Незолотая баба.

Алексей Рыжков. 2018—19.

Незолотая баба.

Позвонил Валерка в воскресенье в десять утра, что уже как-бы символизировало.

— Семён Семёныч, я вас категорически приветствую! Главный редактор «Непознанного и неизведанного» беспокоит.

— Здарова, Валер. Уже до главреда в своей жёлтой прессе дорос?

— Вот только не надо, этого вот всего. У нас знаешь уже какой тираж?

— Какой?

— Ого-го какой… — Валера вздохнул — тираж.

— Ладно, не тяни животное за хвост. У тебя там в Москве восемь утра, зачем я тебе понадобился?

— А ты знаешь в каком интересном месте живешь, дружище?

— Знаю. Тайга, болота, и богатейшие залежи нефти.

— А про Золотую бабу ты слышал?

— Да кто ж у нас про неё не слышал.

— Так вот, щас не об этом. Всё гораздо непознанней и неизведанней.

— Не скажу, что заинтриговал, ну, да ладно.

— Я тут карту посмотрел… — главред НН рявкнул куда-то в сторону, — не трогать компьютер, я сказал!

— И что там на карте? — Поинтересовался Семёныч.

— От тебя недалеко, километров восемьдесят вниз по реке.

— И?

— Ты как-то в полупьяном бреду шептал о знакомом пароходе.

— Валер, ну харош! Когда я в полупьяном бреду шептал? Я всегда в этом состоянии говорю внятно, отчетливо, и в полный голос.

— Хорошо, не шептал, а внятно и отчетливо говорил, что у тебя есть знакомый стимпанкер, который собрал из говна и палок пароход.

— Во-первых, не из того, что ты сказал, а очень даже себе рабочий аппарат. Во-вторых, не знакомый, а друг. Мы со Стёпой не то чтобы от молока одной матери, но почти.

— Короче! — Отрезал Валера. — Все подробности при встрече, билеты мы уже взяли. Бери своего молочного Стёпу за жабры и фрахтуй его пароход как минимум на неделю. И это… Сеня. возьми ствол. Свой этот пресловутый ТОЗ-34. Ты же мне в цветах и красках рассказывал как из него садишь! Уже Бундесвер его на вооружение принять подумывает.

— А что вообще происходит? — спросил Семён Семёныч, но было уже поздно, главный редактор «Непознанного и Неизведанного» отключился.

«Надо звонить Степану» — решил Сеня и взялся за телефон.

Рейс ожидаемо задержали на два часа. Семён маялся всё это время на площади у крохотного аэропорта, сжимал в потном кулаке нить гелиевого шарика с надписью «Я ненавижу тебя меньше всех!», и эта дурацкая шутка с каждой минутой казалась всё более неуклюжей. Наконец, крохотный Л-410 вывалился из серых осенних туч, мелькнул белым крылом над тайгой и гнусавый голос захрипел из аэропортовского динамика — «совершил посадку…». В общем, прилетели-таки эти «непознанные и неизведанные». Три «тушки» в псевдо-брутальном камуфляже и Валера в пижонской шляпе а-ля Индиана Джонс во главе процессии. Обнялись, облобызались, кое-как утрамбовались в буханку со всем скарбом — поехали. Шарик, который «ненавижу», болтался по салону, тыкаясь в макушки приезжих «паранормальных уфологов», Валера продолжал рассказ, а Сеня слушал вполуха, сражаясь с баранкой старого уазика. «И вот этот алкаш тычет в карту и я понимаю, что всё очень похоже на правду. Ну, ты же меня знаешь, я человек такой…» — Валера взглядом и взмахом руки пытается донести невербально, что он то даааа — человек оооочень серьёзный, Сеня ухмыляется и с лёгким матерком объезжает выбоину. Ага, плавали, знаем. С этим серьёзным человеком в студотряде три сезона оттарабанили — большего раздолбая не найдешь. «…и я заказываю спутниковую съёмку этой области. Знаешь, сейчас можно через Интернет. Плати только.»

— Подожди, Валер. Ты хочешь сказать, что у нас тут аномалия почти под боком, а нефтяники до сих пор на нее не наткнулись?

— Да нет там ничего рядом, Сеня. Ни дорог, ни промыслов. Они когда в семьдесят девятом там на Ми-4 гробанулись…

— Кто они?

— Алкаш наш осведомлённый и его бригада.

— И?

— Да что и! Все пропали. Он один вышел.

— Как пропали? — Сеня навалился на руль и уазик пошел вниз, к пристани.

— Ты что не слушал меня? — Ужаснулся Валера.

Сеня пожал плечами.

— Ладно. Ещё раз, для тех кто в танке. — Нахмурился главред НН. — У них движки разом вырубились, как отрезало, и вся электроника тоже. Плюхнулись на авторотации в болото, все выжили. А потом и начался ад и Израиль. На лужайке, блин, детский крик. В первую ночь второй пилот пропал. Во вторую, бригадир. И так постепенно все и исчезли. Только наш Палыч-герой до реки дошёл. Видимо, в большей степени благодаря припрятанной в кармане телогрейки фляжке с водкой.

Валера поднял палец и весомо изрёк.

— Я цитирую. «Как ночь — голоса женские в голове. Поют, и зовут, словно русалки. Я сразу втихаря писят грамм и вроде отпускает. Так и дошёл». Понял, да?

— А что там со спутниками?

— А что. Над этой зоной облачность почти ровный круг. И все три фото. Такая вот херня, деточки. А Палычу мы за его историю денег дали из спецфонда редакции, и пол-литру, конечно.

Валера вперил вперёд руководящий взгляд.

— Приехали что ли?

— Аминь! — Отозвался Сеня и, качнув пару раз педаль тормоза, вдавил её в пол, — уазик с натужным стоном остановился возле белоснежного колёсного парохода/

.

Капитан Степан стоял у верха трапа, олицетворяя собой. Роскошная борода, бейсболка с надписью USS Nimitz, строгий чёрный свитер с оленями, в зубах длинный чубук голландской трубки.

— Мойте ноги перед едой! — Загадочно встретил он гостей, указывая на кустарную конструкцию из половины 400-мм трубы у подножия трапа.

— Он у нефтяников айтишником работает. Немного странный, но вы привыкните — пояснил Сеня.

— Чистота на судне — залог, сами знаете чего. — Внёс ясность Стёпа, и все, омыв обувь, поднялись на борт парохода.

«Стенвелл Классик» — гласили чёрные буквы на белом борту. — Аааа? — высказал Валера мучивший всех вопрос. — Это его любимый сорт табака — улыбнулся Семён.

— Доктор Джонс, — Стёпа безошибочно выявил лидера «непознанных и неизведанных» — давайте для начала обменяем денежные знаки на моё радушие.

Обмен состоялся и вновь прибывшие были приглашены в «столовую» — там уже всё ломилось. Муксун, стерлядь, янтарный, сочащийся жирком язь, водочка в запотевших бутылках, копчёная дикая утка. Сибирское лакшери в чистом виде. Кэп хозяйской рукой разлил по стаканам и вопросительно прищурился в сторону Валеры.

— Отчаливаем, босс?

Тот важно кивнул и Стёпа заорал куда-то в верх. — Яша! Отдай там всю эту хрень!

— Отдать швартовы! — Отрепетовал невидимый Яша хриплым голосом.

Кто-то там на берегу «отдал» и спустя минуту гребное колесо на корме ожило. Стенвелл пошёл вниз по течению.

В те самые «лихие» девяностые в стране накрылось медным тазом многое. В том числе богатое хозяйство речников. Ненужные больше буксиры и баржи ржавели на берегу — брошенные и жалкие. И так бы они и умирали там в полном составе, пока Стёпа не посмотрел очередное аниме. Результатом стал «Стенвелл Классик» — сплав технологий 19—21 веков. Старая 18-ти метровая баржа, собранный с микронными допусками паровой двигатель, генератор, литий-ионные батареи, бесщёточный электродвигатель. Да. У Стёпы больше не было жены, зато до чёрта свободного времени и неплохая зарплата. А Яша — немногословный, трудолюбивый хант за пару часов был способен заготовить при помощи финской бензопилы, такой-то матери и электро-расщепителя на корме достаточное количество поленьев.

— Он раньше бухал по-чёрному — Стёпа махнул трубкой вниз на Яшу, устанавливающего очередную берёзовую чурку в расщепитель. — Не было у человека ясной цели и социальной востребованности.

Яша нажал на педаль и чурка развалилась на четыре полена. — Теперь почти не пьет, зарабатывает нормальные бабки, целый старпом.

— Я смотрю в рубке никого — сказал Сеня. — Довел-таки до ума авторулевого?

— Ага. Софт переписал с нуля, теперь чешет по фарватеру как влитой.

Из надстройки вывалился пьяненький, добрый Валера, врезавшись в леер второй палубы обнял всех, и возопил.

— Други мои! Вы посмотрите какая у вас тут красота! — он обвёл расфокусированным взглядом застывшую в ожидании осеннюю тайгу и всхлипнул. — Да нихера вы… — Он махнул рукой с затаённой грустью — попробовали бы в пробке на МКАДе. Проникнуться… Когда переполняет! — Валера сделал попытку вернуться к гостеприимному столу, врезался в косяк двери, со второй попытки вошёл таки в проём и упал пластом. Кэп было рванулся, но Сеня удержал его — Нормально всё, Стёп. Там есть кому поднять, не парься. — Босса утащили в его каюту, дисциплинированно убрали со стола и уползли спать.

А Сеня ещё долго стоял на второй палубе, смотрел на звёздное небо, на силуэты высоких сосен, и слушал мерное шлёпанье плиц гребного колеса.

Проснулся он с первыми лучами солнца. Золотистый озорной лучик отразился от зеркала в маленькой каюте, коснулся Сениных ресниц, а миг спустя идиллия разлетелась вдребезги пополам.

— Подтягивай! Подтягивай! Майнуй, мать перемать!

Семён вздохнул, натянул штаны и, сонно покачиваясь, направился на бак. Там царила суета и растерянная неумелость — восемнадцати-метровый пароход пытался протиснуться в устье Тяпушки.

— Надо по этой речушке хотя бы километров на десять-пятнадцать подняться. — Сказал Валера и аккуратно очертил траекторию кружкой ароматного кофе.

Семён совершенно естественным образом завладел Валериным «кофеём» и, сделав большой глоток, довольно зажмурился.

— Алё! На правом борту! — Заорал с капитанского мостика Степан — да оттолкнитесь вы нормально! Доктор Джонс, ваши парни вообще знакомы с трудами Архимеда?

— Начнем с того, что Лёва МФТИ закончил — спокойно парировал Валера — как пользоваться рычагом, я думаю знает.

— Что-то не похоже — нахмурился кэп и вернулся в рубку.

В конце концов, с помощью жердей, тросов и отчаянной ругани «Стенвелл» протиснулся-таки в узость, и пошёл самым малым вверх по течению. Временами срубая ветви прибрежных берёз и сосен, засыпанный хвоей по самое не балуй, он упорно пёр по крохотной, затерянной в бескрайних просторах Западно-Сибирской тайги, речке.

— Вот сюда нам и надо — Ткнул пальцем в карту Валера и отхлебнул из кружки коньяку. — Немного осталось. По реке еще кэмэ десять и пешком столько же.

Они стояли вокруг стола в кают-компании, все такие брутальные, с похмелья, слегка заросшие щетиной, кое-кто даже в тактических кевларовых перчатках.

— Главное чтобы пароход наш… — сказал кто-то и в этот момент всё что было электрического на борту жахнуло.

Литий-ионные аккумуляторы сотовых, батареи и контроллеры в машинном отделении, даже старенький кассетный Panasonic на стене кают-компании. Всё это брызнуло искрами, задымилось, завоняло, кое-что даже пыхнуло пламенем.

— Горим, братцы! — Завопил Лёва из МФТИ. А кэп на мостике, перекрывая зычным голосом панику уже отдавал команды.

— Старпом, отдать носовой! Команде приступить к тушению пожара!

Сеня опомнился первым. Схватил порошковый огнетушитель, дунул в мафон, потом в Лёву горящего вместе с его Самсунгом, и рванул в машинное. Как бы там ни было, спустя пять минут всё потушили. Собрались снова в кают-компании, теперь уже полным составом — в том числе и капитан со старпомом.

— Хороший тамада, и конкурсы интересные. — Вынес заключение Стёпа, почёсывая опалённую бороду. — Место и, правда, загадочное. А я ещё, главное, на этого идола глянул так мельком…

— Какого идола? — Насторожился Валера.

— По правому берегу. Я так понимаю, это типа предупреждающий знак был. Шлагбаум своего рода.

— А что там за идол? Вы успели рассмотреть? — спросил рыжий парень из команды «Непознанных и Неизведанных». На вид начинающему «жёлтому» журналисту было лет девятнадцать-двадцать. «Валера его Кондратом кличет, он вроде у него на полставки — студент» — вспомнил Сеня.

— А ты что, глянуть хочешь? — Спросил капитан.

Студент замялся, поник слегка плечами.

— Да я бы и сфотографировать…

— Фотик же цифровой естественно?

— Ну, да.

— Сам понимаешь, что…

— Я так-то и рисовать умею.

— Ну, дуй тогда, Микеланджело. Яша, сбрось ему ялик. Ещё желающие есть? Глянуть? —

Желающих набралось полный борт. С улюлюканьем, гиканьем и матом отчалили, отошли вниз метров на пятьдесят и вот он — столб из лиственницы, изъеденный дождями, растрескавшийся от жара и стужи. Отошли ещё немного вниз, вгляделись.

— Мать-праматерь — пробормотал кто-то.

И, правда, грубые вроде черты, явно тёсаные топором, а словно в лицо смотришь. И укоризна тут и нахмуренные брови, и чувствуешь себя нашкодившим дитём пред лицом вселенской мудрости. Кондрат шпарит карандашом по бумаге, Лёва и Серый (третий из Валериной команды) машут веслами, борются, значит, с течением Тяпушки, а Сеня словно зачарованный смотрит в лик, и оторваться не может. Тут их капитан «Стенвелла» и привёл в чувство.

— Э, там на шхуне! Харош отлынивать! А ну гребите на родину!

На данном жизненном этапе Сеня был мастером ЦППН, главой семьи, отцом двух отпрысков, и вообще счастливым семьянином. Где-то в далёком прошлом, в тех самых 90-ых были и гаражные СТО, и рыночный бизнес и ремонты квартир. Короче, что такое гаечный ключ Сеня знал. Поэтому и загнал его кэп в машинное в помощь самому себе. А больше Степану рассчитывать было не на кого. Ну, серьезно, не на журналистов же из Москвы или на трудолюбивого Яшу?

— Ключ на девятнадцать… Ну, чего там? Соня тебя нормально на этот раз отпустила?

— А когда она меня вообще щемила-то?

— Ну, было же?

Семён задумался. Ну, да, было. Соня поначалу, как все молодые жёны пыталась отжать всё внимание на себя, но тут главное слабину не дать. Пять лет беспощадных боёв, оппа — дошло. Теперь с зимней рыбалки или охоты встречает в коротком шёлковом халатике — пироги в печи, дети у бабушки — домой рвёшься как амурский тигр по свежему насту.

— Стёпа, вот этот вал сюда?

— Шариш, мастер. Сейчас напрямую паровик к колесу законектим. Теперь у нас будет честный пароход, а не та херня с электродвигателем.

Они с пыхтением, и лёгким матом провели приводной вал мимо всех электрических схем, и кликнули Яшу.

— Давай, старпом, жарь на полную.

Уже выбираясь из машинного и, вытирая руки ветошью, Сеня спросил — А Яша реально считает себя старпомом?

— Вот ты зачем этот вопрос задал? — Ощерился Стёпа. — Ты думаешь, мы тут прокормим еще полдюжины матросов, которых нам по идее надо иметь?

— Да я так спросил.

— Не надо глупых вопросов, Сеня. Я тебя и так люблю как родного.

Стёпа забрался на мостик и заорал. — Лёва! МФТИ! Подними носовой якорь, будь так любезен, мать его так!

Якорь общими усилиями подняли, гребное колесо пришло в движение и теперь уже полноценный пароход «Стенвел Классик» безо всяких там электрических схем пошёл вверх по реке. Ничего на борту больше не работало от электричества.

— Господа-товарищи! А вам это всё не кажется странным? Все-таки 21 век! Космические корабли бороздят просторы Большого театра, и всё такое. — Валера сделал этакий замысловатый жест кружкой, и нахмурился.

— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам — ответствовал Стёпа и отобрал кружку.

— Воооот! Это я и имел в виду. А вы нас жёлтой прессой обзываете.

— Да потому что вы не разобравшись, пытаетесь сенсацию родить! — Стёпа одним глотком добил лелеемый Валерой коньяк и рубанул ладонью. — Про природный ядерный реактор в Окло я, надеюсь, вы слышали?

Валера снова завладел кружкой, с сожалением осмотрел обнажившееся дно, и скривился.

— Это редкий феномен.

— Почему мы решили, что здесь другой случай? Впрочем, — Кэп крутанул штурвал, направляя пароход в резкий правый поворот. — За ваши деньги любой каприз.

Сразу после поворота показался завал из брёвен и Степан дал полный назад. — Яша! Я тебя умоляю! — Закричал он . — Отдай носовой, и не надейся на этих пижонов.

В этом месте Тяпушка была шириной чуть больше десяти метров. Кроме носового якоря, завели ещё и швартовы и надёжно привязались к толстым берёзам. Берег был топкий и негостеприимный — только ступил с трапа, сразу по колено в зыбкой жиже. Так что, пока сгрузили всё барахло, устали все, даже неутомимый Яша.

— Бедные дети! Как вы всё это понесёте? — Стёпа стоял на капитанском мостике и ехидно ухмылялся.

— Кто не с нами, тот против нас! — Проворчал Валера.

— Один нетривиальный вопрос можно?

— Внимательно.

— Вы как направление собираетесь держать?

Непознанные и Неизведанные переглянулись.

— Все эти ваши джипиэсы — продолжал Стёпа — накрылись медным тазом, компас крутит стрелкой, что твой вентилятор. И?

Валера как «опытный турыст» поднял голову вверх.

— Солнышка тоже нет — покачал головой кэп. — По вашим же словам, доктор Джонс, над этим местом постоянная облачность.

— Блин! — не выдержала молодёжь в лице Лёвы-МФТИ.

— Ладно. Я дам вам парабеллум, вернее Яшу — смилостивился Степан. — Он вас в случае чего, по затёсам назад выведет. Яша, ты как? Сходишь с уфологами туда и обратно?

— А чего ж не сходить, схожу. Водки у них много.

— Эх, старпом, когда же тебя эта тема отпустит-то? — Грустно покачал головой кэп. — Ладно. Идите с богом. У меня на борту декалитр двенадцатилетнего шотландского виски. Дождусь вас в любом случае.

Степан скрылся на минуту в рубке, и вышел на бак с картой в руке. — Все кто умеет читать карту ко мне. — Он присел на корточки, уфологи, Яша и Семён подошли к борту.

— Мы вот здесь — ткнул в карту кэп. — Вам туда — он махнул рукой в сторону видневшейся за деревьями болотины. Напрямки вы явно не пройдете, огибайте справа. Вооон ту сухару видите? — Народ закивал головами. — Вам от нее на северо-восток. — Стёпа поморщился, — кой хрен. Яша, иди сюда. — Тот подошел, цыкнул зубом и приготовился внимать. — Вот туда ребят отведи — махнул рукой Степан — пятнадцать вёрст. Понял?

— Доведу, капитан. Только по трезвому не пойду. Места больно жуткие, нутро ноет как перед дракой, и в голове свист.

— Налейте бойцу, только немного.

Рядом тут же оказался Валера с фляжкой.

— Яша, затёсы делай, не забывай. Карабин взял?

Яша приложился к фляжке, утёр губы рукавом ярко-синей «коламбии» и усмехнулся.

— Взял. И фискарс при мне. — Он похлопал рукой по топору на боку.

Кэп свернул карту и сказал — Йоулупукки на этот Новый год принес Яше Фискарс икс-17. С точилкой в комплекте. Главное, чтобы Яша не пролюбил его как прошлый. — Он поднялся на ноги, вперил взгляд в даль и достал трубку. — Жду вас три дня, потом вызываю МЧС, Национальную гвардию и общество Красного креста и Полумесяца. Всё! Погнали наши городских!

Через два километра Непознанные и Неизведанные спеклись. Сене ещё на старте было непонятно на кой хрен тащить с собой кофры с неработающей аппаратурой, но у Валеры был один железный аргумент, — «а вдруг заработает». Теперь всё это мёртвое уфологическое железо даже самим владельцам похоже казалось не таким уж и нужным. Но бросить в тайге нажитое непосильным трудом пока не давала жадность. «Ну-ну», — ухмылялся Семён, шагая налегке. Рюкзак на сорок литров, одноместная палатка, спальник, и туристический коврик. Тозовку двенадцатого калибра он непринуждённо баюкал на согнутом локте. В обычных обстоятельствах, ему чтобы вскинуть и выстрелить требовалось меньше секунды, но тут… Семён поймал себя на том, что уже с полчаса напряжённо вслушивается в тайгу и не понимает. Не понимает, что за странное место. Птиц не слышно, ветра нет, облака стоят, словно прибитые к небосводу. Он оглянулся на ханта Яшу и понял, что тому тоже не по себе. Они-то в отличие от приезжих уфологов болтались по тайге больше двадцати лет, и чувствовали насколько всё НЕ ТАК. Человек тут всегда гость, но в данном случае пронзительно чувствовалось насколько они здесь чужие. — Ну. Вроде болото обошли, да, Семёныч? — Валера привалился здоровенным рюкзаком к сосне и отпил воды из полторашки. Его парни валялись вповалку, только что языки не вывалили.

— Валеркин! Пожалей ты пацанов, ну нахер вам эти сканеры если они не работают! — в дцатый раз начал свою песню Сеня.

— А если заработают? А мы их бросили?

— Аааа — махнул рукой Семёныч, и мельком глянул на компас, висевший на груди. Наградной, между прочим, за победу в спортивном ориентировании. Он тогда на второй юношеский сдал. «А в каком же я был классе, в шестом что ли?» — погрузился в воспоминания Сеня, а жидкостный компас хоть и медленно, но все же крутил стрелкой. «Мда странное место. И куда нас только нелёгкая не занесёт» — Сеня достал сигарету, потом вдруг смял её в кулаке, и поднялся на ноги.

— Валер, слушай. Ну его нахрен! Пошли обратно!

— Зассал что ли? — буднично спросил его закадычный друг.

— Я? — Семён аж задохнулся от прилившего адреналина. Так обидеть сибиряка, это ещё надо постараться.

— Ты это… — Сеня собрался и сформулировал мысль. — Пацанов обратно на пароход, и Яшу. Дальше только ты и я. И ты вообще-то выбирай выражения, старик!

— А кто барахло потащит? — ощерился Валера — ты в курсе, что мы за каждый девайс аренду платим полсотни баксов в сутки? Я если материал хороший не привезу, меня инвесторы выпнут как шелудивого!

— То есть бабло на первом месте, Валер?

— А то ты только вчера родился. Давно ведь уже так.

— У нас тут нихера не так. Твоё бабло тебя в тайге не накормит.

— Ну, как знать.

Семён внимательно всмотрелся в однокашника, которого вчера ещё вроде знал как облупленного.

— Ладно, друг. Идём дальше.

— Да не парься, Семён Семёныч, у меня в бюджете для тебя целая штука баксов заложена в случае успеха миссии.

Сеня вскинул двустволку на плечо и усмехнулся. — Ага. Рад несказанно. — Он резво взял вперед, так что команде Непознанных оставалось только поспешать.

К восьми вечера совсем затемнело. А то что уже восемь пополудни узнали лишь по старым командирским часам Яши. К тому времени вышли в прозрачный бор с беломошником по низу и корабельными соснами с роскошными, богатыми гривами. Ветра так и не было, и сосны стояли неподвижные и монументальные. Семён в пять минут поставил свою палатку, и пока Непознанные и Неизведанные ещё только суетились бестолково, взялся за костёр. Место нашёл шикарное. Поваленное бревно, напротив ещё одно потоньше — места, чтобы усесться хватит всем. Спички, ясень пень, были, но Сеня решил испытать купленное недавно огниво из ферроцерия. Благо бересты он надрал ещё на месте стоянки Стенвелла, а сухого мха и тут хватало. Высекая искры, словно человек эпохи палеолита, Семён совсем было успокоился. Те километры, что он прошли ходом, дали ему возможность рассмотреть ситуацию по-новому. А собственно чему тут удивляться-то? Да, Валера — мудак. Но он, если честно, всегда таким и был. Зато у Сени появилась возможность прикоснуться к чему-то странному и неизведанному. И, черт возьми, не каждый день такое случается и спасибо Валере. Он ведь нашёл этого алкоголика, он перепроверил данные, поднял архивы, в конце концов, оплатил спутниковую съемку. И вот они здесь. И место это явно странное. Вначале горит вся электроника на Стенвелле, потом компасы, да и вообще…

— О! Костёр — Это Лёва из МФТИ. Открыл для себя новое физическое явление.

Лёва уселся на бревно, блаженно зажмурился и протянул руки к огню. Вслед за ним потянулись и остальные. И вот когда все уселись вроде бы на минутку, и затихли, зачарованные пляшущим пламенем, тут и началось… Сначала тихое бряканье со стороны установленных уже палаток, потом голоса, и только спустя минуту стало ясно, что они слышат самих себя. Звуки которые они производили десять минут назад. Семён почувствовал как волосы на загривке встали дыбом. Крохотный островок света во враждебной тьме, шесть застывших, словно статуи людей, и забавляющееся с незыблемым временем нечто. — А где колышки, Серый? — доносится из тьмы. И эта простая, в общем-то фраза, заставляет цепенеть, и пробивает дрожью. Потому что человек её произнёсший, сидит рядом, дрожит как и ты, словно осиновый лист, а из тьмы веет вдруг жутким холодом. Акустическая демонстрация прерывается на полуслове и костёр, ещё секунду назад горевший ярким пламенем гаснет, не оставляя следа. Ничего! Ни уголька! И они сидят в наступившей тьме, не способные пошевелится. А спустя мгновение откуда-то издалека доносится тихий женский смех. «Приплыли» — думает Семён, и вдруг понимает, что не дышит. Дарованный эволюцией рептильный мозг отказал, и только неокортекс на скромных запасах кислорода продолжает функционировать. Сознание Homo Sapiens «смотрит» на застывшее тело, и постепенно впадает в панику. Но речевые центры не работают, двигательные тоже и всё что остается — это коченеть на поваленном бревне — превращаясь в изваяние. Спустя несколько мгновений, показавшихся им всем страшно долгими, снова раздался женский смех, а потом дружный судорожный вдох. Костёр вспыхнул с новой силой, шесть мужчин хватали воздух раскрытым ртами и никому уже не хотелось идти дальше. Даже Валере.

Утром они лихорадочно искали затёсы. Яша клялся, что делал, хватался за топор, показывал его всем и каждому, и все сходились на том, что да, — делал. Но где они? Небо всё также было затянуто серым покрывалом, вдалеке за краем бора виднелся просвет, но какой курс держать никто не знал. После бессонной ночи у костра, вся команда была варенной и не в себе. Кто-то остервенело запихивал в рюкзак вещи, кто-то сидел на земле, глядя в даль, кофры с оборудованием так и лежали мёртвым грузом. Валера устроился подле толстой сосны на туристическом коврике.

— Слыш, фельдмаршал. Делать-то, что будем? — осторожно поинтересовался Сеня

— Драпать! Драпать со страшной силой! — Валера приложился к фляжке, поморщился и выдал — ты понял, да? Эти, мать их, амазонки, к алкогольной интоксикации высшего мозга подстроились.

— Ты о чем, старик?

— В 1979 году наш Палыч водкой спасся. А теперь эта тема не работает.

— И?

— Что, и? Уходим огородами. Бегом на пароход!

— Ты писать-то что будешь своим инвесторам? — Сеня вдруг понял, что это глупо — переживать за такую ерунду.

— Да хер бы на них на инвесторов, Сеня! — сказал Валера и снова приложился к фляжке.– Ты сам-то понял, с чем мы столкнулись? Тут бы живыми выбраться.

— Внеземная жизнь?

— Вряд ли. — Валера порылся по карманам, покачал головой и протянул руку — Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку.

Сеня достал мятую пачку из заднего кармана, прикурил сигарету и протянул Валере.

— Я, друг мой, — затянулся Валера, — этой херней — снова затяжка — лет десять занимаюсь. Всякие там места силы, НЛО, бигфуты, Тунгуские метеориты. Есть на Земле места, куда лучше не соваться. Ты уж мне поверь.

— Валерий Иванович! — Это Лёва-МФТИ, сложили-таки барахло. — Мы готовы! Куда идем?

Валера злобно вдавил окурок в мох — Я бы тоже хотел знать…

Минут пятнадцать они стояли растерянной гурьбой на краю большого болота.

— Ну, вчера вроде отсюда пришли? — Сказал Кондрат.

— Яша? — Тот лишь покачал головой. — Не помню я, Семён Семёныч. Будто обухом по голове дали. — Он огляделся растерянно, сплюнул. — Первый раз у меня так. Сызмальства в тайге, а такого ни разу…

Он снял карабин с плеча, дослал патрон и выстрелил в воздух. — У капитана хорошая ракетница есть, вдруг услышит.

И как только затихло эхо выстрела сзади послышался шум. По беломощнику, ломая редкий подлесок прямо на них пёрла крупная росомаха. Из всей честной компании вооружены были только Семён и Яша. Но Сеня по старой привычке никогда не таскал ружье заряженным, — какой бы хороший предохранитель не был, а все же надёжней когда патрона в стволе нет. Поэтому, пока он рвал картечь трясущимися пальцами из патронташа, Яша успел шмальнуть в бешено мечущуюся росомаху три раза. И ведь попал как минимум разок, но оскалившая клыки, разъярённая зверюга не остановилась. «Непознанные и неизведанные» полным составом ломанулись в болото, а Семён вступил в бой. Присев на одно колено, он вскинул ружье и почти в упор врезал дуплетом по зверю. Картечь 9-мм прошила росомаху, та повалилась наземь, захрипела, и забилась в предсмертных судорогах.

— Уходить нам надо, и поскорее — Сказал Яша и перезарядил карабин. — Злое тут место, не людское.

Уже одно то, что он не взялся снять ценную шкуру, говорило о многом. Страшно было Яше, очень страшно. Да и Сеня чувствовал, что надо бежать. Какая-то мощная, нечеловеческая сила погнала осторожного, хитрого зверя на них. На стволы, на шесть взрослых мужиков! Семён оглядел стоявших по колено в воде паранормальных уфологов. — Ну, что, детки, домой хочется?

— Очень, Семён Семёныч — грустно сказал Лёва. — Вы нас выведете?

— Траекторию движения этой шизанутой зверюги все видели?

Народ пожал плечами.

— Ну, так нам туда, куда она нас гнала. Я думаю, тот вчерашний спектакль был первой частью Марлезонского балета. А это вторая.

— Это-то понятно. — Подал голос Валера — Только мне кажется, вчера болото было поменьше.

— А тут, Валер, похоже, так и будет. Вчера поменьше, сегодня побольше Ты же сам говорил — аномалия.

— Ааа. Ну да.

Вооружившись двухметровыми жердями, они пошли через болото. Хотя, пошли, конечно, громко сказано, скорей поползли. Проваливаясь местами по пояс, зло матерясь, задыхаясь и раскачиваясь на зыбких кочках. Время для них остановилось, как и часы Яши — стрелки которых так и застыли вчера на 20:35. Сверху свинцово-серая чаша неподвижных облаков, под ногами холодная булькающая чёрная жижа. Шаг, ещё шаг, полный безнадёги взгляд вперед, и снова шаг. Несколько долгих часов они барахтались в этом месиве, пока не вышли к небольшой березовой рощице. Относительно сухой островок возвышался на каких-нибудь полметра над болотиной, и обещал подобие комфортной ночёвки. А то, что придётся ночевать здесь, стало ясно всем. Серые облака налились чернотой — ещё час-полтора максимум и стемнеет.

— Это мы что? — Закусил губу Лёва — за день даже болото не прошли?

— Ну, тут тебе, юноша, не Красная площадь. — осклабился Семён. — Дошли сюда и ладно.

Он подошел к Валере, махнул рукой в сторону разгружающихся, и сказал — Крепкие у тебя молодцы. Килограмм по тридцать барахла волокут как здрасьте.

— Эх, молодость молодость — покачал головой Валера. — Нам бы бивуак нормальный разбить, мокрые же все до труселей. Возьми вожжи в свои руки, Сень. На Яшу, я смотрю, надежды особой нет

Яша сидел на краю островка, смотрел пустым взглядом вдаль и раскачивался в такт заунывной, непереводимой песне, которую выл уже с полчаса. Сеня оценил ситуацию, вытащил из бокового кармана рюкзака топор, расчехлил и ринулся в бой. Старых сухарин на островке хватало, нужно было только разобрать их грамотно и соорудить нодью.

— Лёва, кам цу мир!

— Иду, Семён Семёныч.

Вдвоем они притащили несколько брёвен, водрузили их в правильном порядке, потом забили колышки по краям и разожгли снизу ворох бересты.

— Ну, вот. Начало положено. — Ухмыльнулся Сеня. — Центр любой стоянки — это костёр. Понял, Лёв?

— Конечно, Семён Семёныч, тут даже спорить глупо. — Лёва навис над разгорающимся пламенем, и блаженно застыл в неге. — Кааайф то какооой — зажмурился он. От его одежды пошёл пар, а спустя пару минут над разгорающейся нодьёй застыли остальные.

Наверное, поэтому хомо сапиенс и стали доминирующим видом — неунывающие, радующиеся крохотным победам, с извечной надеждой, что всё будет хорошо. Спустя полчаса на крохотном островке посреди огромного болота стояли три палатки, над костром висел котелок и чайник, а Валера, как руководитель экспедиции, набулькивал в мятые алюминиевые кружки водку.

— А жизнь-то налаживается! — жмурясь от дыма, констатировал он. — Сейчас гречи с тушенкой навернем и спать.

— Валерий Фёдорович, а мы караульных будем выставлять? — Подал голос Кондратий.

— Ты тут кого ждешь, родной?

— Ну, мало ли?

— Сеня, объясни ребенку.

— С одной стороны Валерий Фёдорович, конечно, прав. Вокруг болотина на много километров. Ждать тут медведя, или ещё кого — бесполезно, НО! С другой стороны, не забываем, что мы с вами в зоне аномалии.

— Ой, всё! — Валера смял пустую пачку и бросил в костёр — кому мы тут нафиг нужны?

— Ну, может, ты и прав — насупился Семён.

В этот момент к стоянке вернулся напевшийся Яша. — Водка осталась? — Валера кивнул, и с нарочитой усталостью от «всего этого», плеснул в кружку на доныщко.

— Нормально лей! Это последняя в моей жизни. — Нахмурился Яша.

— Скажи просто, что бздишь, не надо тут этого экзистенциализма.

Яша не оценил тонкой философии, просто потряс требовательно кружкой и Валера добавил.

— Семён Семёныч, там за котлом в пароходе нычка у меня. Будет время, отвези эти деньги в Дальний поселок. Дочка у меня там. Спросишь Кондиновых

— Добро — кивнул Семён. Спорить сил уже не было.

— Кушать не буду. Не имеет смысла — Яша раскатал свою кошму у костра, разлегся на ней, и достал трубку с длинным чубуком. — Спать идите. Вам завтра длинный путь идти.

И тут все, словно зачарованные, разбрелись по палаткам. Что уж там увидел этот хант в своих видениях никто не знал. Но и московские журналисты и Сеня — до мозга костей материалист, чувствовали — что-то он такое знает. Что-то, что недоступно им — городским. Семён еще с полчаса возился на коврике в своей крохотной палатке, устраивался поудобнее в спальнике, и в конце концов, вырубился, да так, что и пушкой не разбудишь — умаялся за день человек. А буквально через пару часов состоялось пробуждение.

Да какое!

— Люди! Горим! — Орал Лёва, а Семён Семёныч ещё даже и не проснулся толком. Сквозь тонкие стенки палатки било ярким светом пламя пожара и раздавался треск пожираемой древесины. Сеня, движимый лишь вбитыми в подкорку поведенческими шаблонами, схватил ружье, патронташ, и вынырнул наружу.

Островок был объят пламенем. Горела трава, подлесок, уже занялась Валерина палатка. Спасать кучу барахла не было времени — счёт шёл на секунды. «Непознанные и неизведанные» метались по краю болота, в массе своей в исподнем, и вопили, размахивая руками.

— В болото! — Закричал Сеня. — В болото все! Быстро!

Они ринулись в тёмную холодную воду, рванули подальше от бушующего огня, оставив вспыхнувшие, словно порох палатки, рюкзаки, провизию и воду.

— Яшу видел кто-нибудь? — Закричал Семён.

Все растерянно огляделись.

— Нет его, Семён Семёныч.

— Неужто сгорел? Быть того не может! Ну не бензином же тут всё залито! — Сеня заметался по пояс в холодной воде, вперил взгляд в бушующее, ревущее пламя. — Да не мог он такое проспать! Он же даже не в палатке был!

— Может, это он и запалил? Ты ж сам видел, не в себе мужик. — Сказал Валера.

— Валер! Ну ты включи мозг! Смотри как полыхает. Это же… — Сеня осёкся, различив на краю горящего островка размытую фигуру. Женщина в чёрном указывала рукой куда-то в сторону бесконечного болота.

— Сеня… — Просипел Валера, вдруг севшим голосом — ты её видишь?

— Ты понял, друг мой ситный?

— Да куда уж понятней. Валим, парни, валим… — Валера развернулся, и как был в термобелье, рванул в ту сторону, куда указывала призрачная фигура. А Семен, отмахав уже метров двадцать по чёрной воде, оглянулся, и вдруг каким-то чудом разглядел в отсвете пламени седого как лунь старика в синем истлевшем кителе Аэрофлота. В его руке был горящий факел.

К утру они выползли на заросшую молодым ельником гривку. За эту, показавшуюся бесконечной ночь, вымотались все до изнеможения. И хоть шли без поклажи — на всех один ствол Семёныча, патронташ, да так по мелочи, устали как после супер-марафона. Сеня упал на спину, откинул голову и тут непроизвольно отметил движение на раскидистой сосне метрах в двадцати. Да ладно! Глухарь! Быть такого не может! Пять человек, — охающих-ахающих, матерящихся сквозь зубы, а он сидит и разглядывает этих вновь прибывших, клоня голову то влево то вправо. « Ну, ты мой, старик, извини уж, но жрать нам что-то надо» — Сеня аккуратно снял двустволку с плеча, перевернулся на живот, зарядил тройкой и прицелился. Расстояние было абсолютно рабочее и Сеня в себе был уверен. Выстрел — тушка падает, трепыхаясь в агонии, в спустя несколько секунд она уже в руках охотника.

— Ну, что, дети мои! Жизнь-то налаживается — ухмыльнулся довольно Семён, взвешивая в руке тушку. — Тут мяса — килограмма четыре! На шестерых голодных мужиков хватит.

— Нас пятеро осталось, Семён Семёныч — грустно заметил Лёва, и вся весёлость у Сени куда-то улетучилась.

Прав Лёва, не досмотрели. Пускай официально шефом экспедиции числился Валера, за Яшу ответ Семёну держать перед капитаном.

— Ладно. Плакать потом будем — встряхнулся он — Нам вернуться надо, а для этого силы нужны. Иди сюда, буду тебя учить, как птицу на запчасти разбирать.

Спустя примерно час над углями висели нанизанные на прутья куски мяса. Печень и сердце Семён отделил добытчику — то бишь себе, и жарил на отдельном тонком прутике. Ни соли, ни перца у них не было, но мясо ушло за милую душу. Молодёжь с утробным урчанием впивалась крепкими зубами в тёмное жестковатое мясо — сок тёк по подбородкам, а Валера с Сеней ухмылялись.

— Оголодали твои зверёныши, Валер.

— Ничего. Вернёмся, будет им, что своим барышням в общаге рассказать.

— Ну да. — Семён нахмурился. — Слушай, старик. Я ведь понятия не имею куда двигать.

— На меня не смотри… — Валера обхлопал своё термобелье не имевшее карманов, и поморщился — Курево у тебя осталось?

Семён, который по давней привычке спал в палатке почти не раздеваясь, достал из нагрудного кармана рубашки размякшую пачку.

— Я тут… — Валера достал из костра головню, прикурил. — … у тебя впервые. Если уж кому и выводить, то тебе — аборигену хренову.

— Чё это я абориген, да ещё и хренов. Я сюда в восемьдесят седьмом только приехал, моя нежная юность совсем в других местах проходила. Более тёплых и цивилизованных.

— Ну, давай Лёву в авангарде поставим. Он-то точно выведет.

— Блин! Валера, я тебе как человеку, а ты! На небо посмотри! Ни солнышка, ни звёзд третьи сутки! Компаса не работают, ДжиПиЭсы ваши хваленые…

— Ладно, не заводись — Валера похлопал его по плечу. — Ты же сам понимаешь, что у тебя в этих местах опыта, как у нас столичных пижонов всех вместе взятых. Так что…

— Добро. По гривке этой и пойдем, больше нам деваться всё равно некуда. Ищем любую речку малюсенькую и вниз по течению. Гидрография — она такая, все маленькие речки в большую впадают, а там люди. Главное нам из-под этой облачной вуали выбраться, там сориентируемся.

На том и порешили.

Весь день они шли лесом. Было, конечно, полегче чем через болото, но всё равно непросто. Тайга в этом месте была непролазная — густой подлесок, стволы поваленные, какие-то ямы чуть не на каждом шагу. Сеня всё ждал, когда же Валерины подопечные таки заноют, но те ни пискнули ни разу. То-ли напуганы были, то-ли и правда крепкие мужики оказались. В общем, к вечеру вышли всё-таки на хорошее место — бор прозрачный, метрах в двадцати речушка течёт. Вода тёмно-коричневая, как кока-кола, будь она неладна, но в Западной Сибири это норма — болота же кругом.

— Воду не пить! — Заорал Сеня на рванувших было к речке журналистов. — Сначала прокипятим!

— А в чём, Семён Семёныч?

— А вот в этом! — Он достал из набедренного кармана своих многофункциональных штанов двухсотграммовую фляжку, добил остатки коньяку, и кинул Серому. — Набирайте.

Через час под старыми соснами полыхал костёр. Сеня ножом отодрал с фляжки финтёвый китайский узор под змеиную кожу (ясень пень пластик) и пристроил фляжку с краю костра. Оглядев «непознанных и неизведанных» — все как один в нижнем белье, прищурился.

— Юноши! Прошлую ночь, мы ходом шли, какие-никакие сытые и напичканные адреналином по самую макушку. Сегодня такое не прокатит. На дворе сентябрь и мы в Сибири. Ночью может и минус бахнуть. Вы, в вашем красивом исподнем на раз дуба дадите, да и я… — Семён красноречиво осмотрел себя — штаны, рубашка, босые ноги. — … с вами заодно. Исходя из вышесказанного, дров нам надо много. Очень много. Костёр будем жечь два на два метра и долго — часа четыре! И ещё лапника надо, тоже много. У кого нож есть? Про топор уже не спрашиваю.

— Нету у нас ножей, Семен Семёныч. Вот, мп3-плеер только остался. — Отозвался Кондрат.

— Нууу. Плеер в тайге — наипервейшая вещь. — Осклабился Сеня, и поднявшись на ноги, направился к молодежи, доставая из кармана свой мультитул за двести баксов. — То есть вы, спасаясь из пожара, прихватили эту электронную хрень, но никто не догадался взять нож и спички?

— У меня там это… Треки уникальные, Семён Семёныч.

— Аааа. Ну тогда да. Иди плеером лапник режь, меломан херов.

— Сень, — подал голос Валера у костра. — Харош дедовщины. Они же дети своего века, ты же понимаешь.

Семён, не глядя, кинул свой мультитул Кондрату. — Идите. — И вернулся к костру.

— На кого страну оставим, Валер?

— Ой, кончай. Сами разберутся. Себя-то вспомни в их возрасте.

— А что я? В их возрасте уже работал, и уж костер развести в тайге умел.

— Так и они работают. И не как ты вагоны разгружают, а в научной экспедиции участвуют.

— Ага.

— И костер они твой сраный разведут. Дай им спички только.

— С десятой попытки!

— Всё! Не бухти! Водку будешь?

— В смысле?

— В прямом.

— Откуда у тебя водка, блин?

— Сеня! Ну ты меня сколько лет знаешь? — Валера достал из-за пазухи гибкую ёмкость грамм эдак на семьсот. — Давай по бырому, неудобно перед молодежью.

Здоровенный костёр, как и заказывал Семён, жгли часа четыре. За это время земля на участке три на три метра прогрелась до состояния хамама. Валерины «дети» сгоняли до ближайшего молодого ельника раза три и притащил большую кучу лапника. Из лапника сначала соорудили подобие метлы, смели все угольки в сторону, потом сделали лежбище, а остатками укрылись сверху.

— Жарко вообще-то — глубокомысленно заметил Лёва.

— Лежи! Грейся блин! Нам ещё хрен знает сколько по этой тайге шорохаться. — Ответил Семён и заворочался. Хотелось отлить, но для этого надо было сделать кучу сложных движений.

В конце концов, он не выдержал. — Никуда не уходите, я поссать и мигом обратно. — Раздались смешки. Сеня выбрался из-под остро пахнущей хвои, отбежал метров на двадцать и рванул замок ширинки. И только теперь до него дошло, что он видит над горизонтом звёзды. Другой бы на его месте заорал от радости, но Семён мигом прокрутил в голове последствия, и мужественно промолчал. Во-первых, если Валериным пацанам сказать про звёзды, а получается, что они почти вышли из аномалии, то они сразу побегут смотреть. А тогда хана хвойной «постели» — разворошат всё к едрени матери. Во-вторых, спать тогда никто не будет, а завтра ещё топать бог знает сколько. Облака как висели над головой так и висят, и только вдалеке к северу там, или к югу, чёрт тут разберет, подмигивают пару маленьких звёздочек, а значит там уже аномалия кончается. Но туда ещё дойти надо. Он закончил акт деуринации, кинул взгляд на окрестности и вернулся к импровизированному «хамаму». Там плавились от жара четыре «непознанных и неизведанных». Сеня нырнул в хвойное царство, слегка пнул Лёву (тот уже сладко посапывал) и устроившись поудобнее, сунул кулак под щёку.

На завтрак была кипяченая вода с хвоей и брусникой. Сеня своим мультитулом отчекрыжил у дарственной фляжки верхушку и таки превратил её в жалкое подобие котелочка. Как бы там ни было, по паре глотков кисло-горькой витаминизированной жидкости все сделали, и попёрли дальше. И опять мат при движении стоял на всю тайгу. Босиком-то и по лету не очень, а уж когда ступни сводит от холода, и шишки на каждом шагу — тут уж только и остается, что нецензурно выражаться. Босые ноги экспедиционеров были абсолютно непривычны к колкой опавшей хвое, шишкам, сучкам и прочим неприятностям. Но Семён Семёныч вёл их вперёд неумолимо, памятуя о своём «великом» открытии во время ночного «поссажа» :-).

— Ребята! Тут фигня осталась. — Увещевал он. — Смотрите как речушка прёт. И облака опять же.

Тут кто-то из молодежи поднял свой уставший донельзя взор к небесам.

— Валерий Фёдорович! Смотрите солнце!

— Да ладно! Маленький мой, у тебя галлюцинации. Не бывает тут такого.

— Да вон смотрите!

— Ух ты и, правда!

И в этот момент раздался далекий гудок. А потом и усиленный рупором голос

.

— Алёёёёё! Наааа! Сафари гроуп! Смотрим сюда и чешем на звук моего голоса!

— Это же капитан, Семён Семёныч! Мы дошли! Дошли! — Заорал Лёва МФТИ.

Сеня посмотрел на горизонт — солнце клонилось к закату. Четвертый день мать-перемать! Из всего богатого оборудования у них осталась его старая двустволка ТОЗ-34, мультитул Лизерман, и ещё, конечно, плеер Кондрата. Вдалеке гордо белел меж зелени «Стенвел Классик».

— Идём! — Сеня зарядил ружьё и бахнул в воздух. — Идём!

Степан во всём белом стоял на капитанском мостике. В левой руке цейсовский бинокль, в правой стакан виски, в глазах неизбывная грусть.

— А чего вы так быстро? Я ещё даже соскучиться не успел.

Он махнул рукой Сене и скрылся в надстройке, «непознанные и неизведанные» полезли на пароход, а Сеня как был босиком направился в каюту капитана.

— Куда Яшу дели?

— Потеряли мы Яшу. То ли сгорел добровольно, то ли ушёл сам по себе — сказал Семён и приступил к рассказу.

Когда он почти закончил, в каюте нарисовался Валера. Чисто выбритый, но в чужих кедах на босу ногу, спортивках и футболке с Че Геварой.

— Что дальше делаем, отцы? Тут же в этой речушке нам пароход наш не развернуть. — Кэп проигнорировал это его «наш», и нахмурился.

— Это не проблема. Кормой пойдем.

Степан подошёл к сейфу и достал тощую папку. — Вы мне когда координаты дали, я начал копать. Это же вы, гуманитарии, по верхам прошлись и ладно. Да и искать в сети вы ни черта не умеете. — Он красноречиво хлопнул папкой по столу. — Врать не буду — вначале мне всё, что я в архивах нашёл, показалось бредом. Но теперь… — Он выдвинул ящик стола, извлёк три граненых стакана и бутылку, сосредоточенно налил на два пальца. — У меня тут всего два дня прошло. Часы, конечно, на борту стоят все. Но закаты и восходы я вроде помню. А вы говорите, что четыре дня по тайге бродили.

— Дык так и было, Стёпа! — Не выдержал Семён.

— Не перебивай. — Кэп открыл папку. — 1932 год. Остяко-Вогульск. Пароход «Комсомолец». Участковый милиционер Подгорский при проверке документов пассажиров «Комсомольца» пришедшего из Тобольска, внезапно потерял сознание. Свидетели утверждают, что это случилось после того как он на повышенных тонах потребовал бумаги у группы женщин в чёрном монашеском одеянии. Его доставили в районную больницу, где он после длительного лечения был отправлен на пенсию по состоянию здоровья.

Кэп сделал глоток и продолжил.

— Капитан парохода «Комсомолец» утверждает, что поднялся по притоку Иртыша — реке Конда и высадил женщин на левом берегу реки, в глухой тайге. По его словам, сделал он это против своей воли, так как маршрут у него был совсем другой. Был отдан под суд, но потом отправлен на лечение в Тюменскую психиатрическую лечебницу. О своем последнем рейсе рассказывал небылицы. Якобы главной у монашек была женщина, именовавшая себя предстоятельницей ордена Елены Константинопольской, и при выгрузке на берег из тайги явились различные животные — лоси, медведи, волки и безропотно разрешили погрузить на себя многочисленный багаж.

Степан аккуратно поставил стакан на стол, вперил тяжелый взгляд в Валеру. — Комментарии? — Валера поёрзал на стуле, кинул взгляд в иллюминатор.

— Давайте, отцы, подведём итоги. Монашеских орденов в истории человечества была тьма. Тут, судя по всему, другой случай. То ли они каким-то древним знанием владели, то-ли случайно набрели на какие-то практики. А, может, — эта их предстоятельница была особым человеком. Факты-то на лицо. Милиционер этот бедный, потом капитан, потом вертолёт, теперь вот мы.

— Валер, ты понял, да? — Подал голос Сеня.

— Да понял, я понял. Я тебе ещё когда сказал. Есть места куда лучше не соваться.

— И?

— Скажу инвесторам, что в болоте всё оборудование утопили.

— А пацаны твои?

— А что пацаны? Московские перепуганные студенты в Сибирской тайге. Они когда про росомаху начнут рассказывать — всё! Уже считай — швах.

— Это дааа. — Поскрёб затылок Сеня.

— Ну. На том и порешим. — Кэп встал, убрал папку в сейф, и вышел из каюты — Лёва! МФТИ! Дуй на корму в машинное, разводи пары!

Семён слегка взболтал содержимое стакана, вдохнул аромат 12 летнего вискаря и ухмыльнулся.

— Ну, что, Валер. Когда снова к нам в таинственную тайгу?

— Нет уж, Сеня. Лучше как всегда, вы к нам в столицу…