Неисполнимая клятва

ЧАСТЬ 1. НЕРУШИМАЯ ЛОЖЬ

ГЛАВА 1

Старая яблоня стояла в самой глубине сада, за высокими кустами шиповника. Она склонила к земле ветви, тяжелые от мелких, но многочисленных яблок, и тихо шелестела опадающей листвой. Сорт поздний, прошедшее лето оказалось малосолнечным и прохладным, и плоды на дереве так и не успели дозреть до красивого золотистого цвета. Я сорвала одно яблочко, у которого едва зажелтел бочок, укусила и досадливо скривилась ─ кислятина и никакого аромата. Пойдет разве что на пастилу.

Ночью землю прихватил робкий осенний морозец, на траву лег первый иней. Скоро ночные морозы окрепнут, и яблоня растеряет все листья, а значит, слаще яблоки уже не станут. Надо поскорее освобождать старушку от ее ноши, иначе ветки могут не выдержать и дерево погибнет.

Я потрогала бугристую кору, поделилась крохами тепла с уставшим стволом. Сад смотрелся полузаброшенным из-за густых кустов и старых деревьев, но я следила за чистотой дорожек, а возле дома разбила клумбы с цветами и дикими травами.

Моя улица идет вдоль опушки леса. Если бы не сад и высокий забор, защищающий от лесных гостей, северные окна дома смотрели бы в самую чащу. Старые яблони, сливы и кусты шиповника служили щитом от лесной тьмы, окружали уютным зеленым коконом, а я заботилась о них в благодарность.

Сад достался мне в наследство вместе с домом от местного лавочника. Он торговал в Старом городе редкостями и антиквариатом, который потоком шел в Империю во время Последней войны с разграбленных эльфийских земель. Официально лавочника арестовали за неуплату налогов, а дом перешел в городскую казну в счет их погашения. На самом деле, торговец был замешан в нелегальной продаже боевого артефакта, вроде бы с трансмутантными свойствами. К счастью, жертв оказалось немного ─ прибывшие на место эксперты имперской службы безопасности сработали быстро и аккуратно, вовремя обезвредив строптивый «антиквариат». Но бывшего владельца дома больше никто не видел ─ имперские гончие цепко взяли след и быстро вычислили виновника происшествия.

Так или иначе, мне удалось выкупить дом за сравнительно небольшие деньги на торгах магистрата. Строение было большим и крепким. Облицованный серыми каменными плитами, с тяжелыми дверями и заросшими пылью окнами, дом стоял в окружении заброшенного сада и на обывательский взгляд был очень уж мрачным. Прошлый владелец жил один, собирал собственную коллекцию антикварных ценностей и захламил ими в итоге все комнаты, пренебрегая уборкой. В общем, дом был не в лучшем состоянии. И располагался не в лучшем месте. Заречье - самый удаленный от центра Эссена район с его лавками, храмами и кабаками, суетными ярмарками и представлениями на центральной площади по выходным. Местным, впрочем, жить было нескучно ─ недостаток светской жизни и развлечений с лихвой компенсировала близость леса. И Шума.

Лесов в империи достаточно, особенно на севере. Но этот ─ даже на мой взгляд, особенный. Нет, с виду ничего необычного. Люди ходят в лес за грибами и ягодами, валежником и деревом для растопки. Но ходят аккуратно, потому что легкомысленное отношение здесь не прощалось ─ в лучшем случае подвернешь ногу на корне, который змеей выполз на знакомую тропу. А можешь зайти на пару часов собрать землянику на опушке, а выйти через несколько дней ─ без памяти, грязный и побитый, будто возил на спине чертей. Или не выйти вовсе.

Дух леса местные называют Шумом. И хотя для них это вполне реальный лесной дух, я никаких посторонних сущностей в лесу не встречала. По крайней мере, известных науке. Это скорее ощущение взгляда десятков глаз, шума многих голосов, который поселяется в голове, если лес обратил на тебя внимание. На меня Шум посмотрел всего раз, и, как мне показалось, признал «свою». Интересный, древний феномен, не на одну диссертацию для теоретиков высокой магии из столичного университета.

Но люди говорят разное ─ одни видят в лесу огни, другие слышат девичьи голоса, звонкие и ласковые, как плеск ручейка. Шум может манить свою жертву или пугать до чертиков, его настроение переменчиво как у кокетливой старлетки. Неудивительно, что в нашем районе вероятнее встретить моровую деву, чем пьяного или даже подвыпившего человека. Нет, люди пили, как и везде, но в своих домах, за забором, закрытыми воротами и высокими стенами ─ местные знали, что с Шумом шутки плохи.

Я в лесу частая гостья ─ не все лечебные травы можно легко вырастить на придомовых клумбах, а иных требуется слишком много, чтобы тратить место под подсадку, когда можно собрать их в природе. С существами, живущими в лесу, я не подружилась, да и не ставила это целью ─ я ведь не сумасшедшая эльфийская дева. Просто стараюсь не тревожить лес попусту, а он за это меня благосклонно игнорирует. Так на травяного клопа, ползущего по толстой шкуре, не обращал бы внимания медведь ─ пусть ползет, не хватало еще раздавить, чтобы завонял.

Насколько я знаю, во всей Амрандийской империи наш Шум такой не единственный, но явление это редкое. Люди стали забывать, как много было иных существ всего несколько сотен лет назад. Инквизиторы прошлого не зря ели свой хлеб ─ уничтожение магов и потусторонних явлений проводили с размахом и фанатичным рвением. Первый экспертный корпус сегодня и в подметки им не годится по жесткости методов. Что и неудивительно. Корпус создан из магов для контроля других магов, в то время как инквизиторы не обращались к магии вовсе, предпочитая действовать через каленое железо, ледяную воду и очищающее пламя.

Сегодня островки Запределья сохраняются в отдаленных провинциях, таких как Эссен. Иные существа кучкуются вокруг тлеющих мест силы и стараются не идти на конфликт с людьми. Ведь даже самый волшебный лес очень хорошо горит.

***

Солнце наконец-то осветило подмерзшую землю, скупо отдавая ей драгоценные лучи. Несмотря на холодное лето, осень в общем-то была ровной и достаточно теплой: девясил, солодка, маралья трава, яглица, мята и мелисса на моих грядках цвели буйным цветом до сих пор, хотя в силу вошла уже вторая декада кострянца.

За почти семь лет моего пребывания здесь, мне удалось худо-бедно привести в порядок дом и сад ─ теперь он не выглядел как пристанище сумасшедшего колдуна, и построить небольшую тепличку для самых необходимых трав. В лютые зимние морозы приходилось аккуратно, чтобы не потревожить охранные амулеты в округе, подогревать ее магией, но результат того стоил ─ приготовленные настои и отвары не единожды выручали в сложных ситуациях. А те случались с завидным постоянством. Зимой люди болеют не только простудой: на праздничных гуляньях они ломают руки и ноги, получают ранения, обмораживаются и подхватывают кишечную хворь. Кто побогаче со всеми бедами идут к колдунам. Но квалифицированного мага-целителя здесь найти сложно, да и стоят его услуги немалых денег. Поэтому нам, простым знахарям, тоже работы хватает.

Пока что в теплице ничего не росло, растения я высаживала туда чуть позже ─ с первым снегом. Но теплица не пустовала. За мутными стеклами (стоили мне целое состояние) металась неясная тень.

Птица! Наверное, разбила стекло, и теперь не может выбраться. Быстрым шагом ─ не хватало еще подвернуть ногу, перебегая между клумбами ─ я добралась до теплицы. Изнутри слышался испуганный соколиный клекот.

─ Ах ты… Сейчас же все разобьешь, зараза! ─ мои ладони сами собой прижались к груди, будто я хватаюсь за больное сердце. Вот, не пойми откуда взялся этот жест малохольной тетушки. За годы, проведенные здесь, я обросла провинциальным налетом, будто забытая на столе краюшка хлеба плесневым грибком.

Но действительно, одна из стекляшек была разбита, осколки острыми клыками торчали из стены. На кромке виднелась кровь ─ птица поранилась.

Я аккуратно приоткрыла дверь, внутри, взлетая с пола и ударяясь то в одну, то в другую стену, металась обессиленная пустельга. На мгновение пришлось задуматься. Не хотелось травмировать ее еще больше, да и бегать по теплице, размахивая руками, ─ не лучшая тактика, если не хочется разбить еще пару стекол и пораниться самому.

Ах, ну почему я не эльф! Тот просто заговорил бы с птицей на своем языке, протянул руку, и та сама опустилась бы на ладонь, благодарно воркуя в ответ. Действовало безотказно ─ будь то скромная голубка или свирепый ястреб-тетеревятник. К сожалению, во мне нет ни капли эльфийской крови, и врожденным умением договариваться с природой не обладаю.

Потому что человеку свойственно идти путем насилия ─ над собой, другими людьми и окружающим миром. И речь не только о банальном физическом насилии. Собственно, за это нас так и невзлюбили эльфы. Вся человеческая магия ─ насильственное изменение законов материального мира. Была бы энергия. Ее можно черпать из личного источника ─ ауры. Но этот вариант подходит для мелких бытовых задач: подогреть, охладить или перенести объект на небольшое расстояние. Аура есть у каждого человека, она тесно связана с физической оболочкой, быстро истощается и так же быстро восстанавливается, если не нарушена ее структура.

Работать с ней можно, но не нужно. Любая болезнь отразится на ауре. Любая прореха в ауре повлияет на здоровье. Отсюда появилось расхожее мнение, будто проклятье всегда возвращается тому, кто его наложил. Конечно, это не так. Не существует никакой высшей справедливости и возвращения зла. Обычный человек, охваченный приступом ярости, действительно может проклясть кого-то. Достаточно искренне высказать пожелание вслух и вложить в слова силу. Но сплошь и рядом случается так, что в эмоциональном порыве, не обладая умением оперировать энергиями, человек зачерпывает силу слишком интенсивно, вырывая «с мясом» целые клоки ауральной оболочки. Такое, в свою очередь, не может пройти бесследно для организма.

Проблема в том, что любой мало-мальски обученный маг снимет порчу с пострадавшего от проклятия за пять минут. Она выглядит как липкая черная вуаль и снимается одним жестом деконцентрации. А вот лечить травмированную ауру возьмется далеко не каждый целитель, и потратить придется целое состояние.

Впрочем, человеческим магам истощение ауры не грозит, ведь для них по праву рождения открыт доступ к силам, существующим вне материального мира ─ к эфиру, сотканному из многоцветных нитей потоков силы. Все это колдуны делают с помощью еще одной оболочки, которая становится своеобразным проводником между эфиром и реальностью. Но одного врожденного таланта недостаточно ─ маг долго и упорно учится управлять своенравной энергией.

Запасы же обычного человека ничтожно малы, а возможности ограничены. В то время как управлению этими запасами нужно учиться годами, посвящая недели непрерывным медитациям. Существуют достоверные случаи, когда обычные люди развивали ауру настолько, что начинали творить настоящие чудеса: исцелять безнадежно больных, останавливать нашествие саранчи и превращать воду в вино. Но это были уникальные, единичные персонажи ─ монахи и отшельники, которые прошли долгий путь духовного развития, наполненный самоистязанием и ограничениями.

Выходит, что теоретически любая домохозяйка может подогреть обед для семьи одним движением руки. А на практике проще и безопаснее будет разогреть еду в печи.

Ученые определяют особую оболочку магов как эфирное тело. Оно есть и у обычных людей, но развито слабо и плохо проявляется в реальности. В религиях мира ее принято называть душой. При волшбе маг соприкасается своим эфирным телом с потусторонними силами, под воздействием воли трансформируя энергию необходимым образом. И чем больше колдуешь, тем сложнее становится структура эфирного тела. Оно видоизменяется: растет и крепнет, усложняет свою структуру для скорейшего создания сложных плетений. Поэтому Инквизиция считала, что «душа магов грязна и проедена грехами, словно благородный кедр древоточцами». Там, где цвел пышный сад эфирных ветвей, инквизиторы близоруко видели зияющие провалы в полотне души.

Я по заветам древних инквизиторов решила своей душой не рисковать (смешно, было бы чем рисковать), и обратилась к ауре, аккуратно подтягивая запасы жизненной энергии. Будь у меня больше силы, я бы навязала узурпацию воли и превратила пустельгу в покорного полузомби. Но энергии у меня накопилась плошка и еще немножко, а ведь нужно было еще как-то срастить рану и восстановить птице кровопотерю.

Раньше я видела, как эльфы творят свои заклинания и честно пыталась разобраться в механизме их «переговоров» с природой. Сами по себе слова на эльфийском ничего сделать не могли. Даже в устах самого сильного человеческого мага они оказались бы лишь звуками голоса. Секрет заключался в том, как эльфы заставляли окружающий мир себя услышать. По всему выходило, что остроухие как-то настраивались на особую волну.

Наконец, приняв решение, я протянула руку и постаралась войти с птицей в резонанс. Здесь фокус состоял в том, чтобы не впасть в панику, охватившую пернатого, и лишь настроиться на нужную волну ─ она сама донесет и усилит заклинание. Я чувствовала ее боль и страх, но старалась отгородить эту часть от остального разума. Ее куцее птичье сознание билось в такт трепещущему сердцу. Нужно было лишь уловить момент… Сделав два глубоких вдоха и один выдох, на втором выдохе я произнесла первую часть двухкомпонентного заклинания подчинения. Влила самую малость энергии, но этого хватило, чтобы пустельга прекратила биться о стены теплицы и осела на полу. Дальше пошло легче ─ заклинание висело на кончиках левой руки и по капле тянуло из меня силы. Несколько шагов я сделала, стараясь не выпасть из резонанса, плавно присела и правой, свободной рукой уверенно подняла спокойную птаху с пола.

Без второго компонента заклинание подчинения быстро развеялось, всего на четверть истощив мой скудный запас сил. Для того, чтобы осмотреть пустельгу, мне пришлось выйти на улицу. Крыло действительно было повреждено, но рана еще не оставила отпечатки на его астральном теле и лечение пошло быстро. Я прочитала нужный наговор, и окровавленные края поврежденных тканей начали срастаться обратно. Последние капли силы я потратила на восстановление кровопотери. Пустельга почувствовала прилив энергии и грозно заклокотала. Испугавшись, что в благодарность, она расклюет мне пальцы изогнутым клювом, я выпустила бедняжку из рук. К счастью, птица смогла взлететь самостоятельно, и даже допорхнула до крыши дома. Уже оттуда она разразилась клекотом, который вряд ли можно было считать словами благодарности.

─ Можно было и спасибо сказать, ─ пробурчала я, посасывая большой палец на левой руке. Во время лечения птица таки укусила меня за подушечку, оставив слабо кровоточащую полоску. В голове неприятно шумело от резкой потери энергии ─ так бывает, если не поесть пару дней.

─ Она испугана и все еще не понимает, что произошло, ─ прозвучал приятный девичий голос позади меня.

Только ценой огромных волевых усилий я не вздрогнула от присутствия постороннего прямо у себя за спиной. Мне даже удалось сохранить видимое спокойствие и не развернуться очень уж резко к незваной гостье, которой оказалась молоденькая полуэльфка в просторном, кажется, мужском плаще. Плащ был из добротной ткани, пошит по последней моде и вероятно тянул на мой полугодовой заработок. Все выглядело так, будто вещь была ворованной, но я не жандармерия, чтобы следить за пропажей чужих ценностей. Да и вряд ли у предыдущего владельца этот плащ был последним ─ такие люди обычно имеют комнату в имении, набитую роскошными тряпками до отвала.

─ Да и к тому же, это ведь птица, какая у них может быть благодарность? ─ Девушка немного устало улыбнулась и с какой-то детской непосредственностью продолжила:

─ Вы ведь Рия? Местная знахарка, верно? Меня зовут Йена. Простите, я не хотела вас напугать, все время забываю, что люди не слышат наши шаги. Мне сказали, что днем вы оставляете ворота открытыми для пациентов и можно заходить ─ если вы дома, то примете меня.

Полуэльфы действительно ходили почти так же бесшумно, как чистокровные Дети Леса, особенно если им повезло с наследственностью. А Йена взяла от эльфийского родителя очень много ─ узкий подбородок, большие миндалевидные глаза, маленький вздернутый носик и немного приподнятую верхнюю губу, что делало ее лицо по-детски очаровательным. Она была высокой и худощавой, но в ней не чувствовалось той нескладности, которая обычно видится у людей такой конституции. Все было гармонично и в то же время не по-человечески. Единственное, что выдавало в ней полукровку ─ длинные волосы цвета гречишного меда, которого не бывает у эльфов, и веснушки, рассыпавшиеся по фарфорово-белой коже. Но это ничуть ее не портило. Йена была волшебно красивой. И вынашивала дитя под сердцем. Из-за звона в голове, не сразу удалось понять, что я чувствую два сердцебиения, вместо одного.

─ Все в порядке, вы попали куда надо. Что-то с ребенком? Его сердце бьется ровно, я не вижу отклонений.

Взгляд девушки показался мне странным.

─ Нет… Не могли бы мы пройти в дом? На улице прохладно.

─ Конечно.

Мы прошли в дом, жестом пригласила ее в смотровую и попросила подождать, пока подготовлюсь к приему. Тщательно отмывая руки едким мылом (гигиена прежде всего), я обдумывала неожиданный визит. Девушка в чужом плаще не только выглядела, но и вела себя очень странно. Даже ребенку станет понятно, что она не из-за холода не захотела говорить со мной на улице. Значит, ее просьба будет не для посторонних ушей.

С другой стороны, я действительно оказывала услуги эльфам и полукровкам, что было скорее исключением среди знахарей Эссена. Во-первых, среди тех, кто ведет медицинскую практику, бытовало мнение, что чуть ли не каждый второй эльф ─ чудесный знахарь и в общинах они смогут помочь друг другу. Что было неправдой. В Эссене жило много эльфов, которых депортировали из западных поселений в самом начале Последней войны. Они давно ассимилировались среди людей и не собирались поддерживать мятежных собратьев, спустившихся в долины с Белых гор.

Но линия первых столкновений была слишком близко от их городов, люди не могли позволить оказаться в тылу потенциальным союзникам врага, опасаясь партизанской войны. Все дружественные эльфы были принудительно переселены с плодородных юго-западных земель в суровые и холодные северо-восточные провинции, где основным занятием населения была охота, собирательство и работа в каменноугольных и рудных шахтах. Эльфы побогаче смогли укрыться в других местах или переехать в более благополучные провинции сразу после окончания войны. В Эссене же остались бедняки и неудачники, у которых война отобрала последнее. Это были простые селяне, которым предложили переквалифицироваться из крестьян в горнорабочих или сдохнуть с голоду. Никаких эльфийских целителей-чудотворцев в общинах к тому моменту не осталось.

Во-вторых, эльфов ожидаемо недолюбливали. Император издал указ о борьбе с ксенофобией, вменил чиновникам всех рангов объяснять населению, что депортированные эльфы ─ полноправные граждане империи и никогда не были нашими врагами. Но не только эльфы потеряли многое на этой войне и люди не хотели принимать чужаков в свое общество. Лекари и знахари, в свою очередь, дорожили репутацией и не хотели запятнать ее помощью остроухим.

Я же по многим причинам о своей репутации не пеклась, ставила умеренный ценник на услуги, в помощи никому не отказывала и даже работала в долг. В общинах это знали и вполне могли направить Йену ко мне.

По моим ощущениям, девушка была здорова, а плод развивался вполне нормально для своих тридцати недель, и через пару месяцев на свет должен был появиться крепкий малыш. Почему она не стала говорить со мной на улице ─ тоже непонятно. Обычно человек, которого что-то беспокоит, начинает жаловаться знахарю сразу, чтобы понять, могут ли ему помочь. Зачем ей такая секретность?

С этими мыслями я вошла в смотровую. Изначально это была одна из захламленных комнат первого этажа, из которой я выкинула почти всю мебель, оставив только красивый комод со стеклянными дверцами и большой письменный стол. Добавила удобную кушетку, чтобы больного при необходимости можно было положить, и расставила много светильников ─ магических и свечных, если будут ночные посетители.

Йена нервно меряла шагами комнату, перебирая длинными пальцами полу чужого плаща.

─ Вообще-то вы правы, Рия. С ребенком действительно проблемы.

Я непонимающе нахмурилась, через силу сконцентрировалась на витальных потоках плода, но не обнаружила ни одной патологии.

─ Его не должно было быть, поэтому я прошу вас помочь мне от него избавиться.

Звон в голове прекратился, вместо этого где-то в районе диафрагмы перекатился свинцовый шар, к горлу подступила тошнота. Лечение глупой птицы истощило меня сильнее, чем я рассчитывала.

─ Исключено, ─ отрезала я.

─ Но… ─ девушку сбила с толку моя категоричность, а мне было не до экивоков. ─ Мне сказали, что вы помогаете эльфам, и даже в долг.

─ Вам не соврали. Я не отказываю вам в помощи, я отказываюсь производить прерывание беременности на столь поздних сроках без патологий плода. Что у вас вообще случилось? Почему только сейчас пришло понимание, что беременность нежелательная?

─ Поменялись обстоятельства. Отец ребенка… Неважно. Просто обстоятельства поменялись. Так будет правильно. ─ Взгляд Йены из растерянного стал печальным и суровым. Было видно, что это решение далось ей нелегко.

─ Отец ребенка человек? Он знает, что вы здесь?

─ Да, человек. Я говорила с его родными, мне … ─ голос девушки дрогнул, в нем появились слезы. ─ Все доходчиво объяснили. Что теперь я в этой семье не нужна.

Я заставила полуэльфку присесть, принесла воды и велела сделать несколько глотков. Истерика ей была ни к чему.

Девушка нервно порылась за пазухой и вытащила бархатный мешочек, неловко развязала тесемки и высыпала на ладонь горстку драгоценностей. В солнечных лучах они вспыхнули россыпью бриллиантов, окружающих крупные аквамарины удивительной чистоты. Должно быть их небесный перелив чудесно оттенял серо-голубые глаза Йены.

─ Вот, я готова заплатить. Это парюра, очень дорогая, драгоценная. Здесь серьги и колье. Не думайте, я их не украла. Это… Подарок на свадьбу. Но теперь это не важно. ─ Она требовательно протянула украшения мне. Но я шарахнулась от них, как от огня.

─ Йена, вы с ума сошли! Это фамильные драгоценности, ауры всей династии впаяны в камни на молекулярном уровне. Не считая полудюжины самых замысловатых заклинаний-меток, по которым их найдут даже на краю света в случае кражи.

Девушка побледнела и с ужасом посмотрела на украшения. Кажется, только сейчас она поняла, что, во-первых, ее могут найти в любой момент. И во-вторых, она не сможет продать их безопасно, по мало-мальски выгодной цене ─ ни один приличный ювелир не примет парюру, не желая быть уличенным в скупке краденного.

─ Послушайте, просто поймите меня ─ мне не к кому больше обратиться. И другого выхода нет. Не все ли вам равно, что думают по этому поводу другие люди. ─ Девушка в отчаянии заломила руки. ─ Я мать этого ребенка, это мое здоровье и мое желание!

─ Несомненно это так, если речь идет о малых сроках беременности. Начиная с седьмого месяца, отец имеет право принимать решение о судьбе ребенка, наравне с матерью и лекарем (да, я тоже имею право голоса). Без него я вас даже слушать не обязана.

Гостья не нашлась, что сказать, и просто прикусывала красивые губы.

─ Йена, поймите меня правильно. Рожать ребенка или нет ─ ваше решение, я не собираюсь читать вам мораль, в жизни случается всякое…

─ Закон ─ это всего лишь буквы, написанные жадными и жестокими людьми для своей выгоды!

В устах молодой девушки эти слова прозвучали чуждо, словно она цитировала кого-то постороннего. Я усмехнулась:

─ А каторга ─ это всего лишь место, где люди гниют заживо.

После войны вопрос демографии стоял особенно остро, поэтому для знахарей и целителей ввели дополнительные запреты, нарушение которых каралось весьма сурово.

─ Я, уж извините, не вижу причин так рисковать ради вашего мнимого благополучия. Но даже если отбросить правовой аспект, сейчас я не смогу произвести операцию без риска для вас. Травами я могу вызвать замирание плода и схватки. Хоть это и противозаконно, предположим, я не боюсь получить десять лет каторжных работ. Но предусмотреть все осложнения для вас ─ не в моих силах. Будь я магом-целителем, я бы при необходимости закрыла кровотечение, убрала боль и сделала все, чтобы вы не пострадали. Но я не маг. В итоге вы с большой вероятностью погибнете, а я останусь с двумя трупами на руках.

─ Зачем вы врете!? Я видела, как вы исцелили ту птицу! Крыло было разорвано в клочья, я чувствовала ее боль. А вы только прикоснулись к ней, и птица была здорова. Это было… это было волшебство!

Я позволила себе досадливо поморщиться. Проклятые эльфы обладали обостренными чувствами, даже не-маги умели видеть ауру и хорошо понимали животных. Выходит, Йене, как полукровке, тоже достались кое-какие умения, что было крайне некстати. Лицензии на магию у меня не было. Свои магические экзерсисы я старалась не афишировать, оперируя микроскопическими объемами энергии, чтобы не потревожить сторожевые амулеты.

─ Это была птица, маленькое, неразумное создание. И на нее я потратила весь свой малый запас энергии. Теперь придется два дня лежать в постели с больной головой и пить куриный бульон, иначе мой организм меня не простит и крепко заболеет. Иронично ─ ради одной птицы мне придется пустить на бульон другую. В вашем случае необходим полноценный маг-целитель. Я не он.

Йена опасно сузила глаза. На свету они были серо-голубыми, но в доме наполнились тьмой и стали сизыми, как летние грозовые облака.

─ У вас нет лицензии на волшбу, ─ догадалась она. ─ Если я пожалуюсь в экспертный корпус, и они найдут у вас следы магии… Но вы можете помочь мне, тогда я забуду о том, что видела.

Признаться, мне это надоело. Резко поднявшись с кушетки, я приглашающе открыла дверь смотровой. Самочувствие стремительно ухудшалось, к навязчивой тошноте добавилась головная боль, спина взмокла, если в ближайшие полчаса я не выпью отвар нужных трав, потеряю сознание. Вместо этого я выслушиваю неумные угрозы от какой-то девчонки.

─ Не смею больше вас задерживать. Если вам будет угодно ─ жалуйтесь. Только сейчас оставьте меня в покое. И вот вам житейский совет, раз уж мои медицинские компетенции вас не устраивают. Прежде чем убивать своего сына, хотя бы поговорите с его отцом. Это будет по-человечески, если вашей эльфийской природе не претят такие слова.

Йена встала, поплотнее запахнула полы нелепого плаща, губы у девушки мелко дрожали, но она гордо давила в себе слезы.

─ А мне говорили, что вам чужда ксенофобия. Как вы можете быть такой… такой равнодушной!

─ Йена, я пытаюсь вам помочь, поверьте. Хотите, можете остаться у меня, если боитесь родственников. Завтра назначите встречу с отцом ребенка, чтобы вы поговорили и все взвесили.

─ Все уже решено, травница, ─ голос девушки треснул, я ожидала, что прольются слезы, но в колодце ее души была лишь пустота. ─ Вы были последней надеждой, но ничем мне не помогли.

Я молча сопроводила ее до ворот, и только тогда ответила:

─ Те времена, когда я боялась разочаровать других людей, давно прошли.

─ Того, что я сообщу о вас в экспертный корпус, вы тоже не боитесь?

─ Единственное, о чем я переживаю ─ что вы найдете-таки коновала, который согласится за малую плату сделать все, что вы пожелаете, и в конце концов вас угробит. С корпусом я как-нибудь разберусь, а превращать мертвых в живых не умеет даже самый лучший целитель.

«Даже я», ─ подумалось мне, но вслух я этого, конечно, не сказала.