НЕмеркантильность

Иногда кто-нибудь нет-нет, да и да. То есть назовёт меня меркантильной. «Да, я такая», — отвечаю с гордостью. Ну, просто потому что спорить бесполезно. Если кто-то в чём-то уверился доказывать и обосновывать достаточно трудозатратно. В конце концов в печь не ставят — и ладненько.

Но Ира с детства была немеркантильной. Не было в ней тяги к каким-то дорогим вещам, еде и уж тем более игрушкам. Мне достаточно было пары прутьев и резинки от трусов, чтобы смастерить лук. Лопатки, чтобы создать не просто снеговика, а снежную скульптуру. Красок, карандашей и альбомов, чтобы сотворить свою 2D вселенную. Мягких игрушек, чтобы они могли ходить друг к другу в гости и говорить, почти как в Нарнии.

Кукол, кстати, я не любила. Они у меня были, но... в качестве подопытных объектов. Нарисовать, там, веснушки, постричь, намакияжить фломастером, переставить ноги на место рук и всё такое прочее. Просто маленькая Ира не любила замершие людские лица. Куклы для меня всегда были какой-то извращённой моделью человека, которой существовать не должно, потому что изначально она мертва. А зачем играть с мёртвым? Его можно только изучать и модифицировать.

Это предыстория, собственно. А вот сама история началась, когда мой отец, тогда ещё курсант высшего военного училища, получил стипендию. Денег не то чтобы много, но достаточно, чтобы побаловать двухлетнюю дочь.

Так вместе с родителями Ира оказалась в магазине игрушек небольшого городка, где она в общем-то и родилась. «Ириша, выбирай, что хочешь!» — гордо произнёс мой папа, одновременно жалея о сказанном. Потому что в магазине были и самые дорогие куклы, овер за 200 советских рублей.

Но слово — не воробей, так что пришлось терпеливо ждать, пока Ира поводит носом по всей торговой точке и рассмотрит все-все-все товары. Прошло минут десять холодного отцовского пота, а потом Ира подошла к витрине и, указывая пальцем на смешную зелёную пластмассовую лягушку с туловищем-гармошкой, сказала ясно и чётко: «КВА!»

Родители слегка опешили. Лягушка стоила каких-то то ли копеек десять, то ли копеек двадцать. Смешные деньги, короче.

«Ириша, может, ты выберешь что-то другое?» — мягко спросил папа. «Нет, — замотала головой девочка Ира. — Ква!»

Вот так в моей игрушечной коллекции появилась копеечная пластмассовая лягушка с туловищем-гармошкой. Прожила она, кстати, достаточно долго и счастливо и даже перешла по наследству к моему младшему брату. Но затем следы её затерялись в вечности. И только гораздо позже меня стали обвинять в меркантильности.

Однако... Это вовсе не меркантильность. Чаще всего опыт, да плюс великая лень, которая, как всегда говаривал мой отец, вперёд меня родилась. Если когда-то и встанет вопрос выбора, то будьте уверены, Ира может легко и просто снова выбрать странное копеечное зелёное чудо вместо груд злата и серебра. Ну, просто потому, что с некоторыми ква я чувствую себя гора-а-аздо легче и комфортнее, чем с пафосным блеском и ярмаркой тщеславия. Да и вообще обожаю зелёное!