У калитки старушка стояла
И соседку свою поджидала.
По деревне слух прокатился,
Что покойный домой возвратился.
Уверял, что скука заела,
Отдохнул, мол, а дальше - за дело.
Он законный хозяин жилья
И семья возмущается зря.
Выгонять бесполезно его.
Он живой вражинам назло.
Непонятен испуг и волненье.
Вместо радости - лишь оскорбленья.
Непорядок. На миг отлучился -
И во что же мой дом превратился?!
Выгоняют родного отца!
Унижают, мол, морда не та.
"Мы тебя провожали достойно,
Так и спи в могиле спокойно.
Как картинка в гробу ты лежал,
Как пятак чистотою блистал.
А теперь стал паршивым как пёс:
Кожа слезла, торчит один нос.
И костями гремишь неприятно.
Полезай за ограду обратно
И не смей домой приходить,
Чтоб распятием в лоб не прибить.
Всё ж родня, и жалость берёт".
"Как испортился нынче народ!
Я права свои знаю, и вам
Ни одной монетки не дам!
Что трудом непосильным скопил
И в подвале в бутылках хранил,
Заберу сейчас же с собой,
Недостойный отпрыск ты мой!
А жена, что волком глядит,
Шуры-муры с соседом мутит,
Не получит богатый улов.
Добрых нет для мужа и слов?
Язва ты престарелая, вот!
И проклятье моё тебя ждёт".
Недовольство желчью лилось
И вонючей струёй растеклось,
Заползая в открытую дверь,
Став предвестником новых потерь.
Запах гнили явственней стал,
Ведь мертвец заклятье наслал.
И, впитавшись в живые тела,
Чёрной струйкой кровь потекла.
Разложения всюду следы:
Пятна тлена на месте еды,
Плесень вьелась в стены и пол
И трухою засыпан весь дом.
Средь развалин трупы лежат.
Это было столетья назад.
Позаброшено кладбище то,
Не хоронят уже никого.
Только череп белеет в траве.
пригвождённый осиной к земле.