Нетипичное явление

1

Даже фамилия его меня бесит: Шелковский, – ни более, ни менее. Да что фамилия... Начнём по порядку.

Рост –180. Спортсмен-разрядник. По мнению некоторых девчонок, «жутко красивый». По мнению Снежки Янышевой – не жутко, а «изысканно». Почти отличник – четвёрка по биологии. Призёр всевозможных соревнований, конкурсов и олимпиад.

Про личные качества лучше вообще не говорить – по мнению моих родителей, я сам и большинство моих знакомых по сравнению с Шелковским – вполне законченные моральные уроды. Конечно, прямо так – открытым текстом – они этого не говорят. Только намекают. Как им кажется, ненавязчиво: ах, Миша, ах, какой он умный, интеллигентный, самостоятельно мыслящий! Какой он разносторонний. Как будто все остальные – сплошь односторонние, и вообще не люди.

Ладно, дальше. Разбирается в музыке. По свидетельству избранных, вполне прилично играет на гитаре. Два года занимался в студии бальных танцев. Потом, правда, бросил, так как занялся зачем-то изучением испанского языка, но на всех школьных концертах по-прежнему срывает бурные аплодисменты.

Мало того, что это сокровище учится со мной в одном классе. Оно ещё к тому же живёт со мной в одном доме, в одном подъезде. Лично я бы таких где-нибудь отдельно расселял. Подальше от нормальных людей.

Председателем Совета старшеклассников его выбрали в этом году без него, он был на каких-то соревнованиях. На другой день Елена на классном часе радостно нам об этом сообщила. Шелковский соизволил поднять взор от какой-то книжки, которую нахально читал с перемены, и сказал сквозь зубы:

- Не было печали…

Кто-нибудь другой так бы отреагировал – живьём бы съели: «Плюёт в лицо общественности!» (любимое выражение нашего Серенького Козлика, замдиректора по воспитательной работе).

А Шелковскому Елена всего лишь сказала:

- Миша, ты же и так общественной работой больше всех занимаешься! А тут тебе будет простор для деятельности!

Шелковский пожал плечами и резонно сказал:

- Да кому это нужно?

Елена захлопала глазами:

- Как – кому?.. Совет старшеклассников создан для того, чтобы вы проявляли инициативу и самостоятельность, не ждали руководящих указаний, а сами делали свою школьную жизнь интересной!

- Мишка, сделай в школе дискотеки каждый вечер! – тут же проявил инициативу Барсик.

- Нет, лучше контрольные с зачётами отмени! – радостно подхватил Цокотухин.

- И кое-кого из учителей неплохо бы уволить! – помечтал вслух Серёга Бубнов.

- И вообще всю эту лавочку прикрыть! – обобщил пожелания Шелковский.– Я всё понял, будем работать в этом направлении!

Все, естественно, заржали, но Елена почему-то не возмутилась, как обычно, а всего лишь заметила, что вообще-то в данной ситуации чёрный юмор не вполне уместен.

* * *

В среду на геометрии Маргарита раздала нам по листку и объявила, что нужно ответить письменно на три вопроса: «С кем из учителей у вас сложились особенно хорошие отношения и почему?», «С кем – не сложились и почему?» и «Что бы вам хотелось изменить в вашей школьной жизни?».

- Листочки можете не подписывать, – добавила она, – можете писать печатными буквами, но вообще я вам могу гарантировать, что ни одна из этих анкет не попадёт в руки других учителей, так что можете писать совершенно откровенно.

- А левой рукой можно? – поинтересовался Владька Мотыль своим обычным радостно-ехидным тоном.

- Конечно, Владик! – с готовностью откликнулась Маргарита. – Разумеется! Хоть ногой!

Кто-то захихикал, но тут вдруг подал голос Шелковский. Он сказал:

- Я что-то не совсем понял. Зачем вообще эти анкеты писать, если в руки учителей они не попадут? Ну, напишу вот я, что у меня с биологичкой отношения не сложились, а дальше что? По-моему, уж если на такие вопросы отвечать, так обязательно дать результаты потом учителям почитать. Им полезно будет!

- Ещё чего!– возмутился Мухин. – Тебе хорошо рассуждать! На тебя все учителя не надышатся!

- Особенно некоторые, – хмыкнул Шелковский, имея в виду, очевидно, биологичку – она его в самом деле откровенно ненавидит.

- А что, не так, что ли? – продолжал орать сварливым голосом Цокотухин. – Тебя по почерку вычислят – тебе ничего не будет!..

- А тебе что будет? – усмехнулся Шелковский. – Страшная месть? Хорошего же ты мнения о своих дорогих наставниках!

-Ха! – ответил Цокотухин. – Это ты, видно, слишком хорошего!

Маргарита несколько обалдела от такого непредусмотренного всплеска откровенности, однако же попыталась навести порядок.

-Тише, ребята. Ты, Мухин, пожалуйста, успокойся. Анкета эта проводится по линии нашего профкома. Учителей мы познакомим с общим содержанием, а в руки им, ещё раз повторяю, листочки ваши не дадим, так что можешь за последствия не волноваться. А ты, Михаил, можешь свою анкету подписать, если тебе так хочется!

- Подпишу, – сказал Шелковский.

Когда мы «бешкам» в раздевалке об этом рассказали, они переглянулись.

- Ну, вот ещё! – сказал Витёк Соломкин, он же, как выяснилось недавно с помощью популярного теста, «любимец публики». – Шелковскому вашему только бы повыступать! У нас вот, например, все всё написали тихо-мирно, без всяких дополнительных соображений!

- Ещё бы вы вздумали с соображениями! – скорее по привычке, чем с энтузиазмом, начал заводить их Цокотухин. – Вам Маргарита что скажет, то и напишете! Без няньки ни на шаг!

«Бешки» дружно возмутились и принялись наперебой описывать, какие они хорошие, перечисляя всякие конкурсы, в которых они якобы нас обходили, но мы быстро вправили им мозги, вспомнив, чья новогодняя программа была признана лучшей, а также с каким именно счётом мы их раздолбали на последних соревнованиях по баскетболу.

Виталька Дроздов молча слушал, а потом вдруг сказал:

- На самом деле, кому эти анкеты нужны? Организовали бы лучше что-нибудь типа «круглого стола» учителей со старшеклассниками, обсудили бы всё по-нормальному...

- Ага! Стали бы директриса или Клавдя с тобой что-нибудь обсуждать! – фыркнул Мотыль. – Они бы тебе живо рот заткнули, слова не дали сказать.

- Побольше бы таких анкет! – высказался Витёк. – У нас демократия! Пусть почитают, что мы о них думаем! А то…

В это время на лестнице послышались шаги, и Соломкин почему-то мысль свою закончить не пожелал. В раздевалку вошёл Шелковский.

- А зачем тебе, Витёк, для этого анкеты? – спросил он спокойно. – Можно просто анонимки строчить!

- Ой, не могу! – сказал Витёк. – Анкетку подписал и героя из себя строит! Это ещё вопрос, что ты там понаписал! Небось одни комплименты!

- Так, – сказал Шелковский. Он завязал шнурок на ботинке и выпрямился. – Ещё разок: кто кого из себя строит?

- А если повторю? – сказал Витёк обнадёживающе. – Что ты мне сделаешь? В морду дашь? Не рискнёшь – за медаль свою испуга...

Договорить он не успел, потому что Шелковский молча развернулся, и Витёк загремел на пол в обнимку с чьей-то шубой, за которую он попытался зацепиться. На ноги он встал такой довольный, как будто ему сделали большое личное одолжение.

- Как вы все могли видеть, – торжественно начал Витёк, – нашим выдающимся общественным деятелем Михаилом Шелковским найден универсальный способ решения всех проблем! Конечно, распространяется он только на товарищей. С начальством приходится искать другие формы работы… – здесь он сделал эффектную паузу. – Например, беседы с глазу на глаз в запертом изнутри кабинете!

Мы все примолкли.

- И с кем это он так беседует? – поинтересовался деловым тоном Цокотухин.

- С вашей драгоценной Еленой Иннокентьевной, – скромно доложил Витёк. – Прихожу я позавчера после уроков сдавать Некрасова, а кабинет ваш закрыт на ключик! Что, думаю, такое: Елена ваша постоянно до четырёх с тетрадями сидит, а тут вдруг – исчезла! Потом смотрю – ключик в двери с той стороны вставлен. Ну, тут меня уже чисто спортивный интерес взял. И затратив двадцать минут своего личного времени на изучение стенда «Скажи наркотикам – нет!», я имел удовольствие лицезреть вашего ненаглядного Мишеньку Шелковского, который вышел из кабинета вместе с вашей Леной. Двадцать минут ровно, я по часам смотрел!

- Ну и что? – сказал я. – Может, он с ней беседовал о литературе и искусстве!

- Может, – легко согласился Витёк.– Но зачем для этого запираться на ключ?

- Мишка, что ты смотришь, врежь ему ещё разок! – от души посоветовал Виталька.

- Стоило бы, – сказал Шелковский не двинувшись с места.

- Ты, Витёк, хоть и отличник, а дурак, – сказал Владька Мотыль. – Может, это у вас в классе мода друг на друга стучать, а у нас этим никто не занимается.

- Ну, пусть скажет тогда, о чём они двадцать минут разговаривали, – ласково предложил Соломкин.

- О погоде! – смерив его взглядом, сказал сквозь зубы Шелковский. – Устраивает?

- Вполне! – гордо ответил Витёк.

Шелковский оделся и вышел, шарахнув дверью.

- Слыхали – о погоде!.. – с новыми силами завёлся Витёк. – Как же это я сам-то не догадался? Пошли, Виталька, тоже – с Маргаритой нашей о погоде потолкуем часок-другой! Не тянет?..

Тут в раздевалку впорхнули наши девицы, человек пять.

- Что это вы оделись, а домой не идёте? – полюбопытствовал кто-то из них кокетливым голоском.

- Тебя ждём! – бодро ответил Мотыль, даже не взглянув в их сторону.

- С тобой, Влад, хоть на край света! – хором отозвались девицы.

По тому тесту, по которому Витёк вышел «любимцем публики», Мотыль оказался «идеальный муж», и оба наших класса всё ещё продолжали время от времени над этим потешаться. Я, кстати, по этому тесту вышел почему-то – «бесчувственный чурбан», Виталька Дроздов – «непризнанный гений» (он, когда узнал, возмутился: «Что это я непризнанный-то?..»), а Цокотухин – «Таких не бывает».

Девиц наших заинтересовали больше всего две характеристики: «супермен» и «скромная сволочь». «Супермен» нашёлся довольно быстро – им оказался, понятное дело, Шелковский, а вот «скромных сволочей» искали даже в обоих одиннадцатых, но так и не обнаружили.

Снежка Янышева тем временем пыталась выяснить, кому и зачем потребовалось сбросить на пол её шубу.

Снежку тест охарактеризовал довольно-таки точно – «должное чувство превосходства». Витёк, уразумев, что шуба, от которой он во время своего свободного полёта оторвал вешалку, не чья-нибудь, а Снежкина, со всех ног бросился её поднимать и всячески отряхивать, в красках живописуя при этом свою героическую схватку с Шелковским.

Снежка как будто даже обрадовалась, услышав его фамилию.

- Так, – сказала она довольным тоном. – Вешалку пришивать, значит, Шелковский будет? Ладно, я ему завтра нитку с иголкой принесу. А, если не секрет, чего вы с ним не поделили-то?

Витёк поморгал и ответил:

- Да так, не сошлись во взглядах.

- На что? – попыталась уточнить Снежка.

- На жизнь, – гордо ответил Витёк.