Нерв первокурсника

У любого, даже самого дикого племени, непременно должны быть уникальные традиции и привычки, которые принято считать культурным кодом, источником самости, идентичности, определяющим историческое своеобразие. Жители приторно-лазурной планеты Фагот, были прирождёнными музыкантами и певцами, искренними любителями горлового пения и несистемного (с точки зрения земного сольфеджио) извлечения завораживающих звуков.

Музыкальные инструменты фаготайцы производили из всего, что росло, бегало или летало на райском побережье единственного материка. Из перепончатых крыльев местных птеродактилей туземцы мастерили гулкие бубны, из местной разновидности бамбука — дудки, похожие на фаготы, из огромных кокосов — тамбурины, из костей стройных непарнокопытных — свирели, а из их жил — гусли. Выглядели фаготайцы как плюшевые медвежата буро-зеленоватого окраса с искренне-безобидными глазами земного чебурашки.

А ещё, на планете Фагот водился турмалин — не самый дешёвый в окрестной Вселенной минерал.

Встречали землян с помпой. Оркестр сыграл «встречную кантату», чем-то похожую на «Гаудеамус» с монгольским горловым пением. Мохнатые гремлино-виннипухи лезли обниматься, чего-то там себе мурлыкали, а ближе к закату стали усаживать колонистов за приветственные столы, кормить подобием папайи и поить хмельными напитками, чем-то напоминающими манговый сок.

Вдохновлённые безграничным добродушием, земляне приступили к выполнению экспедиционных задач: капитан Берг активно взаимодействовал с вождём племени на предмет изучения языка, письменности и музыкального наследия, доктор Пачоли — постигал растительный и животный мир в компании счастливо галдящих фаготайских принцесс, инженер-механик Ерёмин - ковырялся в породах, отвалах и прочих минеральных отложениях.

В какой-то момент времени (коллеги не уследили), механик Ерёмин совершенно слетел с катушек, свинтил с капсулы маршевое кресло, лишние, с его точки зрения, элементы конструкции, выбросил резервное оборудование и даже баллоны с запасным кислородом. Всё свободное место «поехавший» заполнял турмалином. Берг попытался было сделать внушение коллеге, объяснить, что тот рискует безопасностью экипажа, но Ерёмин не унимался. Стало понятно, что турмалиновая лихорадка сломила регулярную личность инженера-механика, он стал агрессивным, принялся избивать безобидных туземцев, покрывая их мохнатые тельца пинками и тумаками. Чебурахнутые, как ни странно, агрессией на агрессию не отвечали, продолжали мило улыбаться и лишь переставали мурлыкать после тумаков.

Единственное, что мог сделать капитан, в такой ситуации — объявить об окончании миссии, и готовиться к отлёту.

Прощальный банкет был предельно райский. Оркестр играл блаженную музычку на фоне мистического заката, хоры вибрировали горловыми обертонами, мохнатые сотрудницы местного спа массировали уставшие конечности колонистов. В блаженной неге земляне уснули, а проснулись утром, под звуки фаготайского гимна.

Берг и Пачоли сидели в маршевых креслах, трёхнутый Ерёмин на мешках с турмалином. Корабельные скафандры на колонистах, были элегантно испорчены, вместо штанин оказались аккуратно подрезанные шортики, а голени были аккуратно обёрнуты пальмовыми листьями. Тут же, пред ясные очи землян явился вождь, с улыбкой на все сорок восемь зубов, такие же радостные принцессы, и местный шаман, который просто светился от счастья, размахивая связкой каких-то окровавленных жгутов, то ли червей, то ли миног.

— Мама Мия! — проскрипел фальцетом Пачоли и попытался встать, но тело не слушалось.

— Что это? — раздражённо выпалил Берг.

— Пьеццо ди мерда! — выматерился учёный.

— Они чо нас порезали? — по-честному удивился Ерёмин.

— Тендо плантарис. «Нерв первокурсника» — самое длинное сухожилие человека. — пояснил Пачоли и от безысходности заскрипел зубами. — гитару теперь сделают, шестиструнную.

— Налог на добавленную стоимость. — горько заключил Ерёмин. — Взял лишнего — заплати!

— Гусля! — торжественно объявил вождь. — Гусля сделать. Гусля карошшая, гусля нежжная, гусля радустьная.

Гусля для салфеджжия.