка, а когда Аврора попыталась вернуть свою работу обратно, ловко увернулся от её рук и отскочил от её парты, — ты серьёзно тратишь на это время? У тебя ужасно выходит.

— Только когда ты смотришь. Отдай сейчас же, идиот.

Аврора предприняла ещё одну попытку вернуть свою собственность, но Рома только начал кривляться и трясти перед ней недоделанной игрушкой. Из-за этого иголка выскочила из ткани и воткнулась ему в руку, вызвав у него недовольный вскрик, а у девушки — удовлетворённую улыбку.

— У тебя даже игрушки злые, прям как ты.

— Нет, просто ты — идиот, Рома.

Аврора успокоилась. Она сразу поняла, что её эмоции — именно то, чего он добивался этими глупыми действиями, а потому он не должен был их получить, даже если ради этого придётся пожертвовать вполне неплохо получавшимся плюшевым котёнком. Было только немного жаль приятную ворсистую ткань — её оставался последний кусочек, как раз на эту куклу. Она села обратно за парту и уставилась в окно, подперев голову ладонью.

— Снежная короле-е-ева-а-а! Тебе уже не нужна твоя куколка для маленьких девочек? Я выкину её в мусорку!

Аврора ничего не ответила, и спустя ещё пару безуспешных попыток вывести её хоть на какую-то реакцию, Рома фыркнул и выбежал из класса вместе с куклой в руке.

Всё это время девочки с интересом наблюдали за всей этой ситуацией и даже поддержали возмущёнными возгласами подругу, когда у нее забрали её работу, но не спешили вмешиваться. Когда всё закончилось, к Авроре подсела Света, светловолосая полноватая девушка, которая всегда всех старалась поддержать.

— Ты как? Этот Рома такой дибил. Он тебя не сильно обидел? Хочешь, я поговорю с ним, чтобы отдал котёнка обратно?

— Не нужно, Свет. Такому, как он, не помогут никакие разговоры. Жалко, конечно, я потратила на куклу последнюю такую ткань. Но ничего, сделаю новую.

Аврора вновь посмотрела в окно. Несколько скрученных бронзовых листьев слетело с практически полностью облысевшего дуба возле главного входа. Рома был идиотом, это было неоспоримым фактом, но не только из-за того, Что он делал, но и из-за того Почему он всё это делал.

Во время большой перемены, когда толпа детей набилась в столовую, а по всем коридорам стоял шум и гвалт детских голосов, Аврора обедала вместе с подругами за угловым столиком. Так как под рукой не было её рукоделия, она активно участвовала в общей беседе, стараясь не обращать внимания на столик напротив, за которым, конечно же, расположились парни во главе с Ромой, предварительно согнав с мест несколько ни в чем не повинных младшеклассников. Когда она всё же бросала быстрый взгляд в их сторону, то замечала мелькавшую белую ворсистую ткань, и невольно её губы сжимались в узкую недовольную линию. Парни то и дело громко ржали как кони, что-то выкрикивая в сторону девочек, а Рома изо всех сил пытался привлечь к себе внимание Авроры, как бы невзначай усадив белого котёнка на стол рядом с собой. Девочки демонстративно их игнорировали, и как только закончили есть, собрались уходить. Аврора взяла свой недопитый стакан компота, намереваясь поставить его к груде грязной посуды возле кухни, но проходя мимо парней заметила предательски выставленную для подножки ногу и уже навострившего руки Рому, собиравшегося то ли схватить, то ли шлёпнуть. Взгляд Авроры в этот момент окончательно заледенел, а рука крепче сжала стакан, и вместо того, чтобы обойти западню, она направилась прямо на Рому, который даже немного растерялся от такого внезапного поворота, а потому, когда сладкая, липкая, розоватая жидкость была аккуратно вылита ему на голову, обмочив рубашку, брюки и пролившись за шиворот, он сперва и сказать ничего не смог, только растерянно посмотрел в наполненные холодной злобой глаза Авроры. Девочки ахнули. Мальчики отшатнулись с удивлёнными возгласами и смехом. А потом Аврора побежала. И повинуясь неизбежному, не поддающемуся никаким сложным осознаниям порыву, Рома вскочил со стула и побежал следом. Он покраснел как рак.

Аврора мелькала среди учеников, ныряла в просветы между людей, в то время, как Рома бежал напролом, расталкивая всех вокруг, из-за чего то и дело спотыкался и ловил в свой адрес возмущённые крики, но не то, чтобы ему было до этого дело. Он заметил, что девушка бежит к выходу из школы и сконцентрировал всё внимание на её мелькающей перед глазами фигуре. Он не думал, что будет делать, если догонит её, сейчас была важна только сама погоня.

Аврора выбежала в солнце и холод. Ветер взметнул школьную форму, прошёлся по волосам, яркий свет ударил по глазам, вынуждая зажмуриться. Она остановилась и вдохнула холодный осенний воздух. Он пах опавшими листьями и мокрой землёй. Пах неизбежностью. Не задумываясь, она прижала руки к груди, чувствуя, как в уголках глаз скапливаются слёзы, а потом почувствовала, как кто-то грубо хватает её за плечо. Рома развернул девушку лицом к себе и сжал уже за оба плеча.

— Ты!

Аврора ничего не ответила, только спокойно посмотрела ему в глаза. Погоня закончилась. Лето закончилось. Впереди оставалось лишь неизбежное, а потому не было больше смысла бежать. Уже завтра обещали первые заморозки и снег. Боль в глазах как будто просочилась глубже, добралась до каких-то чувствительных струн в душе. Аврора читала об этом: маленькие натянутые хорды между отделами сердца, которые могли порваться, если его разбить. Слёзы заструились по щекам, даже не смотря на то, что ей совсем не было обидно или страшно.

— Ты вообще… Ты что себе позволяешь, а?! Совсем сдурела?

Рома как будто что-то понял: с него сдуло всю спесь, он стал запинаться и заикаться, убрал руки, потом снова схватил Аврору. В нём всё ещё клокотало возмущение, но он окончательно запутался в том, что сейчас происходило, а потому спустя несколько невразумительных возгласов он притих.

— Ты… ты чего?

Холодный ветер растрепал рыжие кудри, прошёлся по мокрой спине, заставив всё тело покрыться мурашками. Аврора не отводила взгляд и продолжала плакать, а потом сама схватила его за рукав рубашки.

— Дурак ты, Рома.

Второй рукой она схватила парня за воротник, вынудив наклониться к ней, и поцеловала. Казалось, в эту секунду время прекратило свой бег и растянулось в вечность. Застыло в одном пронзительном, хрустальном моменте, как самая прекрасная драгоценность, и грани её сияли солнцем, холодом и тоской по ушедшему лету, готовые вот-вот разбиться об обыденность и серость повседневной жизни.

Аврора отстранилась, пригладила форму, поправила на Роме воротник. Он стоял неподвижно, а его рот то открывался, то закрывался, как у какой-то глупой рыбы.

— Аврора… я… ты…

Он вновь попытался её коснуться, но на этот раз из его движений пропала вся резкость, как будто перед ним стояла не какая-то раздражающая девчонка, а хрупкая фарфоровая кукла. Аврора оттолкнула его руку и покачала головой.

— Нечего стоять на холоде, простынешь. Идём, тебе надо сполоснуться.

Девушка направилась обратно ко входу в школу и поднялась по ступенькам. Она почти сразу заприметила, что за ней из окна следили её одноклассницы, и у всех руки были прижаты к губам. Что ж. Ну и пускай.

Рома проводил Аврору взглядом, а потом достал из кармана куклу котёнка и провёл пальцем по мягкой синтетической шёрстке. Второй рукой он постарался пригладить волосы, насколько это было возможно, а потом сорвался с места.

— Аврора! Подожди!