Ненаходимое

Из автоцикла Прогулки с Пеликанами

Сказки сказками, но, кроме сказок,

вы найдете здесь кое-что и посерьезнее.

Франсуа Рабле

Идёт Бахтин берегом Архипелажьего моря, золотой песочек сандалью зачерпывает, камушек поднимет, бросит на волну, давай считать: пять, шесть, семь, десять, двенадцать...

Час может стоять и считать. Что час! и два может: камешек не тонет, прыгает, Бахтин не устаёт, стоит, считает. Видно – за окоём и три разá ещё столько же. И днём и ночью, и утром и в туман. В туман даже лучше видно: солнце глаз не слепит.

Идёт Бахтин берегом моря, выговаривает встречным чайкам с бакланами:

- Зовут меня Бахтин, я смеха паладин. Зовут меня Бахтин, я смеха па...

И так дальше. Чаек с бакланами много, всем надо объяснить, представиться, вот и трудится на ходу, безустанно. Путь ему далёк – к философу Демокриту, «который, внезапно открыв, что мир смешон, с тех пор не может удержаться от смеха, где бы он ни находился».*

Вдруг остановился Бахтин, за ляжку себя ущипнул, будто вспомнил что, спрашивает:

- Не видал кто Франсуа Рабле?

- Бле? – со смехом отвечают Бахтину чайки с бакланами. – Бле как отправился на гастроли «Аншлага» в преисподнюю, так и не возвращается. Животное этот Бле.

Утешился Бахтин, идёт берегом моря дальше, выговаривает встречным чайкам с бакланами:

- Зовут меня Бахтин, я смеха паладин. Зовут меня Бахтин, я смеха па...

Эхо несёт:

«Я смехапа... я смехапа... ясмехапая... мех... один... еха... ха... ха»

Ай! Гляжу – бегут, все бегут и пляшут! Ноги, руки, задницы, животницы, думалки и писалки: кросс визаут пёс Барбос. И всё – человечье, одухотворённое, одарённое интеллектом выше всех значений ай-кью, и никакого вульгарного материализма со зверьём механическим.

Из общей кутерьмы, из поднятой песчаной бури, из хаоса мелкодисперсной круговерти сам собою вылепливается архаичный зомбоящик марки «Рекорд» под кружавчатою салфеткой, на салфетке – древняя, вавилонского исполнения лампа, из лампы в невидные небеса бьёт лучик пыльного света, слышны глухие, перебиваемые помехами, голоса:

- Контакт!

- Есть контакт!

Экран допотопного зомбоящика освещается нутряным светом, в блеске и молниях проясняется поясная фигура штатного лектора общества «Здание» с контурами Вавилонской башни в побочном логотипе, лектор речёт, начав официозно-траурно:

- Питовранов родил Андропова. Андропов разлил водку, из живительной субстанции народился Бахтин, а в нём, как в ларце и яйце, – ординаторский куб сознания, склонённого подвигами и жертвами без числа. Из куба вышел легион смехотерапевтов. Смехотерапевты нащупали в народе жгучую охоту к смешному и карнавальному. В кастелянском тряпье обнаружились гении сатиры и юмора, из ветхобаландного камбуза понеслись духи квасного веселья. Кавээны, кабачки, антрепризы, скетчи, анекдоты… Шабаш свободы из пролёта в гнездо кукушки случился здесь, а не там. Сменялись и смеялись все и изо всех щелей и кладбищ. Смеялись при Лёне, смеялись при Мише, а как приборно рыготали при Боре! Всей страной. Стрелки осциллографов слетали с турецкоподданных европетель неминуемой лоботомии. А вы, милые, думали, что страну изменой свели, дефицитами, шмотками, музычкой, «голосами»? Нет, голубчики, – смехом, голеньким смехом. Вашим, общественным, всенародным смехом и посмеянием. Всё стало как бы как в средневековой Европе, а в Европе – как в древней Африке. И нам туда же…

Экран «Рекорда» и фигура лектора рассыпаются звонким смехом, лектор успевает напеть:

- Ах, карнавал, карнавал, карнавал: музыка, песни, танцы и краски…

Глядит Бахтин, а он уже не он, и даже не древний грек философ Демокрит, а вовсе чистый атом, золотой песочек, камушек и волна без чаянья. Ненаходимое. Картина песком, без эпилога.

Эпилог вывесили в раю, на створке врат, эпитафией на трагическое:

«Смех знаменует потерю власти человека над своим телом, что было бы невозможно для животного». **

- На этом стояла и стоять будет Райская Земля, – обнюхав печальные останки смехотерапевта, сказала мне прежде «моя» собака. Сказала серьёзно и властно. И недобро посмотрела в горизонт событий.

Рабле – эхом её взгляда, на смеси латыни с греческим:

- Я отправляюсь искать великое…закройте занавес, комедия сыграна.

Я принял.

Ап! И тигры у ног моих сели.

* Н.Григорьева. Смех и зрелище в работах Бахтина и Плесснера // Семиотика скандала. Париж-М.: Сорбонна. Русский институт, 2008. С. 272.

** Там же. С. 273.