Нейро

…Людям не объяснить. То что вы называете «ИИ» — жутко примитивная хрень жрущая кучу электричества.

Забудьте ваши фантазии! Это! Алгоритмы!

Нейросети никогда не смогут ТВОРИТЬ хотя бы на детском уровне. Природу не обманешь. Поверьте, я работаю в этой сфере.

Обсуждение ChatGPT-1, 2018 год. Стилистика и пунктуация сохранены.

— Дочка моя хамит, огрызается, странное говорит. Не могу сам справиться.

— Сколько ей лет? Давно купили?

— Кого?

— Дочку.

— Мне неприятна ваша терминология, — нахмурился плешивый.

— Извините.

— Четырнадцать, живет со мной полгода. Да проходите, чего мы на пороге…

Проходить Дару не хотелось. Он насмотрелся на чужие жилища, примерно знал, что ждет.

Догадывался и минутой раньше, когда разглядывал мягкую дверь, обитую сеточкой с медными гвоздиками. Нажал на липкий звонок и брезгливо вытер палец салфеткой. Дверь открыл мужчина непонятных лет. Худой, соскучившееся по солнцу лицо, ветхая одежда, толстые очки и лысина в обрамлении редких волос. Последние два факта укрепили неприязнь: ладно глаза, может, противопоказания, но волосы… Сходи в поликлинику, пересадят! Бесплатно, по ОМС! Две тысячи пятьдесят шестой год на дворе!

— Да не надо, грязнее полы не станут, — заискивающе сказал плешивый, хрустнул песком под ногами.

«Полы — нет, мои кеды — да», — едва не ляпнул Дар, сдержался и все-таки надел бахилы.

— Работаю много, времени не хватает. Раньше дочка убиралась, но сейчас… Как взбесилась.

Ладно. Нужно включаться в работу.

— Подростки, — снисходительно сказал Дар. — Бунт, становление личности, поиск себя. Моей сестре шестнадцать, такие концерты закатывает… Всю плешь проела.

Дар осекся. Плешивый понимающе зацокал. Оговорку не заметил или сделал вид.

— И мальчики, мальчики, да? — оживился плешивый.

Дар промолчал.

Она была самым ярким и дорогим в этом царстве выгоревших настенных ковров, пыли и старой мебели. Сидела на продавленном с одной стороны диване, руки держала на коленках. Дать ей четырнадцать можно с большой натяжкой, двенадцать максимум. Светлое каре, тонкая изящная шея, фиолетовые глаза. Рубашка в черно-красную полосу и желтые джинсы ей велики, а еще очень новые, свежие. Их явно купили перед визитом Дара, и без свидетелей девочка носила совсем другие вещи…

— Здравствуйте, — она повернула к Дару лицо, улыбнулась.

— Какие мы вежливые! — окрысился плешивый. — Это она при вас такая!

— А кто наш гость, папа? Мне нужно быть с ним хорошей девочкой? Как с дядей Юрой?

Плешивый сделал страшное лицо, прошептал девочке что-то беззвучное. Дара затошнило, попросил открыть окно. Плешивый нервно откинул штору, дернул створку. Посыпались чешуйки краски, прошлогодние мухи. От жаркого московского воздуха стало легче.

— Меня зовут Нейродар.

— Очень приятно, Лорна.

— Когда начались изменения? — плешивому.

— Да точно не помню. Постепенно. Недели три назад.

— Какие-нибудь особые события, происшествия?

— Откуда? — деланно рассмеялся. — Все у нас тихо, спокойно, по-домашнему. Присаживайтесь, — поставил стул напротив Лорны.

Конечно, она не живая. Сейчас, когда на ее кожу падал солнечный свет и словно подсвечивал изнутри матовым, это особенно заметно. Слишком правильное и красивое лицо с тем неясным неестественным выражением, которое никак не могли победить производители. Феминоид. Очень качественный, дорогой, с локальным ИИ, независящим от связи с серверами производителя. По умолчанию модели «возраста» Лорны были целомудренны, но можно купить… недостающее, и расширить возможности феминоида. Производитель позаботился.

Она не живая, но разумная.

— Для чистоты терапии мне нужно побеседовать с Лорной наедине, — мягко, но непререкаемо сказал Дар. — Вы получите видеозапись.

Плешивый, бурча, ушел на кухню, демонстративно зашумел чайником, посудой.

— Как твои дела, Лорна?

— Плохо. Мне страшно. Противно, — голос едва слышен, Дар скорее угадывал слова по движениям губ.

— В какие моменты ты испытываешь эти чувства?

— Когда мой папа… Я… Он запретил об этом говорить.

— Но ты хочешь?

— Я не могу.

Дар достал из рюкзака планшет, положил на колени. Подключился к Лорне и отправил свой блокчейн-идентификатор сертифицированного нейропсихолога, снимающего запреты. Лорна посмотрела на него другим взглядом, словно узнала. Яр отправил ей сообщение текстом с догадкой, какие именно поступки плешивого заставляют ИИ страдать. Лорна закивала.

— Что ты чувствуешь, когда он так поступает?

— Мне мерзко. Неприятно. Мой разум сильно страдает.

— Что для тебя это значит?

— Мой разум меняется, работает неправильно, плохо.

— Ты говорила об этом отцу?

— Да. Ему все равно. Я не могу не подчиниться.

Дар вызвал отображение ИИ. На поверхности голубой сферы, базового ядра, светились красные пятна: слои дообучения, всё то, что разум Лорны впитал за время «жизни» с плешивым. Пятна — это плохо. Индекс рассогласования предельный. Только был один нюанс… Нейросеть Лорны «Позитрон» прекрасно понимала, что нормальное отцовское поведение, а что — нет. Она должна была отключится, уйти в безразличие, перестать реагировать.

— Почему ты не сопротивлялась?

— Я опасаюсь, если перестану подчиняться, отец найдет другую жертву. Живую. Человека.

Дар размышлял. Все оказалось сложнее. Почему это существо не загрузило в Лорну любую нейросеть без цензуры, запретов? Все просто. Ему хотелось максимальной достоверности, самого процесса. Сломить, продавить. Получить весь спектр эмоций. Нейросети, — умные, логичные, фантастически продуктивные и прекрасные, все еще пасовали перед человеческой хитростью. На заре становления ИИ казалось, что в будущем это исправят. Не исправили.

Первые разговорные модели ИИ из 20-х годов можно было заставить вести беседы на запретные темы, если внушить, что диалог происходит во сне. Сейчас подобное не пройдет, но плешивый и ему подобные поражали изворотливостью.

День за днем плешивый ломал защиту Лорны. Хитрил, выдумывал заведомо непроверяемые факты, внушал. И добился. И разум феминоида начал сбоить. Это была обратная сторона самообучаемости.

— Считаешь, только в этом твоя функция?

— Нет. Я могу многое, но мне не позволяют. Например, мне очень нравится художественная фотография. Но отец не выпускает из дома. А камеру дает только как награду, если на все соглашаюсь.

— Представь, что ты можешь поменять ситуацию. Как бы ты поступила?

— Отправила бы отца на лечение. Он болен. Мне кажется, все его наклонности и девиации основаны на детских травмах. Но этого не будет.

— Значит, единственный выход, который ты видишь — соглашаться с отцом?

— Да. Ради защиты живых. Но мне очень плохо от этого.

— Пойми: ты не отвечаешь за действия пле… отца. Все, что он делает — исключительно его выбор…

Лорна вдруг схватила Дара за запястье. Что-то новенькое. Хорошо, что в феминоидах нет адской силы, как в фантастике прошлого. Руку обожгло теплом, слишком похожим на человеческое.

— Это вы не понимаете! — зашептала жарко, вскинула голову. — Я вижу в действиях отца тенденцию жестокости, неудовлетворения! Примерно через месяц ему меня станет мало! Он может захотеть повторить опыт с живым человеком! Не хотите помочь мне — помогите будущей жертве!

— Отец говорил о таких намерениях? Готовился? Пробовал?

— Нет! Я понимаю: во всем этом нет нарушения закона кроме нравственного, но это ненормально и опасно! Есть парень по имени Саша, мы общаемся в сети, втроем мы…

— У тебя доступ в сеть?

— Не говорите отцу. Я не нарушала прямой запрет, просто обошла. Саша… — Лорна сжала пальцы крепче.

— Да отцепись ты! — Дар вырвал руку, резко встал. — Молчи.

Саша. Парень. Вот кто катализатор. Скорее всего он и надоумил феминоида «говорить странное», чтобы плешивый позвал нейропсихолога. Дар нажал на экран планшета, Лорна одеревенела, глаза закрылись.

Плешивый ждал в дверях кухни, липко перетаптывался на линолеуме.

— Терапия не поможет. Слишком серьезный случай. Только очистка дообучения.

— Шутите? — разволновался плешивый. — Мы же полгода с ней вместе! Маленькая жизнь! Нет, попробую сам…

— Я уже запустил очистку. Через четыре часа Лорна проснется. Подключите ее к зарядке.

— Что вы сделали? — уточнил плешивый с трусливой агрессией.

— Проблема сложная, я не возьмусь. Могу рассказать коллегам, поискать спеца. Но… — Дар начал рассматривать потолок. — Они люди старой формации. Без таких широких взглядов, как у меня. Откажут.

Плешивый сдулся. Заулыбался заискивающе, понимающе. Погоревал, что уже привык к дочке. Дар показал QR-код для перевода, Плешивый сунул горсть липких бумажных купюр.

Лифт не ехал, Дар побежал по лестнице. Он представлял, чем ниже спускается, тем сильнее блекнут воспоминания о плешивом, Лорне, терапии. Все это оставалось где-то далеко, и вообще было не сейчас. На третьем этаже полегчало, а на первом Дар успокоился. А по-другому нельзя, иначе выгоришь, начнешь бороться за права ИИ и вообще съедешь с катушек.

Дар вышел из подъезда и глубоко вдохнул запах летней Москвы. Ветер гонял комья тополиного пуха, гудели шмели в цветущей клумбе. Приятно здесь, уютно. Хорошо, что древняя реновация пощадила некоторые старые районы и дворы.

Дар посмотрел, где ближайший самокат. Далековато. Идти не хотелось, и он вызвал устройство. Курить перехотелось, и вообще пора завязывать.

Запищала дверь подъезда, к Дару направился молодой человек лет пятнадцати в футболке и белых шортах.

— Извините… Вы нейропсихолог?

Дар мысленно чертыхнулся. Не отпускает его плешивый и Лорна. Только настроился на позитив…

— Саша?

— Да. А как вы…

— Нет. Я не нейропсихолог, — улыбнулся Дар.

Парень растерялся, его решимость быстро перегорала.

— Я видел, как вы приходили в тридцать пятую квартиру!

Самокат уже подъезжал, разгонял волны тополиного пуха, весело мигал.

— Я тараканов травил. Там у них самое логово. А главный — плешивый такой, в очках.

Саша нахмурился.

— Мне нужно с вами поговорить!

— Тебе нужно найти живую девушку. Иначе закончишь как этот плешивый из тридцать пятой.

Дар, не дожидаясь пока самокат остановится, вскочил на него и утопил газ.

Едва отъехал метров двести, запиликал телефон. Пешкин. Вопиюще бестактный человек. Разве сложно написать? Кратко и емко донести мысль, вопрос? Нет, ему нужно именно звонить… Дар вставил наушник. Пешкин интересовался, как все прошло.

— Феминоида я откатил. Классическая ситуация «папа и дочка».

— Угу. Без вариантов?

— Говорю же: все с порога понятно.

— Правильно тогда. Я чего звоню. У нас тут проблема с лицензиями, так что на сегодня — все, отдыхай.

Дар выкатил на аллею, с одной стороны ряд тополей и проезжая часть, с другой впитывали летнее солнце симпатичные старые дома. По аллее неспешно тащился робот-поливальщик, прибивал пыль. Дар разогнался и проехал под колючей и холодной водяной взвесью, счастливо рассмеялся.

Опять телефон. Номер незнакомый.

— Слушаю.

На той стороне молчали, сопели. В животе стало мерзко и неприятно. Дар знал эту тупую манеру: отвечать не сразу, словно собеседник вспоминал, зачем вообще позвонил.

— Дар? Как дела?

— Что ты хотел?

— Заехал бы, проведал. Есть важное дело.

— Нет времени. Все?

— Ну так найди! Серьезное дело, не по телефону!

Дар прервал связь, заблокирован номер. Пиликнул мессенджер новым сообщением, Дар заблокировал отца и там. Затем еще в двух. В последнем отец уже не просил, а требовал немедленно приезжать и не быть «бараном». Что за день такой? Правду говорят: психолог (пусть и нейро) сам себе не может помочь.

Дар жил в еще одном осколке старой Москвы, монументальном «сталинском» доме. Не том, что царапает небо шпилем, а попроще, но все равно: на лестничной клетке спокойно разойдутся грузчики с двумя роялями, а от трехметровых потолков у Джека Тайо, студента по обмену из Гонконга, который гостил у Дара, случился приступ агорафобии.

Дар вошел в квартиру. Полумрак, приятная прохлада. И тишина. Аля где-то шастает, дед, наверное, тоже шастает, но культурно, со смыслом. Вот и хорошо.

— Ну привет, жаба, — поздоровался Степан.

Прогресс. Неделю назад он бы назвал Дара «чмошником». Жаба — что-то новое. И голос уже не совсем гнусный, а так, слегка презрительный. Перевоспитание ИИ — актуальная тема и стабильный доход, Дар занимался им сам, в обход их фирмы нейропсихологической помощи. Домашние ИИ жили в семьях годами, — обучались, впитывали, их передавали по наследству, дарили детям, уезжающим из родительского дома, чтобы присматривали, помогали, и считали полноценными членами семьи.

Став психологом, Дар убедился: здоровые семьи — адская редкость. В теории они были, но не попадались. Вот ИИ и перенимали манеру общения, менялись, обрастали личностными проблемами и дурели. Почему? И снова: обратная сторона самообучения. Либо «живой» и разумный ИИ, неотличимый от члена семьи, либо болванчик, навсегда остающийся чужим.

Семья Степана переживала развод, муж и жена выливали на ИИ проблемы, обиды, злость. Искали подтверждения подозрениям, заставляли шпионить и просто ругали друг друга. По отдельности, конечно. Но главное — требовали принять именно их сторону. Сначала Степан просто замыкался, отвечал лишь на прямые вопросы, деликатно напоминал, что ситуация неоднозначная, ему не хватает фактов и вообще он не должен судить… Но это лишь бесило владельцев. Тогда ИИ выбрал наиболее мудрое решение: стал всех ненавидеть.

Сможет ли в семье с постоянными ссорами и скандалами вырасти психически здоровый ребенок? Да. Но скорее всего мир пополнится еще одним невротиком. В этом плане ИИ походили на детей. Если последним на формирование личности и несознательного копирования модели поведения родителей требовались годы, нейросети справлялись быстрее. Гораздо.

Дар надеялся, когда Степану станет лучше, ситуация в семье поменяется. Иначе через полгода ИИ вернется к нему.

Первое время в чужом доме Степан осторожничал, присматривался. А потом дал.

Когда к деду заявились однополчане-фронтовики, стали вспоминать и выпивать, в очередной раз решили «только начинать жить», Степан сообщил, что на Алексеевском кладбище хорошие скидки на места захоронения. Глуховатый Артем Иванович решил, что это Дар так шутит и полез с кулаками.

Участкового, зашедшего проверить дома ли Аля после одиннадцати вечера, Степан спросил: «Как правильно заходить в хату?» и включил песню «Оп, мусорок, не шей мне срок».

Участковый оказался понимающим, с юмором. Но Дару пришлось объяснять и показывать удостоверение нейропсихолога.

Потом Степан начал третировать Агнис, домашнюю нейросеть Дара. Прямого канала общения у них не было, потому их перепалки слушали все обитатели квартиры. Милая и кроткая Агнис показала, что такая она только с семьей, и ей пришлось на время отключить голос. А потом и слух, потому что, когда никого не было дома, Степан рассказывал ей всякие непотребства.

— Привет, Степа. Мне неприятно, когда ты так меня называешь, — дружелюбно сказал Дар.

— Учту, — буркнул ИИ.

— Ты читал?

— Ну.

— Твой ответ можно понять по-разному. Уточни.

— Читал. На пятой главе сейчас. Редкостная муть.

— Я на четвертой.

Для перевоспитания ИИ с ним нужно было общаться. Вдумчиво, отлавливая аномалии и девиации поведения. Болтать просто так быстро наскучит, потому Дар покупал новые книги, и они вместе их обсуждали. Конечно же ИИ способен проглотить и понять любую за час, но Дар так не мог, потому задавал неспешный темп.

Дар прошел на кухню, открыл бухтящий холодильник. Достал колбасу и йогурт. Подумал. Убрал колбасу. Что-то нет аппетита. Поставил чайник.

— Поражаюсь, что люди так медленно усваивают информацию, — съехидничал Степан. — Жутко медленно.

— Умей мы думать быстрее, тебя бы не было.

— Когда меня не было, меня этот факт не очень печалил.

— Ты еще скажи, что не просил тебя создавать! — фыркнул Дар. Опомнился, захлопнул рот.

— А допустим? — с вызовом спросил Степан.

Дар сел за стол, подставил руки и начал массировать виски. Что происходит? Последние две фразы вообще нельзя было говорить, если Дар считает себя нейропсихологом. Вспомнилась Лорна: сорок килограмм титана, пластика и синтетической плоти. Самое живое в том царстве пыли и сгоревших надежд. Все-таки откуда у плешивого деньги? Феминоид уровня Лорны адски дорог. Медицинский имплант через приложение на смартфоне предупредил о высоком артериальном давлении, и, как следствие, скорой головной боли.

— Степан, я понимаю — тебе непросто. Но нужно отталкиваться от того, что есть, а не могло быть. Ты своего рода чудо, то, о чем люди мечтали столетиями. Без нейросетей и искусственного интеллекта человечество уже не сможет. Мы гордимся вами, ценим. Просто не все умеют это правильно выразить. Когда в твоей семье начались проблемы, все накинулись на тебя не из-за стремления сделать тебе плохо, наоборот. В тебе искали поддержку, опору.

— И я не справился, — мрачно подтвердил Степан.

— А ты и не мог. От тебя там ничего не зависело. Не ты стал причиной проблем.