Ничейная территория

- Помнишь обещание? Что никогда не бросишь меня? – Иван не мог оторвать взор от губ Верочки. Смотрел только на них и никуда более, ведь ничего вокруг её лица, такого родного и желанного больше не существовало. Её губки согнулись лукаво и требовательно в древний египетский кораблик, с высоко поднятыми вверх носом и кормой.

- Верочка, я никогда тебя не брошу, я обязательно скоро вернусь!

- Смотри, божья коровка, - продолжала улыбаться девушка с пышной заплетённой косой цвета золотистых хлебных колосьев, что забросила себе на плечо. Маленькая букашка с красной спинкой и пятнышками на ней уверенно карабкалась вверх по пышным волосам. – Это добрый знак, Ваня.

Она ловко и грациозно тонкими пальчиками сняла с косы насекомое, и подкинула его. Подкинула вверх, высоко – высоко, к самому солнцу:

- Божья коровка, улети на небо

Принеси нам хлеба

Белого аль чёрного

Только не горелогооооо…

- О-о-оооо, - застонала и завыла, заревела в один голос живая волна поднявшихся навстречу ураганному огню легионеров.

Совсем рядом, в перемешанном в один смог дыме и утреннем тумане, перекрывая рычание немецких пулемётов и слившихся в единый гул винтовочных выстрелов, громко закричал капитан Легрэн:

- Легионеры! Вспомним Камерон! Вспомним Мексику и Алжир! Растопчем и порвём бошей!

- Вива Франце! – загремел оживший живой вал, перекатился через брустверы окопов и устремился вперёд, несомненно, навстречу смерти. И Иван выпрыгнул вместе со всеми из траверса с винтовкой Лебеля наперевес, с примкнутым штыком. Охваченный удушливой волной страха, волнения и азарта, что накрыла его со всех сторон от таких же, как он обречённых, легионер закричал, срывая горло вместе со всеми:

- Урааа!

Наклонившись вперёд корпусом, бросился следом за товарищами, от которых всё же немного отстал. Ничего не было видно. Что-то горело и взрывалось слева, справа, спереди и сзади и превращалось в густые клубы низко стелющегося дыма. Туман и смог жадно поглотил легионеров, весь маршевый батальон, всех знакомых бойцов справа, слева и спереди. Вязкое месиво под ногами, вобравшее в себя влагу от дождей и тела множества ранее павших солдат жадно схватилои не хотело отпускать ноги. Словно упокоившиеся мертвецы хватали за голени и тянули его к себе, в объятия смерти. Хоть Ивану и казалось, что он бежит, на самом деле, если посмотреть со стороны, то было бы видно, как он с трудом продвигается, шатаясь вперёд широкими шагами.

Вокруг непрерывно свистели пули. Смертельно опасное нашёптывание было слышно даже в общем грохоте, в ужасной какофонии, симфонии смерти, что вмиг окружила легионеров. И ведь удивительное дело – каждая из них несла в себе смерть. И каждая из них искала именно его, Ивана, но не находила и с разочарованным визгом проносилась мимо, чтобы забрать жизнь у кого-то другого.

Их было так много, что казалось будто кто-то невидимый, страшный и опасный бегает вокруг ног по грязи.

Для Ивана одно время в едком полумраке ориентиром служила спина Андрея, что всё время маячила впереди. Хорошо знакомая по многим месяцам совместной службы она вдруг ухнула вниз и пропала из поля зрения. Иван споткнулся о товарища, перелетел через него и упал. Лицом угодил в мутную и грязную воду, небольшую лужицу, начинавшую взбухать, от появившейся в избытке свежей крови.Легионер вскочил на колени. Одной рукой оттирал лицо, из другой не выпускал винтовку, единственный предмет, что мог в том аду помочь выжить. В той же позе, не вставая, пополз к товарищу. Он нашёл его сразу. Изломанное и истерзанное пулемётной очередью тело лежало на спине, подогнув под себя ноги. Руки оказались широко раскинуты в разные стороны, как будто покойник напоследок хотел обнять весь забранный у него мир. Застывшие навек глаза устремили взор вверх, на солнце, разглядеть которое было совсем невозможно из-за дыма и тумана.

- Андрей, Андрюха, как же ты так, - прошептал Иван. При первых известиях о войне, не покидая Францию, они вдвоём, не колеблясь, направились на сборный пункт, чтобы воевать с общим противником. Вместе прошли подготовку и довольно долго, многие месяцы им несказанно везло на фронте – ни ранений, ни даже царапин.

С минуту, а может больше легионер смотрел на застывшее изваяние – лицо друга, а потом перекрестил мертвеца. Широкими жестами, как умеют чертить в воздухе крест одни русские. Нагнувшись, поцеловал в уже холодный лоб и скрестил на груди руки.

- Я отомщу за тебя, - всхлипнул дрогнувшим голосом легионер, опёрся об винтовку, тяжело поднялся с земли и двинулся следом за товарищами из батальона, из которого, возможно, уже никого и не осталось в живых.

- Божья коровка, унеси на небо… - только и успел прохрипеть Иван, когда в паре метров разорвался снаряд. Он не успел повернуть голову на вспышку, лишь зафиксировал её угловым зрением. А секундой позже его уже с силой швырнуло высоко в воздух взрывной волной, перевернуло через голову и срывая одежду с силой бросило вниз. Прямиком в жадные объятия мёртвого мира.

На секунду он подумал, что умер.

Но на самом деле всего лишь потерял сознание.

А когда очнулся, в тумане, на этот раз созданным не природой, увидел Верочку. Она нагнулась, по всей видимости, над ним низко-низко, зависла каким-то образом близко-близко, ведь её удивительно большие и чистые голубые глаза оказались над лицом всего-то в нескольких сантиметрах:

- Помнишь, ты обещал мне вернуться? Обещал не бросать меня?

- А я и не брошу, - едва слышно прошелестел посиневшими губами легионер.

Он невольно отметил, автоматически, на уровне выжившего в немалых передрягах ветерана, что земля перестала вздрагивать и стонать от обрушившихся на неё градом снарядов – и своих и чужих. Вернувшийся слух больше не тяготил грохот многочисленных пулемётов, изрыгающих тучи пуль и перестуки ружейных выстрелов.

Атака закончилась. Захлебнулась в крови, обозначив конечный пункт валом новых трупов.

Остались лежать на земле только мгновенно забытые брошенные мертвецы и ещё живые, списанные и заранее похороненные. И среди них он – одинокий легионер на ничейной полосе. Ему повезло. И не раз. Осколки не иссекли тело. Земля не засыпала его, ещё живого, не похоронила в мрачной могиле, где упокоились тысячи подобных ему.

Нет, Иван, отброшенный взрывной волной упал на спину в довольно большой старой воронке. От природной деятельности и разрушительного воздействия человека, под напором дождей из воды и свинцовых капель края обрушились, образовав отвалы, которые, вот ведь ужас, показали, что скрывает тонкий слой почвы. Легионер попал в особое место, вероятно, проход между рядами колючей проволоки, где невольно наступающие тесно прижимались друг к другу и гибли массой. Он увидел мертвецов. Много мертвецов, что скрывала набухшая от крови земля. Именно сегодня они как бы вылезли наружу, стоило произойти оползням.

Лежали покойники в несколько рядов. И каждый ряд показывал, какие изменения в личном составе происходили у союзников. Внизу он увидел пару черепов в пилотках. Затем шли высохшие тела в респираторах, а сверху раздутые газами шарообразные массы в касках, принятых на вооружение совсем недавно, в тысяча девятьсот пятнадцатом году.

Туман пропал за время, что легионер находился без сознания, и лишь изредка откуда-то тянуло слабым дымком. Иван лежал и смотрел на небо, такое вдруг необычайно и непривычно чистое и в то же время хмурое, не в силах пошевелиться. И в какой-то момент заметил рядом , две человеческие фигуры. Сразу же опознал характерные каски, тёмно – зелёную форму, ранцы из телячьей кожи. В луче на миг пробившегося из облаков солнца блеснула начищенная пряжка ремня, на которой, как знал Иван, было выгравирована у всех противников одна и та же надпись: «Gott mit uns».

«Боши», - ёкнуло и спряталось подальше сердце. Он попробовал шевельнуть рукой и поймал себе на мысли, что тело не подчиняется ему, одни лишь пальцы рук растопырились и немного приподнялись над землёй.

Только сейчас Иван обнаружил, что при взрыве и полёте по воздуху с нижней части тела сорвало всю одежду и обувь, оставив лишь китель и верхнее нательное бельё.

- Ганс, комм, комм, - указал на Ивана, заметив движение пальцев здоровенный немец, подзывая товарища.

Бесшумно, пригнувшись, с видом бывалых вояк, оба противника скользнули по осыпающимся под весом краям в воронку. Потом нагнулись, схватили добычу за голые ноги и потащили за собой. Один за одну, другой за другую.

Тот, кто первый заметил легионера всё время подгонял товарища:

- Шнеля, Ганс, шнеля!

Иван же, не в силах сопротивляться с трудом удерживал всё время, уплывающее в небытиё сознание, бороздя плечами, спиной, головой все выбоины и ямки, холмики и рвы, что попадались на пути. Порой голова полностью уходила на короткое время под воду в какой-либо грязной лужице, наполненной кровью. И он невольно кашлял, стоило только жадно ртом снова захватить глоток воздуха. Иногда же голова, словно бильярдный или футбольный шар перескакивала через гниющий, раздутый труп, на секунду погружаясь в отвратительную разлагающуюся массу. Он вдруг появлялся крупным планом перед его глазами, некогда павший воин великой войны, обезображенный до неузнаваемости, потерявший всю человеческую идентичность и тут же легионер погружался… в чужое тело.

«Куда они меня тащат?» - успел подумать Иван, прежде чем увидел впереди, уже совсем близко быстро растущую большую яму, наподобие тех, куда после боя стаскивают мертвецов.

«О, Боже! Они хотят похоронить меня? Меня? Живого? Да это же… Немцы! Они ведь способны на всё… Ведь они видят, что я… живой!!!»

Края ямы быстро приближались, и в самый ответственный и пугающий миг спасительное сознание покинуло его. Последнее что слышал Иван, был хриплый шёпот того же здоровенного немца:

- Майн Гот… Шнеля, Ганс, шнеля…

Его приподняли за ноги и, раскачав, бросили в яму.

Откуда-то издалека он услышал голос Верочки:

- Божья коровка, улети на небо

Принеси нам хлеба

Белого аль чёрного

Только не горелогооооо….

… - Очнулся? – довольно добродушно осведомился кто-то совсем близко над головой на хорошем английском из темноты. – Возьми вот, надень брюки и ботинки. Всё свежее, чистое, не окопное. Вижу по пуговицам, что наконец-то и иностранный легион подтянулся.

Иван с трудом открыл глаза и увидел, что лежит на спине в сыром каменном подвале. Гранитная кладка чётко обозначила границу подземного мира и разбегалась далеко вправо и влево. В стену подземелья, над головой легионера на высоте поднятой руки кто-то воткнул чадящий факел. А чуть дальше ещё один и ещё, ещё…

В призрачном свете, что выдавал колеблющийся от дуновений ветра огонь плясали, кривились и кривлялись пятна – лица, что окружили и обступили его. Вскоре он понял, что видит вместе и друзей и врагов, объединившихся по непонятной причине. Кроме двух уже знакомых бошей, вокруг него столпились француз пехотинец пуаю, пара англичан в серой форме, обвешанные подсумками и в ботинках с обмоткой на ногах. И даже здоровенный негр из колониальных войск спрятался в полумраке. Может, он попал в какой-то отстойник, где собрались души всех, кто пал на заклятом участке?

Иван с трудом завалился на бок, а потом сел, прислонившись спиной к прохладной каменной стене. Натянул брюки, не вставая, и принялся за протянутые французом ботинки.

- Где я?

- О, приятель, ты очутился совсем не там, куда хотел бы попасть, - добродушно заметил француз, чиркнул спичкой и поднёс огонёк к трубке, чей мундштук не выпускал изо рта всё время. И принялся меланхолично раскуривать затлевший табак.

- Ничейная территория, - пояснил на ломанном английском старый знакомый, тот из немцев, которого звали Гансом.

- Подземный огромный запутанный лабиринт под некогда большим и процветающим монастырём, - уточнил высокий англичанин с приятным приветливым молодым лицом, в форме с сержантскими нашивками. – Его строения давно превратили в пыль наши снаряды и пушки бошей. Каждый кирпич перетёрли в кроваво - красную пыль, что впитала в себя земля. Лишь подземную часть не тронули столь кардинальные изменения. Здесь мы нашли, как думали, убежище от ужасов войны. Французы, немцы, англичане. Все, кто невольно оказался поблизости от проходов в земле. Мы думали, что обрели свободу, а оказались вдруг брошены на другую войну, не менее беспощадную и важную, чем та, что бушует наверху.

Легионер привычно справился с обмотками и натянул ботинки.Заинтересовано поднял голову. В глазах застыл немой вопрос.

- Ты узнаешь остальное по ходу дела. Знаешь, нас осталось мало. Очень мало. Счастливчиков, что задумали спрятаться от войны под землёй. До прорыва в катакомбах собралось больше чем пятьсот человек. А сейчас осталось, даже с учётом сегодняшнего пополнения, не больше полста. Я вижу, ты служил в Легионе. Не скажешь, откуда сам родом?

- Русский, - коротко ответил Иван, вставая.

- Русский? – заметно удивился сержант. – Русских у нас ещё не было. Я знаю, что русские надёжные союзники, воюют по другую сторону фронта с бошами. Но живых ни одного из вас не видел до тебя. Ни одного. Ты как сам?

- Немного голова кружится и болит, - честно признался Иван.

- Лёгкая форма контузии. Ты, приятель, очень легко отделался. Выходит, по общим меркам, чувствуешь себя хорошо. Значит, сегодня заступаешь в караул. Вместе с Баумгертнером, Мбвамой и Томом Хостингстоном. Они по пути и введут тебя в курс дела.

Послышалось знакомое недовольное ворчание тех, кого назвали. Так тихо и устало могут жаловаться на жизнь только смертельно вымотанные люди. Те к кому судьба оказалась благосклонно, выдохнули воздух и радостно загалдели.

- Как тебя зовут, русский? – подошёл поближе к легионеру знакомый здоровенный немец. У него оказались при ближайшем знакомстве пышные усы цвета пшеничных колосьев и на удивление большие, на выкат голубые глаза.

- Иван.

- Ифан, - с трудом выговорил непривычное имя тот, что притащил его с поверхности и протянул руку. – Я – Адольф, Ифан.

Иван с честью выдержал рукопожатие. Ладонь словно сдавили в тисках токарного станка, но он не сдался и сжал в ответной хватке руку здоровяка. Сдавил, видимо, довольно ощутимо. Широкоплечий немец довольно крякнул, не спускавший взгляда во время инициации с лица нового товарища. Иухмыльнулся:

- А ты сильный, Ифан.

- Одевай, - с невообразимым акцентом негр во французской шинели и мундире протянул нечто легионеру. Иван едва не выронил толстый металлический лист, как только тот оказался в руках. Он с удивлением присмотрелся и понял, что рассматривает и держит самую настоящую средневековую кирасу.

- И ещё вот это под низ, - сунул сверху панциря кольчугу сухощавый англичанин лет сорока, определённый в наряд.

С нарастающим недоумением наблюдая, как его товарищи превращаются в средневековых рыцарей, Иван натянул на тело доспехи, а на голову солдатскую каску Адриана.

- Зачем мне столько всего этого железа?

- Те, кто могут снова прорваться к нам в гости, намного опаснее всех, кого ты встречал ранее наверху, - терпеливо пояснил англичанин.

Патрульные разобрали розданные сержантом винтовки, распихали по карманам и подсумкам патроны и один за другим двинулись гуськом по тёмному сырому каменному коридору - колодцу. Путь факелом освещал англичанин впереди.

- Ифан, - добродушно заворчал за спиной легионера немец. – Коворят, у вас медведи ходят по улицам Москвы и выбирают себе невест. Правда или слух?

Иван уже не раз слышал много всякого бреда от своих товарищей – легионеров по поводу далёкой Родины. Поэтому лишь улыбнулся:

- Это правда, Адольф. Сущая правда. Ещё ссорятся и дерутся, когда попадётся красавица. А вот у нас говорят, что вы уже начали делать из своих мертвецов сосиски. Это слух или, правда, камрад?

Адольф недобро оскалился, но тут же хлопнул легионера по плечу:

- А ты шутник, русский. Сосиски – найн, найн. Одну тушёнку.

- Как тихо, - заметил Иван. Где-то над его головой грохотали пушки, зло и отрывисто тявкали пулемёты. Но шум боя не проникал в глубокое подземелье.

Довольно долго они шли по тёмному коридору. Темнота давила со всех сторон, старалась поглотить пришельцев раз и навсегда, лишь факел впереди идущего Тома разгонял тьму, высвечивая стены коридора, уложенные из старого сырого камня.

Иван так и не успел насладиться полной тишиной, как услышал знакомые шорохи и писк.

- Крысы, - тихо сказал он. – И здесь проклятые крысы.

- Здоровенные, ты бы только их видел, - подтвердил англичанин. – Спускаются сверху, упитанные и наглые, обожравшиеся человеческой плоти. Не дай Бог получить серьёзное ранение или потерять сознание, тут уж они тебя особо отметят, навалятся всей кучей и костей не оставят.

Иван съёжился только от одной мысли. Что его живого, обессиленного будут медленно пожирать крупные окопные черные крысы, неимоверно расплодившиеся в последнее время.

- Моя любит крыс, - так же негромко заметил Мбвама, - они жирные и вкусные, если их хорошо прожарить.

- Для него что крысы, что люди, - заметил Адольф. – Ты дикарь, как и все, кто напали на мой Фатерланд. Только для убийств теперь созвали даже настоящих людоедов.

- Мбвама дома кушал людей. Очень вкусно, - оскалился негр.

Ивану снова стало не по себе. Следом за ним шёл немец, а за ним, опять же за спиной самый настоящий людоед. Пусть и облачённый в военную форму цивилизованной нации, но вовсе не скрывавший своих чудовищных наклонностей. Есть от чего быть настороже.

- Посмотри-ка сюда, - Том неожиданно остановился и шагнул в боковой проём. Сразу темнота победила слабый свет от факела, окружила легионера, и он поспешил последовать за провожатым. Внизу отчаянно запищали и завизжали разбегающиеся крысы, а под подошвами что-то захрустело, ломаясь, и громко затрещало. Звук очень напоминал ему что-то такое, с чем он сталкивался в последнее время наверху.

Том специально чуть опустил факел и Иван увидел, что огромная зала, в которой он вдруг оказался, стоило пройти через узкий проход, забита человеческими костями. Выпуклыми сферами с двумя чёрными впадинами блестели черепа. Многие до сих пор так и упокоились в доспехах времён средневековья. Он видел щиты, топоры, мечи. Обрывки одежды и сюрко. Неожиданно среди множества павших заметил вовсе не человеческие остатки. Чужаки показались с первого взгляда намного крупнее человека. Вытянутые зубастые черепа, длинные лапы с когтями могли рассказать пытливому учёному о некоей другой эволюции, что протекала совсем отдельно от земной.

- В этом месте, как мы установили, они прорвались впервые, - тихо пояснил невысокий и невзрачный Том, словно боясь потревожить дух павших бойцов. - И тамплиеры, судя по символике, вместе с наёмниками, простыми воинами, сержантами и туркополами дали последний для многих бой. Но они победили! Оттеснили врага назад и крепко запечатали проход. Они бились грудь о грудь, под градом арбалетных болтов. Трудно представить, как можно было победить тварей в рукопашном бою.

- Кто же это такие? Что это вообще такое? – хрипло спросил легионер, указывая на ближайшие останки, не похожие на человеческий скелет. В этот момент кольчуга и панцирь, что так мешали движению, показались ему отнюдь не лишней предосторожностью.

- Демоны, - уверенно пояснил Мбвама. – А кто же ещё?

- Ах, где же ты, мистер Герберт Уэллс, - тяжело вздохнул англичанин. - Уж вы бы точно объяснили, с кем мы имеем дело. Конечно, никакие они не демоны, ведь их можно убить, что пулей, что холодным оружием. И не жители подземного мира. Один школяр, что попал как-то к нам, сумел прочесть надписи на латыни под барельефами, что иногда встречаются на перекрёстках. Что-то непривычное нам, аномальное существовало в этих местах с древних времён. Существа, ужасающие и кровожадные время от времени приходили в наш мир неизвестно откуда. Поэтому и сам монастырь поставили именно над местами прохода, чтобы раз и навсегда закупорить его. Когда монахи как-то определяли нужное время, из темниц сбрасывали вниз провинившихся монахинь, где они исчезали навсегда. И вот однажды в один чудный момент немногочисленные жертвы перестали удовлетворять пришельцев, они вмиг наводнили округу и живущие в непосредственной близости орденские братья вместе с мирянами в кровопролитных сражениях отбросили тварей назад. Второй раз они прорвались через пару сотен лет. В нескольких сотнях метров отсюда есть один коридор, где сплошь лежат храбрые испанцы с аркебузами и алебардами. Теперь же война открыла ворота в очередной раз. С месяц назад в подземелье нас собралось очень много, больше пятисот, уставших и измотанных, нашедших тихий и безопасный островок среди обезумевшего от крови и смертей мира. За свою беспечность мы поплатились жестоко. Очень жестоко. Почти все были вырезаны, утащены в неизвестный ад.Непонятно, как нам удалось победить. Мы немного пополнили свои ряды, вылазками наверх, выискивая тех, кто ещё жив на ничейной полосе после каждой неудачной атаки. И ещё установили на наиболее важных направлениях блок – посты.

- Но это же то же… не жизнь. Вы не думали вернуться?

- Под трибунал, а потом в лучшем случае опять под пушки, под перекрёстный огонь? К тому же, большинство из нас подстрелили бы прежде, чем мы достигли окопов. А остальных, выслушав бредовый рассказ и проверив время отсутствия в части расстреляли там же, где вели бы допрос или послали в первой волне наступающих, как провинившихся на колючую проволоку. Поэтому жизнь здесь кажется намного безопасней жизни наверху, коль уж попал вниз. А вдруг нам повезёт, и мы сможем отсидеться во время бойни?

Пахло плесенью.

Затхлой сыростью.

Казалось, неприятные запахи усиливает темнота, что сдавливала со всех сторон.

Они вернулись назад и не прошли под сводчатыми коридорами и нескольких сотен метров, как впереди забрезжил слабый лучик света, трепетный и едва заметный, как сама жизнь. С каждым шагом освещённый участок приближался и Иван вовсе не удивился, когда англичанин объявил, что перед ними как раз тот блок – пост, куда нужно было добраться.

Вдруг в одной из ниш, в стене, легионер увидел неподвижную фигуру. Живой человек превратился в изваяние. Он точно пришёл из другого мира, из другой культуры, чтобы присоединиться к защитникам бастиона. Хотя незнакомец не шелохнулся при появлении людей, но лицо-то осветилось живое. Узкие глаза проводили процессию взглядом, и ни один мускул не дрогнул на лице. По тем книгам, что читал Иван и иллюстрациям, что видел, сразу определил, что незнакомец принадлежит к японской расе. Тот сидел на корточках в колоритном шлеме с защищённым телом пластинчатыми доспехами. На коленях лежал изогнутый самурайский меч.

- Японец, камрад, японец, - как-то уважительно сказал сзади Адольф.

- Как он… попал к вам?

- В числе двухсот других добровольцев из страны восходящего солнца, - начал рассказывать очередную фронтовую историю Том, - что пожелали воевать на Западном фронте. Ведь в своей части света, кроме Циндао они не нашли нигде противников. На транспорте пробрались через полмира и заявились к командованию, полные уверенности в превосходстве себя как воинов над кем бы то ни было. Их приписали к одному английскому батальону и сразу бросили на фронт. Много раз офицеры просили выступить добровольцев на самоубийственные, с любой точки зрения задания. Ни разу ни один английский солдат не произнёс, ни звука, не поднял руки. А их гости как один непременно вызывались пойти на смерть. Я не знаю, остался ли хоть один из них живым сейчас, там, наверху, но очень в этом сомневаюсь. Думаю, что наш друг – последний из тех смельчаков. Если остальных гнали как стадо на смерть, он сам её искал.

На секунду Том задумался, закашлялся и продолжил:

- Кроме того, он единственный, кто уцелел после нашествия чужаков. Когда удалось истребить прорвавшихся, а остальных опрокинуть назад в образовавшийся разлом, японец последним на посту продолжал держать оборону в одиночку. Стоял со своим мечом в кромешной тьме, а вокруг веером улеглись десяток искромсанных на куски врагов.

Иван с неподдельным чувством уважения обернулся назад, в сторону бесстрашного японского воина, но того уже заботливо укрыла темнота.

– Наконец-то, - недовольно и в один голос заворчало четверо разношёрстно одетых солдат, поднимаясь с земли. Тёмными незнакомыми тенями прошли мимо, но легионер вовсе не смотрел на них. Впечатлённый оборудованием, продуманностью блок - поста разглядывал ряды мешков с бойницами, россыпь крупных камней перед ними. По краям сооружения умело приспособили пару огнемётов с прикреплёнными к ним шлангами ранцами. Запусти их, зажги огонь и позволь вырваться ему наружу и в коридоре образуется огненный вихрь, что сожжёт всё живое в радиусе многих десятков метров перед собой. Превратит каменный коридор в жерло доменной печи.

Из амбразур укрепления торчали стволы самых разнообразных пулемётов. Он увидел в одном месте английские «льюисы» и немецкие «максимы» с защитными щитками. Насчитал шесть пулемётных стволов и не заметил ни одной винтовки.

- А ты как хотел? – словно прочитал мысли Том. – Только так и с такой огневой мощью есть хоть какой-то шанс остановить их. А теперь располагайся! Вина и еды сколько угодно. Позаботились в своё время добрые монахи, когда наверху стояла красивая обитель, а не голое поле из грязи и костей кирпича. А вот боеприпасов откровенно мало. Собираем, что удаётся найти по ночам наверху и приносим вниз, иногда ценой чьей-либо жизни.

Стоило прилечь под свет факела на матрас, поверх которого лежала шинель, как Иван почувствовал, что устроился он необычайно удобно. Особенно после наполненного грязью и водой холодного окопа, где ночевал последний раз.

Легионер вытянулся и положил рядом винтовку, с которой пришёл. А затем посмотрел в узкий пулемётный прицел.

- Пристрелян каждый дюйм, - похвастался словоохотливый Том, ложась рядом, - главное не пропустить момент и не подпустить близко к себе заразу.

После продолжительного обеда или ужина, ведь под землёй Иван потерял счёт времени, состоящего из банок тушёнки, закопчённых окороков, вина почти столетней выдержки в покрытых пылью старинных бутылках, как всегда, когда нужно как-то скоротать время в дозоре или карауле пошли неторопливые тихие тягучие разговоры. Обо всё на свете. Но прежде всего о войне.

Разговоры перед лицом смерти всегда откровенны и как заметил Иван по легиону, неплохо сплачивают только что сбитые разноимённые боевые группы.

- По сравнению с поверхностью у нас самая настоящая свобода, - первым начал излагать мысли Том. – Пусть и свобода дезертира. И шансов мне кажется выжить намного больше, чем на передовой. Знаешь, когда я почувствовал и понял, что свободы, свободы выбора меня лишили полностью?Однажды нас, весь полк, в один прекрасный день снова бросили на передовую после короткого отдыха и доукомплектования, загнали в окопы на почти пустующий участок. Немцы, конечно же, заметили движение немалых людских масс и забросали своими снарядами. Те рвались повсюду, оставляя свежие и глубокие воронки и раны в земле. Спереди окопов, сзади. А пара попала точно в цель, разворотив узкую щель в земле и наполнив её человеческим фаршем. С каждым взрывом я, тогда ещё не опытный юнец, испуганно вжимал голову в плечи. Я поднял лицо к небу. Удивительное дело, но небесный участок над головой оказался совершенно чист, нигде я не заметил и следа от гари и дыма в том маленьком оконце, ведущим на небеса.Одно оно осталось не изгаженным и неиспорченным человеком. То родное небо, что привык видеть дома. И тут я увидел его. Прямо надо мной, закрывая чистоту и отгоняя последнюю надежду крыльями с чёрными крестами, медленно проплывала железная птица. Она заслонила собой солнце и облако, что особенно нравилось мне. И тут я понял, что нет у меня никакой свободы, что нет и меня. А есть игрушка, брошенная в жернова самой ужасающей и смертоносной военной машины, когда-либо созданной человечеством.

- Наверное, фсё так и есть, как ты каваришь, - Адольф говорил медленно и степенно, подчёркивая интонацией значение каждого слова. – Я тоже понял в один момент, что обречён и тут… Майн Готт! Я возненавидел всех гражданских. Фсех тамочек и господ, что не были с нами в окопах. Что сидели в ресторанах и проглядывали в газетах сводки с фронта. Для них нас не было фофсе. Для них и войны-то не было. А знает, что я думаю? – он шумно вдохнул воздух. – Эта война никогда не закончится. Она будет идти, идти, затухая и разгораясь, десятки лет пока не съест всех до последнего человека. Она породит голод и болезни и никто не уцелеет.

- Всё началось с суфражисток и обществ по борьбе с трезвостью, - добродушно заметил Том и приложился к горлышку бутылки, где мутно плеснулось старинное вино.

- Вам белым всегда всего мало. Вы изгадили всё, к чему прикоснулись. Возомнили себя богами. Переделали горы и реки, заставив их служить себе. – Мбвама довольно сносно говорил по-английски, но, сколько же в его словах проскальзывало неукротимой злости! В этой компании он задержался точно только ввиду обстоятельств. – Вы принудили служить и поклоняться вам мои и соседние народы. Вы словно спустились с небес, а мы сами себе показались вдруг такими слабыми и ничтожными, что легко покорились вам. Но вы не боги! Когда я вернусь домой, я всем расскажу вашу тайну! Таких, как я осталось мало, очень мало. Ведь нас, в отличие от белых солдат не жалеют вовсе и бросают в такие места, откуда никто не возвращается. А я вернулся. Чтобы рассказать правду другим! Я спал со многими белыми женщинами, и они вовсе не гнали меня прочь, как недочеловека, а звали сами: «Иди за мной, негр!» Какие же они богини? Они вытворяли со мной такое, за что было бы стыдно любой вдове в нашей деревне. А мужчины? Я убил много белых богов. И последнего зарезал ножом, как домашнее животное. Какие же вы боги? Когда я вернусь, я буду и дальше убивать белых мужчин и вытворять с белыми женщинами такое, что не позволят мне мои соплеменницы. Теперь ведь я – бог!

- Натеюсь, тебя убьют раньше, - мрачно проворчал Адольф.

Ивану стало неуютно от того, что он услышал.

- Эй, легионер, - позвал Том. – Заметил слева от себя большую кучу факелов? Видишь, в коридоре несколько потускнели, а пара и вовсе потухла? Возьми с десяток и замени их. Нам очень нужен свет.

- Хорошо, - Иван набрал на вытянутую руку, словно колотые дрова большую охапку пропитанных чем-то палок с ветошью и встал на ноги…

… - Я не вижу ни одного сигнального флага. Похоже, никто не смог добраться до указанных точек, - проворчал командор, высокий красивый немолодой мужчина в морском офицерском кителе и фуражке. Кроме него в рубке находилось немало народа, и все боялись перебить властный голос. – Вроде бы и дым рассеялся, и туман, а куда стрелять не понятно.

- Нужно бить по знакомым и указанным ранее ориентирам, - заметил один из офицеров.

- Вот и дайте им жару, - проворчал капитан, не сводя взгляда с мощных орудий, что торчали по три сразу из башен дредноута. – Мы знаем, где немцы. Немного потребим им нервы. Так, чтобы в штаны наложили.

«Куин Элизабет», огромный линкор подобрался так близко к берегу, что вполне мог накрыть залпом немецкие позиции. Вмесите с ним, повинуясь приказу, повернули орудия и башни с десяток кораблей сопровождения – эсминцев, крейсеров…

… В тот момент, когда Адольф довольно громко запел на родном языке «Вахту на Рейне», Ивана подкинуло высоко вверх, а затем швырнуло на землю. Гранитные плиты словно взбесились, ожили, не давая встать от многочисленных толчков и колебаний. Сверху, со свода на голову посыпались мелкие и средние камни, песок. Пара факелов упало и потухло, в результате чего наступил настоящий полумрак.

- Они совсем с ума сошли! – зарычал Том. – Иван, они сошли с ума! Это же корабельный калибр!

- Доннеерветер, - захрипел немец.

Иван и в самом деле знал, что в дело вступили самые настоящие корабли, близко подошедшие к берегу. И использовали они настолько тяжёлые снаряды, которые не могли выпустить ни из одной пехотной пушки. Он хранил тайну до конца. Один из десяти отобранных добровольцев нес на себе обмотанный вокруг тела красный флаг с выдвижным металлическим флагштоком. Ориентир, указывающий, куда следуют перенести огонь.

- Всем занять место у пулемётов, - как главный в карауле решительно распорядился Том. - Стрелять парами. Пулемёт может заклинить, вода тоже может закипеть, а ствол нагреться. Так что ведём огонь парами. Главное – удержать позицию, во что бы то ни стало, никого не подпустить близко.

Каменные стены стонали и плакали от разрушительного урагана, который бушевал наверху так, что легионеру пришлось кричать, чтобы его услышали:

- Вы полагаете, перекрытия не выдержат?

- Ты видел залу с крестоносцами? Таких дыр в туннелях мы определили и нашли много и неизвестно, какая первая кладка развалится на куски.

Ещё один факел потух, совсем близко. Иван приподнялся и тут же снова присел от крика Мбвамы:

- Чужак!

Пришелец появился вовсе не оттуда, откуда его ждали. Из какой-то боковой линии, вполне даже незаметного прохода - щели. Встал прямо под горящим факелом и принялся осматриваться. Даже на расстоянии сотни метров Иван заметил, что пришелец, несмотря на то, что невероятно сутулился, чуть ли не вдвое превосходил людей в росте. Его длинные руки, увенчанные острыми, как сабли когтями почти достигали земли. Массивные ноги с могучими мышцами наверняка позволяли совершать фантастические прыжки, но вовсе не способствовали скорости в обычном беге. Серая кожа бугрилась, свисала мешками с подбородки, локтей, колен. Физиономия, вытянутая хищная морда ничем не напоминала ничего знакомого. Своими огромными выпуклыми глазами поразительно походила на изображение демонов, что видел Иван во время обучения в университете. Оружия у гостя не было никакого. Тем не менее, тело прикрывала синяя хламида до колен, хорошо заметная под панцирем из неизвестного тёмного металла, не отражающего от поверхности света факелов.

- Смотрите, на нём панцирь! – закричал Адольф.

- В прошлый раз их не было. Они быстро учатся, - заметил сквозь зубы Том.

А Мбвамва первым пришёл в себя и дал по чужаку короткую очередь из пулемёта. Пули взвизгнули возле ног пыльной дорожкой. Пришелец отреагировал молниеносно. Он исчез не заметно, могучим прыжком вернувшись во тьму.

- Сейчас полезут, Майн Готт!

Согласно местонахождению Адольф взял на себя левый фланг. Иван в качестве второго номера пристроился рядом возле массивного «Максима» за которым улёгся немец. Не успели они, как положено, ещё раз осмотреть оружие как из перехода, куда скрылся разведчик, хлынула тёмная волна пришельцев.

К тому времени снаряды прекратили взрываться наверху, бросив немало факелов на пол, где те едва-едва чадили дымом и давали слабый отблеск, а вовсе не полноценный свет.

В наступившем полумраке противник с размытыми нечеловеческими контурами казался намного крупнее и опаснее, чем был на самом деле.Различимый более одной угрожающей массой, чем отдельными индивидами, с вытянутыми лапами – саблями, не издавая никаких звуков, кроме шуршания от прыжков и торопливых шагов он хлынул на одинокий блок-пост, перегородивший подземный проход. Оба пулемёта, справа и слева заговорили одновременно. Оглушительно громко, зло и затравленно выплёвывая свинец. Ни одна пуля не пролетала мимо. Если не рикошетила от панциря, то обязательно находила плодотворную почву в виде плоти, которую рвала, добираясь сквозь мягкие места до скелета и круша кости. Трупы чужаков вскоре баррикадами закрыли проход, но те, кто уцелел, упорно лезли вперёд. Прежде чем наступление пришельцев захлебнулось, нескольким смельчакам удалось почти прорваться. Им не хватило всего одного хорошего прыжка, и некоторые успокоились в нескольких метрах от людей.

Иван вдруг осознал, что наступила тишина. Что перед ним нет больше никого, кто составлял бы угрозу и двигался. Машинально повернул голову к Тому. Тот отрицательно помотал головой:

- Даже не надейся, парень, что на этом всё закончилось. Они не остановятся. Они никогда не останавливаются. Скоро полезут снова. Лучше займитесь делом. Видите, металл раскалился, перейдите к другому пулемёту.

Все четверо завозились, меняя позицию и оружие.

- Ох, сколько же я демонов накрошил и направил на блюда своим духам мёртвых! Мбвамва – великий воин! – довольно, не скрываясь, громко заявил негр.

- Мбвамва – грозе дункелькомпф, - в ответ пробурчал бош.

- Тихо! Вы слышите? – первым встрепенулся Иван. – Прислушайтесь и помолчите!

Кто-то огромный приближался из знакомого тёмного отверстия на освещённый участок. Шуршание песка, гравия, пыли и мусора под весом медленно перемещающегося огромного тела сопровождалась тяжёлыми вздохами.

- Господи, - тихо произнёс легионер. – А это кто ещё такой?

- Понятие не имею, - Том выглядел не на шутку растерянным и испуганным.

Темнота резко выбросила из себя огромную клешню, продолжение большой сухой лапы с круглыми суставами – сочленениями. Следом за ней последовала вторая, третья и четвёртая подобная конечность. Опираясь на них, подтянулось чудовищно огромное тело, всё уменьшающееся до пределов длинного лопата образного хвоста. Весь вид животного говорил о том, что пройдя долгий эволюционный путь, он явно не мог появиться на Земле.

Под выпуклой, блестевшей от слизи головой с плоским носом и сотней глаз свисали большие кожаные мешки. Бугристую кожу груди прочно прикрывал металлический нагрудник из того же неизвестного людям тёмного металла.

Зверь, подобно хорошо натренированной собаке в сочленении под прямым углом поднял крайнюю правую, самую развитую лапу и с силой ударил по каменному полу. Мощь удара оказалась такова, что он легко раздробил гранитную плиту пополам, раздробил на несколько крупных осколков. С немыслимой скоростью монстр ударил по ним ещё, ещё раз, размельчая камень до размеров крупной гальки. Затем опустил голову, вытянул длинные и широкие губы, собрал порядочное количество осколков в рот и в тот же миг складки принялись под подбородком расширяться и надуваться, превращаясь в самые настоящие наполненные воздухом мешки.

- Что смотрите? – закричал Том. – Как бы он не выглядел – огонь!

- Дух мёртвых, - прошептал испуганно негр. – Так его мне и описывали. Он ест всё – камни, деревья, людей… Он съест и нас всех, когда опять откроет рот.

В тот момент, когда два одновременно пулемёта загрохотали, чудовище, создав огромное давление в ротовой полости, вытянуло далеко вперёд толстые мясистые губы, и выпустило в сторону укрепления камни изо рта, что вмиг превратились в смертоносные снаряды.

Они обрушились на препятствие и вмиг превратили сухопутную дамбу в хаотичные развалины. По блок – посту словно пронёсся разрушительный ураган. Камни легко отбрасывали и разбрасывали мешки, вместе с ними раскидывая и защитников укрепления. Один из них настиг Тома, пробил древний рыцарский панцирь и швырнул безжизненное тело далеко назад.

- Они идут! – услышал полный паники вопль Мбвамвы Иван и, схватив винтовку, что так удачно оказалась рядом, снизу вверх, как в детстве вилами перекидывал стожки сена, поддел на штык под панцирь чужака и перекинул через голову. В то же время другой противник, возникший внезапно перед ним движением могучей лапы выбил оружие из рук легионера. Поддел когтями за панцирь и в один миг, как домохозяйка сумку вздёрнул вверх.

Иван завис, захваченный в плен так неожиданно и внезапно над землёй в самом отчаянном и нелепом положении.

Того, кто завладел добычей что-то заинтересовало и он, могучий и невероятно сильный замер, выпрямившись и нисколько не отягощаясь своей ношей. Легионер чуть повернул голову и увидел совсем рядом Адольфа. Ещё один чужак всем своим весом, распрямившись и став на голову выше рослого немца прижал того спиной к стене, в то время как несколько его собратьев тоже остановились, наблюдая за схваткой и не пытаясь вмешиваться в её ход. Кожа под подбородком твари надулась и она, вытянув губы брызнула зелёной жидкостью в лицо боша. К своему ужасу Иван увидел, как вместе с отвратительной слизью вниз поползла и кожа с мясом, обнажая снизу глазное яблоко человека.

- Шайзе! – застонал и одновременно зарычал Адольф. Когти монстра скользнули по древнему панцирю, не в силах пробить его. В тот момент, когда пришелец сообразил и просунул лапу под броню, легко перемешивая разорванную ткань с выпущенными кишками, бош выхватил из ножен стальной кинжал, воткнул его в горло противника и медленно повел по плоти справа налево.Обнявшись в смертельной хватке, оба врага медленно опустились вдоль стены.

Немец, не отрываясь, смотрел на легионера. Губы искривились на обезображенном лице, прежде чем взор застыл навеки:

- Эрна… Фюнф киндер… - он едва приподнял растопыренную пятерню, и она тут же бессильно опустилась и повисла вдоль тела.

Ивана тут же с силой подкинуло ещё выше, и каменные плиты внизу запрыгали и заплясали под совсем близко от лица. Без видимых усилий победитель утаскивал добычу в темноту.

Легионер громко закричал от страха, а в следующий миг, в тёмном коридоре незаметно для себя прошёл через некую грань, разделявшую два мира.

Он точно не попал в преисподнею.

Скорее на другую планету, может, Марс или Венеру, ведь кто его знает, есть ли там жизнь.

Над поверхностью зависло чудовищно огромное красное светило, окрашивающее умирающими лучами окрестность в багровые тона. Иван не видел вокруг ни одного дерева или травинки как бы они не выглядели. Кругом одна лишь растрескавшаяся мёртвая земля умирающей планеты.

Стоило же ему немного приподнять голову… Стоило поднять голову и он понял, что находится в огромной долине, амфитеатре, окружённому со всех сторон горами с пологими спусками. И всюду, на сотни метров, на километры, на склонах гор выстроились, ожидая своей очереди десятки, сотни тысяч знакомых ему созданий в панцирях и тогах разного цвета. Разделённые на ровные квадраты они время от времени пропускали вперёд невиданных животных, огромных, обученных убивать неприятелей с наездниками на спинах. Среди них он заметил несколько столь опасных «пулемётчиков», с одним из которых имел печальный опыт познакомиться в тесном подземном коридоре.

Отдельно от остальных сидели, стояли, и всё время пытались взлететь в окружении обслуживающего персонала огромные звери, точь-в-точь напоминающие драконов. Драконы шипели, раскрывали крылья, едва удерживаемые всадниками в кабинках на спине.

«Видимо, кто-то давным-давно успел уже побывать здесь и… вернуться назад», - автоматически отметил про себя бывший студент.

К его удивлению вся масса не стояла на месте. Нет, она двигалась. В строгом порядке один за другим воины исчезали в трёх невидимых проходах, открытых корабельным обстрелом.

Внезапно совсем рядом легионер услышал дикий нечеловеческий вопль. Повернул на звук голову и в нескольких десятках метров увидел распростёртого на земле Мбвамву. Вокруг пленника столпилось с десяток чужаков. Видимо некоторое время, они удерживали его на земле. Теперь же всё тело покрыло огромное белое, сияющее переливающимися яркими бликами одеяло. Оно поглощало бывшего людоеда или делало вещи ещё худшие, но неведомые человеку. Что-то происходило с телом негра. Сначала резко обозначенные руки, ноги и корпус начали постепенно растворяться, уменьшаться, расплываться в захватившей живой массе. Только наполненное невыразимым ужасом и страданием лицо несчастного оказалось свободно от монстра. Глаза Мбвамвы выкатились из орбит, лицо перекосилось от страданий, а сам он в редких перерывах между воем от непереносимой боли обрушивал на захватчиков все мыслимые ругательства и проклятия своего народа.

Захвативший Ивана воин довольно заворчал и медленно двинулся в сторону кошмарной группы. Легионер выхватил небольшой раскладной ножик из грудного кармана и попыталсяразрезать ремни, что удерживали тело в панцире. Страх придавал дополнительную силу. К тому же тот, кто нёс его, не обратил на сотрясения ноши ни малейшего внимания, сочтя её обычной попыткой пленника вырваться наружу.

Усилия Ивана скоро дали результат. Прогнивший, недавно заменённый ремешок лопнул. Человек сразу же взялся за другой, с усиленным усердием пытаясь перерезать и его. Особенно лихорадочно принялся действовать, когда заметил точно такое же белое одеяло, с хорошо видимыми внизу присосками – ворсинками, что ожидало жертву за хрипевшим в предсмертной агонии негром.

Когда лопнул последний постромок, что удерживал в плену, легионер со всего размаха упал лицом на горячую и сухую землю. Она попала ему в широко открытый рот, отчего тот закашлялся. Вдохнув чужую едкую пыль, тут же вскочил на ноги, через голову сбросил кольчугу и бросился бежать к ближайшему проходу, в котором исчезали захватчики.

Каким-то чудом он увернулся от выпада смертельно опасной лапы одного противника, другого. Упал на колени и выгнулся корпусом назад. Проехал на разбитых коленях пару метров и тут же очутился в кромешной темноте. В том коридоре своего родного мира, откуда на блокпост хлынули пришельцы.

На четвереньках, вытянув одну руку вперёд и всё время, натыкаясь на стену, как мог, бросился подальше от входа. Скоро нащупал узкий смежный проход и нырнул внутрь щели, подальше от заполненного чужаками коридора.

На несколько мгновений застыл, прислушиваясь, нет ли погони, не заметил ли кто его появления. Совсем рядом слышался непривычный шум, рычание, но все те пугающие звуки с каждым шагом точно удалялись. Немного отдышавшись, и дав глазам хоть чуть-чуть привыкнуть к темноте, Иван двинулся по очень тесному коридору. Он долго бродил в подземном лабиринте, в кромешной тьме, стараясь подальше держаться от проникших повсюду захватчиков. На перекрёстках приходилось останавливаться, прижимаясь спиной к камню и сливаясь в одно с древней кладкой. Он пропускал одну за другой группы завоевателей, и с каждым часом их становилось вокруг всё больше и больше. Пришельцы заполняли собой все подземные пустоты в виде залов и коридоров, ища путь наружу.

Через некоторое время легионеру удалось подобрать едва тлеющий факел и вскоре определить по залу с костями тамплиеров своё местонахождение.

Из-за того едва заметного слабого огонька в итоге его и заметили. Похожие больше на могучих зверей, чем на разумных существ с десяток пришельцев, не издав ни звука бросились на человека. Тьма зашевелилась, задвигалась, потянулась к Ивану когтистыми наростами, а он бросился прочь от неё со всей скоростью, на которую был способен.

Его быстро догнали.

Легионер почувствовал не более чем через минуту на спине чужое дыхание и приготовился к смерти, когда впереди неожиданно высветилась человеческая фигура. Весь покрытый чужой и своей кровью самурай в шлеме и с мечом – катаной оскалился, улыбаясь то ли старому знакомому, то ли его преследователям, то ли предстоящей смертельной схватке.

- Банзай! – пронзительно крикнул человек в причудливом шлеме и неуловимо быстрым движением отсёк мечом занесённую над беглецом когтистую лапу. Возвратным движением, смертоносно красиво и эффектно отрубил голову другому пришельцу и та, высоко взлетев вверх кошмарным метеоритом, упала к ногам Ивана. Легионер перескочил через неё, и ни на секунду не замедляя бег, оставил за спиной обречённого спасителя.

Скоро Иван нашёл путь на поверхность. Со свистом ловил он ртом свежий воздух, стоя на коленях перед огромным провалом в земле.

«Бежать! Бежать как можно дальше и быстрее! Бежать?» – мелькали в голове мысли. – «Куда? А если они вырвутся следом за мной?»

Торопливо трясущимися пальцами легионер расстегнул китель с особыми пуговицами, указывающими на принадлежность не к какой-то части, а именно к Иностранному Легиону. Затем размотал красное полотнище, плотно обмотанное и привязанное к телу. Распрямил его, насадил на железный наконечник, а затем выставил далеко вверх, вытягивая, вставленные друг в друга металлические трубки.

Он гордо встал рядом с развевающимся от порывов ветра знаменем посреди так знакомого мрачного пейзажа, с рядами колючей проволоки в паре метров от него, воронками и тёмными холмами безжизненных трупов.

Стоило появиться человеку на ничейной территории, так близко от позиций немцев, как окопы бошей ожили. Защёлкали одиночные выстрелы, а потом по пристрелянной местности дал короткую очередь пулемёт. И почти каждая пуля с удивительной точностью пронзила цель, выбивая свинцовыми молоточками так дорогую каждому жизнь из легионера. Он медленно осел, обхватив руками шест, а несколькими минутами позже тело безжалостно швырнуло вверх от взрыва гигантского корабельного снаряда, выпущенного точно в указанную цель.

Внезапно земля начала быстро проседать, образуя титаническую воронку, а ещё через несколько минут кто-то громко крикнул совсем близко из немецких окопов:

- Вас ист дас, герр капитан, вас ист дас?

Из-под земли вылетел огромный, сверкающий разноцветной чешуёй дракон. Он несколько раз махнул большими перепончатыми крыльями и сразу поднялся высоко-высоко. Так высоко, что оказался над аэропланом с чёрными крестами на крыльях. Дыхнул на него огнём и отправил горящим болидом на землю.

А Иван, полу засыпанный землёй, застывший на склоне прохода уже не видел как волнами, сминая ряды колючей проволоки, полезли наверх невиданные твари в тогах и панцирях. Не видел он и как десятки драконов взлетели к небу и оттуда, с невообразимой высоты пикировали на укрепления противников, сжигая всё живое.

- Божья коровка

Улети на небо

Принеси нам хлеба

Чёрного аль белого

Только не горелого…

Прошептал легионер заветные слова и неожиданно увидел перед собой лицо Верочки. Она строго и рассерженно посмотрела на него:

- Ваня, ты обещал меня никогда не бросать!

- А я и не брошу, - едва заметным движением воздуха беззвучно сквозь кровавую пену на губах ответил он и закрыл глаза.