Неприкаянные

Цривший в храме полумрак разрезали лучи света, проникающие через узкое витражное окно. Освещённое ими лицо покойницы выглядело умиротворённым. Мерцание свечей и треск воска успокаивали.

Санёк отошёл от гроба, в котором лежала его бабушка, и нерешительно опустился на лавку у стены и сидел, выпрямив спину, мял в руках кепку. Пришли две женщины – молодая и пожилая, Санёк вскочил и нелепо поклонился им, желая поприветствовать. Они кивнули в ответ, устроились на клиросе, перелистали лежавшие на пюпитрах тетради.

Отец Алексий спешил, шагая торопливо и размашисто. Правый рукав его рясы был пуст и развевался ветром, левой рукой отче на ходу надевал на шею большой золоченый крест. Войдя в приход, которым заведовал, батюшка огляделся и вскинул бровь:

– Опаздывают? – строгим басом спросил он у дам на клиросе.

– Прибыли, – ответила пожилая женщина, и указала на Санька.

Отец Алексий кивнул и начал отпевальную службу. Слова священника гулко звучали в просторном помещении, женские голоса пели, воздавая хвалу Господу.

* * *

– Уплати в кассу четыре тысячи двести восемьдесят рублей, сынок, – без обиняков сказала пожилая женщина по окончанию ритуала. – Это стоимость работы батюшки, свечей, венчика на лоб усопшей рабы Божьей.

– А где касса? – спросил Санёк, соображая, хватит ли у него денег. Он не знал, сколько стоит отпевание и взял с собой всё, что у него было.

– А вот! – женщина прошла к уголку, в котором располагалась церковная лавка, достала откуда-то пластиковый лоток, наполненный мелкими купюрами и монетами.

Санёк расплатился, понимая, что денег на обратную дорогу ему едва ли хватит.

– А кладбище далеко? – спросил он.

– Близко. Только там уже давно никого не хоронят.

– Я договорился, могила должна быть готова, – Санёк сказал это без особой уверенности. – Похоронная команда вот-вот прибудет, наверное, в дороге. Звоню – абонент не доступен.

– С кем ты договорился? – настороженно спросила женщина.

– По интернету. Я уже всё оплатил онлайн: могилу, памятник, венок. Бабушка просила похоронить её рядом с родителями, она тут родилась и жила, пока замуж не вышла.

Женщина вздохнула, перевела взгляд на гроб и, как будто решившись, выпалила:

– Обманули тебя, ротозей.

Санёк почему-то сразу понял, что так оно и есть. Он плюхнулся на лавку, откинул назад голову, звонко стукнулся ею о стену. Женщина молча покинула храм.

Вскоре она вернулась с той девушкой, с которой они пели. Девушка уже переоделась в джинсы и водолазку, но платок с головы не сняла.

– Чего ты разнылся? — строго сказала она.

Санёк закрыл лицо руками и зарыдал. Смерть единственного родного человека, организация похорон, обман на баснословную для Санька сумму — перевёл мошенникам все бабулины "смертные" вылились в настоящую истерику.

– Ну, ёпа мать! – всплеснула руками пожилая женщина, присела рядом с Саньком и обняла его за плечи.

– Тёть Нин! – укорила её девушка. – Опять в церкви сквернословите, хорошо, что батюшка не слышит!

В храме появился отец Алексий, из-за его спины выглядывал взлохмаченный мужичок лет сорока с простоватым лицом. В руке он держал молоток.

– Антон Петрович поможет тебе гроб заколотить, – пояснил священник.

Мужичок быстро закивал и с готовностью раскрыл ладонь, в которой держал гвозди.

– Умирать нынче дорого, – рассуждала тётя Нина, наблюдая, как мужчины грузят гроб в старую «буханку». – За всё деньги дерут.

– Так ты и дерёшь, тёть Нин, – сказала девушка, – батюшка ничего с прихожан не требует.

– Батюшка знать не знает, откуда у него хлеб насущный появляется. Приход у нас маленький, небогатый, зарплата у него с гулькин хрен, а сальдо с бульдо кому сводить? Тёть Нине, ёпа мать! Кажись, загрузили, поехали Лизка!

Отец Алексий, лихо управляясь одной рукой, вёл машину. Вскоре он остановил автомобиль возле старого кладбища, спросил сидящего рядом Санька:

– Ты знаешь, где родители новопреставленной покоятся?

Санёк помотал головой.

– Антошка знает, – вставила тётя Нина.

Услышав своё имя, мужичок вытянул шею и настороженно уставился.

– Как их звали-то?

– Спиридоновы, ­ – без запинки выдал Санёк. – Матвей и Василиса.

Все оглянулись на безумного мужичка, тот растянул рот в улыбке и радостно закивал, мол, знаю!

– Любимое развлечение – с мёртвыми время проводить, – пояснила тётя Нина, – всё кладбище облазил. Где крест поправит, где траву скосит. Блаженный!

* * *

Могилы Спиридоновых оказались заброшенными и заросшими сорняками. Оградки не было, лишь два старых почти развалившихся креста. Таблички без фото, имена едва видны. Саньку стало невероятно стыдно.

– Бабушка собиралась приехать, да всё недосуг, – оправдываясь, сказал он.

– Вот и прибыла, – сказала Лиза.

Батюшка вручил Саньку лопату, Лиза схватила ещё одну, отец Алексий – третью. Антон Петрович стал отбирать лопату у Лизы, он тоже хотел копать. Лиза выпустила черенок, уступая ему орудие труда.

– Дайте мне, –Лиза схватилась за лопату отца Алексия.

– Ты думаешь, я с одной рукой могилу не выкопаю? – он легко вогнал лопату в плотную землю.

Работа шла на удивление споро. Санёк копал попеременно с Лизой. Когда настала её очередь, Санёк опустился на ветхую скамейку рядом с тётей Ниной. Из внутренних карманов своего объёмного пиджака она достала бутылку кагора, штопор и несколько пластиковых стаканчиков, которые изрядно помялись, но были целые.

– Помянем, ­– сказала твёрдо, наливая себе и Саньку, тот не отказался.

– Один ты на всём белом свете? – спросила тётя Нина.

– Один.

– А где все твои?

Санёк кивнул на свежую могилу.

– Меня бабушка вырастила.

– А мать с отцом?

– Они были неблагополучные, я не знал их. Бабушка родителей на порог не пускала, меня берегла. А если честно, то и не было им до сына никакого дела. Бог прибрал обоих – водкой палёной отравились.

Подошла Лиза, тётя Нина плеснула и ей кагора.

– Я в Бога не верю, – заявила девушка, – а при храме служу, потому что вышло так, да и церковные песни мне нравятся.

Лиза стянула с головы платок, и Санёк охнул, увидев, что часть её головы представляла собой шрам, волос не было, на месте уха зияла пугающая дыра.

– Если бы Бог был, Он бы не допустил пожара, в котором погибла моя семья. Он бы не оставил трёхлетнюю девочку совсем одну, с жуткими ожогами, не заставил бы скитаться по больницам, приютам для инвалидов, детским домам.

– Бог есть, Елизавета! – отец Алексий прислонил лопату к кресту и левой рукой вытер со лба пот. — По Его величайшей милости я остался жив. Я бывший военный, и, если бы обладал большим красноречием, мог бы от первого лица написать сценарий к ещё одному фильму, где вся рота погибла, и остался один солдат, не самый смелый, не самый выдающийся. Когда смерть дышит в лицо, начинаешь чувствовать Его присутствие.

– Если бы Бог был, Он бы не допустил, чтобы Антошке…– Лиза встретила строгий взгляд священника и поправилась:

– Антону Петровичу настучали по голове маргиналы-грабители, тем самым лишив его разума, и, как следствие, семьи, бизнеса и возможности нормально жить! И почему Он не наказал его жену, которая перевезла больного мужа из элитного коттеджа в разваливающийся деревенский дом и оставила жить со стареньким дедушкой?

– По-твоему, молодая женщина, должна была всю жизнь маяться с инвалидом? – бойко ответила тётя Нина. – Она доставила его отцу, и, пока тот был жив, жили они с Антошкой неплохо. А в том, что дом – развалина, не Антошка ли виноват? Будучи успешным предпринимателем, пока по башке не получил, мог бы халупку бате подшаманить!

– Жена могла бы сдать его в специальное учреждение! – спорила Лиза.

– И от кого я это слышу, девочка моя? Ты же выросла в подобных учреждениях! – выпалила тётя Нина. – Не очень-то лестно ты о них отзываешься. Да и батюшке нашему без Антошки-дурачка совсем скучно было бы.

Лиза притихла. Антон Петрович сидел на траве и ковырялся в носу запачканным землёй пальцем. Отец Алексий вынул палец у него из носа и протянул носовой платок, комментировать слова тёти Нины не стал.

– Все мы тут судьбой поломанные, – вздохнула тётя Нина и постучала ногтем по своему глазу, тот оказался стеклянным.

– И Всевышнем спасённые, – добавил отец Алексий. – Уж вы-то, Нина Владимировна, не сомневаетесь в Его существовании?

– Да кто же знает? – ответила та, шумно отхлебнув вина.

– В тех местах, где вы бывали, я слышал, Господа почитают.

– На зоне-то? – усмехнулась тётя Нина, чуть помедлила и резко ответила:

– Не встречала я там искреннего покаяния. Я по особо тяжким статьям чалилась. Наглая была, ничего не боялась – ни Бога, ни чёрта! Мужик мой такой же отпетый негодяй, как и я. Был. В тюрьму попала беременная от него. В первый же день дерзить начала тамошним дамочкам, меня ночью измутузили. Глаз выбили, дитё потеряла, чуть не сдохла. Вернулась в хату уже с рогами поломанными, смирная. Обжилась я там, за двадцать пять лет на шконке порядки усвоила. А потом случай бежать представился. Подробности не важны, скажу лишь, что бежала я на авось, в никуда. Мужик мой к тому моменту давно от туберкулёза в тюрьме умер, семья отвернулась сразу, как узнала, чем я промышляла. Свобода в прямом смысле слова, ёпа мать! Ни денег, ни документов, ни понятия, что мне со всем этим делать.

Тётя Нина замолчала.

– А как вы все в этой деревне, оказались? – задал вопрос Санёк.

– Предыдущий настоятель собрал наши заблудшие души, – ответила Лиза, жуя травинку. – Меня из петли вытащил, тёть Нину от бомжей, Антошку под крыло взял, отца Алексия…

– Потом расскажешь, – отец Алексий встал, – солнце скоро сядет.

* * *

Земля с лёгким стуком сыпалась на крышку гроба. Где-то над самой головой, в листьях росшей на кладбище черёмухи, щебетали птицы. Санёк вдруг понял, что Бог, несомненно, есть. И каждый из присутствующих это очень хорошо знает, даже если это противоречит их словам.

– Спасибо вам большое! – от всего сердца сказал Санёк.