Нейрошок

Мы всегда в пути...

Подъем по расписанию в шесть тридцать, но она всегда просыпалась за десять минут до сигнала.

Осенью рассветает поздно. Этим утром звезды светили особенно ярко в зарешеченное окно под самым потолком. Небо черное, ни одного облачка. Звезды подмигивали загадочно — к хорошему дню. Ей хотелось верить в это.

Интересно, какое сегодня число? Время здесь словно застыло. Никаких календарей, а на вопросы никто из персонала и не думал отвечать. Но по приблизительным подсчетам уже должен быть октябрь. Пусть будет десятое — в этот день она родилась. Значит, ей уже пятнадцать. Большая девочка.

Раздался пронзительный сигнал сирены. Повторился еще два раза.

Она встала с койки и босиком по мягкому толстому покрытию пола подошла к обитой тем же материалом двери. Видимо, это сделано на случай, если постоялец карцера вдруг решит проверить прочность стен своей головой. Ей бы самой до такого не додуматься — биться башкой в стальную дверь или бетонную стену. Но вообще мысль интересная, спасибо за наводку. Вдруг пригодится?

Она остановилась в двух шагах от двери и приготовилась принять стойку смирно, когда один из дежурных дойдет до нее с утренним обходом.

Чертовы порядки! Видеокамеры повсюду. Андроиды-охранники с электрошокерами. Противные рожи! Как же вы надоели!

— Личный номер? — спросил дежурный в переговорное устройство. По писклявому голосу она определила, что это андроид-коротышка по прозвищу Пингвин.

— Восемь-девять-три! — четко ответила, глядя в глазок видеокамеры над дверью.

Образцовая стойка «смирно» — руки по швам, плечи расправлены, шея вытянута. Всё как положено. Зачем на ровном месте выделываться и получать взыскание с самого утра? Еще успеет нахватать, день длинный. Тем более, ее день рождения, как она решила.

— Позывной? — вдруг спросил из-за двери высокий женский голос.

Чёрт! Приперлась Агнес. Она человек, а не андроид, но прозвище у нее тоже есть — Коза. Подарочек такой совсем никуда не упал. Значит, отставить — пусть сегодня будет девятое октября. Переносим день рождения на завтра. Два-то дня подряд Коза редко приходит. Обычно Агнес вместе с другими офицерами сидит в канцелярии в соседнем корпусе.

— Хмара! — назвала свой позывной бодрым тоном «максимально позитивно», согласно Уставу Консерватории, чтобы стервозная Коза побыстрее отстала.

— Значит, так, Хмара. Прямо сейчас у тебя часовая тренировка на выносливость, — сообщила Агнес. — И сразу после — показательный спарринг один-шесть.

Сильное желание крикнуть «за что?!», Хмара подавила усилием воли. Ну точно, не ее день рождения.

— Есть тренировка на выносливость и спарринг! — ответила она.

Показательный спарринг? Это что-то новенькое. Кому надо показывать именно ее и зачем? Не могла кого-нибудь другого выбрать? Коза противная, когда-нибудь настанет момент, и ты будешь корчиться в ужасных мучениях, на коленях моля о пощаде! Но получишь только плевок в лицо и громкий смех от души.

Коза не отошла вместе с Пингвином и смотрела на экран, чтобы подловить на какой-нибудь негативной реакции. Хмара знала это наверняка. Но мысли-то в папку с личным делом не подошьешь. Она моргнула с невинным видом, плотно сжав губы.

— Не притворяйся, деточка, — сказала Агнес. — Я всё вижу. Хотя мне нравится твой настрой. А кто посмеется последним, мы скоро узнаем. Недолго ждать осталось.

Хмара почувствовала, как Агнес повернулась на каблуках, отдернула вниз полу кителя, поправила портупею и ушла с идеально прямой спиной и высоко поднятой головой в специальном шлеме, фильтрующем гипно-частоты.

Читать мысли сквозь толстую обивку стальной двери, много ума не надо. Во всяком случае, для такого продвинутого специалиста Консерватории, как Агнес. Они же там все в канцелярии вечно под ускорителями мозговой активности.

Хмара ни в каких ускорителях и прочих препаратах не нуждалась. Она такой родилась — с целым букетом способностей, включая телепатию.

Завтрак в семь тридцать. Сейчас всех выведут на утреннюю зарядку во внутренний двор, но зарядка сегодня пятый день без нее. Ни вздыхать, ни радоваться по этому поводу Хмара не стала. Она потянулась всем телом и начала делать растяжку.

Предстояло драться одной против шестерых: троих мальчишек-одногодок и трех девчонок постарше на год-два. Тяжело придется после тренировки на выносливость, но ей не привыкать. Конечно, вырубить всех шестерых будет сложновато, но она постарается. Кто тут у нас снова главный претендент на звание Идеального Бойца Месяца, в конце-то концов?

Створки люка в полу распахнулись вниз. Хмара схватилась за появившийся шест по центру проема, соскользнула в подвальное помещение для тренировок.

Справа возле длинной стены вооруженный электрошокером андроид-охранник по прозвищу Хрюнос включил одну из пятидесяти беговых дорожек.

Она подошла, осторожно ступила на дорожку и побежала, стараясь не сбить дыхание.

Хрюнос с ручного пульта запустил программу бега с барьерами. Скорость движения дорожки менялась в произвольном порядке, на разных уровнях то и дело возникали горизонтальные шесты, через которые нужно прыгать или подныривать под них. Они полупрозрачные, но достаточно твердые, как молодой бамбук. Пару раз Хмара споткнулась об низкие шесты, с трудом удержавшись на ногах; разок приложилась лбом об шест верхнего уровня. В голове зазвенело, дыхание сбилось. Но она сцепила зубы и продолжала бежать.

Двадцать минут пролетели не то чтобы незаметно, но довольно быстро. Хрюнос выключил дорожку, махнул рукой в другой конец подвала — переход ко второму этапу тренировки, на полосу препятствий. В принципе, то же самое, что и беговая дорожка, только под ногами вязкий песок, а сама площадка похожа на очень большую карусель. Тут другие барьеры — заборы в виде толстых щитовидных конструкций, через которые надо перелезать; а еще «собачьи» бревна зигзагами, проход по ним обязателен. Этому сильно мешают подвешенные к потолку, очень высокому в этом конце подвала, беспорядочно качающиеся тяжелые мешки, набитые опилками. Если собьют с ног и вылетишь за пределы карусели, время на табло обнуляется.

Двадцати минут хватает, чтобы умотаться в хлам. Пот заливал глаза, голова кружилась, дыхание сбилось еще сильнее, ногам срочно требовался отдых. Но какой отдых? Это же тренировка на выносливость.

Третий этап каждый раз меняется, никогда не знаешь, что придется делать. Хрюнос снова достал из кармана пульт. Из ниши в стене выдвинулась полноростовая макивара на подвижной платформе со сложной программой и тремя парами гибких конечностей из плотного материала, имитирующего человеческие руки. Они то сжимаются в кулаки, то бьют основанием ладоней или ребром, или растопыренными пальцами метят в глаза. По центру упругого торса — защищенный экран с тремя нулями красного цвета. Голова большая и уродливая, с мерзкой ухмылкой на плоской роже и выпученными глазами.

Голос Агнес из динамиков в потолке произнес:

— Задача — набить руками двести очков за двадцать минут.

Ну ничего себе! Никто за это время на шестируком болване и ста восьмидесяти ни разу не набивал. Он же двигается, как ненормальный, отбивается и блоки ставит. Коза издевается.

Но помахать руками Хмара была совсем не против, даже обрадовалась третьему этапу тренировки. Выместить накопившуюся злость — это всегда пожалуйста!

Болвану хорошенько досталось, хотя за отведенное время ей удалось выбить только сто восемьдесят семь очков. Но все равно рекорд! Правда, два очка напоследок она выбила ударами ногой в грудь и с вертушки пяткой в висок. Макивара, вся избитая, с тремя сломанными лапами, уехала в стенную нишу. Вроде бы даже ее ухмылка стала немного грустной.

— Молодец, — раздалось из динамиков.

Услышать похвалу от Агнес было очень неожиданно. Что за день такой? Подозрительно…

— Заслужила пять минут передышки.

— Вот спасибо, начальник! — Хмара картинно поклонилась в видеокамеру, одну руку приложив к груди, другую за спину.

В динамике громко хмыкнуло. Теперь запишет в дневник, что кривлялась. Запросто может накинуть еще сутки карцера.

Ну как тут удержаться, чтобы не съязвить, когда устала, как собака? Руки в ссадинах, синяки на роже, макивара глаз чуть не выткнула.

Только отдышалась, как в потолке раскрылись створки большого люка из общей раздевалки.

Трое случайно отобранных мальчишек и три девчонки, все в перчатках для спаррингов, соскользнули по двум шестам в подвал. Одна из девчонок, щекастая и плотная, с позывным Грета, бросила под ноги Хмаре капу и перчатки с толстыми подложками под костяшками и обрезанными кончиками пальцев.

— Привет, шмара! — процедила Грета сквозь зубы и сунула свою капу в щербатый рот.

Хмара не обратила внимания на грубый выпад, подняла с пола перчатки и надела.

— Привет-привет! Вот и мальчики для битья пожаловали, — сказала она, ухмыляясь и утрамбовывая перчатки между пальцев. — И три шкуры для выделки.

— Как ты нас назвала? — прищурилась коротко стриженая блондинка с позывным Бэмби. — Сейчас накидаем тебе в выделку.

— Мы тебя порвем, шалава! — храбрясь, крикнул самый низкорослый пацан. — И обоссым!

— Иди сюда, сладкий, — ответила Хмара. Вставляя капу, резко прыгнула вперед, пригнулась от его выпада левой рукой и ударила коленом в солнечное сплетение.

Ловко нырнула между двух других мальчишек, ногой подсекая под ахилл того, что справа. Перекатилась и вскочила на ноги вплотную перед тем, что слева. Отбила локтем его хук и резко ударила головой в нос. Жестко пнула споткнувшегося после подсечки правого, попала точно в печень.

Грета и Бэмби бросились на нее одновременно с разных сторон, осыпая градом ударов кулаками. Хмара, уклоняясь, била руками навстречу. Увидев дыру в защите Греты, моментально саданула ногой в низ живота и добавила с разворота локтем в щекастое лицо. Грета упала на колени и повалилась на бок, мечтательно глядя в пространство перед собой.

По скорости в этом составе уровню Хмары соответствовала только высокая девчонка лет семнадцати с позывным Фима. Остальные были безнадежны и действовали не так слаженно, как могли бы. Хмара управилась с ними меньше, чем за полторы минуты.

С Фимой она уже дралась несколько раз и относилась к этой опасной девчонке с уважением, которое явно было взаимным. Поэтому сейчас Фима не вмешивалась, только ходила кругами. Она была свежей, после плотного завтрака и спокойно ждала, когда Хмара в ближнем бою забьет локтями и коленями довольно сильную, но не такую быструю Бэмби.

— Ну что, готова к порке? — ехидно спросила Фима, наступая короткими шажками с поднятыми к лицу кулаками.

— Я тебе, швабра лупоглазая, припомню! — ответила Хмара, вынула капу и смачно сплюнула. — Как-нибудь окажемся в такой же исходной позиции, только ты будешь на моем месте…

— Не плачь, девочка, я нежно, — усмехнулась Фима.

Ее мощные, размашистые и резкие удары сдерживать на пределе сил долго не получится. Правый глаз Хмары наполовину заплыл, из носа капала кровь, ноги уже едва держали.

Она отчаянно сделала финт в одну сторону, тут же дернулась в другую и бросилась вперед и вниз. Проход в ноги, единственное, что оставалось, а там уж как повезет в партере.

Повезло схватить Фиму обеими руками за бедро и плечом толкнуть ее назад. Хмара повалила соперницу на гладкие доски пола. Изо всех оставшихся сил она извернулась, перехватила левую кисть Фимы и закинула ноги в надежный замок, резко вытягиваясь всем телом назад.

— Сдаюсь, Хмарь! — хриплым от болевого шока голосом сказала Фима, стуча свободной ладонью по полу. — Всё, отпусти!

А вот хрена тебе с редькой, дылда. Хмара продолжала удерживать рычаг локтя, как будто не слышала Фиму. Но тут из динамиков рявкнула Агнес:

— Разошлись! Чистая победа Хмары!

Рефлекторно на команду «разошлись» она сразу отпустила руку Фимы, с трудом перекатилась в сторону, поднялась на четвереньки и выплюнула капу. Всё тело дрожало от напряжения, из носа текло, вокруг головы невидимые атомы роем крутились в разных плоскостях, искря и потрескивая.

Вокруг со стонами и охами оживали поверженные жертвы.

— И это она еще после часовой потогонки, — закатив глаза произнесла Бэмби. — Я офигеваю, Хмара, какая же ты крутая…

— Ладно тебе, Бэмб, — устало сказала Хмара. — Просто повезло.

— Ну да, повезло, — хохотнула Бэмби, поднимаясь и протягивая руку, чтобы помочь ей встать. — Чемпионкам вечно везет.

— Подсадишь? — спросила Хмара. — А то я слегка уставшая.

Бэмби с улыбкой кивнула. Подставила сцепленные ладони под ногу, когда подошли к люку. Хмара с помощью толчка Бэмби подпрыгнула, ухватилась за шест повыше и на морально-волевом усилии заползла в свой карцер.

— Увидимся, — сказала Бэмби. — Тебя после обеда выпускают?

— Если не подкинут добавки, — кивнула она.

— Ну, ты веди себя хорошо, — подмигнула Бэмби.

— Это как? — спросила Хмара, состроив рожицу.

Бэмби широко улыбнулась.

— Сама не знаю. Пока-пока! — она помахала снизу обеими ладонями, всё её лицо было в синяках и кровоподтеках.

И ведь нисколько не дуется, в отличие от остальных. Все-таки неплохая она девчонка. Жаль, они на разных потоках подготовки, редко видятся, а то могли бы по-настоящему подружиться.

Люк закрылся.

Хмара наклонилась над пластмассовой решеткой сливного отверстия в углу, крутанула виртуальный вентиль и подставила голову под струю холодной воды. В голове сразу прояснилось и полезли разные мысли. Интересно, кто смотрел на ее показательное выступление?

А, плевать! Главное — победа за ней. Она стянула порванную, окровавленную майку, швырнула к двери и повалилась на койку лицом вниз.

Жрать охота. Слышите меня, козлы?

Они все ее мысли слышат, если направить внимание на этих козлов.

Несите уже что-нибудь, хоть объедки какие-нибудь после завтрака.

Минут через десять нижняя узкая створка в двери открылась.

— Эй, чемпионка! Держи завтрак, — пискнул Пингвин и просунул картонный поднос с бумажной тарелкой и небольшой упаковкой молока.

Хмара метнулась к двери. На тарелке лежали две лепешки, горка вареного риса и куриная котлета. Немного остывшая, но так даже вкуснее.

Не торопясь, съела все до последней крошки. Отпихнула ногой поднос в щель, забралась на койку. Села, прислонившись плечом к мягкой звуконепроницаемой стене, открыла пакет с молоком.

Синяки, ссадины, мышцы и внутренности побаливали, но она не обращала на это внимания. На ней всё заживало быстро, как на собаке.

Сегодня ее больше не будут трогать. После спаррингов положен отдых. Только вечером обход робота-санитара, чтобы снять контрольные показатели. В общем, всё не так уж плохо. Бывало и хуже.

Что там насчет слов Агнес? Что-то она вякнула про «скоро узнаем» и «недолго ждать осталось»? Хм, странно, ни о чем таком слышно не было. Нужно это обдумать как следует, включить свою обостренную интуицию.

Хмара повернулась на спину, уставилась в потолок. Формально до выпуска «еще пыхтеть и пыхтеть», как говорит ее ровесница с позывным Оса. Примерно пять лет прошло, как они попали сюда. Когда их привезли в специнтернат из исправительной колонии, то сказали, что когда им исполнится восемнадцать, разрешат записаться в армию — один из немногих социальных лифтов для таких нищих сироток.

Потом кто-то из руководства интерната увидел результаты анализов, томографию, контрольные показатели, и их обеих сразу перевели в особый корпус под кодовым названием Консерватория. Здесь постоянно проводились секретные эксперименты и испытания. Как канцелярские крысы во главе с Агнес говорят: «исследования поведения курсантов в экстремальных ситуациях». Самих бы вас, крыс, исследовать. Эту шарашку как угодно назови, хоть специнтернатом, хоть Консерваторией, пахнет-то здесь тюремной психбольницей, как сказала Оса. Уж она-то знает.

Официально тут готовят одаренных детей к службе в войсках особого назначения. Старших, достигших семнадцати лет, переводят из Консерватории в Академию Идеальных солдат. Скоро вот Фима должна отправиться туда. Но никакой достоверной информации про дальнейшую судьбу старших не было, всё засекречено. Ни слуху, ни духу. Куда они все деваются потом?

Но это же будет не скоро для нее. Еще целых два года здесь торчать. Коза что-то другое имела в виду. Непонятно. И молоко какое-то странное. Привкус горьковатый. Только сейчас почувствовала, когда почти всё выпила.

Спать хочется. Вот же засада!

Хмара закрыла глаза.

***

— Общение с особенными подростками без специального защитного оборудования не просто не рекомендуется, — седовласый профессор Веригин поднял указательный палец, — а строго запрещено! Как вообще кому-то пришла в голову идея транспортировать особенного ребенка на такое расстояние в обычном внедорожнике? Это же опасно!

— И мы еще далеко не всё о них знаем, — добавила старший офицер службы безопасности капитан Витт («зовите меня просто Агнес»). — Это очень скрытные дети, и мы всё чаще отмечаем, что подозрения наши не напрасны. Выявить особенности каждого ребенка, при нынешнем развитии науки, не так и просто. Они чрезвычайно одаренные, каждый по-своему, и как дикие зверьки, очень остро на всё реагируют. Всё понимают, схватывают на лету и еще в первый год закрываются в себе, даже не самые продвинутые в умственном развитии.

— Что уж говорить про таких смышленых подростков, как номер 893! — сказал профессор. — Она далеко не рядовой курсант первой ступени подготовки. Она самый настоящий монстр! Ее историю вы знаете из личного дела. С таким прошлым за ней нужен глаз да глаз! За эти годы мы трижды были на грани провала! Она чуть не сбежала!

— Ей еще нет пятнадцати, но уже понятно, что это очень перспективная и крайне опасная девочка, — сказала Агнес. — Она может очень многое. Ее анализы, показатели и томографию вы видели, я отправляла все материалы Корнелии.

Майор Брант кивнул.

Доводить до этих людей секретную информацию он не собирался. Просмотр показательного спарринга был формальностью для отвода глаз, чтобы меньше вопросов задавали. Брант и так всё знал про эту девочку. Его задача — забрать курсанта номер 893 и доставить по месту назначения. Время уже поджимало, надо ускориться.

— Что вы предлагаете? — спросил он.

— Предлагаю пересмотреть ваше решение! — живо ответил профессор. — Оставить ее у нас. В условиях специального интерната мы в состоянии контролировать ее поведение.

— Да, я заметил, — сказал Брант. — У вас здесь больше на тюрьму похоже. И еще дети лупят друг друга изо всех сил.

— Это помогает снизить общий уровень агрессивности, сбросить напряжение, — мягко сказала Агнес. — Выпустить пар. Никто еще не умер от физподготовки. У всех этих детей повышенный болевой порог, быстрая регенерация и высокий уровень выносливости.

— Я понимаю, — сказал Брант. — Ваш интернат учрежден под эгидой Министерства обороны совместно с Управлением перспективных разработок для особых целей, а детей вы собирали по всей империи и из соседних стран.

— Специфика программы подготовки идеальных солдат утверждена Высшим Советом безопасности! — профессор Веригин опять ткнул пальцем вверх. — Мы здесь выполняем архиважные задачи по Системе Тотальной Обороны!

— Знаю, знаю, — примирительно произнес Брант. — Вот и хорошо, работайте дальше. Это ваша сфера деятельности. Я лишь исполняю приказ руководства и забираю только одного курсанта. На остальных никто в Агентстве и не думает претендовать.

— Хорошо, — немного успокоился Веригин. — Вот, видите: номер 893 уснула. Я отмерил строго выверенную дозу снотворного, чтобы ни в коем случае не навредить юному организму. Она может проснуться уже через полчаса, верхняя граница в связи с естественной усталостью после тренировки — час.

— За это время никак не добраться до столицы, — сказала Агнес. — Поэтому понадобится специальный шлем.

Про столицу Бранту пришлось им соврать, чтобы избежать ненужных объяснений.

— Шлем? — переспросил он. — Такой, как у вас?

Он показал на ее тонированный шлем, лежащий на столе.

— Нет, не для вас. Другой шлем, для девочки, — ответил профессор. — Полностью звуконепроницаемый изнутри наружу. Так она не сможет использовать гипноз во время транспортировки. В этом она исключительный мастер. Еще наденем распорку для рук. Вы же видели, как резко и сильно она может бить! Ее скорость — это что-то невероятное!

— Видел, — ответил Брант. — Не каждый взрослый спецназовец сможет сломать гибридные руки тренажера… И про это нет ни слова в ее личном деле.

— За прошедший месяц с момента отправки мною ее личного дела Корнелии, Хмара добилась большого прогресса, — объяснила Агнес. — Она начала демонстрировать такое совсем недавно. И внести дополнения в ее профайл не успели, мы же не знали, что ваше Агентство так неожиданно решит забрать ее к себе.

— Все понятно, — сказал Брант. — Что ж, давайте шлем и распорку, не будем терять время.

Все трое поднялись из-за стола для совещаний и направились к выходу.