Некроз

— Здравствуй! — Трофим, выходя из лифта, нос к носу столкнулся с соседкой и машинально поздоровался с ней.

— Здравствуйте, — протянула та, невыносимо длинно растягивая гласные.

Отрешенный тон и расфокусированный взгляд насторожили его. Он вгляделся в лицо девчонки и, не удержавшись, выматерился.

В другое время мелкая язва непременно попеняла бы ему — стыдно, мол, взрослому человеку так выражаться при несовершеннолетней девочке. Но сейчас ей было плевать. Да и язык у нее не ворочался, чтоб выдавать сложные словесные конструкции.

Он ухватил ее за шкирку и поволок к своей квартире. Торопливо отомкнул замок, впихнул девчонку в тесную прихожую и захлопнул тяжелую дверь.

— Куда это, — кажется, она стала растягивать гласные еще дольше.

Куда это ты меня тащишь, педофил позорный? — вероятно, собиралась спросить она. Но, пока выговаривала первые два слова, напрочь забыла — зачем вообще открывала рот.

Похоже, препарат только-только начинал действовать.

Чтоб его! Что сегодня за день-то такой?! Мало ему было проблем — теперь еще и это. Он впихнул девчонку в комнатку, усадил на диван. И она тут же съехала, улегшись на подушку.

Вот и ладно. Пусть поспит! После альпийской горки она бы далеко и не ушла. Если вообще ушла бы куда-то дальше лифта. Внутрь, может, еще и села бы. А дальше — принялась бы кататься по этажам, завалившись в углу. И каталась бы так до самого возвращения сестры с работы.

Трофим направился на кухню, включил встроенный в стену кипятильник и тяжело плюхнулся на жесткую табуретку.

Истерически рассмеялся. Новый синтетический наркотик назвали альпийской горкой. Здесь, в городе, где никто отродясь не видел никаких альпийских горок, и даже не представлял, что это такое! В названии сатанинского препарата звучала злая ирония.

На рынок эту дрянь выпустили считанные недели назад. Трофим имел представление о его действии — в его отделении находилось несколько десятков жертв новинки.

И вот, пожалуйста — малолетняя соседка каким-то образом исхитрилась дорваться до этой пакости. Наверняка кто-то из приятелей угостил.

— Дура малолетняя! — выругался он, не сдержавшись.

Тут же оглянулся на дверь кухни — но соседка, разумеется, ничего из комнаты не слышала. Она сейчас видела разноцветные сны и наверняка была счастлива.

Кипятильник тихо звякнул, извещая, что готов исполнить любое желание хозяина — совсем, как джинн из старинной сказки.

Сильнее всего хотелось ткнуть одну из кнопок с типовыми алкогольными смесями — называть это безобразие коктейлями язык не поворачивался. Но Трофим надавил кнопку на панели с бульонами.

Синтетика — но поразительного качества. По показателям и составу чем-то даже лучше натурального мясного бульона.

Кипятильник загудел, и спустя десяток секунд из-за сдвинувшейся заслонки выскочил на подносе высокий толстостенный пенопластовый стакан. Трофим осторожно вынул его.

Техника в городе, конечно, допотопная. И вот это достижение межзвездной технологии резко контрастировало с большей частью всего, что Трофиму приходилось наблюдать последние три месяца.

Хотя — были ведь еще легендарные сети Перпетуум Энерджи, питавшие энергией целый город, и целый научный городок вокруг их источника — Спотов.

Он встряхнул головой. Поставил стакан перед собой на стол и осторожно, вращающим движением, снял крышку. Тут же повалил ароматный пар.

Трофим с наслаждением вдохнул запах свежего бульона со специями.

Нет, проблемы проблемами — а обед по расписанию! Пусть даже это не обед, а поздний ужин. И расписание безбожно сбито изматывающей работой днями напролет.

В животе заурчало — и чему удивляться: как с утра позавтракал, так больше во рту ни росинки маковой не было. Нынче, едва он приехал на работу, подвезли добрый десяток новых жертв альпийской горки. Все малолетние — от четырнадцати до семнадцати. И все, как нарочно, в совершенно неадекватном состоянии. Буйство, психоз — прямая противоположность состоянию благодушного овоща, в каком пребывали после употребления очередной дозы любители «горки».

Нынешнее пополнение отделения, где работал Трофим — либо жертвы передозировки, либо — в состоянии ломки.

Мало того, что вымотался. Мало сегодняшнего разговора с главврачом. Да что там разговора — безобразной ругани!

Теперь еще эта бестолковщина малолетняя. И ведь спрашивается — что ему за дело до безмозглой девчонки? Не она первая, не она последняя. Таких, как эти две сестры — его соседки — в городе сотни тысяч.

Вот только эти две сестры жили с ним на одной лестничной клетке. И уже не одну неделю были его соседками.

Трофим прекрасно помнил, как Ксения — старшая из сестер — помогала ему в первые дни, когда он только вселился сюда. Вероятно, он ей тогда тоже показался не слишком-то толковым и практичным парнем. Не мог сообразить, что делать с извещениями паспортной службы, не мог разобраться с банковскими картами. Да у него все вызывало затруднения — платежные терминалы, подключение связи, порядок работы муниципальных контор.

Он даже вот этим кипятильником — какие были встроены в стены на кухне любой квартиры — пользоваться не умел.

И Ксюша возилась с ним, как с маленьким. Трофим изумлялся порой ее терпению — он сам тогда впадал периодически в раздражение от самого себя.

А девушка раз за разом подробно все ему объясняла и показывала. И не удивлялась, почему взрослый мужчина соображает иной раз хуже, чем иной семилетний парнишка из этого же дома.

Трофим уверен был — терпение старшей соседки объясняется вовсе не тем, что сотрудники социальной службы попросили ее приглядывать за новым жильцом, который доставил им уйму проблем и хлопот. Просто у нее было доброе сердце. И теперь он считал себя обязанным отплатить ей за добро.

Вот только удастся ли?

Да, он врач, подтвердивший таки свою квалификацию сразу, как только появилась такая возможность. И трудится сейчас в муниципальном госпитале именно в наркологии. Но сумеет ли он вытянуть девочку-подростка, подсевшую на страшный синтетический наркотик? Опыт подсказывал, что шансы мизерны. Если они вообще есть.

Трофим запустил пятерню в отросшие волосы, придавая им вид вороньего гнезда. Давно он не ощущал себя настолько беспомощным.

Хотя кого он обманывает? Вот, не далее, как часа три-четыре назад ощущал.

Он вообще ощущал себя беспомощным последние месяца три с половиной — с тех пор, как очнулся на городской улице. Избитый и ослабший.

О первых двух неделях, пока приходил в себя после полученного сотрясения и травм, пока пытался адаптироваться — вовсе говорить не приходилось.

Звонок в дверь выдернул из невеселых раздумий. Не иначе — вернулась Ксюша и хватилась младшей сестры.

Трофим с тяжелым вздохом поставил на стол остывший бульон, который не допил и наполовину, и пошел открывать. Предстояло нелегкое объяснение.

Чего стоит один только факт, что мелочь дрыхнет без задних ног на его кровати!

*** ***

Ксения ворвалась в его квартиру, как фурия.

Нет, когда он только открыл ей, она робко топталась на пороге. Смущаясь, спросила — не видел ли он ее сестру.

Смущение точно ветром сдуло, когда он молча кивнул ей, чтоб зашла внутрь.

Затормозила она на пороге единственной комнатки в квартире, увидев спящую на небрежно застеленном диване сестру под теплым пледом. Трофим поразился — глаза его обычно спокойной миролюбивой соседки вспыхнули яростью. Как назло, его поразила странная молчаливость.

С ним такое и раньше случалось — чаще всего в моменты усталости или чрезмерной перегруженности. А в данный момент имелось и то, и другое.

Благо, Ксюша не вцепилась когтями ему в лицо. Видимо, для начала решила дать возможность объясниться.

Трофим молча кивнул ей, указывая на диван — заставить себя говорить не мог. И сам подошел к спящей девчонке, уселся на край. Недоумевающая Ксения подошла — видимо, сообразила, что человек, совративший малолетнюю девочку, так себя вести не станет. Он осторожно оттянул веко спящей, взглянул на соседку. Та склонилась, вглядываясь.

— Я не понимаю, — шепнула она. — Что с Алей?!

— Видела, каким внутреннее веко стало? Понимаешь ведь, что у здорового человека оно выглядит иначе?

— Не понимаю, — повторила девушка беспомощно.

— Ксюш, у меня такие каждый день пачками в отделение попадают. Ну, еще не такие — Аля просто под дозой. Передоза пока нет, ломки — тоже, — он помолчал. — По-моему, это ее первый раз. Столкнулся с ней возле лифта, — вздохнул. — Решил не оставлять в таком виде — она бы там так и торчала.

— Алька не наркоманка! — шепотом выкрикнула Ксения.

— Да можешь не шептать — ничего она не слышит, — Трофим понурился. — Альпийская горка затормаживает надолго. Буквально вгоняет в анабиоз.

Он тут же пожалел о сказанном, увидев, как перекосилось от ужаса лицо девушки, при словах о страшном наркотике. Надо было хоть как-то подготовить ее... знал бы он еще, как положено сообщать скверные новости. И были бы силы на танцы с бубнами.

— Это же навсегда, — шепнула потерянно Ксения. — От альпийской горки не лечатся! И умирают меньше, чем за год...

— Не нагнетай! — Трофим строго сдвинул брови. — Во-первых, откуда мы знаем, сколько с ней живут! Она вышла на рынок несколько недель назад. То, что отдельные идиоты успели двинуть кони от передоза — ничего не значит! Во-вторых, пойдем-ка на кухню. Чаю выпьешь — на тебе лица нет. Тоже ведь только с работы — наверняка вымоталась.

Он поднялся, настойчиво ухватил ее за локоть. Спавшая Альбина вдруг распахнула глаза, села на диване.

— Ксюша?! — громко спросила она, растерянно хлопая ресницами.

Трофим обернулся. Аля широко распахнутыми глазами испуганно таращилась на сестру. Что ж, хоть и в таком состоянии — но еще боится, как бы та не прознала о ее «баловстве». Тоже неплохо — хоть какие-то человеческие чувства сохранились.

Не какие-то, а все они сохранились, — одернул он себя. Девочка просто оступилась. Она лишь раз попробовала эту гадость. А значит, вытащить ее еще можно — пусть и с трудом.

— Иди, иди на кухню, — шикнул он на Ксению и махнул рукой.

Та, неуверенно оглядываясь, потопала таки, куда сказано.

— Тихо, тихо, — Трофим похлопал девочку по плечу. — Ты чего, ложись! Выспалась, что ли?

— Ксения, — пролепетала Альбина. — Она, — девочка запнулась, не в силах сформулировать, что ее так напугало.

В глазах по-прежнему сохранялся страх. Но их снова затягивал туман.

— Укладывайся, — повторил Трофим, слегка толкнул в плечо. — Выспись сначала, потом — бегать будешь. Ксения на работе, звонила только что.

Аля рухнула обратно на подушку. Хотела что-то сказать, но сон затянул ее. Полминуты — и она снова мирно засопела.

Трофим тяжело вздохнул. Поднялся и потопал на кухню. Благо, буря миновала. Осталось отпоить Ксюшу чаем — мало ей, что устает на работе, теперь еще с сестрой проблемы.

Та успела сообразить им обоим по кружке горячего чая и теперь сидела, глядя неподвижно в столешницу. Вид у нее был бледный, темная кожа приобрела сероватый оттенок, лоб пересекли вертикальные складки. Вымоталась. А ведь совсем молодая девчонка — ей лет двадцать.

Не зря сами жители называют свой город проклятым. Трофим представить не мог, чтобы такая жизнь, как у его соседок, считалась нормальной. А здесь так живет большинство.

Рабочее большинство — и он в том числе. Правда, он — врач, это дает кое-какие преимущества.

Ксения не торопилась начать разговор. Аккуратно отпила чай из кружки — хотя ей хотелось засыпать соседа вопросами. Но она молчала — сдерживалась. Он тоже уселся за стол, отпил глоток, собираясь с мыслями.

И к чаю ничего нет, как назло. Не ждал он нынче гостей! Он вообще никого и ничего не ждал — хотел только добраться до кровати и упасть. Но в планы вкрались коррективы. С планами такое вообще слишком часто происходит. Хотя Ксении, судя по лицу, не до еды и не до чая. Она из-за сестры нервничает. И это мягко сказано!

— На сегодня пусть у меня остается, — проговорил наконец, откашлявшись. — Ей выспаться надо. Утром попробую с ней поговорить. Я — человек посторонний, может, скажет, что ее гложет. Просто так за наркоту не хватаются.

И смолк. Собственные слова прозвучали жалко.

— Не хочется тебя напрягать своими проблемами, — отозвалась понуро Ксения.

— Не выдумывай! — Трофим сдвинул брови. — Вспомни, сколько ты сама со мной возилась! Вы обе с Алей. Я ж тогда после травмы был как младенец беспомощный. Все, на что хватило социальщиков — организовать мне съем этой квартиры и помочь с восстановлением лицензии. И это еще много! Я ж, — он махнул рукой.

— А ты так ничего и не вспомнил? — она внимательно на него поглядела.

— Что? — он недоуменно уставился на девушку. — Тьфу ты! — встряхнул головой, поняв, что она говорит о его амнезии. — Нет, Ксюш, — покачал головой. — Когда мне? В больнице последние недели завал. Знаешь, мне все чаще кажется, что я всю жизнь прожил здесь, в этом доме. Проработал в своем отделении.

Для его соседок лучше такой вариант. Как и для всех остальных.

— Но это же ненормально! — возмутилась девушка. — У тебя наверняка были родные, друзья.

— Если бы был кто-то — наверняка объявились бы, — он покачал головой. — Моя физиономия хорошо в новостях тогда помелькала, — усмехнулся. — Было бы кому узнать меня — могли заметить, — примолк, отхлебнул еще чая.

Спохватился, вспомнив про бульон, сунул стакан в отделение для подогрева. Надо все-таки поесть нормально — хотя бы раз за день, перед сном.

Интересно, Ксения нарочно перевела разговор на его проблемы, чтобы отвлечься от новости о сестре? Или это рассеянность после тяжелого рабочего дня и только что пережитого стресса?

— Не думай дурного прежде времени, — посоветовал он, понимая, насколько нелепо это звучит. — Я попробую поговорить завтра с Алей.

— Подожди, как ты с ней поговоришь? — Ксения нахмурилась. — А работа?

— Тьфу ты! — он с досадой плюнул. — Забыл, — выудил телефон, набрал номер. — Михаил, я завтра буду с обеда, — без предисловий с ходу заявил он. — Простите, что так поздно звоню, — прибавил виновато. — У меня тут, — он замялся — на что сослаться: на внезапные обстоятельства или неважное самочувствие.

— Вы что, пьяны?! — возмутился коллега.

— Я пьян, — решительно подтвердил Трофим. — В дребодан!

Ксюша, хоть и пыталась прожечь его укоризненным взглядом, не удержалась — фыркнула сдавленно. Он слабо улыбнулся ей, кивнул успокаивающе. А что ему терять? Работа собачья, персонал из муниципального госпиталя бежал так, что пятки сверкали. Так что никто его не уволит. И даже наказывать за единичный прогул не станут. Скорее всего.

— Стихами заговорили, — неприязненно протянул Михаил. — Тром, что за неологизмы? Что еще за дребодан — как вы ухитрились так допиться?!

— Это неважно, — выдавил Трофим. — Михаил, я звоню предупредить. Явлюсь завтра к обеду. Можете поставить мне прогул! Хотя если мне зачтут прогул, — он встрепенулся.

— Не дождетесь! — припечатал коллега. — До обеда отсыпайтесь — но чтобы к двум часам были на месте! В любом состоянии.

— У тебя будут неприятности из-за нас? — спросила Ксения, когда он положил трубку.

— Ну, какие неприятности? — он только отмахнулся. — Людей в госпитале не хватает — так что на мелкие нарушения руководство смотрит сквозь пальцы. Тем более, я на хорошем счету. Работаю третий месяц почти без выходных, в любой момент меня можно выдернуть при необходимости. Несусь на помощь в любое время дня и ночи — а то и вовсе днюю и ночую в отделении. Ну, уволят они меня — а кто работать будет?! Все будет хорошо, — он улыбнулся, видя, как она хмурится.

Убедить ее не удалось — это увидел по лицу. Но спорить она, хвала всем богам, перестала.

— А как ты собираешься спать? — она с беспокойством оглядела его. — Аля заняла у тебя единственный диван... может, перенесем ее?

— Ксюш, успокойся, — Трофим рассмеялся — настроение после бульона пошло вверх. — Не надо никого никуда переносить! Ты правда думаешь, что я не найду, как выспаться? Не переживай за меня, все будет нормально. А вот тебе завтра с утра пораньше на работу.

— О, ты меня выгоняешь, — она фыркнула.

— Нет, просто напоминаю. Я-то высплюсь — Аля вряд ли рано проснется. А вот твое начальство, насколько я знаю, совсем не так свободно относится к прогулам, как мое. Кстати, — спохватился он. — Аля так перепугалась, тебя увидев! Да ты сама видела. Предлагаю сделать это рабочей версией: ты задержалась на работе, о ее проказах не знаешь.

Девушка помрачнела, кивнула. На удивление — спорить снова не стала. Не то устала, не то поняла, что он прав. Парой глотков допила чай и засобиралась домой.

Проводив соседку и распрощавшись, Трофим вернулся на кухню. Спать ему, по всему, придется нынче на полу. Ничего, не привыкать. Он за последние три месяца даже стоя спать выучился. Пол, правда, холодноват. Но ничего.

Сходил только в комнату, захватил пару запасных покрывал и подушку. Сдвинул на кухне аккуратно табуретки к стене и улегся, вытянувшись.

Хвала всем звездам и черным дырам! Наконец-то он поспит. Только будильник не забыть выставить — а то так и продрыхнет до обеда. Только можно указать время на часок-другой позже обычного.

И спать. Теперь можно спать.