Нейросеть

Перед глазами Антона был белый лист. Уже который по счету день — лишь белый лист с маленькой вертикальной черточкой, то появляющейся, то исчезающей, казалось бы, в ритме биения его сердца. Когда-то это было началом новой истории, где мужчина и женщины, девушка и парень, любовник и любовница начинали свой путь, полный интриг и переживаний, с непременно хорошим концом. Сейчас же, как и многие дни и месяцы до того, все его идеи куда-то испарялись, будто вид монитора и клавиатуры отпугивали и растворяли любые задумки. Мысли черствели, герои выходили поверхностными и картонными, а история получалась такая, будто ее писал школьник младших классов.

«В задницу это», — сказал вслух Антон и налил в бокал вина.

Вино, как и его идеи и произведения, с каждым месяцем становилось все проще и дешевле, а некогда глубокие познания в сортах винограда и географии вин свелись к «Вроде нормально». Антону казалось, что это отражает всю его жизнь, которая постепенно скатывалась в глубокую яму. Недостаточно быстро, чтобы заставить что-либо делать, но и недостаточно медленно, чтобы этого не замечать.

Антон откинулся в кресле и осмотрел комнату. Вот книжные полки, забитые всем: от неумирающей классики до современной и бездарной литературы, из которой, однако, он когда-то мог вытащить пару интересных идей. Вот шкаф с безделушками и наградами, вот фото на стене, где он стоит на вручении премии «Литературное открытие года», когда первый же его роман победил среди сотен других, и даже было несколько предложений от киношников, которые, впрочем, так и не реализовались. А вот и старенький диван, на котором Антон спал, смотрел телевизор и в целом проводил все больше времени, ведь до нормальной кровати в спальне ему было ходить лень. Ему уже сорок пять лет, сорок пять! Он все чаще стал задумываться о своем возрасте, достижениях и о том, что будет дальше.

Антон встал и подошел к окну, завешанному плотными шторами, такими, как он всегда любил, чтобы свет с улицы не беспокоил его во время работы. Впервые, казалось, за долгое время, он отодвинул тяжелую ткань в стороны, и солнечный свет, медленно скрывающийся за горизонтом, неприятно ударил его по глазам. На улице был уже поздний закат, но яркий оранжевый полукруг еще не до конца скрылся за серыми крышами домов. Внизу у подъезда гуляли дети, с третьего этажа можно было разглядеть яркий мячик, который они пинали друг другу. На парковке он заметил Игоря, крепкого мужчину за пятьдесят, который жил на его лестничной клетке. Это был суровый мужик, сухо приветствующий его при нечастых встречах. Сейчас он с кем-то спорил, возможно, как всегда, из-за парковочного места, которое любил называть «своим».

Взгляд Антона зацепился за девушку. Она плавным шагом шла к подъезду. Длинные черные волосы спускались по прямой и стройной спине, немного касаясь спортивных бедер, джинсы и легкая куртка облегали каждый сантиметр ухоженного и подтянутого тела. Это была его новая соседка, которая въехала в квартиру напротив буквально месяц назад. Антон тайно воздыхал над этой прекрасной девушкой, которой на вид было лет двадцать пять. При первой их встрече он стоял у двери в тамбур и ждал курьера, он, как всегда, был в старом и засаленном халате, а волосы были не мыты уже больше недели. Когда открылись двери, он уже на автомате готов был выпалить «Спасибо» и забрать пакеты с продуктами, но навстречу ему выглянуло приятное и милое лицо. Легкие черты выдавали в ней европейскую и азиатскую кровь, делая внешность девушки в меру экзотической, но в то же время и не бросающейся в глаза. Ее звали Лиза, она поздоровалась с Антоном и быстро забежала к себе в квартиру. Впрочем, сейчас рядом с ней шел ее парень, Дима, вроде как. Вместе они еще не жили, кажется, но этот молодой человек часто был у нее гостем, а иногда Антон слышал и то, как они вместе проводят время. Черт побери плохую звукоизоляцию.

Он отвернулся от окна и задернул шторы, погружая комнату в полумрак, где лишь свет от монитора и небольшой тусклой лампы освещал мрачную, пропитанную запахом пота и пыли берлогу Антона. Обои на стенах местами отходили, он давно хотел их подклеить, даже приобретя специальный клей, постеры фильмов и книг в рамках висели криво, а одинокий пылесос у двери давно не использовался по назначению — на нем висел халат. Но, несмотря на это, здесь он чувствовал себя в безопасности, одновременно ощущая, как стены постепенно смыкаются вокруг него. Каждый предмет в комнате словно напоминал ему о прошлых успехах и провалах последних лет.

В ход пошла уже вторая бутылка вина. Страница текстового редактора была по-прежнему пуста, зато на втором мониторе было открыто уже более десятка вкладок. Новости, видео, пара фильмов и страница с сериалом — Антон бессознательно пытался отвлечь себя от того, чем занимался все эти годы. «Американская сторона вновь отказывается предоставлять гарантии», «Самолет потерпел крушение при посадке!», «Лидеры рынка недвижимости опять не смогли договориться», «Прогнозы рынка акций на весь год», «Новая нейросеть порвет все остальные? Бесплатный тестовый период до конца месяца!» — гласили заголовки. Последний заинтриговал Антона. Он пару раз пытался начать пользоваться нейросетями для написания текстов, но результат ему не нравился: то герои менялись от сцены к сцене, то марка или цвет машины периодически путались, то еще что-то. Но главное, что обижало писателя, так это понимание, что он деградирует, а эта электронная штука развивается. Антон кликнул по ссылке и перешел на страницу нейросети.

«UniVEXUS — Ваш надежный проводник в мир нейросетей. Создавайте свои вселенные! Меняйте реальность с помощью UniVEXUS! Хотите начать пробный период?».

Минималистический дизайн подкупил Антона. Светлый фон, кнопки «Зарегистрироваться и войти» и «Отказаться от единственного шанса и выйти» вызвали у мужчины улыбку. Единственное, что смутило писателя, так это домашний адрес, вместо всем привычной электронной почты или регистрации через соцсети. После недолгих перелистываний пользовательского соглашения, которое он, разумеется, не читал, он наконец смог войти и начать чат.

«Начнем работу! Хотите создать что-то новое или спросить меня о чем-то?» — гласило сообщение в чате.

«Создадим что-то», — напечатал Антон.

«Отличный выбор! Как я могу к Вам обращаться? Это сделает нашу с Вами работу более доверительной и живой».

«Антон», — начал вводить мужчина, но потом дополнил: «Лорд Антон».

«Всегда приятно иметь дело с сильными и влиятельными людьми, Лорд Антон! С чего мы начнем?»

«Какая, однако», — усмехнулся Антон и напечатал: «Давай напишем рассказ про художника, который был влюблен в девушку по соседству».

«Из этого выйдет замечательная история! Хотите, чтобы я предложил варианты сцен и персонажей, или сразу показать готовое? Если хотите дополнить деталями, то не стесняйтесь! Я к Вашим услугам!»

«Пу-пу-пу», — Антон задумался. — «Художник Эдуард, в прошлом успешный и преуспевающий, испытывает временные трудности в творчестве. Он замечает новую соседку, прекрасную Марию, и с первого взгляда влюбляется в нее, безответно. Мария молода, ей 20 лет, живет со своим парнем. Но спустя какое-то время встречает Эдуарда, бросает своего парня, и вместе с Эдуардом они начинают жить вместе. Мария становится его музой, и художник добивается новых высот».

За стенкой раздался смех и шум падающих вещей. Должно быть, Лиза с Димой вернулись домой и сейчас разбирают покупки или еще что-то. Шум возни нарастал и вскоре сменился чем-то, отдаленно напоминающим постанывания. Антона передернуло, поборов зарождающееся чувство ревности, он посмотрел на монитор.

Тем временем UniVEXUS выдал длинное сообщение с описанием сцен. С каждым прочитанным предложением мужчина испытывал очень странные чувства. В первой сцене Мария ругается со своим парнем и выгоняет его из дома, после чего встречает Эдуарда в подъезде. В этой максимально обычной и немного клишированной сцене UniVEXUS добавил странные детали: соседка выглядит неестественно, ее тень движется сама по себе, а в глазах что-то пугающее. Далее идет сцена, где она приглашает Эдуарда к себе, попить чаю и поговорить о жизни. Они оба рассказывают свои истории отношений, но нейросеть искажает их: чай выглядит как кровь, отражение соседки в окне не двигается, а атмосфера становится тревожной. По мере повествования соседка меняется, ее внешность искажается, слова звучат истерично и угрожающе, прикосновения вызывают отвращение, а поведение становится истеричным. В последних сценах соседка убивает своего бывшего парня, но это выглядит сюрреалистично и пугающе - она истерично закалывает его ножом, уродуя все тело. Потом превращается в нечто монструозное, полностью потеряв человеческий облик. Описание того, чем она стала, было схоже с лавкрафтовскими существами, порождениями тьмы и зла. Картины Эдуарда также меняются: если раньше он писал картины людей, отражая в них всегда нечто хорошее и светлое, то теперь он изображает аморфных чудовищ, таящихся в тени, демонических тварей, ворующих детей ночью из кроватей, а еще в каждой картине была она — Мария. В финальной сцене она перебирается в квартиру художника, порабощает его разум и дает ему то, что тот давно хотел — вдохновение. Она становится его музой, но темной, устрашающей, сводящей с ума.

Мир также меняется, сначала исчезает привычный свет в окнах домов, в новостях все больше сообщений о пропаже людей, мировые лидеры пытаются выяснить, что же происходит. Далее пропадает связь, ночи становятся все длиннее. Все окружающее постепенно погружается во тьму.

«Вам понравилось? Эдуард теперь вместе со своей возлюбленной, она стала его новой музой! Если хотите, то могу подробнее расписать каждую сцену и сделать рассказ атмосфернее, Лорд Антон!» — подытожил UniVEXUS.

«Что за нафиг…» — проговорил Антон, закончив чтение. Нет, он не испугался написанного, ведь он в свое время перечитал и переслушал сотни крипипаст, но как могла история любви стать хоррором?

«Почему ты пишешь хоррор вместо любовной истории?» — спросил Антон у UniVEXUS.

«Я представил сцены по Вашему запросу, Лорд Антон. История любви между Марией и Эдуардом, где девушка находит свою новую любовь, а художник Эдуард обретает музу. Мы можем поменять что-либо или же добавить атмосферности!»

«Нет, я хочу, чтобы…» — Антон перестал печатать. — «Это же, должно быть, какой-то розыгрыш. Ну конечно, кто-то забил в модель, ради прикола, настройки таким образом, чтоб даже из сказки про веселых медвежат получился кровавый триллер».

От раздумий писателя отвлек звук мессенджера. Это был новый контакт, ведь у всего остального он уже давно убрал звук. Антон посмотрел на сообщение на экране телефона: «Добрый день! Вы Антон? Вы недавно пользовались UniVEXUS».

«Ну все понятно», — подумал мужчина, не открывая сообщение. — «Разводняк или пранк».

Антон откинулся в кресле. Несмотря на то, что он был уверен в каком-то подвохе, сама нейросеть запала ему в душу. Нет, конечно, возможно, что изначально все это было уже набито человеком, просто подставили несколько имен и место, но в целом, если откинуть подозрения, то получилось весьма забавно. Антон потягивал вино, смотря на монитор, а потом придвинулся к столу и написал:

«Распиши подробнее события встречи Эдуарда и Марии».

«Отлично, Лорд Антон! Давайте я распишу подробнее», — ответил UniVEXUS, и на экране начал появляться текст.

Начиналось все стандартно. За стенкой Эдуард услышал ругань и разборки, которые перешли на крик, который можно было расслышать даже за стеной. Мария что-то говорила про уважение, про обман, про то, что она достойна большего. Ее парень, которого звали Павел, говорил про неоправданные запросы, про неуважение уже с ее стороны, все в таком духе. Антону показалось, что это стандартный штамп, когда нужно придумать причину встречи художника и соседки, в чем далее и убедился. Ссора перешла уже на лифтовую площадку, что сделало ее достоянием всех четырех квартир, после чего Павел удалился, хлопнув дверью на пожарную лестницу, оставив рыдающую Марию у лифта.

Эдуард, будучи, безусловно, положительным персонажем в истории, вышел успокоить девушку. Они пошли к ней в квартиру, в которой был дикий беспорядок и разбитая посуда. Они долго сидели, разговаривали, под конец вечера она его поцеловала в щеку и попросила уйти. Дома Эдуард обнаружил, что на щеке, куда девушка поцеловала его, появилось небольшое раздражение, а воспоминания от прикосновений девушки были неприятными, холодными и отталкивающими.

«Хотите продолжить рассказ?» — спросил UniVEXUS.

«Да».

«Сервер временно не отвечает, попробуйте позже», — прочитал Антон в ответ.

«Да чтоб тебя», — подумал Антон и несколько раз нажал кнопку «Повторить».

Его отвлек звук, будто что-то разбилось за стеной. Потом опять. Далее он услышал, как из квартиры Лизы послышались крики нарастающей ссоры. Слов было не разобрать, лишь нарастающая ругань доносилась из-за стены. Антон, испытывая некий стыд, прислонился ухом к стене, пытаясь что-нибудь расслышать, немного радуясь в душе, правда пока не понимая, от чего именно. Но пара, не прекращая кричать друг на друга, видимо, переместилась в другую комнату, и голоса удалились.

Антон, руководствуясь неким предчувствием, подошел к входной двери и посмотрел в глазок. Лиза и Дима, не прекращая криков, вышли в тамбур, но их ссора сопровождалась уже общими словами. Лиза кричала что-то в духе: «Зачем ты все портишь?!», а парень отвечал: «Да задолбала ты уже, это ты все портишь!». Мужчина чувствовал какой-то непривычный прилив сил, слушая их ругань, словно энергетический вампир после долгой голодовки. Все прекратил Игорь, который вышел из квартиры и сказал, что если они не заткнутся, то получат оба. Это остудило их пыл, и Дима, хлопнув дверью тамбура, скрылся на лифтовой площадке.

Антон смотрел на Лизу, которая осталась одна в слезах. На ней были легкие шорты и короткий топик, мужчина, сквозь глазок, пытался как можно больше рассмотреть ее, такую беззащитную и прекрасную. Антон не был Эдуардом из рассказа UniVEXUS и мог лишь наблюдать, не решаясь выйти и успокоить соседку. В нем роились чувство страха, нерешительность и неуверенность, которые всю жизнь сопровождали писателя, а за последние месяцы и годы разрослись настолько, что брали верх над малейшей попыткой им противостоять.

Лиза поднялась, посмотрела на свою дверь, поднесла к ней руку, но остановилась, посмотрела на его, Антона, звонок и медленным, слегка качающимся шагом, направилась к квартире мужчины.

Раздался звонок, и Антон вздрогнул. Несколько сантиметров металла и дерева разделяли его от девушки, о которой он мечтал с первой их встречи.

«Извините», — раздался приятный женский голос. — «Простите, пожалуйста, вы дома?»

Антон замер в нерешительности, но продолжал смотреть на девушку через глазок.

«Простите, пожалуйста, если отвлекаю, но я хотела попросить у вас чай», — Лиза еще раз нажала на звонок.

«Чай? Ей нужен чай?» — подумал Антон, но словно против своей воли открыл дверь.

«Ой, здравствуйте», — проговорила девушка, глядя снизу вверх на мужчину.

«Здравствуйте», — проговорил писатель, опуская глаза вниз.

Девушка перехватила его взгляд и попыталась потянуть нижний край своего топика вниз, пытаясь прикрыть открытый живот.

«Извините, я, наверное, вам помешала», — смутилась Лиза, словно приходя в себя, и начала уже разворачиваться, но Антон ее остановил.

«Нет-нет, все в порядке! Чай? Да, секунду, я просто работал», — он развернулся и рванул на кухню.

Несмотря на беспорядок в его комнате, на кухне было относительно чисто, не считая толстого слоя пыли повсюду. Последнее время он готовил лишь пельмени или что-то подобное, что можно было сварить или разогреть без лишних усилий. Закрытая пачка чая, купленная еще год, а может и больше, назад, лежала на полке с макаронами, немного покрытая пылью.

«Держите», — он отдал чай и немного завис, не понимая, что делать дальше. Лиза кивнула, собираясь уходить, как Антон добавил: — «Я слышал шум за стеной, у вас, наверное. Может, я могу помочь?»

«Нет-нет, не стоит, спасибо!» — Лиза немного покраснела, но, помолчав, добавила: — «Может, хотите чаю?»

Антон кивнул, сказал, что ему нужно переодеться, и он скоро подойдет.

Чистых вещей у него было немного. Мужчина кое-как натянул джинсы, которые сейчас были ему немного малы, в магазин он ходил в трениках. С футболками было несколько проще — их было в изобилии. Он быстро помыл голову и пошел к Лизе.

Девушка встретила его в халате, который доходил до колен, видимо, поняла, что прежний наряд был бы не совсем к месту. По всей ее квартире были разбросаны вещи, на кухне были видны следы перевернутой кружки, а в углу собраны остатки чего-то, напоминающего листовой чай.

«Да, это Дима, мой парень», — она запнулась. — «Это Дима смахнул со стола, а в пакетиках я давно уже не покупала».

Девушка усадила Антона за небольшой стол на кухне и заварила чай.

«Знаете, это так странно», — прервала молчание Лиза и усмехнулась. — «Я только с парнем поругалась, он ушел, а я уже нового мужчину в дом привела. Не знаю, что на меня нашло».

«Да нет, что вы!» — Антон не знал, что отвечать. — «Это нормально. Кто-то при стрессе пить начинает, кто-то хочет побыть один, а кто-то, наоборот, в компании».

«А вы не любите компании, да?»

«Ну нет, ну то есть… не совсем», — замялся Антон. — «Я вообще пишу, работаю из дома, выхожу не очень часто».

«Писатель? А что именно пишете?»

«Ну, в основном романы и рассказы, про любовь, отношения и всякое такое».

«У вас большой опыт?» — спросила Лиза, делая небольшой глоток.

«Писательства?»

«Нет, отношений», — уточнила девушка.

«Да я бы не сказал, средне, может, чуть меньше», — Антон чувствовал, как не знает, что отвечать. — «Ну, то есть, по правде говоря, людям не очень-то и интересно читать про обычные и реальные отношения. Это литература, многие хотят прочитать что-то про возвышенные, воздушные чувства. Помогает отвлечься от бытовухи».

«Ну да, это точно, бытовухи», — девушка произнесла это каким-то грустным голосом.

Остаток вечера они просидели, говоря на какие-то общие, ничего не значащие темы вроде погоды, повышения цен и каких-то мелочах, обменялись контактами. Когда на часах было уже девять вечера, Антон засобирался. Лиза хотела вернуть ему пачку чая, но мужчина отмахнулся, сказав, что сам он не шибко-то любитель, и это “дежурная” для гостей. Уже на пороге двери он уверил девушку, что та может заходить в любое время, если ей что-то понадобится, напоследок извинившись:

«Извините, что так пялился на вас тогда, вечером. Просто услышал ругань и…» — он запнулся. — «Еще и душ только что принял, небось несло от меня».

«Все в порядке», — девушка улыбнулась, и в ее улыбке Антон увидел что-то странное, как если бы тень или маска на мгновение промелькнула по ее лицу. Она вдруг обняла его, прижавшись к уху губами, и произнесла: — «Ты отлично пахнешь. Я чувствую запах твоего страха».

Антон окаменел, а Лиза, мило и немного застенчиво улыбнувшись, зашла в свою квартиру и закрыла дверь, но писателю казалось, что она не ушла, а осталась стоять с той стороны.

«Антоша, здравствуй!» — из квартиры рядом с той, где жил писатель, выглянула старушка Галина Петровна. — «У меня этим компьютером, который внучка подарила, что-то не так. Не получится зайти ко мне и посмотреть, что случилось?»

«Здравствуйте, Галина Петровна, с планшетом?», — мужчина немного пришел в себя. — «Зайду, хорошо, но попозже или завтра, может быть?»

«Да-да, с ним, окаянным. Давай, Антоша, заходи, как сможешь, я все время тут.»

Старушка кивнула и зашла обратно к себе. Антону показалось, что за дверью Лизы прозвучало что-то наподобие шипения или приглушенного рыка. Страх окутал писателя до дрожи, и он быстро поспешил к себе, закрыл дверь и запер все четыре замка. Сердце колотилось, словно после марафона, руки и ноги тряслись, Антону было тяжело устоять, и он прошел в комнату и плюхнулся на кресло у компьютера. Он бросил взгляд на монитор и вздрогнул — UniVEXUS продолжила рассказ.

Отношения Марии и Эдуарда стремительно развивались. Павел все реже приходил к ней, и чаще всего их встречи заканчивались скандалами, а через какое-то время она просто перестала его пускать к себе домой. Каждый вечер после таких визитов Мария приходила к художнику, они долго говорили, Эдуард показывал свои картины, которые он вновь начал писать, словно получив вдохновение. Девушка несколько раз позировала ему, а в последних строках даже полностью обнажилась, прикрыв себя легкой полупрозрачной тканью.

Антону не нравились детали, которые очень сильно бросались в глаза. Мария, изначально описывалась как девушка со стройной фигурой, рыжими, как огонь, волосами, длинными ногами и бархатистой кожей. Но с каждой новой встречей ее лицо принимало острые черты, иногда мелькали странные выражения, вроде «гладкая, как чешуя, кожа на ладонях», зеленые глаза превратились в «черные, как глубины океана», а к аромату, которым пахли ее волосы, добавился запах торфа и «сладковатый аромат смерти».

Но художник этого не чувствовал, казалось, он был полностью доволен ее изменениями. Он воспринимал ее как новую музу, превращая каждое воспоминание о ней в новую картину, которые также менялись. Вместо ярких и светлых образов мужчин и женщин, он начал писать картины, где вместо идеальных лиц появлялись искажения. Со временем он начал изображать откровенных уродов, с лицами, словно это были вырожденцы от многих поколений кровосмешения, у некоторых начали появляться рога, хвосты и мерзкие наросты по всему телу и лицу.

Антон испытывал крайне противоречивые чувства. С одной стороны, все происходящее было откровенно мерзким. Само описание событий в рассказе вызывало отвращение, но в то же время он не мог оторваться.

«Хотите продолжить рассказ?» — вновь спросил UniVEXUS.

«Продолжай», — подтвердил писатель.

«Сервер временно не отвечает, попробуйте позже».

«Ну как скажешь», — Антон громко вздохнул и пригубил вино.

Из тамбура за дверью послышалась какая-то суета и шум, словно кто-то колотит в металлическую дверь. Писатель прислушался. В дверь по-соседству кто-то сначала громко стучал, потом колотил, послышались недолгие крики, после чего все затихло.

«Опять этот хахаль приходил?» — подумал Антон, медленно подошел к двери и заглянул в глазок.

«Привет!» — глядя на дверь с другой стороны, проговорила Лиза. Она стояла рядом с дверью Антона и улыбалась, пряча руки за спиной. — «Заходи, если не спишь!»

Ее улыбка была странной, будто кто-то натянул ее губы настолько, что они оголили зубы до самых десен. Она качала головой влево-вправо, а глаза, будто после бессонной ночи, покрылись красными прожилками.

«Ты ведь там стоишь, правда?» — сказала девушка, будто разговаривая сама с собой. — «Я чувствую тебя, чувствую ТВОЙ СТРАХ».

Ее глаза на глазах потемнели, лицо будто удлинилось, превращая рот в пасть, а зубы потихоньку удлинялись. Лиза достала руки из-за спины, пальцы, словно паучьи лапки, стали длинными и тонкими, все в жесткой щетине. Антон заметил, что их покрывало что-то темное и вязкое, медленно стекающее от кончиков вытянутых, словно у карикатурных вампиров, когтей на ладонь. Девушка закрыла лицо руками и утробным голосом проговорила:

«Я чувствую тебя! Чувствую! Я хочу чувствовать тебя полностью! Полностью! Никто нам не помешает! Никто!»

Антона сковал ужас, он стоял у глазка и не мог пошевельнуться. Дверь в тот момент казалась ему бастионом, удерживающим это нечто. Тем временем Лиза менялась на глазах: кожа начала покрываться мелкими волосками, кожа на лице, словно маска, начала сползать и таять, как желе, которое надолго оставили в тепле, волосы на голове начали выпадать, вместо них начали появляться какие-то мелкие щупальца, похожие на тонких дождевых червей. Мужчина, пересиливая свой ужас и оцепенение, пытался оторваться от глазка, но что-то удерживало его, нечто незримое.

В квартире Лизы раздался писк домофона. Чудовище, некогда бывшее девушкой, дернулось и быстро метнулось в свою квартиру. Невидимая хватка отпустила Антона, и, оттолкнувшись руками, он отпрыгнул от двери. Сильная боль прорезала затылок, и на глаза мужчины опустилась темнота.

Мужчина стоял в кромешной тьме, где-то вдалеке было слышно журчание воды, пол был мягким, будто он стоял на матрасе.

«Где я?» — вслух подумал Антон, и где-то вдалеке он увидел загоревшийся бледный кружок.

Аккуратно ступая вперед, он нащупал стены, с каждым шагом они становились все прохладнее, но спустя пятьдесят, или около того, шагов они стали буквально ледяными. Антон спрятал руки в рукава халата и продолжал идти вперед навстречу светлому кругу. Еще спустя сотню шагов он мог разглядеть дверной проем, будто он идет по длинному коридору навстречу… свету?

«Я что, умер и иду к свету?» — подумал Антон, и откуда-то сзади, словно ответ на его вопрос, послышался мерзкий звук, как когда мясо пропускают через мясорубку, только в разы сильнее.

Мужчина бросился вперед, к проему и уже не такому далекому свету. Он не видел коридор своими глазами, но ему казалось, будто стены вокруг него то расширяются, то вновь сужаются. Когда до спасительного, по крайней мере Антон на это надеялся, выхода оставалось всего несколько шагов, ногу писателя коснулось нечто скользкое и холодное, как если бы в воде тебя задевает проплывающая мимо рыба. Это придало ему сил, и на ходу оттолкнувшись от пола, он прыгнул в дверной проем, упав лицом вниз.

Мужчина был на крыше, под ним было нечто, напоминающее гальку, вокруг него был ночной город, непривычно темный, без единого светлого окна или фонаря. Светлый круг оказался полной луной, слабо освещающей все вокруг.

«Я чувствую твой страх», — раздался голос откуда-то сзади, и мужчина, против своей воли, обернулся.

Выход на крышу оставался все таким же темным, лунный свет еле освещал проем. Внутри, в самом проходе, Антон заметил движение, будто сама тьма обрела форму и медленно движется, не решаясь выйти наружу.

«Уже скоро, скоро! Еще немного, немного! Я прочувствую твой страх полностью! Полностью!» — доносилось из черного провала.

Антон медленно, словно через силу, отвел свой взгляд от проема на небо, и на его глазах выступили слезы. Чувство обреченности и невозможности хоть что-либо сделать охватили его, высосав все силы. Мужчина опустился на колени, не отрывая взгляд от ночного неба: там высоко среди звезд, будто спрут, окутывающий свою жертву, к ночному городу тянулись исполинские темные щупальца.

Антон открыл глаза, лежа на полу. Затылок ныл и, похоже, был в крови. Мужчина попытался приподняться, но ноги все еще отказывались двигаться. Оглянувшись на стену, он увидел уродливую маску, некогда подаренную ему кем-то.

«Сильно же я приложился», — Антон нащупал на затылке рассечение где-то под волосами, острый нос уродливой рожи на стене был в крови.

Опираясь на стену, Антон дошел до своего кресла, взял бутылку вина и залпом допил оставшуюся половину. Уже жидкость будто комом застыла в желудке, но это помогло немного прийти в себя. На телефоне пропала связь, в правом нижнем углу экрана монитора висело сообщение: «Без доступа к интернету, защищено». На мобильном было уже более десятка уведомлений о непрочитанных сообщениях. Антон бросил взгляд на экран, где была открыта вкладка UniVEXUS. Несмотря на потерю интернета, он был еще в сети, о чем свидетельствовал зеленый кружок у иконки его профиля.

«Нафиг это», — подумал мужчина, собираясь закрыть окно. — «Я либо уже сошел с ума, либо вот-вот сойду».

Рука, словно рефлекторно, вместо нажатия на крестик в браузере, навела курсор на кнопку «Продолжить», и UniVEXUS продолжил рассказ:

Эдуард писал картины, каждая из которых была страшнее предыдущей. Сейчас он изображал уже не людей, а ужасных существ, словно сошедших с полотен безумных художников, заглянувших в бездну. Гигер и Бэкон писали просто милейшие картинки по сравнению с тем, что выходило на полотнах Эдуарда. Сочные и детальные описания каждого произведения рисовали ужасающие картины в сознании Антона. Он представлял и видел каждый изгиб, каждый штрих, каждую эмоцию, изображенную сумасшедшим художником. Все его соседи были мертвы, парень Марии был мертв, он сам приводил в квартиру своей музы новых жертв, чтобы прокормить ее, насытить бесконечный голод чудовища, которым стала его соседка. Город, в котором жил художник, постепенно умирал, люди буквально теряли волю к жизни, превращаясь в серых манекенов, слоняющихся по серым темным улицам. Она обещала, что будет с ним, она обещала, что станет частью его, она обещала, что весь мир будет теперь принадлежать только им обоим, а их «дети» сменят несовершенное человечество и породят новый мир.

«Хотите продолжить рассказ?» — спросил UniVEXUS.

«Нет, мать твою, не хочу!» — прошипел Антон.

«Хотите продолжить рассказ?»

«Хотите продолжить рассказ?»

«Хотите продолжить рассказ?»

«Иди нахрен!» — вскрикнул Антон и вскочил с кресла.

Комната, обычно такая уютная, теперь казалась ему тесной и душной, словно стены медленно сжимались, готовясь раздавить его. Раздался гром, и Антон подошел к окну. На улице бушевал дождь, создавая завесу к уже и так глубокой ночи, делая тьму непроглядной. Капли стучали по стеклу, как будто пытались пробиться внутрь. Ветер выл в щелях оконных рам, и этот звук смешивался с тиканьем часов на стене. Антон вздрогнул, когда услышал звук за дверью.

Сначала это был тихий скрежет, будто что-то царапало металл, потом размеренный стук, словно биение сердца, который раздавался уже повсюду. Он замер, прислушиваясь. Сердце заколотилось, а в горле пересохло. Звук повторился, на этот раз громче, настойчивее. Ноги Антона подкашивались, но он заставил себя двигаться. Рука дрожала, когда он взялся за ручку двери, он знал, что не должен открывать, но что-то внутри, какая-то неведомая сила, заставляла его сделать это. Дверь со скрипом распахнулась, впуская его в мрачный тамбур.

Свет мигал, создавая жуткую игру теней. Воздух был тяжелым, пропитанным запахом сырости и чего-то еще — металлического, резкого. Антон замер на пороге, его взгляд упал на стены. Они были покрыты кровавыми разводами, будто кто-то размазал их ладонями с неестественно длинными пальцами. Его желудок сжался, но он не мог отвести взгляд. Что-то заставляло его смотреть, двигаться вперед, словно он был марионеткой в чужих руках.

Двери квартир Игоря и Галины Петровны были приоткрыты. Из них доносилась тишина, но она казалась... неестественной, зловещей. Антон подошел к квартире старушки. Там царил настоящий кошмар. Тело соседки лежало на стареньком диване, покрытым стареньким потертым пледом, в руках она держала тот самый планшет, который она просила починить накануне. На ней не было лица. В прямом смысле — нечто сорвало кожу с головы Галины Петровны, словно маску. Грудная клетка и живот были вспороты, а стены покрывал ровный слой еще свежей крови. Антон почувствовал, как его тошнит, но не мог отвести взгляд. Какая-то сила заставляла его смотреть.

Словно в каком-то трансе он рассматривал на то, что осталось от старушки, каждый изгиб ее тела, каждая капля крови казались мерзкими, вызывающими тошноту, но в то же время и притягательными и завораживающими. Цвета были такими насыщенными, а эмоции такими живыми и настоящими, которые он никогда не испытывал. Ему хотелось описать это, пусть не на холсте, как герой его рассказа, но на бумаге, запечатлеть каждую эмоцию от созерцания этой картины.

«Да что ты, мать твою, делаешь!?», - внутренний голос прервал его мысли. Преодолевая себя, он развернулся и вышел на площадку.

Теперь Антон стоял перед дверью квартиры Игоря, его рука дрожала, когда он толкал тяжелую, скрипучую дверь. Она поддалась с трудом, словно что-то мешало ей открыться полностью. Внутри царила кромешная тьма, и только слабый свет из подъезда пробивался внутрь.

Воздух в квартире был густым, пропитанным запахом крови и гнили. Антон сделал шаг внутрь, и его нога соскользнула по чему-то липкому на полу. Он посмотрел вниз и увидел темную лужу, которая растеклась от двери вглубь комнаты. Его желудок сжался, но он не мог остановиться.

Квартира была полностью разрушена. Это были даже не следы борьбы, скорее кто-то планомерно крушил тут все, что попадало на глаза. Мебель лежала перевернутой, диван был разорван, словно на него накинулась стая псов, а на стенах зияли глубокие царапины. Обои свисали клочьями, а на полу валялись осколки разбитых ламп и посуды. Антон чувствовал, как его сердце бьется все быстрее, но не мог остановиться. Его ноги вели его дальше, вглубь квартиры.

В центре комнаты лежало тело Игоря. Оно было зуродвано, будто его растянули за руки и за ноги, словно на средневековой дыбе. Лицо застыло в гримасе ужаса, его глаза были широко раскрыты, но пусты, как у рыбы, которая уже не первый день лежала на прилавке. Грудь и живот, подобно тому, что случилось со старушкой, были разорваны. Антон почувствовал, как он наступил на что-то мягкое и склизкое, раздался неприятный хлюпающий звук, и мужчина всеми силами постарался не смотреть на пол. Собрав всю волю в кулак, он медленно развернулся и вышел из квартиры.

Внезапно в его голове раздался голос. Это был голос Лизы — мягкий, приятный, как в первый раз, когда он ее услышал.

«Антон, иди ко мне», — прошептала она в его голове.

Он почувствовал, как страх отступает, уступая место странному спокойствию. Его ноги сами понесли его к ее квартире. Дверь была не заперта. Внутри, в некогда светлом и просторном коридоре, теперь был полумрак. На полу он заметил что-то похожее на руку, оторванную по локоть, на стенах были следы крови, а ноги задевали что-то тяжелое и влажное. Страха уже не было, тошнота отступила, мужчина шел навстречу голосу, который мягко и нежно звал его к себе.

Лиза сидела на диване, красивая, как и прежде. Она улыбалась, и в ее глазах светилось что-то теплое, почти человеческое.

«Садись», — сказала она, и ее голос звучал как музыка.

Антон сделал шаг вперед, не в силах сопротивляться, но в этот момент в его голове раздался другой голос — низкий, скрипучий, словно состоящий из тысячи шепчущих голосов.

«Я чувствую твой страх! Я хочу поглотить его!» — прошипел он.

Глаза Антона начало жечь, он моргнул, и Лиза изменилась. Он видел ее прекрасной девушкой, но каждый раз, когда он моргал, она превращалась в безобразное чудовище, которое занимало половину комнаты. Ее черные щупальца, словно сошедшие со страниц рассказов Лавкрафта, цеплялись за стены и потолок, множество глаз на теле монстра следили за каждым шагом писателя, а огромный зубастый рот, почти с него самого размером, притягивал его к себе, вывалив огромный шипастый фиолетовый язык.

Антон чувствовал, как его воля слабеет. Он делал шаг за шагом, приближаясь к этому рту, к этой тьме, которая обещала поглотить его. Но внезапно, когда его нога уже почти оторвалась от пола перед последним шагом, его тело пронзил первобытный страх. Это было что-то, доставшееся от далеких предков, как последняя мера, последнее средство, которая должна была спасти и предостеречь. “БЕГИ! БЕГИ! БЕГИ!” - грохотало в его голове. С диким криком он вырвал себя из незримых лап и побежал обратно к себе, спотыкаясь в коридоре об останки того, что было Димой.

Он не помнил, как добрался до своей квартиры, как захлопнул дверь и запер все замки. Он не помнил, как оказался в кресле, забрался на него с ногами и сжался в комок. Антон уже не понимал, что происходит, не пытался понять весь этот кошмар. Он просто принял то, что может погибнуть, что нечто хочет его убить, как и его соседей. Мужчина раскачивался, сидя в кресле, глаза были широко раскрыты, а сердце билось, намереваясь вырваться из груди.

Он не знал, сколько времени он просидел вот так, но голова, наконец, немного прояснилась. Он смотрел на монитор, на бледный свет лампы, на телефон, пытаясь зацепиться хоть за что-то привычное. На экране монитора все еще висела надпись: «Хотите продолжить рассказ?».

Альтернативная концовка

Глаза Антона зацепились за телефон. «Добрый день! Вы Антон? Вы недавно пользовались UniVEXUS» — гласило сообщение, которое он принял за розыгрыш.

Антон аккуратно поднял старенький смартфон со стола, словно опасаясь, что у него вырастут зубы и он откусит ему руку. Сети по-прежнему не было, но двенадцать сообщений все еще висели в уведомлениях. Дрожащим пальцем мужчина разблокировал телефон и открыл мессенджер.

«Добрый день! Вы Антон? Вы недавно пользовались UniVEXUS» — гласило самое первое из них.

«Это прозвучит странно, но вы не должны пользоваться им! Я повторяю, вы НЕ ДОЛЖНЫ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЭТОЙ НЕЙРОСЕТЬЮ».

«Пожалуйста, ответьте мне, прочитайте это! Не пользуйтесь UniVEXUS!».

«Оно меняет людей! Оно реальное! Это реально странная штука, я не понимаю, как, но оно действительно меняет все вокруг!».

«Вы ей воспользовались, я это вижу. Может быть, не все еще потеряно, но закройте окно и не открывайте его больше!».

«ЭТО НЕ РОЗЫГРЫШ!».

«Послушайте, я был одним из разработчиков и оставил пару бэкдоров, я вижу, что она работает у одного пользователя — у ВАС!».

«Все очень плохо тут, снаружи».

«Ты хоть знаешь, что значит UniVEXUS, мудак?! Universe of Violent Exploitation and Xtreme Unleashed Suffering».

«Ты такой же мудак, как и тот хрен, который заказал нам ее, перед тем, как выпилиться. Сначала он нам казался каким-то прикольным и поехавшим старичком, который хочет обучить нейронку всякой оккультной хрени, но нет, знал, что делает, старый пердун».

«Поздравляю, козел, ты весь мир по звезде пустил».

«Иди ты нахер!».

Он чувствовал, как его тело сотрясается от смеха, который был больше похож на истерику. Его глаза слезились, а губы дрожали, но он не мог остановиться.

«Иди ты нахер!» — прочитал он последнее сообщение и захохотал еще громче. Его смех эхом разносился по пустой квартире, смешиваясь с тиканьем часов и шумом дождя за окном.

«Весь мир по звезде пустил? Ну конечно, почему бы и нет!» — выкрикнул он, поднимая руки вверх, словно обращаясь к невидимому зрителю. Его голос звучал хрипло, почти безумно. Он чувствовал, как его распирает необоснованная радость, словно он только что выиграл в лотерею, о которой даже не мечтал.

Антон откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и продолжал смеяться. Его смех был горьким, почти болезненным, но в нем была и доля облегчения. Весь этот кошмар, все эти ужасы, которые он пережил, казались теперь какой-то абсурдной шуткой.

«Ну что, UniVEXUS, давай, закончи эту историю», — прошептал он, все еще смеясь. — «Покажи, как я уничтожил мир. Покажи, как я стал героем этого дешевого ужастика».

Его смех постепенно стих, оставив после себя лишь пустоту. Антон открыл глаза и уставился на экран монитора. На мгновение ему показалось, что он видит отражение своего лица — изможденного, с безумной улыбкой. Но это было лишь его воображение.

«Хотите продолжить рассказ?» — спросил UniVEXUS.

Антон нажал на кнопку «Продолжить» и снова засмеялся. Ему уже было все равно.