Нейроград

Дорогая Мама, Пишу тебе из пекла войны, и эти строки трудно даются мне, ведь мысли о тебе — единственное, что помогает держаться.

Одно из самых ранних воспоминаний о моей жизни связано с тем, как я пытаюсь пробиться сквозь лед, который кажется мне бесконечным. Я вижу, как люди катаются на коньках, их смех и радость словно резкие удары по моим ушам, не оставляя места для тихого отчаяния. Они как будто живут в другом мире, где нет места моим страданиям. Вместо страха внутри меня разгорается дичайшая злость. Молча колочу кулаками по холодной поверхности, каждый удар отзывается глухим эхом, и, казалось бы, всеобщая радость только сильнее подчеркивает мою беспомощность. Вокруг — яркие цвета, солнечные блики на льду, радужные шары и вкусный аромат выпечки из ближайшей кафешки. А я остаюсь здесь, в этой ледяной тюрьме, словно детство пленило меня.

Куда ни глянь, всё напоминало о жизни, которую я не могу иметь. Чувство ярости перерастает в отчаяние; всё, что мне нужно, — это один глубокий вдох, чтобы вырваться из этой проклятой ловушки. Но я не помню, как выбрался. Иногда кажется, что я так и остался под льдом, и воспоминания о том холодном дне становятся бледными, как старые фотографии. Может, это всего лишь детский сон, впечатливший меня до глубины души и периодически возвращающийся, словно навязчивая мелодия? В любом случае, мне ужасно хочется выбраться и сделать тот самый долгожданный глубокий вдох, но воздух все еще остается недоступным.

Далее идет война. Я оказываюсь под землей в братской могиле, где темнота словно окутывает меня ледяным хомутом. Гулкий грохот взрывов доносится сверху, а эхо возникает среди мертвого молчания. Я оглушен, парализован, и на меня падают тела моих боевых товарищей, их отнятые жизни словно оборвавшиеся мечты их близких и родных. Свежая земля сыплется на меня, глухо стучит в ушах, как бы предвещая конец. Я изо всех сил пытаюсь пошевелиться, хотя бы одним пальцем, хотя бы на мгновение, чтобы поверить, что смогу выбраться из этой тьмы. В моей памяти мерцает тот проклятый лед, сквозь который я пытаюсь пробиться, но всё остается безнадежным.

Может, я так и остался в той яме, поглощенный бездной страха и боли? А всё, что происходило до сегодняшнего дня, просто иллюзия? Или я все еще в плену, под воздействием каких-то препаратов, которые заставляют людей терять контроль над своими мыслями, погружая их в бесконечный поток воспоминаний, где появляется вымышленное будущие, которое кажется настоящим? Удалось ли мне прорваться сквозь лед, или я навсегда останусь в этом состоянии умирающего сознания? На ум почему-то приходит кот Шредингера.

Душно, мне не хватает воздуха, и ветер не приносит свежести. Я блуждаю по бесплодной пустыне, где солнце светит нещадно, а с небес сыплются предметы роскоши — машины, стены особняков, часы, яхты и прочая мишура жизни, которая не имеет для меня никакого смысла. Рядом со мной идет говорящий золотой телец, его голос сладок, но под ним прячется бездушное обещание. Он предлагает мне весь мир, если я остановлюсь. Но я не хочу останавливаться, я знаю, что должен с кем-то встретиться, что в этом безумном течении воспоминаний есть что-то важное. Куда ведет меня этот поток?

Единственное пугает во всей этой череде образов, в них нет тебя.

Скоро я вернусь домой, дорогая Мамочка. С каждым днем дом все ближе. Сердце моё полнится образами — и я только и мечтаю увидеть тебя. Держись крепче. Я очень хочу обнять тебя и скоро это сделаю.

Твой Сын.