Невозможное том 1

Майя Малиновская

Серия «Будущее Эл»

Книга 16

Цикл: Новое начало

Том 1

НЕВОЗМОЖНОЕ

Время и место

Как корабль заходит в гавань,

Я стремлюсь к небе и лукавлю,

Что хочу промахнуться мимо

И встать на якорь от тебя в стороне.

Что отлив времени отнесет меня в сторону,

В бухту иную,

Что я отращу до пояса бороду,

Пока без тебя дрейфую.

Мне не убежать от объятий.

Думать, что не будет рассвета.

И нет больше ветра.

И не будет лета.

Что не будет нас.

И я доживу до точки, до дат на могиле.

Что не напишу больше ни строчки,

О том, как тебя любила.

Ноябрь 2011 г.

Дмитрий знакомо переживал пробуждение после аварий и боев в космосе, мутное состояние долгого нахождения «в нигде». Первое мгновение мозгу кажется, что он отключился секунду назад. Туго помнится, когда и как. Первое, что нужно понять: где ты очнулся. А такое никогда не выходит сразу и в принципе. То мерещится кабина катера, закрытые наглухо щиты капсулы пилота, хорошо бы целые; то обстановка медицинского бокса на корабле; то индивидуальная медустановка, когда дело обернулось худшим исходом – временной смертью. Или как в последний раз, ни на что не похожее, когда он наблюдал смерть Магны и вспоминал умерших в трансформирующем все вокруг марше галлюцинаций.

Дмитрий прислушался. Едва-едва что-то гудело в стороне неподалеку. Он разлепил веки с резью в глазах. В лицо шел приглушенный свет через прозрачную стенку капсулы. Она автоматическая, не корабельная и не реанимация, наземный вариант установки для поддержания жизни. Он еще не успел пошевелиться, как иголки инъекторов многократно прошили кожу. Он насчитал пять заходов: конечности и поясница. Система приводила его в чувства и готовила к выходу, вливая в него стимуляторы и коктейли из вакцин. По мышцам забегали дергающие импульсы, в капиллярах щекотала кровь, по коже пошел зуд.

Это как же он так навернулся! Дмитрий вспомнил крушение вертолета.

С момента, когда понимаешь, где очнулся, мозги медленно приходят в норму. После инъекций в сознании возникла ясность, свет перестал резать глаза, появилось желание размяться и подвигаться. Он растопырил пальцы, поводил челюстью. Лицо особенно реагирует на долгий сон или кому, или... Тело затекло.

Он похлопал по ложементу, система его поняла, отодвинув купол, привела лежак в сидячее положение, а потом предложила поручни и наклонилась, чтобы пациент легче вышел. Он встал, не выпуская опоры из рук. Сейчас начнет штормить, как ни напрягайся. Он вдохнул суховатый, без запахов воздух медицинской комнаты и посмотрел на все еще приглушенный свет лампочки на потолке. Лампочка! Он сообразил непросто: где находится, но и в каком времени.

Он отпустит поручни и сделал первый шаг. Не юноша уже, чтобы скакать после терапии. Вестибулярный аппарат подвел его, тело почти швырнуло в противоположную стенку маленькой комнаты. Он встретился с ней плечом и успел упереться рукой. Не пополз вниз, когда колено подогнулось. По стенке добрался до санузла.

Под душем начались «вертолеты». Головокружение длилось минуту до тошноты в пустом желудке. Он посидел на полу кабины, чтобы прийти хоть не в норму, но к вменяемой ориентации. Низ и верх постепенно стали привычными. Он привалился спиной к стенке и провел серию собственных тестов. Теплая вода стекала по телу струйками до щекотки, и это состояние более всего бодрило. Он поднялся уже уверенно, повернул привычный барашек крана, убавляя напор до ласкового, делая воду холоднее. Стало еще лучше.

Острое чувство голода говорило в пользу возвращения к реальности. Ему оставили три пакета с жидким питанием на столике медицинском комнаты. Чтобы запустить пищеварительную систему, нужны пара суток. С этим он тоже знаком. Если нажраться от души, как хочется, – проблем не оберешься. Он высосал половину пакета и остановил себя.

Дмитрий бродил по комнате голый и делал простые упражнения. Пока разминался и возился с адаптацией, система закрыла купол капсулы и ушла «в спячку», остались только внешние мониторы. Они не погасли, и Дмитрий посмотреть показатели, пролистал данные. Узнал заметки Ольги, ее манеру вести обследование и проводить терапию.

– Какого черта!

Голос у него был глухой и мягкий. Когда реабилитационный центр работает, он подлечивает тело, приводит к среднему состоянию все органы, готовит к временной переброске, подстраивает параметры под старую матрицу. Самое золотое времечко – первые пять минут, когда голенький и в ощущениях словно молод, как подросток, но это самообман. Легкость в теле и уме – это эйфория от лекарств, чтобы пациент не рыпался и не задавал вопросов. Потом вылезут последствия. Он это в полетах и миссиях Службы времени проверял столько раз, что уже в подсознание сидело прочно. Он размял плечи и покрутил головой, жжение на месте инъекций заставило себя осмотреть.

Что-то тут не то. Не в пробуждении, оно технически прозаичное, но вот...

На экране были последние показатели тестирования, которые проводила Ольга. И это было давно. В конце экранной таблицы стояла дата: двадцать четвертое октября. На календаре в уголке монитора горела надпись арабскими цифрами: девятнадцатое ноября две тысячи одиннадцатого. Он месяц пробыл здесь один.

Его забыли?!

Дмитрий полез в каталог. Он умел манипулировать с медицинской системой бокса, учился, зная, как может невзначай пригодиться этот навык. Каталог был зачищен, кроме его данных и последнего автоматического тестирования системой.

Он не поверил ни себе, ни глазам своим, ни возникшему подозрению. Оля продержала его в искусственном сне дольше положенного срока и стерла данные? Его уложили в капсулу в июле в день падения вертолета. Он не был мертв, его не доставали с того света. Он выжил в аварии, переломы, повреждения. Пулевое ранение. Он даже вспомнил, как вытащил Сашу на адреналиновом кураже и в шоке, не чувствуя тела, владея руками. Они всплыли вдвоем, Саша был без сознания, даже воды не наглотался, потому что Дмитрий успел вытащить себя и его до погружения вертолета. Он упал не на большой глубине. Игорь достал их из озера его и там же, на берегу, закатал ему порцию обезболивающего, а Сашу намеренно оставил плавать в спасательном жилете недалеко от берега. Вот тогда-то Дмитрий и отключился.

– Какого черта! – повторил он.

На часах бокса: восемь тридцать две утра. Он нашел на другом оперативном мониторе четыре видеосообщения в местном формате.

Первой на экране появилась Ника. Он смутился. Хоть и запись, но все равно неловко. До чего она его довела!

Дмитрий прошел в маленькую прихожую и полез в шкафчик за одеждой. Комплект был только для него. Все еще «старое время», двадцать первый. Он вышел в коридор. Дверь за ним не закрылась. Все двери на уровне были распахнуты, горело только боковое освещение и зудела лампа дневного света на повороте коридора, ее-то он первым делом расслышал, когда проснулся. Никого. Пока он был в нигде, отделение ликвидировали. Он тут один, на глубине полутора десятков метров под землей.

Он зашел в соседнюю комнату. На диванчике лежала демисезонная куртка, на полу стояли его старые ботинки и большая сумка из шкафа его квартиры.

В остальных комнатах не осталось ничего.

Постапокалиптическая пустота взвинтила его тревогу.

Он опасался, что двери заблокируются, забрал вещи и пошел назад.

Личико Ники на экране сообщило ему столько, что защемило сердце. Он запустил воспроизведение.

– Привет, дурачок! Зашла попрощаться. Я тебя поцеловала, но ты же, как тут говорят, – овощ. – И она кривенько ухмыльнулась.

«Нет, девочка, меня ты не обманешь», – подумал он.

В глазах у нее проявилась Элькина тоска. Нет больше той инфантильной дури во взгляде, глупенького вызова «на слабо». Она тут же ответила на его мысли.

– Я бросила Костика. Хотя. Он оказался отличным парнем, да что там, мужчиной. Он меня на руках тащил со сломанным коленом и уговаривал. Совсем как ты бы сделал. Я перенервничала и грохнулась коленкой на рельсу. Не один ты увечный.

На правой ноге у нее был реабилитационный фиксатор от середины бедра до середины голени. Значит, сообщение писалось во время лечения. Значит, поломалась она серьезно. Дмитрий посмотрел на дату: восемнадцатое сентября, около полуночи.

– Я укокошила старушку и еще мужика в том доме, – походя сообщила она. – И не жалею. Бабка чуть Кирилла не грохнула, а другой идиот целился в голову Алика. Они такие же, как в «Падме» были, даже хуже.

Она отвела взгляд от камеры, сделала паузу, насупилась.

– Кажется, он хотел, чтобы его там убили. Я как-то его не спрашивала. Не смогла, представляешь. Так вот, я не дала его убить. И это меня мучает больше всего. Разберись с этим потом. Меня перебрасывают. Короче. Спасибо тебе. Это ты меня всему научил. И извини, что я тебя доканывала. Я злилась. Я и сейчас злюсь. Потому что я все равно тебя люблю.

Дмитрий уперся руками в стол, склонил голову, помотал, а потом уверенно стер сообщение.

Пошел следующий ролик.

– Привет, дружище. Мы уходим, – коротко сообщал Игорь с датой записи на двадцать третье октября. – Предполагалось, что я останусь, но служба не позволила.

Друг тоже сделал паузу и посмотрел в сторону. Каким бы великим он себя ни считал, но досаду Игорь скрыть не смог. Ситуация ему не нравилась.

– Меня не оставляет ощущение, что мы провалились с этим делом. Словно смотрели не туда. Как я, оказывается, был самонадеян. Я увлекся технической стороной, что мне свойственно. Я думал, по привычке, что Эл контролирует процесс. Но Эл пропала, и на этот день ее еще ищут. Тебе придется разбираться, когда очнешься. Я тут не могу спорить, чтобы не нагнетать конфликт. Ситуация не самая печальная. – Друг улыбнулся. – Я не прощаюсь.

Запись кончилась. Дмитрий подумал, что Игорь допишет ролик и включил следующий. На экране появился Алик, взгляд унылый и виноватый. В уме всплыло замечание Ники. Дмитрий присмотрелся и увеличил изображение. Явилось другое воспоминание. Он держал пистолет у своей головы, а Эл, замерев в дверях комнаты, смотрела на него. Секундная психологическая игра до момента, пока пистолет щелкнул и не выстрелил. Эл подпилила боёк. Он бы застрелился тогда. Он тогда едва узнал себя в зеркале.

Он смотрел в лицо того, кого больше не считал другом, а когда-то они называли друг друга: «братишка». Алик выглядел очень странно. Он всегда пытался казаться спокойным, но Дмитрий до печенок знал и бывшего друга, и бывшего капитана. Эти несколько лет их объединяла, заставляла взаимодействовать, только одна необходимость – Элька. Алик сам затеял развод и переживал его ужасно. Тут уж Дмитрия невозможно обмануть. Сейчас Алик смотрел в объектив и ни секунды не притворялся. Его взгляд был неземным, отстраненным, чужим. Дмитрий пустил запись.

– Прощаться не буду, – начал он. – Я оставил тебе инструкции. Они в телефоне, в сумке, надеюсь, разберешься. Ты официально пропал без вести. Не свети лицом по Москве. Скандал утих, твое фото в прессу не попало, но мало ли что. Домой тебе нельзя. Мои юристы всем займутся. Светловы им помогут. Не выходи на связь ни с кем. Ты один. Как только ты выйдешь за пределы базы, твой допуск будет стерт, обратно ты уже не попадешь. Эл не нашли. Мы уходим без нее. Приказ о ликвидации отделения, в этой форме, я ничего не могу сделать. Ты последний.

– Какого хрена! – рявкнул Дмитрий в экран.

– Надеюсь, ты ее найдешь, – ответила запись и остановилась.

Дмитрий тяжело выдохнул и включил еще.

– Привет, – мягкий Олин голос шуршал приятными нотками. Дмитрий поймал фальшь. – Это была моя идея погрузить тебя в сон. Надеюсь, когда мы встретимся, ты меня уже поймешь. Димка, нас ждут перемены. Пожалуйста, веди себя спокойно. Я зарядила тебе аптечку, там экстренные и индивидуальные препараты. У тебя будут некоторые сложности с мироощущением после спячки, адаптируйся, прежде чем ломиться куда-нибудь. В личном боксе инструкция и порядок приема препаратов. От правильного подхода зависит твое здоровье и безопасность Эл.

До дате записи Дмитрий понял, что она была последней. Ольга уходила последней. От милой Оли мало осталось после миров, там она еще была Олей и Оленькой, а теперь на него с экрана смотрело иное лицо. За суетой тех месяцев он не вдумывался, некогда было, и Ника его доканывала до ручки. Оля-Оля, ты теперь не просто Оля.

– Я не буду прощаться. Эльку нашли, она остается, и ты ее скоро найдешь. Береги себя, Хранитель. До встречи.

Он стер все данные о себе и записи, выключил систему и пошел на выход.

Пока он неспешно шагал коридорами к подъемнику, примерялся к гулу собственных шагов, заглядывал в пустые комнаты. У двери наверх обшарил карманы. Нашел во внутреннем водительское удостоверение на не его имя, чужой паспорт с его фотографией. Ему сменили личность. Он несколько раз перечитал данные стоя у лифта, запомнил данные и номера документов. Нашел плоский прямоугольный аппарат в серебристом корпусе. Новая версия телефона с сенсорным экраном и клавиатурой. Карманный компьютер.

Ему оставили автомобиль во внешнем гараже, но уже заурядный, местный, без наворотов будущего. Он один на один с миром. Он очень давно не был в таком положении. Его ленивая бытность все эти годы вдруг показалась легкомысленной.