Невский Омут

Дождь в Питере — это не просто осадки. Это состояние души, её неизбывная тоска, стекающая по грязным окнам. Сегодня эта тоска была густой, как машинное масло, разбавленное водкой. Капли барабанили по старой водосточной трубе прямо за окном кабинета Олега Волкова, создавая перманентный аккомпанемент его никчемной жизни. Кабинет — громкое слово для обшарпанной комнатушки на третьем этаже дореволюционного здания у Фонтанки, пропахшей застарелым табаком и безнадёгой. Раньше здесь, говорят, был кабинет какого-то нотариуса, теперь — обитель павшего опера.

Волков, когда-то гордость угрозыска, а теперь просто Волков, частный сыщик без лицензии и особых иллюзий, сидел за столом, пялясь в монитор старенького «ЭЛТ-шника», который гудел, как больной шмель. На экране — размытое фото пропавшего кота. Очередное дело. Или, скорее, очередное дно.

Рука сама потянулась к початой бутылке на столе. Горький привкус дешёвого виски привычно обжёг глотку. Он не пил ради удовольствия, а чтобы заглушить тот самый "невский омут", что бурлил внутри. Омут из воспоминаний: треск выстрелов, крики, запах крови... и её глаза. Глаза жены, которая так и не дождалась его с последнего "важного" дела. Того самого, что сломало его.

Телефон на столе издал противный дребезжащий звук. Волков дёрнулся, словно его разбудили. Он ненавидел звонки. Они всегда приносили либо новых котов, либо просьбы найти пропавший мобильник. Ничего стоящего. Он поднял трубку, не глядя.

"Волков слушает", — голос звучал хрипло, как старый магнитофон.

На том конце трубки послышался сухой, деловой голос, не терпящий возражений: "Олег Игоревич? Это Смирнов. У меня к вам... необычное предложение. Дело, которое не терпит огласки. Очень щекотливое. Нам нужна ваша... особенная проницательность."

Волков усмехнулся. "Особенная проницательность? А по мне, вы попали не по адресу. Я теперь по котам больше."

"Не по котам", — голос Смирнова стал жёстче, словно в трубку вложили стальной прут. — "Исчез человек. Не просто человек. Кирилл Ветров. Слышали такую фамилию?"

Волков замер. Бутылка в его руке слегка дрогнула. Кирилл Ветров. Эта фамилия... она была как шрам, который никогда не заживал. Ветров был одним из тех, кого Волков пытался достать десять лет назад. Один из тех, кто остался безнаказанным, и чья тень лежала на его сломанной жизни. Ветров — крупный бизнесмен, связанный с мутными схемами из 90-х, официально — благодетель, неофициально — акула, на костях которой держался новый Питер.

"Ветров... исчез?" — Волков повторил это слово, словно пробуя его на вкус. В нём не было радости, только горькое предвкушение.

"Именно. И очень странно. Никаких следов. Ни выкупа. Полиция... не проявляет должного рвения. Скажем так, у нас есть основания полагать, что его исчезновение связано с чем-то... очень старым."

"Старым? Что может быть старым для такого, как Ветров? Он ведь на костях вырос, у него не прошлое, а братская могила", — Волков почувствовал, как внутри что-то зашевелилось. Не интерес к делу, а скорее — к возмездию.

"Приезжайте. Адрес скину СМС. Обсудим детали. Гонорар вас устроит. Думаю, даже очень", — Смирнов оборвал связь так же резко, как и начал.

Волков отбросил трубку. Рука потянулась к бутылке, но остановилась. Ветров. Не просто исчез. Это была не случайность. Это был вызов. Или, возможно, шанс. Шанс наконец закрыть старую рану. Или открыть новую, ещё более глубокую. Он отпил глоток, но виски уже не обжигало. Оно было горьким, как и его собственная жизнь.

Он встал, подошёл к окну. Дождь всё лил, смывая грязь с домов, но не с душ. В отражении мокрого стекла мелькнуло его собственное лицо — осунувшееся, с мешками под глазами, но с едва заметной искрой в глубине. Искорка старой охотничьей азарта. Невский омут ждал. И Волков, кажется, был готов в него нырнуть.