Нелюбовь

- 1 -

Кого я больше любила? Отца или маму? Маму любить было легко. Она принимала меня со всеми недостатками и достоинствами, строптивым характером и желанием усовершенствовать весь мир. С отцом было сложнее. Мне кажется, что я всегда старалась соответствовать его стандарту успешной, послушной, образцовой дочери. Я частенько из него выпадала, тем самым попадая в краткосрочную опалу или длительное молчаливое осуждение. Тогда подключалась мама и спокойно пыталась объяснить отцу, какая хорошая у них дочка. В этой тихой, надежной материнской любви проходило мое детство.

Я настолько была занята своим миром, школой, друзьями, что не заметила, как изменилась мама. Она все чаще уединялась, реже участвовала в наших традиционных вечерних посиделках, о чем-то шушукалась с отцом. Когда я спрашивала, что случилось, она ласково гладила меня по голове и успокаивала. Мол, все хорошо.

В июле родители сообщили, что хотят отправиться в небольшое путешествие. Отец торжественно объявил, что это его подарок маме на день рождения. Любил он эти торжественные выходы! Все уже ими было решено, поэтому от нашего мнения ничего не зависело. Впрочем, меня это известие даже обрадовало: во-первых, мама развеется, опять повеселеет, и вернется наша прежняя счастливая жизнь; во-вторых, на две недели я, тринадцатилетняя девочка, стану хозяйкой большого дома. То, что на моем попечении оставался младший брат Митя и присматривать за нами будет противная тетя Женя, меня абсолютно не огорчало.

- 2 -

Две недели пролетели как один день. В доме все было готово к приезду родителей: вымыты полы, разложены по местам все вещи, мебель сияет хирургической чистотой. Мы с братом даже умудрились приготовить пирог. А главное, в ожидании встречи томился в стеклянной банке букет сорванных утром любимых маминых ромашек.

Услышав гул мотора, мы выбежали за калитку. Каково же было наше удивление, когда из машины вышел один отец. Осунувшийся, постаревший, он протянул нам навстречу руки, хотел прижать к себе, но мы, не двигаясь, смотрели на него.

— Мама, где мама? — почти в один голос спросили мы.

Отец промолчал и устало пошел к дому.

Мы остались на улице. Может, мама вышла раньше? Когда тяжелая дорожная пыль после удалявшейся машины улеглась, мама все равно не появилась. Тогда, не сговариваясь, мы побежали домой.

Отец стоял возле стола, перебирал уставшие от долгого ожидания цветы и что-то шептал. Подойдя ближе, я расслышала: «Мамы нет, мамы больше нет… Она… погибла…утонула…»

— Нет! Нет, не говори так! Мамы не может не быть! — кричала я, вырываясь из его цепких рук. Своими кулачками я больно била его по лицу, рукам, груди. Он молча принимал мои удары.

- 3 -

— Лучше бы ты умер, — глядя в глаза отцу, громко и выразительно, растягивая каждое слово, произнесла я. И больше с ним не разговаривала. Иногда я только односложно отвечала на его вопросы. Если хотела. Но чаще молчала. Брат несколько дней выдержал вместе со мной молчаливый бойкот, а потом все равно потянулся к отцу. Тот немного повеселел и все свободное время проводил с Митенькой. Иногда отец вопрошающе смотрел на меня, робко протягивал ко мне свои неловкие руки, но я тотчас отворачивалась и быстро уходила. Я не сдавалась. Он был удобной мишенью. «Лучше бы ты умер» ударило прямо в десятку.

Жизнь продолжалась. На удивление всем училась я хорошо. Но никто не знал, что это ради мамы. Ради мамы я получаю пятерки даже по ненавистной математике, пою в школьном хоре, побеждаю в олимпиадах. Я знала, я просто была уверена, что она все видит и гордится мною. Только где она, мама? Прошел год после страшных отцовских слов «мамы больше нет», а мы с Митей так и не узнали, что случилось.

- 4 -

В моей открытой ненависти и отцовской покорности прошло еще три года. Я закончила школу. Вместе со школьной программой все эти годы я совершенствовала свою науку ненависти. Не скажу, что она легко мне давалась. Частенько видя, как страдает отец, я мучилась, плакала от собственной жестокости, хотела отменить эту показательную казнь, но не могла. Не могла простить, что он жив, а мамы больше нет. Кто-то же должен ответить за ее смерть…

На выпускной вечер пришли все наши родственники. Когда мне вручали аттестат и золотую медаль, я, глядя на отца, выстрелила прямо в его счастливое лицо:

— Свою медаль я посвящаю маме. Мои успехи — это только ее заслуга, только ее!

Под пристальным взглядом зала отец неловко заерзал на месте, побледнел и как-то сразу осунулся. Братишка, желая поддержать отца, сжал его безвольную руку и что-то тихо сказал. Тот кивнул головой и до конца вечера уже не поднимал глаз. Мне даже на мгновение стало жалко его.

На второй день после выпускного я уехала в столицу, легко поступила в институт и успешно его закончила. Работала в хорошей европейской фирме. Успела выйти замуж, а через несколько лет развестись. Из всех родных я поддерживала отношения только с братом. Всегда, когда он приезжал в столицу, мы с ним виделись, тепло общались. Но как только Митя начинал говорить об отце, я тут же замыкалась, переводила разговор и, спешно поцеловав его, тут же убегала.

В последнее время я почему-то мысленно возвращалась в тот год, когда отец вернулся без мамы. Я пыталась вспомнить, как он объяснял ее отсутствие, как пытался рассказать об этой поездке. Почему я не давала ему возможности хоть что-то сказать? Может, нужно было все-таки выслушать? Но тут же отгоняла эту предательскую мысль.

- 5-

Это не сон. Это звонит в майской ночи мой телефон. Дрожащей рукой включаю свет, смотрю на аппарат, но не хочу брать его. Не хочу знать, кто звонит. Ибо кто бы не звонил, ничего хорошего я не услышу в три часа ночи.

А телефон не умолкал, проявляя завидную настойчивость. Я уже потянулась к нему, чтобы отключить, когда увидела на экране «Митенька».

— Ася, приезжай, отец в больнице. Инфаркт. Он хочет тебя видеть. Пожалуйста, приезжай.

Митя хотел еще что-то добавить, но не успел, потому что я, перебивая его, тут же ответила:

— Не могу. У меня работа.

И сразу отключила телефон. Я испугалась, что, если Митя еще что-то скажет, я сдамся и поеду. А я не должна этого делать. Иначе зачем столько лет молчаливой борьбы с тем, кто виноват в смерти мамы? Давнее, детское «лучше бы ты умер» не давало уснуть до утра.

Я ждала, что Митя опять позвонит и полушутя, полусерьезно начнет меня отчитывать за маниакальное, уже никому не нужное упрямство. Но он больше не звонил. Долгие месяцы «Митенька» не высвечивалось на моем телефоне. Я несколько раз порывалась сама позвонить. Будучи уверенной в том, что он начнет говорить об отце, тут же отбрасывала это желание, упрекая себя в минутной слабости. Ненависть к отцу за эти годы поутихла, не так обжигала, но все равно и дальше продолжала разрушать мою жизнь. А я не могла больше жить с этой болью.

- 6 -

Молчание брата затянулось на несколько месяцев. «Как будто для того, чтобы услышать родного человека, нужен какой-то повод»,— подумала я и тут же набрала Митю.

Он сразу снял трубку, будто ждал моего звонка. Я даже не успела поздороваться, как услышала: «Папа умер. Тогда, в мае». И отключился.

Отец умер... Я осталась одна. Одна со своими детскими обидами, со своей многолетней жестокостью, со своей зазубренной на «отлично» наукой ненависти, со своим «лучше бы ты умер».

Он умер. Стало ли мне легче? Нет, нет, нет! Мне так же больно, так же сжимается в леденящий комок выскакивающее из груди сердце. Но на этот раз от того, что он действительно ушел, а я не выслушала его да и сама не успела ничего сказать. Я тут же стала собираться.

- 7 -

В доме ничего не изменилось. Но я так отравила свои воспоминания, что привычный запах детства давил на виски, сжимал горло. Прошлась по всем комнатам, задержалась в своей. Взяв на память несколько безделушек, альбом с фотографиями, я вышла на крыльцо. Сейчас уеду и больше никогда не вернусь сюда. Но тут же повернулась и почти побежала в дом. Остановилась перед комнатой родителей, перевела дыхание и вошла. Я не была в ней с тех пор, как не стало мамы.

Здесь все по-прежнему: наши портреты на стене, большой книжный шкаф, пожелтевшие от времени вышитые мамой салфетки на полочках. Мне захотелось взять одну из них. Когда я потянула ее, на пол упала небольшая тетрадь. Что это? Дневник? Я листала исписанные ровным отцовским почерком листы, которые постепенно раскрывали мне тяжелые страницы его жизни…

- 8 -

Отцовский дневник

…Вчера Лана мне сказала, что диагноз подтвердился: у нее глиобластома. Я тут же стал ее успокаивать, но мы оба понимали, что это значит.

…Лана учит меня домашним премудростям: как готовить любимые блюда детей, следить за домом, ухаживать за ее цветником. Ничто не должно измениться в доме после ее ухода.

…Я научился плакать без слез. Я научился молча кричать от бессилия помочь любимому человеку. Я научился страдать с улыбкой на лице. Но смогу ли я научиться жить без тебя, любимая?

…Сегодня Лана сказала, что не хочет, чтобы дети видели, как болезнь съедает ее. «Дети должны расти в любви, а не в стонах и боли,» - сказала она.

…Мы торжественно объявили детям, что едем в романтическое путешествие, где и отметим мамин день рождения. Они заметно обрадовались. Еще бы! Почти месяц без родителей!

…Давно Лана не была такой счастливой. За полторы недели она похорошела, легкий загар ей очень шел. Казалось, болезнь отступила.

…Сегодня последняя ночь в пансионате. Завтра мы уезжаем.

…На рассвете я проснулся. Ланы не было рядом. Я тихо вышел из спальни и увидел ее на балконе. "Не могу уснуть," — виновато произнесла она. Я заметил на столе ее лекарство. Ей опять плохо…Милая, дай возьму твою боль…

…Утром мы последний раз вышли в море. Кроме нас на катере было еще несколько отдыхающих. Кто-то предложил искупаться. Все лихо подхватили эту идею, и вот уже несколько человек дурачились недалеко от катера.

- Давай попрощаемся с морем,— попросила меня Лана. — Пожалуйста.

Я не мог отказать, хотя видел, как ее утомила поездка, шумная компания. …

Лана все дальше отплывала от катера.

— Дорогая, возвращаемся. Видишь, все уже ждут нас.

Она протянула руку, провела по моему лицу.

— Береги детей. Ты им нужен…

И Лана с легкой улыбкой, словно извиняясь перед всеми, скрылась под водой.

… «Лучше бы ты умер», — кричала мне в лицо Ася, а я не мог ничего сказать. Я пытался ее обнять, успокоить, но она вырвалась, не стала меня слушать. А потом и вовсе перестала со мной разговаривать. Как объяснить тебе, доченька, что произошло? ...

…Когда же ты выслушаешь меня, Ася?..

- 9 -

Я закрыла тетрадь. Дальше не могла читать. Вернее, боялась. Было стыдно, больно, обидно. За себя, за отравленный моей ненавистью воздух нашего дома. За Митеньку, который так старательно пытался примирить меня с отцом. За всепрощающий взгляд отца. За его «выслушай меня, Ася». За мое «лучше бы ты умер» …

Долгие годы я постигала придуманную мною науку ненависти, разрушая жизнь тех, кто меня по-настоящему любил. Мне бы остановиться, оглядеться вокруг. Ведь изощренные пытки уже не приносили ни радости, ни удовольствия. Только пустоту, боль, одиночество. И уже не я управляла своей ненавистью, а она мною.

Нарвав букет ромашек, я пошла на кладбище. С чуть выгоревшей фотографии на меня смотрят добрые, мудрые глаза моего отца.

— Я знаю, ты меня слышишь…Я так долго шла к тебе. Прости меня, папа...