Нелегал

Бам!

Тяжёлый звук удара сотрясает тело, разрывает уши, отражается от черепной коробки, проникает внутрь неё, взбалтывает мозг, делая из него вполне себе приличный коктейль.

Мысль о коктейле заставляет желудок сжаться и жалобно завыть. Больно. Морщусь. Сглатываю сухую, колючую, царапающую язык и раздирающую горло слюну. Снова морщусь.

Бам!

Звук удара прошёл волной по телу. Неприятной, отвратительной, болезненной. От самых пяток до макушки. Заставил сморщиться ещё сильнее. Из груди вырвался стон, окончательно разорвал горло. Я закашлялся.

Бам!

Тело дёргается так, словно это не звук, а самый настоящий удар. Разум требовательно призывает встать и выяснить, что именно лупит мне по ушам.

Я выдохнул. Во рту вонь словно кошка сдохла. Сушь такая, что Сахара отдыхает.

Бам!

Да встаю я!

Открыл глаза, сквозь мутную пелену слёз, теперь понятно, где вся влага изо рта, попытался разглядеть на тумбочке часы и стакан с водой. Ни того ни другого. Стакана нет совсем, но на крышке что-то лежит, по контуру напоминающее телефон. Попытался дотянуться. Не вышло. Я даже руки поднять не смог.

Бам!

Встал!

Я свалился с кровати. И это всё, на что меня хватило. Мышцы словно кисель. Воздух, что я пытаюсь протолкнуть внутрь примерно такой же, и лёгким он не нравится. Во рту подохла кошачья стая, из глаз текут слёзы, а вокруг меня аромат духов. Сладкий до отвращения. Странный, манящий, пробуждающий глубинные воспоминания и ассоциации. И в то же время он вызывает тошноту.

Холодный линолеум чуть остудил тело. Стало легче. Хотя о том, что мне было тяжело, ещё несколько минут назад, я и не подозревал. Не помню, как мне удалось подняться. Взгляд скользнул по ярко освещённому солнцем слепящему окну, по горящей под потолком лампе, по безобразно взбитой кровати. Разум отметил что-то зелёное, чего там быть не должно. Тряпка?

Бам!

Хорошо, разберусь с зелёной тряпкой позже. Сначала выясним, кого в такую рань принесло. И кто такой настойчивый.

Плохо. Мне плохо. Это не просто недомогание или простуда. Это охрененно жесточайшее похмелье. Такого я никогда не испытывал. Состояние такое, словно я вчера не просто пил, а купался в алкоголе, делал чёртовы капельницы и переливания, пытаясь заменить кровь, на спиртосодержащую жидкость.

Вот только я не пил. Или не помню этого. Интересно, а мог я так напиться, что забыть, что вообще выходил из дома?

Бам!

Иду!

Быстро, как могу.

Вместо головы на плечах огненный шар, перед глазами всё плывёт и двоится, ноги ватные, руки словно чужие. Желудок то сжимается, выдавливая ужин, то разрастается, становясь горячим, поджигая лёгкие. Они и так дышать нормально не хотят, пульсируют от каждого вдоха, болят, выталкивают воздух. Как бы ни старался глубоко вдохнуть, ничего не вышло, только закашлялся, разрывая сухое, словно обмотанное колючей проволокой горло. Слюны во рту нет, она словно испарилась, словно слюнные железы отказали. Или вся влага тела сейчас скопилась в глазах, из которых текут не солёные, горькие слёзы. Они застилают глаза, мешают смотреть, хочется их вытереть, смахнуть, убрать, но руки не слушаются. И ничего не чувствуют.

Сквозь слёзы вижу, как пальцы упираются в стену, как отгибаются назад, грозя массовым переломом, но не чувствую ни касания, ни боли.

Вру. Боль я чувствую. Ещё какую боль. Во всём теле боль. Голова тяжёлая, словно шипастый стальной, объятый огнём шар. Или колокол. Объятый огнём колокол. Точно, колокол с шипами, вывернутыми внутрь. Не знаю, но гудит в точности как колокол, когда кто-то неведомый, но уже яростно возненавиденный молотит в мою дверь.

Он бьёт монотонно, словно передаёт какое-то послание. Три удара, пауза, четыре удара, но каждый раз удары становятся все сильнее, а моя голова болит всё больше.

Ног не чувствую, переставляю их больше потому, что знаю, как, потому что тело отзывается на приказ, потому что надо. Надо открыть дверь! Почему надо? Потому что в неё стучат. И я иду к ней, но как шагаю, не понимаю. Протягиваю руку к замку, ловлю себя на мысли, с каким бы удовольствием убил бы того, кто стоит за дверью, но понимаю, что даже повернуть щеколду для меня задача почти непосильная. Какое уж тут убийство, не растечься бы как слизень.

О, это бы я с удовольствием. Одна мысль о горизонтальном положении, вызвала в мышцах приятную дрожь. Почти сексуальное возбуждение. Они снова были моими, пусть на пару секунд, но полностью.

Я справился. Я смог, несмотря на то, что стук не прекращался, несмотря на то, что руки не слушаются, ноги не держат, а голова не соображает, я сумел открыть замок. А затем и дверь.

Передо мной стоял высокий, тощий парень в чёрной джинсовке с расстёгнутыми манжетами.

— Здравствуйте, Алексей, — улыбнулся он щербатой улыбкой.