Ник и Лизбер

— Ник, можно я сегодня у тебя переночую? — спросила я, чуть поёживаясь. — Капец как не хочется к бабуле ехать. Она ж меня с говном сожрёт.

Обратилась я к своему детективу — тому самому, который вытаскивал меня из обезьянника уже в чёрт знает который раз.

— И правильно сделает, — отозвался Ник, устало потирая глаза. — Лизбет, какого хрена?.. — тихо добавил он.

Он вообще всегда говорил тихо. Но почему-то всегда было слышно.

— Ты напилась, села за руль и врезалась в полицейскую машину. Ты совсем уже кончилась, да?

— Ник, я не специально, ты же знаешь, — пробормотала я, пожала плечами и почесала рыжий затылок. После ночи в обезьяннике дико хотелось помыться.

— И вообще… ты долго что-то в этот раз, — добавила, чтобы добить.

— Был в городе… — он назвал какой-то захолустье в Канаде. — Только приехал.

— Что ты там делал?

— Командировка.

— Убийство? Поножовщина?

— Ага.

— Муж жену или жена мужа?

Он усмехнулся:

— Жена мужа.

— Ну понятно, — кивнула я и уставилась на него внимательнее.

Уставший взгляд. Растрепанные светлые волосы. Небритый кадык. Мятая рубашка, стародавние джинсы. Кобура на поясе. Всё было узнаваемо — Ник всегда был таким. Даже десять лет назад, когда папа впервые познакомил нас. Тогда Ник только стал его напарником, молодой и молчаливый.

Я училась в десятом классе. И, конечно же, безоговорочно влюбилась. В его, как мне тогда казалось, сексуально выгоревшие пшеничные волосы и серые, будто затянутые дымкой, глаза.

С тех пор изменилось немногое. Только мешки под глазами стали глубже. А ямочки на щеках уступили место морщинам у губ.

Ну, и ещё… папы не стало.

Как и Риты — жены Ника.

— Поехали уже, Ник. Хочу помыться, всё чешется. Меня опять посадили к проституткам. Вдруг я что-то подхватила.

Он встал резко, чуть пошатываясь. Шмыгнул носом, накинул куртку и молча вышел из кабинета. Я посеменила за ним.

…

Уже в старом доме, в кухне-гостиной, где и днём и ночью светил древний, бархатный, зачуханный торшер, я сходила в горячий душ. Переоделась в стандартный, заранее подготовленный комплект «на такой случай» — его клетчатую рубашку и свободные шорты. Потом полезла в холодильник — есть хотелось капец.

— Там ничего нет, Лиз, — тихо сказал Ник.

— Тааак… посмотрим. Пиво, пиво, пиво… О, банан. Он умер с достоинством от старости, — сообщила я и услышала его смешок где-то за спиной.

— Пиво, кетчуп… о, пицца!

— Лизи, не трогай её. Она может укусить, — отозвался он с тем самым уставшим, но тёплым сарказмом.

Я достала коробку, открыла её и поморщилась — одинокий кусок был покрыт предательской плесенью. Выбросила в ведро, включила кран — помыть руки.

Я не услышала, как он подошёл. Не почувствовала даже дыхания. Только когда обернулась, поняла: он стоит совсем близко. Тянет руку вверх, чтобы достать чашки с верхней полки.

— Я заказал свежую. Сейчас приедет, — тихо сказал Ник.

— Понятно. Значит, ждём, — так же тихо ответила я.

Забралась с ногами на старый, потрёпанный диван в его кухне-гостиной. Обняла колени, как всегда делала, когда чувствовала себя немного виноватой. И посмотрела исподлобья на Ника.

— Если ты продолжишь — погубишь себя, — сказал он тихим, низким голосом.

— Если ты продолжишь — я поеду к бабуле Магде. Она мне тоже лекцию прочитает, — язвительный ответ был моим оружием. И моей же защитой.

— Лизбет, я беспокоюсь. Вот и всё, — устало бросил он.

— Не стоит, Ник. Я уже не школьница. Взрослая, — усмехнулась я.

Он тяжело плюхнулся рядом. Поднял на меня глаза — и посмотрел очень странно.
Так, будто хотел наорать. Или ударить. Или просто замолчать.
Он выбрал третье.

Но по этому взгляду я поняла — я только что совершила очередную ошибку в своей жизни.

— Ццц… — я тихо цыкнула, подтянула колени ближе к лицу и отвернула голову. — Ненавижу, когда ты так смотришь.

Тонкий упрёк — мой второй конёк после сарказма.

Молчание.

Потом — лёгкое касание.

Он едва коснулся моей ступни. Пальцы скользнули вдоль кожи, мягко обвели щиколотку. Я повернула голову.

Он смотрел вниз. Его рука — всё ещё на моей ноге.
Потом она медленно скользнула выше — на голень.
Пальцы чуть сжали мышцы, провели вверх. Медленно. Не спеша.

— Ник? — прошептала я.

Он не ответил. Только поднял глаза.

Светло-серые обычно, сейчас они стали графитовыми. Цвет мокрого асфальта в утренней дымке.

Он придвинулся ближе. Рука остановилась на моей коленке.
Лицо — напротив моего. Близко. Почти соприкасаясь.

Я потеряла выдох. Судорожно вдохнула. Ещё тише:

— Ник… ты чего?

Он наклонился ближе. Его нос коснулся моего. Затем — провёл по щеке. По губам.

Я чувствовала тепло его кожи. Его дыхание. Автоматически приоткрыла рот.

Он посмотрел мне в глаза. Долго. Одну секунду. Вечность.

И поцеловал.
Медленно. Твёрдо. Сухо, но горячо. Его губы накрыли мои.

Он целовал глубоко.
Так, будто уже давно владел мной.

Я не сопротивлялась — только сильнее вжалась в диван и чуть прищемила его ладонь своими коленками.

— Хох… — выдох вырвался сам собой, когда он на секунду отстранился, чтобы сменить угол.

Снова поцелуй.

Теперь напор стал сильнее, и в дело пошёл язык — влажный, горячий.
В голове помутнело. Мысли поплыли.

Решения? Какие решения.
Сейчас точно решаю не я.

И эта мысль опьянила.

Я включилась в игру.
Наши языки соприкасались, боролись, не уступая друг другу.
Губы мяли, втягивали. Он прикусил мою нижнюю — я коротко, резко вздохнула. Рука с колена переместилась на лицо. Он сжал щеку под скулой, притянул ближе, навалился сильнее. Моя ступня соскользнула с дивана. Я потеряла равновесие и начала сползать вниз.

Он подхватил. Уложил. Навалился сверху, снова впиваясь в мой рот.

Прекрати. Посади. Поставь. Что ты делаешь, Ник? — должно было прозвучать.
Но вместо этого я безвольно сомкнула пальцы на шивороте его рубашки. Притянула его ближе.

Горячий. Такой горячий...Мы целовались как в последний раз.

Дыхание сбилось. Грудь сдавило его весом. Было жарко. Тягуче. Приятно.

Он умел. Он знал, как это делать.

Стук в дверь. Он поднял голову.

— Пицца, — пробормотал, легко поднялся и пошёл к двери.

Короткий разговор, звон мелочи. Запахло копчёными колбасками. Я лежала, глядя в потолок. Не в силах пошевелиться.

Что вообще только что произошло?..

Полез целоваться. Он же… ну он же как дядя мне был. Вот чёрт… Надо встать. Надо привести себя в порядок.

Из мыслей выдернула рука, властно отодвинувшая моё колено в сторону. Со вздохом он снова навалился сверху. Уже между ног. Подгрёб под себя, зафиксировался и вернулся к моим губам.

Продолжаем?..

Голова думала. А руки делали.

Они потянулись к его шее. Обвили, притянули ближе.

Он прижался пахом к моей промежности — я почувствовала бугор. Стоит.

Внизу вспыхнул костёр. Тепло пошло волнами — от точки между ног к животу, к затвердевшим соскам, скользнуло в рот, где снова ловко работал его язык, и отдалось в голове — как от барабана в пещере.

Он просунул руку между нашими телами, залез под мою (его) рубашку. Шершавой ладонью обхватил грудь.

— Охох... — вздрогнула я от неожиданности.

Большим пальцем он резко надавил на сосок. Поиграл. Ноготь царапнул чувствительную кожу. Спина сама выгнулась.

И тогда он придавил сильнее.
— Щщщ… ах… — я зашипела ему в губы, как змея.

Он опустил голову к моей шее, не отрывая пальцев от соска, и проложил влажную дорожку поцелуев — горячих, точных. Слегка приподнялся, вжавшись пахом ещё сильнее — он был твёрдый. Горячий.

Задрал рубашку. Провёл ладонью по талии, рёбрам… и резко сжал грудь.

— А! — тихо вскрикнула я.

Мурашки пробежали от коленей к промежности. Мышцы внутри сжались.

Он поднял голову. Посмотрел в глаза. Чёрные.

Уже не графит — чёрные, как ночь. В зрачках — отражение кухни. И меня. Под ним.

— Лиз… — прошептал. — Я хочу тебя.

Так тихо, что я едва услышала. Я не ответила.

Сквозь прикрытые веки видела, как вздымается его грудь. Дыхание тяжёлое. Полурваное. Пахло сигаретами, кожей… и сексом.

— Можно? — спросил он, опускаясь к груди.

Что?.. Он спрашивает?..

Я под ним. Он навалился. Мы уже… Что мы вообще творим?..

Мысли метались, как воробьи под потолком. Но тело всё решило само.

— Можно, — прошептала я. Едва слышно. Едва смело.

— Хааа… — с шелестом выдоха он накрыл губами грудь.
Сильно втянул ареолу в рот.

— Ммм… — промычала я, выгибаясь навстречу.

Руки сами потянулись к его голове. Пальцы зарылись в пшеничные волосы. Начали медленно массировать.

Мое глубокое дыхание поднимало грудь, помогая ему втягивать сосок всё глубже. Он облизал, прикусил, мягко обвёл языком. Затем — скользнул к другой.

Там — то же самое. С сосредоточенной, неутолимой жадностью.

Язык распалял. Щетина колола. Дыхание сбилось окончательно — я уже не понимала, где вдох, где выдох. Тело жило отдельно.

Я подсогнула колени, выгнула поясницу, сжала бёдра. Он почувствовал — заёрзал на мне. Бугор стал внушительнее, на секунду прижался к впадине таза — коснулся бедра, лобка, и…

— Хоооо… — выдох сорвался сам собой, когда горячий, влажный вакуум начал сползать ниже.

Поцелуи. По рёбрам. По животу. Пупок. Лобок.

Где мои шорты?.. — мелькнула мысль в тумане.

И тут я почувствовала — там.

Жар. Влажность. Язык — на вздувшейся, чувствительной точке.

— ХААА… — громкий вдох прорезал тишину дома.

Звуки были влажные. Мягкие. Приглушённые. Щетина терлась о лобок, о внутреннюю сторону бёдер. Язык — обжигающе горячий. Ловкий. Безжалостный.

Его пальцы вжимались в мои тазовые кости, крепко. Уверенно. А мои — судорожно вцепились в его волосы.

— Хоооох… — простонала я, уже не в силах сдерживаться.
Хотела быть тише — не могла. Тело взяло власть.

Было очень горячо. Очень приятно.

Мышцы внутри отзывались. Сокращались, мягко, всё сильнее, отдаваясь эхом в тазу, в бёдрах, в груди.

Внизу было так жарко, тесно и влажно, что в какой-то момент я потеряла ориентиры. Где заканчивается моя кожа — и начинается он. Язык. Движения. Влажные, обжигающие.

Он отрывался от меня с тихим чмоком, вдохнул глубоко, и, не поднимаясь взгляда, стянул с меня шорты. Затем встал на колени, тяжело дыша, и снял рубашку прямо через голову.

Боже…

Он был сексуален. Раньше я этого не видела — не замечала. Но сейчас — короткие волоски на груди, поблёскивающие в тёплом свете торшера… А узкая дорожка тянулась вниз — исчезала под джинсами.

Он взял меня за щиколотки, раздвинул ноги шире. Опустил руку — и резко ввёл пальцы внутрь.

— Ах! — я выгнулась резко, с рваным дыханием,
схватила его за запястье, нажала, не в силах терпеть.

Чёрт… сейчас… сейчас кончу…

Пальцы легко, точно, входили, скользили, разгоняя тепло, растекаясь по всей площади внутри. И вдруг — исчезли. Одиночество. Пустота. На миг стало зябко.

Но только на миг.

Щелчок — расстёгивается ширинка. Шелест ткани. Фольга.

И потом — тяжесть. Он опустился. Секунда — и я почувствовала, как он входит.

Горячий. Тугой. Полный.

— Оооооооох… — стон сорвался длинной, низкой волной из груди.

Он лёг сверху полностью. Придавил. Но было не тяжело — было приятно. И начал двигаться. Медленно. Тягуче. Как если бы растягивал внутри меня саму ткань желания.

— Ммм… — промычала я, с надрывом, сквозь зубы.

Руки обвили его плечи. Ноги — его бёдра, его зад. Щиколотки сами сомкнулись вокруг него.Пальцы вцепились в его спину, а его — в мои волосы. Грубо. Властно.

Он повернул голову, не переставая двигаться. Высунул язык — облизал мои губы. А затем — резко, с хрустом желания — засосал мой рот.

— Хмпф… — вырвался из меня полувскрик, полувздох, и исчез внутри него, как последний воздух в тесной комнате.

Он сжал волосы сильнее. Амплитуда движений сократилась — но каждое вхождение стало резче. Глубже. Он вбивался точно туда, где собирался электрический разряд. Где пульс превращался в ток, а желание — в импульс, бегущий по телу до самых пальцев.

И по нему — тоже.

Он оторвался от моих губ, прижался лицом к виску. Застонал. Тихо. Рвано. Прямо в ухо.

— ХА… АХ!.. — рот сам раскрылся. Крик вырвался громкий, долгий, освобождающий.

Я схватила его за бёдра, ногтями впилась в кожу. Он зарычал мне в ухо.

Резко остановился. На секунду. Подался вперёд — глубже. До самого дна. И начал вдалбливаться в меня. Сильнее. Быстрее.

— Оооо… о… о!.. — я закричала.
Громко. В голос. Не стесняясь больше.

Глухие шлепки его кожи о мои ягодицы сливались с моими стонами, дыханием, шипением.

Никаких мыслей.

Всё тело — одна точка. Одна цель. Одна концентрация. Он бился туда, где больше не было слов — только огонь.

Я поджала ягодицы, начала подмахивать бёдрами. В такт. В ритм. В отчаянии.

Соски терлись о его грудь. Клитор — о мягкие волосы внизу его живота. Всё во мне кричало, сводилось, тянулось.Чувствительность выкрутилась на максимум.

Я — сплошной моток нервов.

Дыхание вырывалось с хрипом. Горячая, скользкая кожа липла к моей, а потом — с влажным звуком — отлипала в каждом движении назад и вверх.

Мои руки, пальцы, ногти — беспорядочно скользили по его коже, по мышцам, по поту.
Он, кажется, стонал… или рычал… или кричал — я уже не слышала.

Градус жара повышался. Внутри — напряжение. Место, куда он вдалбливался своим концом сжалось, опять напряглось, ещё… ещё…

— Боже… да… ооооо… — вскрикнула я с надрывом — и ярко, сильно кончила под ним.

Хотела рухнуть. Отдаться тяжести. Но он схватил меня за ягодицу, приподнял. Подложил колено под бедро — и увеличил темп.

Пальцы вцепились в мой таз.

— А-а-а-а-а… — стоны совпадали с ударами. С шлепками. С пульсом.

Опять… Снова…

Ярко. В голове звенит. Мышцы дрожат. Точка внутри вибрирует. Мокро. Сильно. Долго.

О, как долго…

Его рука на моей груди — сжала, впилась в кожу. Он зарычал. Крикнул. Замер. Дышал тяжело, резко.

Капля пота упала мне на скулу.

Он обмяк. Мягко лег на меня — не выходя. Его плоть всё ещё твёрдая, горячая. Слегка подрагивала внутри. Задевала ту самую точку — напряжённую, чувствительную до дрожи.

Мои мышцы снова сжались. Он сжал волосы на моей голове, чуть вбился пару раз — коротко, точно.

— Ох… охоооо… — я приподняла бедра. И снова кончила.

Мягко. Легко. Долго. Как выдох после шторма.

Я откинулась на диван. Он провёл ладонью по моему лбу. Уткнулся в шею. Дышал. Рвано. Тихо.

Мои руки заскользили вдоль его широкой спины.
Ладни опустились к бёдрам — и резко сжали его зад.

— Лиззи, ты чего?.. — он приподнял голову и посмотрел на меня.

— Ничего, — тихо ответила я,
ещё пару раз сжав его ягодицы, игриво улыбнувшись.

Он усмехнулся, наклонился — поцеловал в нос. И поднялся, аккуратно отходя от меня. Тело зашевелилось. По коже побежали мурашки. Я тихо зашипела, зарываясь лопатками в диван.

Он обернулся, посмотрел на меня. Опустил подол моей задравшейся рубашки, прикрыл талию, потом взял свою — шерстяную, с пуговицами. Расстегнул, накинул мне на бёдра.

— Лизбет. Лежи. Сейчас чайник поставлю. И плед принесу, —
произнес он, уже натягивая трусы и штаны.

— Ладно… — так же тихо отозвалась я,
глядя на валяющийся на полу презерватив.

Что… вообще… произошло?.. промелькнуло в голове.

А. Ну да. Секс с детективом.

Вот что произошло.