Невеста в бегах.

Маргарита

Предновогоднее безумие обрушилось на город, словно снежная лавина. Четыре тысячи огней рассыпались по холсту столицы, сплетаясь в причудливые узоры. Главные символы торжества – ели, усыпанные мириадами разноцветных шаров, звёзд и гирлянд, – источали праздничное волшебство.

Уже в начале декабря предвкушение чуда завладело сердцами людей. В витринах магазинов обновились новогодние подарки, прилавки манили деликатесами для новогоднего стола, и терпкий аромат мандаринов и хвои щекотал ноздри, обещая скорое торжество. За пять минут до полуночи вся страна замирала у экранов телевизоров, внимая торжественным словам главы государства.

Но последние недели перед праздником выдались неприветливыми. Свинцовое небо извергало потоки мокрого снега, превращая улицы в каток. Зима словно забыла о своем предназначении, задержавшись где-то в пути.

Я возвращалась с кладбища, где месяц назад обрела вечный покой моя семья – мать, отец, сестра с мужем и крошка Сонечка. Автокатастрофа… Возвращались с дачи после юбилея снохи, который решили отметить с размахом, с шашлыками и гостями… А я осталась в Москве, учеба в институте не позволила поехать. И эта сессия, словно злой рок, спасла мне жизнь.

«Может, лучше было уйти вместе с ними, чем влачить жалкое существование в пустой квартире, где каждый предмет вопиет о безвозвратной утрате?» – мысли терзали сознание, сменяя друг друга в безумном калейдоскопе.

Нет, о самоубийстве не было и речи – я не хотела обременять душу грехом. Но если бы кто-то решил здесь и сейчас оборвать мою жизнь, я бы не стала сопротивляться.

Тяжело вздохнув, я открыла подъездную дверь и вошла внутрь. Возле грузового лифта царил хаос: разбросанные бумаги, груды железа – похоже, его ремонтировали. Окинув взглядом этот беспорядок, я вызвала второй лифт, чтобы подняться на девятый этаж. Двери распахнулись, являя взору грязные стены и тусклое освещение. Кабина тронулась, а я машинально следила за бегущими цифрами этажей. Внезапно лифт дернулся, цифры заплясали в безумной вакханалии, свет погас, и кабина сорвалась вниз, устремившись в бездну.

«Неужели правда, говорят, что под Новый год желания сбываются!» – промелькнула мысль, и от чудовищного удара я потеряла сознание.

Позже, пытаясь восстановить в памяти последние мгновения, я смутно вспомнила, как соседка, вошедшая следом в подъезд, услышала грохот и вызвала диспетчера по номеру телефона, висевшему на стене. Прибыли полицейские, скорая… А дальше – лишь белое пятно.

***

В сознании, словно в темном колодце, взрывался ослепительный свет, за которым калейдоскопом проносились обрывки неясных образов, и вновь все поглощала непроглядная тьма. Так продолжалось, пока, наконец, я не пришла в себя.

В затхлом, пропитанном пылью помещении, лежа на жестком подобии лежанки, я застонала, судорожно хватаясь за голову. Медленно разлепив веки, огляделась.

Сырой, промозглый чулан был невелик – всего-то чуть больше шести квадратных метров. В углу ютился некрашеный стол, два скособоченных стула и дряхлая печь, казалось, готовая рассыпаться в прах от одного неосторожного прикосновения. Сквозь крохотное зарешеченное оконце, пробиваясь сквозь толщу грязного стекла, врывался яркий луч солнца, болезненно ударивший в глаза. От резкой боли я не сдержала громкого стона.

За стеной раздался визгливый женский вопль, пронзивший воздух жуткими проклятиями.

– Где эта гадина?! Мне легче придушить ее, чем кормить эту лежебоку! Паразитка, она все еще нежится в постели, пока я должна выбиваться из сил, чтобы ее прокормить!

Голоса приближались, пока дверь с треском не распахнулась, и на пороге возникла исступленная худая женщина. Багровые пятна гнева вспыхивали на ее лице, стремительно меняя оттенок, пока кожа не приобрела ровный, зловещий темно-бордовый цвет. Она визжала так, что разобрать слова было совершенно невозможно. Зажав уши ладонями, чтобы защититься от этих пронзительных, режущих слух нот, я растерянно огляделась, пытаясь осознать, где нахожусь и что вообще происходит.

Это, казалось, еще больше взбесило женщину. Схватив меня, несчастную, за волосы, она рывком стянула с деревянного топчана и швырнула на грязный земляной пол. Новый удар головой вызвал легкую дезориентацию, в глазах замелькали искры. Вскрикнув от неожиданной боли, я увидела довольную ухмылку на искаженном злобой лице истерички. Кивнув стоявшему рядом верзиле, она выскочила на улицу, а этот детина, грубо схватив меня за волосы, поволок за собой. «Отрезать их, что ли, чтоб неповадно было таскать?» – промелькнула отчаянная мысль.

Выросшая в семье, где старший брат был забиякой, умевшая постоять за себя, я не выдержала издевательств и со всей силы пнула злорадно ухмылявшуюся женщину в живот, когда верзила отпустил меня. Она согнулась пополам, пытаясь судорожно вдохнуть воздух, а я, едва поднявшись на ноги, вцепилась в ее каштановые волосы.

– Кто ты такая, чтобы нападать на меня?! – вскипела я, но не успела ничего предпринять. Мое тело сковал леденящий паралич, я не могла пошевелить даже пальцем.

Меня парализовало? Но тогда я должна лежать без движения, а не стоять столбом. Взглянув в дверной проем, я увидела рыжеволосого юношу. Если бы не хищный оскал на лице и злобный взгляд, его можно было бы назвать красивым.

– Ты забылась, тварь, кто тебя кормит и в чьем доме ты живешь?!

От этих слов внутри все сжалось от острого, первобытного страха, всколыхнулось непреодолимое желание бежать, спрятаться. Но каким-то непостижимым образом я чувствовала, что это не мои эмоции, они навязаны мне.

Он надвигался плавно и медленно, не отрывая взгляда карих глаз, словно хищник, подкрадывающийся к обреченной жертве. Он купался в моем страхе и боли, словно паук, оплетающий паутиной пойманную добычу, предвкушая наслаждение.

Не знаю, откуда в его руке взялся кнут. Он лениво бил рукоятью по начищенному до блеска сапогу, и со звериным оскалом продолжал надвигаться. Не знаю, что на меня нашло, но я попыталась сбросить с себя чары оцепенения и бежать, бежать без оглядки. Почти получилось, но в этот момент воздух прочертил свист кнута, обрушившегося на руку, словно конечность окатили кипятком. Я стиснула зубы, чтобы не застонать, не желая доставлять ему удовольствие своей беспомощностью. Он усмехнулся и снова занес кнут…

Я зажмурилась, ожидая следующего удара, но его не последовало. Приоткрыв один глаз, я увидела, как перед ним стоит невзрачный мужчина невысокого роста, одетый в поношенный серый сюртук, фасон которого я помнила по картинкам из книг о крепостном праве. Он что-то быстро шептал изуверу на ухо.

– Мы еще не закончили, – склонившись ко мне, тихо проговорил незнакомец, нагло и самодовольно ухмыльнувшись.

Ощутив исходившую от него угрозу, я насторожилась, но рыжий больше не посягнул, лишь небрежно махнул рукой, развернулся и направился в сторону дома. Тяжёлый груз отпустил мои плечи.

— Одеть и привести в гостиную, — бросил он через плечо и скрылся в дверях. Я не успела и глазом моргнуть, как жердь, едва очнувшаяся после моего удара, грубо схватила меня за руку и поволокла следом за незнакомцем. Осмотреться вокруг не дали – впихнули в комнату, где стояла ванна, самая настоящая, с завитыми ножками.

— Смой грязь с лица и вымой голову, замарашка. Всевышний, за какие грехи мне такое наказание? — закатив глаза, произнесла, по всей видимости, хозяйка дома.

Одета она была довольно прилично, особенно в сравнении с теми, кто наблюдал за моим унижением. Тёмно-синее платье в пол с глубоким вырезом лишь подчёркивало её болезненную худобу, но увесистые драгоценности на шее и пальцах красноречиво говорили о достатке.

Кто она и кто я? Надо узнать непременно. Когда я вышла из ванной, на кровати лежало лёгкое платье сиреневого цвета, рядом застыла девушка, по-видимому, ожидавшая меня. Не поднимая головы, она тихо произнесла:

— Дарина, госпожа велела срочно одеться, сделать причёску и спуститься вниз. Там приехал присяжный чиновник по твою душу. Я специально выбрала это платье, все синяки будут видны.

— Эм, кто ты?

— Я? — девушка удивлённо вскинула голову, и на её щеке блеснул свежий синяк. – Служанка и… твоя подруга. Меня зовут Светланой… Ох, неужели после того избиения ты потеряла память?

Девушка болезненно застонала.

— Дарина, я предупреждала, что хозяева хотят избавиться от тебя или сделать недееспособной. Только так они смогут забрать твоё приданое, которое может закрыть все долги твоего кузена Семена. Хотя какой же он тебе кузен? Так, седьмая вода на киселе…

В дверь постучали.

— Вы скоро там? — прикрикнул грубый мужской голос.

— Минут пять ещё надо, — ответила Светлана и бросила быстрый взгляд на платье.

Я схватила его и принялась торопливо одеваться. Служанка лишь поправила складки на ткани.

— Садись, я сделаю простую причёску. Надо перед чиновником выставить тебя битой и несчастной, иначе… тебе не выбраться из этого дома живой, так и забьют до смерти. Покоя не дадут, им очень нужны деньги!

— А синяк они тебе поставили?

— Ай, не обращай внимания. Ему не понравилось, что я встала на твою защиту, вот и получила.

Светлана сноровисто расчесала мои пряди специальным гребнем, отчего они вмиг стали сухими, шелковистыми и гладкими. Чёрные, слегка вьющиеся волосы были подняты наверх и закреплены шпильками, а сбоку ниспадали длинными локонами вдоль щёк. Досадно, что я не могла взглянуть на себя в зеркало, его попросту не было в комнате. Очень жаль. Я не знала, что со мной случилось, но истерики не было. Все эмоции выплеснулись месяц назад, а сейчас реальность воспринималась такой, какая она есть… Обо всём подумаю позже. Я едва успела подняться со стула, когда дверь распахнулась, и на пороге возникла хозяйка. Окинув меня презрительным взглядом, она сморщилась, словно откусила кусок кислого лимона.

— Пошли, гости уже заждались.