Неправильный попаданец 2

Первый том цикла "Толик, Петя и хомяк" https://author.today/reader/512972/4843112

— Рад был знакомству с тобой, Толик! — внезапно дружелюбно, впервые за всё время, произнёс Клим.

— Погоди ты отчаиваться, — сказал я, сам не веря своим словам.

— Толь, — вдруг заговорила Света, — с ними договориться не получится. А вот мне интересно: выдержит ли здоровяк полный заряд моих молний?

— Пик‑пук! Каюк! — хомяк указал кривеньким пальчиком на циклопа.

— И ты туда же? — вздёрнул я брови. — Погоди, мохнатка, слёзы лить. Клим, давай, что там по стратегии? Всех волков — в тыл, я так понимаю? Моих слуг — на фланги? Сами тут встречаем? Да?

— Толя, — с лёгкой полуулыбкой Андрей положил мне руку на плечо, — против этих тварей мы не игроки.

Мы просто стояли. Стояли и ждали. На нас двигалась сама неотвратимость…

На полпути между нами и первым циклопом один из разломов, до этого мирно тускневший, вдруг засветился. Сквозь шум крови в ушах я едва мог различить какое‑то бормотание. Оно словно раздавалось в самом пространстве — едва уловимое, но при этом колоссально мощное по силе. Мысль о том, что это за звук и откуда идёт этот речитатив, мелькнула в моей голове, но тут же исчезла, потому что я наблюдал крайне интересное зрелище. Свет становился ярче и ярче, а затем разлом расширился до неимоверных, исполинских размеров.

В него могли зайти три циклопа, стоя один на другом. Я нервно сглотнул. Разлом‑переросток не поглотил, как я думал, соседние разломы — он их просто отодвинул в стороны, освобождая для себя место. Мои глаза полезли на лоб: теперь я понял, почему местами есть свободное пространство между разломами, а местами они набиты, как грибы под деревом.

Тем временем портал светился, искрил и переливался всеми цветами радуги. В него начали входить циклопы: сначала пара, затем троица — плечом к плечу. Следом забежали огры и вся остальная покойная нечисть. Они спокойно топали в новообразовавшиеся врата — на покорение неизвестного нам и явно живого мира. А на нас им было наплевать.

Поняв, что смерть наша откладывается, я судорожно выдохнул и нервно хихикнул.

Первым вышел из ступора Добромир.

— Мне одному кажется, что это неплохой шанс свалить из этого сраного мира? — произнёс он задумчиво.

— Вы знаете, в какой мир ведёт этот разлом? — с явным сомнением в голосе спросила Света, не отрывая взгляда от толпы живых мертвяков.

Её внешний вид говорил о перенесённых испытаниях: волосы, давно не знавшие воды, слиплись и сбились в неопрятные дреды. Былая пухлость щёк исчезла — лицо заметно заострилось. Губы потрескались и обветрились, но девушка стойко держала себя в руках и ни на что не жаловалась.

Впрочем, в тот момент она мало отличалась от остальных: все выглядели не лучше.

— Да похеру, в какой! Главное — выйти из этого! — воскликнул Коля. В его голосе звучало столько отчаяния… — Я еды хочу, нормальной, — голос его слегка дрогнул, — а не вот это вот всё, — лицо парня скривилось от отвращения, — чем мы тут эти две недели питаемся.

— Ой, молчи! — перебила его Света, тоже скривившись. — Не напоминай даже.

Ну да, с продуктами была напряжёнка — так же, как и с водой. Если воскрешённые ни в чём не нуждались, то живым приходилось туго. Даже волки порой брезговали жрать то, что приходилось: кривились, рыгали — но жрали…

Самым привычным для нас и более‑менее вкусным продуктом оказались яйца тех самых птичек‑переростков. Однако находили мы их нечасто, а съедались они моментально — с великим удовольствием и в первую очередь.

Правда, в первый раз все кривились и сомневались: стоит ли их есть? Причина сомнений была очевидна: у птичек были человеческие головы. Возникла настоящая дилемма: являемся ли мы каннибалами или всего лишь птицеедами? Ситуация напоминала анекдот про рыбаков и русалку.

Но после нескольких дней голодания коллектив единогласно пришёл к выводу: «курица» — это птица, а не человек. После этого и мясо самих птичек пошло в ход. В конце концов, это было куда предпочтительнее, чем употреблять в пищу гоблинов, эльфов или людей.

Нередко остро вставал вопрос: воскресить или съесть? С одной стороны, мне хотелось пополнять свою армию, с другой — погибать от голода тоже не было резона.

Иногда удавалось раздобыть скромные припасы у тех, кого посылали на смерть в качестве дани. Но такие удачи случались крайне редко.

Самым ценным трофеем были фляги с водой. Логика очевидна: зачем заведомо мёртвым еда и вода? Судя по полному отсутствию припасов, наши противники рассуждали точно так же.

Света, наблюдая, как в портал втягивается орда мертвяков, шмыгнула носом.

— Коля прав, — тихо произнесла девушка. — Ещё неделя такой диеты — и я сама тут вздёрнусь. Или ещё чего учудю. Уж лучше пусть меня эти мертвяки сожрут, чем я продолжу жрать то, что мы жрём в этом мире… Ну что, мальчики, идём за ними?

— Пип! По! По! — заорал хомяк, подпрыгнув на месте, и бодрым кабанчиком понёсся к разлому, в который уже втягивались последние остатки нежити.

Я вышел из ступора и побежал за остальными — чуть ли не в числе первых, шустро догнав Добромира и его волков. Мы уже все умели сами себя усиливать, так что бежали быстрее гепардов. Разлом начал мерцать и тускнеть — я испугался, что он сейчас схлопнется.

Подбежав, мы скучковались поплотнее. Без зазрения совести я отдал команду слугам заходить в разлом и рвать мертвецов в клочья. А следом нырнули уже мы.

На обратной стороне была любопытная картина.

Во‑первых, больше сотни моих слуг лежали покойничками. Во‑вторых, их смерть я почувствовал в момент перехода — и вывалился из разлома уже не в лучшем состоянии.

Метрах в пятидесяти от разлома стоял одинокий перец в капюшоне и балахоне. Из‑под балахона торчали только руки — тонкие, белёсые, с тремя пальцами. Пальцы длинные, с длинными ногтями. Человечность существа сразу оказалась под вопросом.

Основная часть армии мёртвых двигалась куда‑то вдаль, а этот перец стоял тут. Мои слуги разошлись веером, сражаясь с немногочисленной охраной перца. Света долго не думала: оценила ситуацию — и, пока я ловил откат от смертей слуг, жахнула молнией. Судя по всему, гуляла девочка сразу на все деньги.

Добромир скинул свои тряпки и за секунду обратился в огромного оборотня — кинулся в лобовую. Клим, Андрей и Коля обходили с разных сторон, по кругу, зажимая супостата в кольцо. Квагуш командовал остатками моих слуг, сдерживая оставшихся мертвяков и не подпуская их к основному сражению. Куда делся этот мохнарылый, я не видел.

Молния Светы врезалась в изумрудное свечение на левой руке перца и опала бурой жижей ему под ноги. Оборотня он отшвырнул играючи — просто силой мысли. Тот пролетел пару десятков метров, снёс нескольких моих слуг, как шар — кегли. После чего поднялся, встряхнул мохнатой головой и кинулся повторно.

— Наполни меня! — заорала Света. — Я кончаюсь!

Моя фантазия, невзирая на сложившиеся обстоятельства, начала выдавать пошлые картинки. Но я сделал над собой усилие и влил запрашиваемые двадцать фиолетовых единиц силы в девушку. Мне ещё было хреново — я сидел на коленях позади неё. Вливание пришлось делать через то, до чего мои руки могли дотянуться — до её попы. Она оказалась у Светы упругая и подтянутая, круглая и такая тёплая…

— Толик! — раздался в моей голове голос Пети. — Думай башкой! Смотри, что происходит! Этот урод сейчас нас всех уделает! Соберись!

Мелкий прав! Хотя, судя по голосу, он уже вовсе не мелкий — звучит как взрослый парень. Но дело говорит! Я отвлёкся, пора собраться.

Я закинул в себя сразу несколько камней: красный куб, жёлтое «солнышко» и ещё кое‑что по мелочи. Сознание взорвалось огнём — во мне забурлила сила. Допустимый лимит был превышен вдвое, а ускоренная регенерация пыталась впихнуть ещё больше, словно пытаясь затолкать невпихуемое.

Собрав всю имеющуюся силу в ладонях — чтобы дать организму возможность восстанавливаться, — я рванул к врагу. На ходу достал один из трофейных мечей и влил в него пятьдесят единиц силы. Такого эксперимента я ещё не проводил: обычно мечи раскалялись до неимоверных температур уже после двадцати единиц. Но ситуация была далека от стандартной.

Мой оппонент, видимо, не воспринимал меня всерьёз. Он лишь выставил правую руку — вокруг неё возникло то же болотное свечение, которым он защищался от молнии Светы.

Меч я держал из последних сил: жгло немилосердно. Несмотря на то, что я загонял силу в ладонь и тут же восстанавливал сгоревшие клетки, боль не утихала. Меч не почувствовал сопротивления, но сила в нём упала больше чем наполовину. Он прошёл защиту, как горячий нож сквозь масло, и вонзился в руку врага. Я разрубил его ладонь пополам: меч прошёл вдоль костей до локтя и застрял в суставе.

Энергия в мече иссякла — и мы неверяще уставились друг на друга. Я был в шоке: тварь поглотила пятьдесят единиц моей силы! А меч, который раньше не знал преград, застрял в локте ублюдка.

Капюшон слетел с мутанта — иначе его не назвать. Это была жуткая смесь лягушки, циклопа и человека: лягушачья морда, белая человеческая кожа, натянутая на тонкие кости, один‑единственный глаз. Причём глаз вертикальный, а зрачок — горизонтальный. Меня аж передёрнуло.

Сначала глаз мутанта сузился — видимо, от вида инородного предмета в теле, — а затем расширился. Меня отбросило назад. Я едва успел укрепить кости перед падением. В Свету устремился импульс болотной энергии колоссальной силы. Девочка не успела создать нормальную защиту — да и сил у неё почти не осталось.

Свету отбросило, и она сильно ударилась головой о камень. Я скрипнул зубами, поднялся и закинул в себя второй красный куб. Понимал, что потом пожалею, но сейчас мне нужна была сила.

Тем временем Добромир прыгнул на тварь сзади — и завис в воздухе, словно муха в янтаре. Коля рубанул по ногам странного существа, но меч отскочил. Клим и Андрей добились большего: им, как и мне, удалось пробить неимоверную защиту мутанта. Однако их удары не причинили особого вреда — лишь отвлекали.

Этим я и воспользовался. Пять единиц силы — в ноги! Всю энергию — в красный спектр! Я сорвался с места, как пружина, и в один прыжок преодолел тридцать метров. В районе голени всё трещало и рвалось — но это неважно. Есть знахарь — починит. Главное, чтобы его не закатали навечно в этот янтарь.

Выхватил второй меч из‑за спины — первый остался торчать в правой руке существа. Влил в новый меч сразу семьдесят единиц красной энергии, двадцать — в кисть, десять — в плечо, а остатки распределил по всем клеткам тела. Каналы правой руки не выдержали — я чувствовал, как они рвутся, но продолжали выпускать силу туда, куда нужно. Большего и не требовалось.

Удар!

Моя скорость оказалась чуть выше — но этого хватило. Враг не успел среагировать. Защитное поле в области шеи вспыхнуло ослепительной вспышкой. Меч едва замедлился, а затем прошёл насквозь. В нём осталось ещё пара единиц силы — но это уже не имело значения.

Я выронил меч и упал. Сначала на колени, но в области голени взорвалась боль — и я рухнул на живот. Хотел опереться на руки, но правая не слушалась. В итоге просто шлёпнулся лицом в грязь, расквасив нос обо что‑то твёрдое до крови.

Правая рука горела огнём и не двигалась. Ноги отнимались — похоже, я повредил не только голени. Колени и бёдра подозрительно ныли. Видимо, давать такие импульсы в тело чревато серьёзными повреждениями.

Но валяться безвольной куклой я не стал. «Солнышко» в моём теле ещё долго будет вырабатывать силу — значит, нужно начать себя латать. Было больно и тяжело, но двигаться необходимо. Уже через минуту я смог перевернуться на бок и оценить обстановку.

Добромир уже принял человеческий облик и вливал свою силу в Свету. Судя по ощущениям, её состояние было очень тяжёлым. Воины пострадали меньше — им досталось не так сильно. Волки и мои слуги не подпускали к нам нежить. Благо, её здесь было не очень много, хотя силы в ней хватало.

Света так и не пришла в себя. Её нёс на руках Биба, а Боба прикрывал их, обеспечивая охрану. Мы двигались плотной группой, пытаясь нагнать армию мертвецов. Из пятисот моих слуг осталось едва ли триста.

На Квагуша было страшно смотреть — ему вновь крепко досталось. Но Добромир в очередной раз подлатал моего боевого лягуха, и тот, вполне довольный, шлёпал рядом со мной.

Примерно сотню разорвал мутант в первое же мгновение, при переходе через разлом. Ещё почти столько же погибло при уничтожении одноглазого выродка. Волки тоже понесли потери: из изначальной сотни, вышедшей из мира Добромира, в живых осталось тридцать пять. Ещё столько же были подняты в качестве моих слуг. Остальные погибли безвозвратно.

Мир, по которому мы сейчас бежали, напоминал обычную Землю: голубое небо, редкие облака, зелёная густая трава, редкие кустики. Солнце поднималось, вероятно, на востоке. Вдалеке двигались циклопы и армия нежити — мы постепенно их догоняли.

Насколько хватало глаз, простирался зелёный океан буйной растительности с редкими вкраплениями цветов — красных, синих, жёлтых. На горизонте, в той стороне, куда двигалась нежить, показалась крепостная стена.

Мы догнали войско как раз вовремя. Циклопы разносили стену, а остальные стояли чуть поодаль в ожидании. Со стен по ним поливали магией — надо сказать, довольно успешно. Один великан уже валялся мёртвым. Но мы не спешили атаковать: врагов было слишком много — тысяч пятнадцать, а может, и двадцать, — и сила их казалась чрезмерной.

Мы залегли и стали ждать, когда же эти проклятые циклопы пробьют брешь в стенах замка. Пока что усилия были тщетны. Второй великан пал, за ним — третий. Двое оставшихся изменили тактику: двинулись вдоль стены к воротам. Став по обе стороны от деревянных створок, они, словно игроки в гольф, замахнулись и синхронно ударили костяными дубинами.

Ворота не выдержали: с оглушительным треском они влетели внутрь, снося всё на своём пути. Четвёртый циклоп упал на спину, а армия нежити лавиной устремилась в проход. Настало время действовать и нам.

Наше преимущество — внезапность и удар с тыла — сыграло ключевую роль. Враги практически не оказывали сопротивления. К тому же они оказались на редкость тупы. Это разительно отличалось от того, что мы наблюдали возле разлома: там нежить действовала слаженно и чётко. По‑видимому, всем управлял тот самый «перец» в капюшоне. После его смерти остались лишь базовые настройки.

Мы катком прошлись по тылам нежити, разнося её в щепки. Орки, гоблины, люди — разницы особой не было. Мои слуги и живые спутники резали всех без разбора. А я? А что я? Света — на руках у Бибы, а я — на руках у Бобы. Почему? Два красных кубика! Действие их закончилось, пока мы лежали в засаде, ожидая пробития стены. Тут меня и накрыло: первый кубик режет силы пополам, а второй — ещё раза в три. В итоге сейчас меня может уделать даже ребёнок.

Защитники города (или крепости) тоже оказались не лыком шиты. В ворота нежить зашла главным образом благодаря ограм, но далеко продвинуться не смогла: её вырезали и перебили. Собственно, их армия встретилась с нашей прямо в воротах замка.

При этом некоторые мои слуги мало чем отличались от нежити. Некоторых приходилось поднимать повторно — они были незаменимыми единицами в нашей армии. Их трепетно сшивали и склеивали: у одних кожа и шерсть висели лоскутами, у других части тел были несимметричны. Да и состав моей армии почти копировал нежить: орки, люди, гномы. Троллей и огров не хватало — а в остальном полная копия.

Люди (а замок оказался именно человеческим) тяжело дышали. Оружие не опускали, но и нападать не спешили. Я мысленно приказал слугам поднять лапы к небу и медленно отходить назад. Теперь мне предстояло вступить в диалог.

— Кто старший? — задал я вопрос, развалившись на руках штопаной лягухи.

По рядам людей пошли шёпотки и роптание. Вскоре к воротам подошёл пожилой воин. Он хромал, рука висела на перевязи. Лицо было всё в шрамах. На нём — мятый, но явно не простой доспех, светящийся разными цветами. На поясе висела немалых размеров секира, по лезвию которой пробегали разряды молний. Сам воин был под два метра ростом и широченный в плечах.

— Ты вроде не нежить! Да и существа с тобой странные — не мёртвые в обычном понимании. Живые тоже есть! Кто ты?

— Приветствую. Я Толик. Думаю, у нас есть много общих тем для разговора. Может, пройдём в замок и…

— Говори здесь или убирайся прочь! — рявкнул воин, перебив меня.

— Если вы не заметили, мы вам неплохо помогли, — попытался задобрить я тяжёлого собеседника.

— Без пастуха эта армия — как дети! — парировал воин. — Мы бы и так с ними разделались. Ваша помощь смехотворна.

— Пастуха? — переспросил я. — Это случайно не такой худенький, щупленький, в капюшоне? Башка как у лягушки, один глаз неправильной формы и тонкие лапки с тремя пальчиками? Стрёмный такой жуть?!

— Да… — с сомнением проговорил воин. — Вы его видели? Он идёт сюда? Какое войско с ним идёт?

— У разлома без башки валяется, — и тут до меня дошло: мы не проверили тела на предмет жемчужин. Дьявол! А в этом ублюдке могло быть что‑то новенькое.

— Что значит «без башки»? — глаза воина увеличились.

— Ну то и значит! — начал я злиться — не на воина, а на свою беспечность. — У тебя башка есть? Есть! У меня тоже на месте. А пастух ваш лежит и потихонечку в гниль превращается.

— Ты убил его? — глаза воина расширились ещё больше.

— Да, убил. Что не так?

— Тело! ТЕЛО! Ты сжёг тело?! — старый воин подскочил ко мне и дёрнул за грудки.

— Уважаемый, аккуратнее! Я получил обширные травмы в той битве. Зачем сжигать его тело?

— Срочно! — взревел воин. — Сжечь все тела мертвецов!

У меня опустились руки: в них же должны быть бусинки! Явно новый вид — и вот так всё потерять?!

— Ты знаешь, где разлом? Знаешь, как пройти туда? — обратился ко мне воин, пока люди стаскивали тела в кучу, а маги огня сжигали их.

— Конечно, знаю, — чуть не плакал я, глядя на это кощунство.

— Веди! Срочно! Пока не поздно! Его надо сжечь! Прайм! Вильгельм! Оникс! Со мной. Ваши люди тоже.

Воин кричал, раздавал приказы, а я ничего не понимал. Что такое? Куда бежать? Зачем? В чём проблема? Но спорить не стал. Старый пень даже имени своего не назвал. Я попытался с ним заговорить, но тот отмахнулся и приказал бежать.

Спорить я не стал — и мы помчались со всех ног. Ну, как «со всех»: с той скоростью, с какой лягухи могли меня и Свету «тараканить». Усиливать себя сейчас я не решился: откат от «солнышка» ещё шёл, восстановление силы было замедленным. Остаться в критический момент совсем без силы я не хотел.

На вытоптанном поле перед разломом всё было так же, как когда мы его покинули: безголовый уродец, сотня моих слуг, лежащих полукругом, и разбросанные тут и там тела нежити и волков.

Мы приблизились к уродцу — и я обомлел. Он был ужасающе вскрыт от пупка до глотки. Я нахмурился — и в паре метров от меня появился хомяк. Судя по всему, видел его сейчас только я.

В руках он держал сферу грязно‑лилового цвета, размером с половину кулака. Хомяк ткнул в меня пальцем, потом покрутил им у виска и одними губами прошептал — но смысл я уловил: «Пик‑пук».

— Вы изъяли из него камень силы? — с безумными глазами подскочил ко мне воин. — Что ты с ней сделал? Поглотил? Отрыжка преисподней! Думаешь, сможешь поработить нашу планету так — изнутри?!

— Уважаемый! — оттолкнул я его, залив по единице силы в руки. — Держите себя в руках! Во‑первых, да — извлёк. Во‑вторых, уничтожил! — решил я пока опустить кое‑какие моменты. — В‑третьих, назовите себя наконец. А то я начну звать вас «старый хрен». Достали уже! Вы по‑человечьи вроде говорите, а ничего не понятно!

— Меня зовут Громель, я командующий первым гарнизоном региона Коринфия. Нежить пытается уничтожить нас уже несколько десятилетий. Прямо сейчас идёт сражение у столицы. Я должен быть там, а не здесь — на дальней границе. Толку‑то! Охранять эти вонючие рудники…

— Погоди! Ты говоришь, это не единственное место прорыва нежити? — что‑то я не мог вспомнить, чтобы в центральном мире гуляли сразу несколько армий нежити. Странно это.

— Они атакуют почти безостановочно. Последние две недели их натиск ослаб — и даже появился шанс выдавить их за пределы третьего кольца. Я командовал прорывом. Меня задело — и вот спустя пару часов сослали сюда. Охранять. А тут ты с этим чёртовым пастухом…

В моей голове образовалась полная каша. Нежить прибывает на планету постоянно, идут стабильные атаки с разных направлений — или с одного? Что‑то попахивает откровенным бредом и никак не вяжется в голове.

— Громель, давайте всё же пройдём в крепость. Сядем, поедим — и вы мне всё расскажете! — он искоса глянул на то, как мои слуги ковыряются в трупах нежити.

— Можете не искать в них камни силы! После обращения они растворяются в телах. Это и есть некромантия — уничтожение собственной силы и души! — я лишь кивнул и мысленно дал отбой.

— Это тоже расскажете, но за трапезой, — начал я аккуратно, лягушкой оттесняя его в сторону замка. — Кушать страсть как хочется, да и услышать вашу историю, историю вашего мира.

Я, своего рода, коллекционер, знаете ли. Люблю собирать истории миров…