Неоплачено

Неоплачено

Антон несколько раз обошёл вокзал, но ничего приличнее этой чебуречной не нашёл. Особого доверия закопчённый вагончик с двумя крохотными столиками и узким прилавком не внушал. За стеклянной витриной лежали заветренные кулинарные изделия. От запаха прогорклого масла кольнуло в печени. Терминал, старый, с кнопками, задал Антону вопрос, чего кушать изволите, чебуреки или беляши. Автоматика работала плоховато, пришлось несколько раз, по слогам, повторить – «че-бу-рек». Терминал ревматично щёлкнул, на экранчике засветились цифры – грабительские полторы тысячи, за лежалую то выпечку! Хоть колу выдали в подарок. Просроченная, небось.

Антон, пристроившись за хлипким пластиковым столиком, с тоской смотрел на поезд. Три часа стоит, а сколько еще простоит – даже справочная не знает. Сообщение о минировании, остановка в чистой степи, вертолёты, спецназ, пять часов допроса впроголодь – куда направляетесь? покажите документы? лайкали запрещённый пост три года назад? И вот теперь остановка, без срока давности. По вагонам бегают бойцы с собаками. Пассажиры, из самых стойких, всё еще ждут на перроне. Другие – разбежались по гостиницам. А у Антона на чебурек еле наскреблось. Уж точно не в отпуске, сдался ему этот медвежий край, если бы не вахта, заработок, ну и алкоголизм немного, с которым только на вахте можно справиться.

Чебурек оказался не таким уж плохим. Жирным, но с приличным шматом вполне пропечённого фарша в центре. Или Антон давно не ел? Дошираки с растворимыми супами не считаются. Перепады силы тяжести сыграли своё, то ком к глотке подкатит, то ухнет, на разгоне, в самый низ живота. А тут, на завалящей промежуточной станции, с загаженным вокзалом, даже просмоленный чебурек казался верхом кулинарного искусства. И тяготение в половину земного приятно бодрило тело.

- Обожаю местную кухню. Позволите? – Антон в раздумьях не заметил, как в вагончик зашёл еще один посетитель, невысокий мужичок, лысый, пухленький. Один из пассажиров неудачливого поезда, Антон припомнил круглую физиономию в толпе, которой представитель РКД извиняющимся тоном зачитывал казённый формуляр о необходимости борьбы с терроризмом и просьбой, не терпящей отказов, потерпеть и войти в положение.

- Ах да, конечно, - засуетился Антон, но прибирать было нечего, кола, пластиковая тарелка, да пара огрызков жаренного теста.

- Каждый раз беру в этой чебуречной что-нибудь. У них тут еще позы бывают, хинкали. Счастливое место.

- Вот уж не подумал бы, - буркнул Антон. Не нравился ему собеседник, слишком ясные, химически-голубые, глаза. Ровный ряд блестящих зубов, общительный, приветливый. И мешки под глазами, плечи покатые, от непростой жизни сутулый и сморщенной, от лжи сплошной. Но что можно сделать за деньги – сделано, может даже морда подтянута. И уши, слишком аккуратные, деморфированые хирургом. Раковины ушные быстренько считывают камеры, их в первую очередь меняют.

Антон глянул на бутылку китайской колы, вкус ему сразу не понравился. Какое-то время держался, потом упал лицом в стол. Хозяин вагончика, толстый мигрант, вылез из узкой дверцы за витринами. Пара кивков, взмахов рук. Антон закрыл бы глаза, но и эти крохотные мышцы не слушались. Тело перевалили через прилавок, стукнули головой об угол денежного ящика, чертыхнулись от пролитой крови.

- Пили ноги, - прохрипел тот, с круглой мордой. – Чтобы мозг напитался. – Болью, страданием, пытками, правильно понял Антон. И расслабил единственный мускул, который был под контролем. В отделанной кафелем крохотной ванной, с развешенными по стенам топорами и пилами, захрипели две глотки, разъедаемых отравой, кафель вспучился пузырями. Антон какое-то время лежал в ванной, задыхался и с благодарностью припоминал страховую компанию. Не поленились, вшили в задницу торпеду, на такой вот случай. Чтобы мозг погиб вовремя, без трансплантаций и прочих переносов.

«Вы вовремя пёрнули», - подтвердила сервисная нейросеть, заархивировала сознание и отправила на депозит нейробанка. Через микросекунду пришёл отказ с меткой «Неоплачено».