Некромант, монахиня и кот

Слащавую физиономию Игоря разрезала отвратительная улыбка. Димитрий равнодушно смерил его взглядом, повернулся к императору и, преклонив колено, торжественно произнёс:

— Служу Железному Фениксу.

Император небрежным жестом отпустил его, и Димитрий, неестественно выпрямив спину, покинул комнату для военных собраний. Он мог взбунтоваться, устроить скандал и высказать всё, что думает о паршивом недоноске, но в сердце воцарилась ледяная апатия. Игорь, этот мерзкий змеёныш, устроил жестокую ловушку — он спланировал роковое задание, на котором погибли все королевские личи Димитрия. Его единственные близкие… существа. Лет двенадцать назад они обрели разум — он любил с ними поговорить о смысле жизни и сыграть в покер под бокал вина.

Много лет рядом с ним не было ни друзей, ни возлюбленных. Когда твоя жизнь растягивается на столетия, однажды ты просыпаешься и понимаешь, что всё, хватит, — хватит бессмысленных попыток в отношения, потому что люди имеют обыкновение умирать. Похоронив третью жену и пятого лучшего друга, Димитрий отдал всего себя служению Железному Фениксу, величайшему императору на всей земле.

Его жизнь превратилась в бесконечную войну — без праздников и выходных он уничтожал врагов императора и поднимал сотни тысяч зомби, когда к границам империи подступали вражеские армии. Всё было хорошо. Пока не появился напыщенный индюк Игорь — огненный маг четвёртой степени. Он быстро пробрался по головам на самую вершину и, выбившись в личные советники императора, начал нашёптывать тому на ухо гадости о Димитрии. День за днём он очернял его, выставляя слабаком и болваном, а позавчера отправил королевских личей на верную смерть — вторую и окончательную.

Где-то глубоко под апатией кипела дикая ярость, но Димитрий подавил её и отправился собирать вещи — ему предложили уйти в бессрочный отпуск. Было страшно думать, куда поехать и чем занять внезапно освободившееся время — кроме войны, он ничего не умел, и все в империи об этом знали. Его боялись, уважали и не горели желанием привечать. Его место здесь, во дворце… просто потому, что в любом другом он превратится в изгоя.

Перед путешествием Димитрий решил напоследок посидеть на балконе, где любил отдыхать после тяжёлого дня, — оттуда открывался великолепный вид на Дьявольские Рога. Две высокие остроконечные горы упирались вершинами в небо. Каждый вечер солнце проходило точно между ними и с яркой зелёной вспышкой исчезало за горизонтом. Умиротворяющее зрелище. Заварив чай, он расставил на столике девять приборов — один для себя, а восемь для личей — и уселся в кресло-качалку.

Очнулся, когда в небе загорелись звёзды. Чай так и остался нетронутым. Димитрий всё убрал, закинул походную сумку на плечо и отправился в путь. Он знал, что вернётся, — от бабки ему достался слабенький пророческий дар. Игорь не продержится долго у трона — скоро он ошибётся и император пошлёт гонцов за Димитрием. Оставалось лишь подождать.

Димитрий отправился на восток — в дальние деревеньки, рассыпанные за холмами Гоблинов, новости доходили очень и очень долго, а иногда не доходили вовсе. Был небольшой шанс, что там его не узнают и примут за обычного путешественника. Путь его продлился пять дней, и к ночи перед шестым Димитрий ступил на дорогу, ведущую к селению под названием Южная Лилия, как говорил указатель. И как только он это сделал, начался ливень.

Прикрывая глаза ладонью, чтобы их не заливало водой, он побежал по главной улице деревушки, высматривая хоть что-то отдалённо напоминающее гостиницу. Среди маленьких аккуратных домиков с соломенной крышей выделялось большое белое одноэтажное здание с декоративными башенками. К нему Димитрий и направился — взлетел по крыльцу, постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, ввалился внутрь. В нос ударил терпкий цветочный аромат — все окна были заставлены букетами, а на стенах висели венки. Пять рядов узких лавочек стояли перед грубо сколоченной трибуной. За ней возвышалась статуя прекрасной женщины.

Чёрт.

Обитель Цветочной Девы.

— Не ожидала столь поздних посетителей, — из неприметной дверцы в дальнем левом углу вышла девушка с каштановыми волосами. Её лицо было неуловимо знакомым. Она улыбалась и совсем не походила на одну из зажатых монашек, вечно вещающих о грехе и долге. Подол её длинного белого платья шлейфом тянулся за ней. — Но всегда рада приветствовать новых прихожан моей церкви.

— Боюсь, я чужд всем учениям, которые строятся на пустой вере, — ответил Димитрий, неловко переминаясь с ноги на ногу в луже воды, которая с него натекла. — Просто искал гостиницу.

— И вы попали, куда следует. Новые люди в этих землях большая редкость, а жители Лилии с опаской относятся к чужестранцам. Единственный гостиничный номер, который вы можете здесь снять, это хозяйственная пристройка на заднем дворе церкви, — в её глазах плясали, размахивая вилами, крошечные чёртики. — Кстати, меня зовут Катериной.

— Димитрий. Ну, если другого выхода нет, ведите меня в ваш чулан. Спать в обнимку с мотыгами и вилами мне ещё не доводилось.

— Следуйте за мной, — она указала на дверь, из которой только что вышла, и пошла вперёд. Провела его через светлое помещение, заставленное необрезанными цветами, беспорядочно стоящими в вазах, гостиную, коридор, кухню и, наконец, открыла дверь на задний двор. Пристройка стояла на противоположной стороне огорода. — Вы к нам надолго?

— На несколько месяцев. Хотелось бы отдохнуть от столичного шума, — в сарае оказалось неожиданно уютно — небольшой стол, стул, узкая кровать с мягким матрасом. — И сколько это удовольствие будет мне стоить?

— Мне нужно перетащить шкаф. Поможете?

— И всё?

— Шкаф очень большой. Просто огромный.

— Договорились, — рассмеялся Димитрий. — Посильная помощь за спальное место? Интересная у вас гостиница.

— Сразу видно городского жителя. В деревнях всегда так, — Катерина, показав на тумбочку, направилась к двери. — Там постельное бельё. Спокойной ночи.

Он огладил взглядом её изящную спину и крутой изгиб бедра и тоскливо вздохнул — надо же, какая красивая женщина, а пошла в весты Цветочной Девы. Застелив кровать, Димитрий лёг спать, и всю ночь ему снились каштановые волосы и очертания соблазнительного девичьего тела. Разбудило его чувство, будто кто-то на него пристально пялится. А ещё было трудно дышать. Димитрий открыл глаза, приготовившись защищаться, и увидел здоровенного белого кошака с жёлтыми глазищами, который сидел у него на груди.

— Доброе утро, — прохрипел Димитрий, столкнул кота, повернул голову вбок и чуть не завизжал, как испуганный ребёнок: на подушке лежала жирная крыса с прокусанной шеей. — Ах ты ж!..

Кот не впечатлился его криками и преспокойно умывался, вытянувшись на простынях. С его лап сыпалась засохшая грязь. Димитрий махнул на него рукой, оделся, взял крысу за хвост и вышвырнул её в окно. Отличное огородное удобрение. Помыв руки в садовой бочке, он пошёл в церковь.

— Веста, — окликнул он Катерину, которая склонилась над алтарём и что-то писала, — твой кот хочет меня убить.

— Тюльпан? — удивилась она. — Не придумывай ерунду. Он добрейшей души кот.

— Который притащил крысу и положил мне её под нос.

— Это подарок. Он любит охотиться и приносит добычу людям, если они ему нравятся.

— А по-моему, он пытается заразить меня бубонной чумой, — проворчал Димитрий. — Ладно, где там твой шкаф?

Он и сам не заметил, как провёл целый день в церкви — помогая Катерине и разговаривая с ней ни о чём и обо всём сразу. Вечером она пригласила его поужинать вместе, и он не отказался. Через несколько часов, вернувшись в свой сарайчик, Димитрий смотрел в потолок и улыбался наиглупейшим образом. Хорошо, хорошо… Он знал, что увиваться за вестой Цветочной Девы — самое бесполезное, что он вообще может сделать. Но и перестать думать о Катерине не мог.

Димитрий ворочался долго — луна была высоко в небе, а он всё не мог заснуть и уже собирался побродить по деревне, как дверь тихонько скрипнула. Катерина проскользнула внутрь, повела плечами, скидывая белоснежное платье, и, приблизившись к кровати, положила ладонь ему на грудь — туда, где быстро-быстро билось сердце. Димитрий мягко потянул её на себя, и она, оседлав его, склонилась и поцеловала. Где-то совсем рядом настойчиво заорал кот.

— МЯУ!

Вздрогнув, Димитрий проснулся и выругался. Тюльпан сидел на окне и громко мяучил. На подушке лежала истекающая кровью ящерица.

День пролетел незаметно. Как и следующие три недели. Димитрий не горел желанием знакомиться с деревенскими, а те избегали его. Почти всё время он проводил в церкви или на берегу речушки неподалёку — никогда бы не подумал, что ему понравится рыбалка, а вот как всё повернулось. Понравилась. Катерина продолжала сниться ему по ночам, а Тюльпан — притаскивать мёртвых мышей, ящериц и птиц. Каждый день проходил одинаково, едва ли не по расписанию. Димитрий наслаждался спокойствием и гадал, где же мог видеть Катерину раньше.

Как-то вечером, укладываясь спать, он услышал пьяные вопли — у дверей в церковь, каким-то чудом сохраняя вертикальное положение, стоял местный портной, Виктор. Его беременная жена, Марта, попросила у Катерины переночевать — её муженёк, напившись, сильно буянил и бил её смертным боем. Димитрий поспешил к церкви — он ненавидел тех, кто лез с кулаками на людей заведомо слабее себя. Трусы и недоноски.

Но первой успела Катерина — вышла на крыльцо, схватила Виктора за грудки и вздёрнула над землёй. Она что-то кричала, а в чистом и ясном только что небе стремительно собирались чёрные тучи и закручивались в смерчи. Поднялся сильный ветер. Десятки молний расчертили небосвод. Прогремел оглушительный гром. Виктор, упав на колени, отполз в сторону, а Катерина, хлопнув дверью, зашла в церковь. Буря мгновенно улеглась. Димитрий неверяще покачал головой — он вспомнил, где видел Катерину. Безжалостная ураганная ведьма — долгие годы она служила императору и выполняла самые жестокие его приказы. Её называли живодёркой с молниями. Её ненавидели.

Что же, не только Димитрий пришёл в Южные Лилии с надеждой, что его не узнают.

Весь предыдущий месяц его раздирали противоречивые эмоции и похоть. Он чувствовал себя недостойным и… отвратительным. Это было грехом — истекать слюной на весту, служительницу Цветочной Девы, которых в народе считали чуть ли не святыми. Но сейчас Димитрий внезапно осознал, что они с Катериной очень похожи. Слуги императора. Убийцы. Со столетиями жестоких сражений за спиной. Он честно пытался скрыть свои мысли, но всё равно выдал себя — Катерина заметила его странное поведение и прямо спросила:

— Что случилось?

— Я… — Димитрий запнулся. — Мы встречались с тобой. В Ворсково. Ты разрушила крепость до основания.

Она на секунду закаменела, но потом расслабилась с непонятным смирением и опустилась на стул — они сортировали цветы в хозяйственном помещении.

— Прошлое меня догнало.

— Я ничего не собираюсь делать. И говорить тебе ничего не хотел.

— Конечно. Ведь ты понимаешь, почему я скрылась в занюханной деревеньке на краю света, — без вопроса произнесла Катерина, пристально на него взглянув, и разгладила платье на коленях. — Моя история неинтересна. В ней нет внезапных озарений или чуда. Однажды я поклялась, что больше никого не убью и посвящу остаток жизни благим делам. Что буду помогать обычным людям. Лечить их. Молиться Цветочной Деве за их здоровье.

— Звучит странно, — пожал плечами Димитрий. — Для меня, я имею в виду. Представить не могу, что должно случиться, чтобы я покинул императорскую службу. Честно говоря, меня сослали. Но со дня на день я жду огненное послание. Мой противник — идиот и долго на тёплом местечке не продержится.

— У каждого свой путь. Иногда он меняется. А иногда — остаётся прямым и ни на шаг не отклоняется в сторону.

— Если не секрет, сколько тебе лет?

— После третьего столетия я перестала считать.

После этого разговора Димитрий потерял сон. Он чувствовал, что сходит с ума, — каждую секунду представлял, как бы всё повернулось, познакомься они с Катериной до того, как она принесла клятвы Цветочной Деве. Это было наваждением. Нет-нет, но Димитрий перехватывал на себе её задумчивый взгляд и гадал — почудилось ли ему в её глазах отражение его чувств? Испытывает ли она к нему такую же необъяснимую, неуместную и больную тягу? Измученный, он решил рискнуть и выяснить правду.

С вечера Катерина предупредила его, что следующие пять дней проведёт в уединении, — так предписывал какой-то из священных постов. Димитрию показалось, что это — отличная возможность поговорить тет-а-тет. Никто не ворвётся беспардонно в церковь, не потребует у Катерины немедленно его вылечить или прочитать молитву за упокой умершего родственника…

Димитрий, как воришка, пробрался в церковь через задний двор и неслышно зашёл на кухню. На столе, вытянувшись, лежал Тюльпан и нервно дёргал хвостом. Дьявольское отродье. Как всегда, вынашивает коварные планы, продумывает очередную проказу. Белая пушистая шерсть, большие мягкие лапки и открытое доверчиво пузико — совершенно невинный вид, но больше с Димитрием такое не прокатит! Он обогнул его по дуге, прошёл коридор и гостиную и переступил через порог служебного помещения. Катерина перебирала цветы и разговаривала через открытую дверь с кем-то из деревенских — судя по голосу, с Мартой.

— Веста, прошу вас, благословите меня, — умоляла Марта. — Я так боюсь родов. Вы не представляете… Ваше прикосновение уймёт моё беспокойство. Пожалуйста!

— Вы же знаете, до следующего новолуния я соблюдаю пост и не могу показываться на глаза другим людям, — твёрдо ответила Катерина. — Ваши роды пройдут хорошо, вы попусту истязаете себя бессмысленной тревогой. Заваривайте травы, которые я вам дала, и пейте каждое утро.

— После того, как вы поговорили с моим мужем, он так обо мне заботится! И постоянно повторяет, что я зря волнуюсь, но внутри… Понимаете, внутри как будто всё сжалось и…

Ещё оставалась возможность, чтобы незаметно уйти и не нарушить священный ритуал, который ежегодно выполняли все последовательницы Цветочной Девы, но разум Димитрия помутился. Пусть его назовут еретиком, пусть выгонят из деревни с позором…Наплевать. Под оглушительный звон в ушах он шагнул вперёд и прижался к Катерине со спины, зарылся носом в её волосы. Она на секунду замерла, а потом продолжила раскладывать цветы и разговаривать с Мартой. Вскользь погладила его руки на своей талии.

Закончив букет, Катерина развернулась в его объятиях и посмотрела ему в глаза и не отвела взгляда, когда Димитрий медленно, давая возможность оттолкнуть и ответить отказом, опустился на колени и поднял подол её длинного платья. Зрачки её расширились, а грудь тяжело вздымалась. Димитрий видел — когда его пальцы пробежали по внутренней стороне её бёдер, Катерина поняла, что он собирается сделать, но не помешала. Димитрий нырнул ей под юбку. Где-то там, далеко, о чём-то говорила Марта, но он не мог разобрать ни слова, сосредоточившись на том, как дрожит Катерина в его руках и под его языком.

— До завтра, веста, — донеслось до Димитрия, как из-под толщи воды, раздался звук шагов, скрипнули половицы, и хлопнула дверь. Катерина сдавленно застонала. Димитрий напоследок оставил тёмный засос на её животе, свою личную метку, и вылез наружу. Оправил её юбку и, оставшись сидеть на полу, задрал голову, ожидая приговора.

— Уйди, — попросила раскрасневшаяся Катерина. — Мне нужно подумать.

К вечеру Димитрий не мог найти себе места — внезапно проснулась совесть и назойливо зудела над ухом, красочно описывая, какой он тупица, наглец, хам и почти святотатец. Он не знал, чего боялся больше — ярости Катерины и мести или её равнодушия. Она могла призвать воздушную стихию и стереть его в порошок. Но почему-то сильнее пугало, что она пройдёт мимо и посмотрит на него, как на незнакомца.

Около полночи кто-то постучал в дверь. Димитрий открыл её так резко, что она грохнула о стену. Под звон оконных стёкол в комнату вошла Катерина. Она села на его кровать и сложила руки на коленях. Он примостился рядом. Его раздирало от желания прикоснуться к ней, и, чтобы не поддаться соблазну, он сжал кулаки. Ногти впились в ладони.

— Я люблю тебя, — сказала Катерина. — Мне это не нравится, но я не привыкла себе врать. Так что вот… Я тебя люблю и не хочу разрывать нашу связь, хоть церковь её и не одобряет. Весь день я думала, как поступить. Решение далось мне нелегко, — она заглянула ему в глаза, страдальчески сведя брови у переносицы. — Я предлагаю тебе остаться. Насовсем. Оставайся здесь, со мной, позабудь о войне и живых мертвецах.

— Я останусь… — Димитрий нежно её поцеловал. — Но служение императору — мой долг. Я не смогу отказаться, когда он меня призовёт. Но я вернусь. Как и любой другой солдат, который уходит на войну и возвращается.

— Грядёт что-то страшное. Не ври, мы оба это чувствуем. Это везде — в воде, земле и воздухе. К такому не подготовиться… И если ты уйдёшь, мы больше никогда не увидимся. Я не угрожаю и не шантажирую, а говорю правду. Так всё и произойдёт.

— Ты сегодня убеждала Марту, что она зря волнуется, а сама напридумывала страстей.

— Мне не переубедить тебя?

— Нет. Мы принесли клятвы. Только твоя была о мире, а моя — о войне.

— Ну что же, — прошептала Катерина ему в губы. — В таком случае у нас в запасе хотя бы одна ночь.

Димитрий не успел спросить, что она имела в виду, — поцелуи всегда здорово сбивали его с мысли. А через пять минут он бы и не вспомнил, что в её словах вызвало беспокойство. Ночь была жаркой и тихой. Они заснули к утру, переплетясь руками и ногами, но проснулись с первыми петухами. Димитрия разбудила необъяснимая тревога. Он лежал, вычерчивая пальцами на обнажённой спине Катерины узоры, и пытался понять, откуда придёт беда. Катерина, словно прочитав его мысли, выпуталась из его объятий и простыней и начала одеваться.

— Сегодня.

— Что сегодня?

— Увидишь.

Не попрощавшись, она покинула его скромное жилище. Приподнявшись на локтях, он выглянул в окошко и проводил её взглядом до самой церкви.

Огненное письмо пришло через час. Железный Феникс сообщал, что империя нуждается в своём лучшем и сильнейшем некроманте. Наступали тёмные времена. Заговорщики по всей стране поднимают бунты, и вот-вот поднимется революция. Димитрий собрал свои вещи, пытаясь понять, что чувствует. Он ожидал, что будет радоваться и ликовать — Игорь, этот паршивый пёс, оступился и сдал позиции, и очень скоро он, Димитрий, вернёт себе былые почёт и уважение! Но радости не было, только глухая тоска.

Когда он вышел на улицу, готовый отправляться в путь, Катерина возилась в огороде, а Тюльпан увивался вокруг неё, распушив хвост. Завидев Димитрия, он прищурился, прижался к земле, перебирая лапами, и через секунду прыгнул вперёд — вкогтился в его левую ногу, вымазывая светлые брюки в грязи.

— Бешеный котяра, — Димитрий, наклонившись, погладил его и внезапно понял, что будет по нему скучать. Белое злобное облачко. Когда Тюльпан отпустил его штанину и отправился по своим кошачьим делам, Димитрий выпрямился и признал: — Ты была права.

— Я часто бываю права. В чём именно?

— Император вызвал меня в столицу. Нет, не игнорируй меня! Почему ты не веришь, что я вернусь? Любить, значит, ты меня можешь, а доверять нет?

Катерина вытерла руки о тряпицу и отряхнула рабочее платье. Помолчала.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, думая, будто бы я не буду тебя ждать. Буду. Помни об этом и, пожалуйста, выживи.

Они постояли ещё немного, как идиоты, переступая с ноги на ногу, — огород отлично просматривался со всех сторон, и они не могли даже обняться на прощание.

— А как же твой пост? — невпопад спросил Димитрий.

— Я случайно его нарушила. Вчера. Повторю в следующий лунный месяц, — Катерина ласково улыбнулась: — Поспеши. Я слышала, император не любит ждать.

Димитрий ни разу не обернулся, хоть и очень хотелось.

Катерина не ошиблась — на империю обрушились страшные невзгоды. Восстания вспыхивали тут и там и поглощали всё больше и больше городов — очень скоро империя пылала. Ежедневно гибли десятки тысяч людей — и среди повстанцев, и среди солдат Железного Феникса. Димитрия заслали в авангард, в самое пекло.

Одиннадцать месяцев он убивал бунтовщиков и постоянно ходил по лезвию ножа: один раз ему едва не оторвало руку, а другой — пробило насквозь бедро. Всякий раз выходя на поле боя, он вспоминал обещание, которое дал Катерине, — вернуться. И делал всё возможное, чтобы его исполнить. Он подстраховался — набрал себе учеников, которых между сражениями активно обучал премудростям некроманства. Они заменят его у трона императора.

На излёте двенадцатого месяца Димитрий чувствовал вкус победы — проклятые революционеры затаились, понимая, что проиграли. Конечно, через время они соберутся с силами и предпримут вторую попытку, но… Димитрий считал дни до встречи с Катериной. Представлял, как прямо из дворца закажет карету, запряжённую шестью лошадьми, и помчит в Южную Лилию. Однако попал он туда намного раньше, чем ожидал, — император приказал перекинуть войска на восток, где кучка обезумевших бунтовщиков вырезала целые деревни.

Впервые за год Димитрий не желал ехать в Южную Лилию и видеть её аккуратные домики с соломенными крышами. Впрочем, он их и не увидел — поселение сожгли дотла. Пока его ученики копались в головёшках, ища трупы пригодные для оживления, Димитрий неспешно шёл к почерневшему каменному остову церкви. Он смотрел на себя словно со стороны — как заходит внутрь, как безумным взглядом пробегает по разбитой статуе и перекосившейся трибуне, как пробирается в хозяйственное помещение, где Катерина собирала букеты…

Она лежала там. Комнату почти не тронул огонь, а вот тело Катерины прогорело до костей — она могла бы выжить, но кто-то специально её поджёг. Димитрий осел на пол рядом с ней, обнял за плечи, не обращая внимания, что вымазался в копоти и жире, и закрыл глаза. Эгоистичный голосок глубоко внутри требовал оживить Катерину, но Димитрий не мог так с ней поступить. Бессмысленное существование в виде обгоревшего зомби? Она бы такого не хотела. Поэтому он поднял её и отнёс на сельское кладбище.

Сам выкопал могилу и опустил Катерину в её прожорливую пасть.

Долго смотрел на оскалившийся череп, надеясь увидеть черты возлюбленной.

И проклинал весь мир, засыпая яму землёй.

— Я не умею говорить красивых речей, — прошептал он напоследок. — Я просто пришлю тебе их жалкие душонки.

Перед отъездом он долго ходил по деревне и звал Тюльпана, но тот не откликнулся.

Димитрий нашёл каждого повстанца, который скрывался в холмах Гоблина, и смерть их была мучительной. Слухи о том, что императорский некромант свихнулся, разлетелись по всей стране, но он игнорировал сплетни. Он убивал. Убивал, убивал и убивал. Заливал землю кровью. Не жалел ни детей, ни стариков, ни женщин. И очень скоро революция закончилась. В столице его приветствовали настороженное молчание и кислый запах страха — люди стояли вдоль улиц и провожали его колесницу испуганными взглядами. Император наградил его орденом, особняком и деньгами. Димитрий поблагодарил и заперся в своих лабораториях.

Изо дня в день он возвращался мыслями к Катерине и постоянно обвинял её в эгоистичности — ну почему она не воспользовалась магией? Почему не защитила себя и жителей Южной Лилии? Каждый раз, когда Димитрий задумывался об этом, его поглощало бешенство — он терял себя, впадал в амок и через пару минут обнаруживал, что стоит посреди разгромленной лаборатории и трясётся от злости. Она не имела права его оставлять! Она не имела права… но оставила.

Когда гнев успокаивался и возвращалась способность трезво мыслить, Димитрий признавал, что решительность и непоколебимость Катерины были достойны уважения. Она отказалась от насилия, поклявшись никогда больше не убивать, и выполнила клятву ценой собственной жизни. Жестокое искупление.

Димитрий нашёл утешение и забвение в работе — она не приносила былого удовольствия и приятного, будоражащего кровь азарта, но позволяла не помнить. Не помнить того, что вообще-то он ушёл первым — Катерина просила его отказаться от войны, но у него не хватило смелости отрезать от себя прошлое и начать жизнь с чистого листа. Димитрий покинул её, мечтая, как скоро вернётся… и он вернулся — чтобы подарить последнее объятие обгоревшему трупу.

Его тупые ученики пыжились изо всех сил, фантазируя о том, как станут великими некромантами, и он, забавляясь, наблюдал за их потугами. Ни у кого из них получалось оживить даже крошечную мышку. Через неделю после сожжения Южной Лилии Димитрий, погрузившись в невесёлые мысли, зашёл в лабораторию — она была пустой, ребята работали на выезде. Он направился к полкам, на которых стояли реагенты, и вдруг остановился, как вкопанный, — на операционном столе лежал Тюльпан. Несмотря на вскрытый живот, отвратительный запах тухлятины, опарышей в глазах и подпалённую белую шерсть, не узнать его было невозможно.

Где они его откопали? Димитрий наклонился над столом, с затаённой надеждой, но сразу же с досадой поморщился — слишком поздно. Это людей можно было поднимать из мёртвых в течение месяцев трёх после смерти, а с животными срок сокращался до двух-трёх дней. Издевательство судьбы. Димитрий швырнул первую попавшуюся склянку в стену. Не полегчало. Он потянулся за второй, как…

— Мяу.

Тюльпан пялился на него огромными жёлтыми глазищами и пытался подняться на лапы. Свисающие синеватые кишки ему мешали, и он, изогнувшись, попытался их отгрызть. Димитрий очнулся, поспешил уложить кота и аккуратно зашил его живот. Портной из него бы не вышел — стежки легли криво, кое-где выглядывали внутренности, местами нитки запутались в шерсти и завязались узлами. Но Тюльпан был доволен — забрался ему на руки и замурчал. Димитрий осторожно его погладил, не обращая внимания на трупную вонь и сероватую слизь, стекающую из кошачьего рта.

Он отнёс его к себе в покои и организовал всё необходимое — туалетный лоток, миски с водой и едой, забавные игрушки. Тюльпан без интереса изучил новые владения и выскользнул за ним в коридор, всем своим видом показывая, что собирается его сопровождать.

— Нет, вредная ты кошатина, — проворчал Димитрий, открыл дверь и загнал Тюльпана в комнату. — От твоего вида у придворных от страха разорвёт их слабые сердечки. Сиди здесь, понял? Охраняй и не хулигань.

Впервые за долгое время у него поднялось настроение, и он даже позволил себе улыбнуться. День прошёл великолепно — Димитрий улучшил жидкость для бальзамирования и придумал новое заклинание, позволяющее общаться с мёртвыми без помощи медиумов. Вечером возвращаясь к себе в комнаты, он вспоминал счастливые дни в Южной Лилии — и его воспоминания, наконец-то, были наполнены светлой грустью, а не невыносимой скорбью.

— Думаешь, ты выиграл? — из бокового коридора выступил оскалившийся Игорь. — Запомни — смеётся тот, кто смеётся последним. В следующий раз тебя отправят не в отставку, а сразу в гроб, и я устрою пир на твоих похоро…

Он не договорил, потому что с потолка ему на голову бросилось что-то белое и очень быстрое, вцепилось четырьмя лапами в спину и укусило за правое плечо. Игорь завопил, на дорогие золотые обои фонтаном брызнула кровь. Тюльпан за пару мгновений откусил ему руку и с урчанием утащил добычу куда-то в глубину дворца. Соблазн оставить Игоря подыхать был велик, но император почему-то до сих пор его ценил и не желал отправлять в утиль. Димитрий запечатал его рану и переместил в лечебницу.

Тюльпан нашёлся в покоях — развалился на кровати и с невинным видом дожёвывал пальцы. От остальной руки не осталось ни следа. Миски с едой и водой стояли нетронутыми.

— Хорошо, что у меня свободный доступ к трупам, — пробормотал Димитрий и лёг спать. Убивать кота он не собирался.

В следующие дни по дворцу разлетелась весть о кровожадном монстре и злобном привидении, которые ходили неразлучной парочкой, — монстр нападал на людей и норовил откусить от них кусок побольше, а привидение бродило рядом и ужасно завывало. Тюльпан умел производить незабываемое впечатление.

Кто бы мог подумать, что благодаря одному мёртвому коту к Димитрию вернётся любовь к жизни? Он с удовольствием ходил в лаборатории, колдовал, сочинял, творил и с ещё большим удовольствием спешил к себе в комнаты — спал спокойно и без кошмаров, пока на его груди тарахтел Тюльпан.

— Ты тоже по ней скучаешь? — спрашивал он его перед сном, почёсывая за облезлым ухом. — Я, наверное, никогда не перестану по ней скучать.

С едой для кота разрешилось всё просто. Революционеры собрались с силами и в очередной раз попытались свергнуть императора, и Димитрию вновь пришлось выйти на поле боя. Тюльпан увязался за ним, и проблема с уборкой трупов разрешилась сама собой. Димитрий не понимал, как в кота помещалось так много, но… честно говоря, ему было всё равно. Каждый раз, когда он видел Тюльпана, его сердце затапливало нежностью и тоской. Казалось, что вот-вот он услышит голос Катерины, ругающийся на вредную кошачью задницу, которая снова переломала помидоры.

День пролетал за днём, и пламя революции разгоралось ярче и ярче. Димитрий вёл за собой армию мертвецов и безжалостно вырезал идиотов, рвавшихся к столице, но с каждым ударом, с каждой каплей пролитой крови его воодушевление угасало. Он выкидывал из головы лишние мысли, но стоило ему расслабиться, как они атаковали снова. Все эти бунтовщики — необразованные крестьяне, которые, устав от издевательств и голода, осмелились выразить недовольство. Раньше Димитрий бы убивал их без малейших сомнений, но сейчас постоянно думал — зачем?

Почему бы не уменьшить налоги?

Повысить оклады?

Открыть школы?

Почему именно война?

Он подогревал свою злость, повторяя, что проклятые бунтовщики убили Катерину, но этого не хватало надолго. И когда император вызвал его во дворец, Димитрий выдохнул с облегчением — он решил сообщить Железному Фениксу, что после окончания военных действий уйдёт в отставку. Поселится в тихом спокойном местечке, будет выращивать овощи и рассказывать местным ребятишкам страшилки о некромантах. Настало его время искупать грехи. Но сначала было бы неплохо подобрать Тюльпану диету, не включающую в себя человеческое мясо.

Столица империи была всё такой же величественной и неприступной — и не было ни единого намёка на ужас, который творился за её стенами. Димитрий нёс Тюльпана на руках — он хотел заскочить по дороге в свои комнаты и оставить его там, но дворцовая стража настояла, чтобы он прямым ходом отправился на собрание. Настояла и сопроводила. Димитрий погладил зашипевшего Тюльпана и вошёл в комнату. За столом сидели император, Игорь и несколько министриков.

— Ты мой лучший некромант, — сказал император, и Димитрий поклонился. — Не спеши благодарить. Ты ведь услышал невысказанное «но», верно? В последние несколько месяцев на тебя постоянно жалуются. На тебя и твоего кота. Мои верные слуги запуганы. Ты уехал, а стражники до сих пор боятся ходить в одиночку по коридорам. Сказки о коте-монстре уже просочились в город. Так больше продолжаться не может. Сегодня в полдень, на главной площади перед дворцом, ты при всех убьёшь этого белого демона.

— Прошу вас, Ваше Высочество… Мой кот больше никого не потревожит. На поле боя он защищает меня и питается погибшими воинами, а во дворце… Он больше не покажется во дворце. Я бы хотел попросить у вас отставку, Ваше Высочество. Когда мы подарим революцию, я уеду куда-нибудь в горы и вы никогда не увидите моего кота.

— Отставка? — император постучал пальцами по столу и попросил: — Напомни-ка, кому ты служишь?

— Я служу Железному Фениксу.

— И чьи приказы ты выполняешь?

— Я выполняю приказы Железного Феникса.

— Ну, так выполняй, — ледяным голосом велел император. — Никакой отставки ты не получишь. Твоя жизнь принадлежит мне. Напомнить, где сейчас лежит твоя ураганная ведьма? Шестьсот лет, а верила в сказки, что от меня можно уйти. Только я решаю, что вы можете делать! Сегодня в полдень прикончишь эту бешеную тварь у всех на глазах, чтобы мои подданные убедились — никакой монстр не попытается откусить им голову под покровом ночи!

Игорь потёр культю и омерзительно ухмыльнулся:

— Твоя девка так визжала, пока горела.

— Передайте ей привет, — попросил Димитрий и вытянул из них жизненные силы.

Вот так это и произошло — смерть Железного Феникса была быстрой и безболезненной и уложилась в считанные секунды. Димитрий не понимал, почему не сделал это много раньше. Почему преклонялся перед императором и служил ему верой и правдой, вопреки здравому смыслу? Он освободился, но это случилось слишком поздно. Зачем ему свобода, если он опустошён и разбит? Димитрий шёл по дворцу, и из его тела вырывался смертельный чёрный туман. Ядовитая взвесь убила всех людей, не успевших сбежать, — и слуг, и аристократов.

Зайдя в свои покои, он опустил Тюльпана на пол, заварил чай и вышел на балкон. Уселся в кресло-качалку и слепо уставился на Дьявольские Рога. Тюльпан требовательно мяукнул, запрыгнул ему на руки и замурчал. Димитрию не требовалась еда — некромантская суть брала верх над человеческим происхождением. Наблюдая за рассветами и закатами, он медленно усыхал и в один из похожих друг на друга дней услышал грохот взрыва и увидел зарницу вспыхнувшего пожара — горел богатый квартал. Революция добралась до столицы. Император и вся знать умерли, и некому было остановить её триумфальное шествие.

Революционеры не рискнули осадить дворец.

Через несколько месяцев Димитрий, выглядящий как скелет, всё ещё покачивался в кресле, а Тюльпан всё ещё мурчал.

Они оба позабыли прошлое. В их памяти сохранилось лишь одно воспоминание — прекрасная молодая женщина с каштановыми волосами. Они не помнили, кто это, но невообразимо скучали.

Говорят, любовь побеждает смерть.

Говорят, скорбь влюблённого сердца не отпускает мертвеца на тот свет.

Говорят…

Говорят, однажды некромант услышал шаги у себя за спиной и почувствовал странную смесь запахов — свежевскопанной влажной земли, обгоревшей плоти и разложения. Его кот, этот белый дьявол, лениво приоткрыл жёлтый глаз и замурчал громче. На плечо некроманта опустилась рука, и он услышал хриплый знакомый голос:

— Привет.